Цена деньгам

Цена деньгам

Любопытно, знали ли цену деньгам члены императорской семьи? И каковы были их личные расходы?

Конечно, знали, но все в разной степени. Так, императрица Александра Федоровна, жена Николая I, жившая, как утверждали современники, в совершенно тепличных условиях, вряд ли даже когда-то держала ассигнации в руках. Один из мемуаристов как-то мельком услышал разговор между Николаем I и Александрой Федоровной. Царь жаловался супруге на неудачную игру в карты. Но при этом он подарил ей «на шляпку» 21 рубль серебром, которые он опять же выиграл у кого-то на днях. Жена шутя ответила: «Это не будет нечто великолепное, конечно, без перьев, но, во всяком случае, это выгодно!»⁶⁵¹

Сам Николай I деньгами практически не пользовался. Так, по крайней мере, утверждал барон М. Корф: «Государь никогда не носил при себе денег»⁶⁵². Тем не менее он был значительно ближе к повседневной жизни своих подданных, чем императрица. Например, тот же М. Корф упоминал, что царь перед Рождеством лично выбирал подарки своим близким, посещая магазины⁶⁵³. При этом император за выбранное не расплачивался и не перебирал мелочь в кармане. Понравившиеся товары вписывались в счет, который оплачивался камердинерами из гардеробной суммы Николая I.

Постоянной статьей расходов Николая I были подарки жене – императрице Александре Федоровне. В 1833 г. император приобретал для нее подарки в «модном магазине Циклера» трижды. Как правило, это были модные женские шляпки. При этом император их сам не выбирал, этим занималась фрейлина императрицы Султелен, а Николай Павлович только оплачивал выбранные квалифицированной фрейлиной женские вещи. Так, в мае 1833 г. были приобретены дамские головные уборы за 710 рублей⁶⁵⁴. Самая крупная сумма в 2218 рублей пошла на покупку «разных уборов для дня рождения ее императорского величества». Также на Рождество за 419 рублей были куплены очередные дамские головные уборы.

В разные годы подарков могло быть больше или меньше, к тому же кроме шляпок царь приобретал и другие женские вещи. В 1835 г. Николай Павлович сначала оплатил купленную для императрицы в Английском магазине материю (40 рублей), затем изготовленную белошвейкой Жаксон «вставку для платья» (108 рублей). С 1835 г. Николай I начал дарить к праздникам «дамские уборы» своим старшим дочерям Марии и Ольге. В 1836 г. подарков для женской половины семьи было куплено на 4167 рублей 60 копеек («разные дамские уборы», «разные головные уборы», «разные платья для ее величества»). В 1839 г. для императрицы в Берлине за 400 талеров (1318 рублей ассигнациями) были приобретены «золотые головные уборы»⁶⁵⁵.

Иногда в модном магазине вещи выбирались и для других женщин. В мае 1834 г. он оплатил (1400 рублей) «бархатное платье, шитое золотом», которое императрица попросила приобрести для фрейлины Султелен. Видимо, это был прощальный подарок фрейлине, поскольку с 1835 г. покупками для императрицы стала ведать камер-фрау Клюгель, приехавшая из Германии с императрицей еще в 1817 г. Тогда же в магазине был взят «по повелению его величества один верховой хлыстик для княгини Юсуповой» за 185 рублей. В 1839 г. очередной «хлыстик» обошелся царю уже в 1200 рублей.

Лично императором или по его поручению в магазинах также покупались сущие пустяки. Как правило, эти приобретения делались в очень дорогом Английском магазине. В марте 1833 г. «за купленную в Английском магазине табакерку его величеством» было уплачено 325 рублей, в мае за взятые камердинером «по повелению его величества» зонтик и веер – 522 рубля 50 копеек, в декабре «за взятую лично его величеством золотую с эмалью табакерку» – 850 рублей.

В 1839 г. среди прочего император лично приобрел в Английском магазине «книгу для прихода и расхода гардеробной суммы» за 20 рублей. Именно в этой книге, зеленого сафьяна, с тиснением и золотым обрезом, велись расходные записи за 1840 г. Как это ни парадоксально, но российский император Николай I в Английском магазине пользовался пятипроцентной скидкой. Видимо, как «выгодный клиент». Набрав в сентябре 1839 г. товаров на сумму 1620 рублей (хлыстик и браслет), он заплатил «всего» 1539656. Кроме того, император получал для себя и памятные вещи. В апреле 1840 г. в Английский магазин «за взятые из оного лично его величеством бриллиантовый перстень за 200 рублей и кольцо с портретом его величества императора Александра… за 30 рублей» было отправлено 230 рублей. Последний раз Николай Павлович делал покупки в Английском магазине в мае 1853 г., когда за женские шелковые чулки и карандаши он заплатил 196 рублей 20 копеек.

Как только великим князьям исполнялся 21 год, в их распоряжении оказывались весьма крупные денежные средства, позволявшие им вести тот образ жизни, который диктовался их положением. Когда Николай II был еще наследником российского трона, он мог позволить себе делать дорогие подарки М. Ф. Кшесинской. По словам весьма знающей балерины, «подарки были хорошие, но не крупные. Первым его подарком был золотой браслет с крупным сапфиром и двумя большими брильянтами»⁶⁵⁷. Затем цесаревич не только решил «жилищный вопрос» своей фаворитки, купив ей дом⁶⁵⁸, но и подарил ей на новоселье «восемь золотых, украшенных драгоценными камнями, чарок для водки»⁶⁵⁹.

После того как цесаревич Николай Александрович превратился в Николая II, в его распоряжении оказались огромные средства. Об их масштабе свидетельствует тот факт, что в 1898 г. во время голода он из личных средств выделил 500 000 рублей⁶⁶⁰.

Естественно, современники пытались оценить уровень богатств российского монарха. Точных данных у них не имелось, но было очевидно, что размеры состояния императорской семьи огромны. Одна из современниц, со ссылкой на генерал-майора Н. В. Клейгельса, зафиксировала в дневнике (25 августа 1906 г.): «Клейгельс сказал, что по счету богатства царь стоит вторым, что богаче его один американец, что у царя больше миллиарда»⁶⁶¹. Однако это были весьма умозрительные оценки.

Довольно подробно о состоянии Романовых писал в мемуарах великий князь Александр Михайлович. Во-первых, он отмечал, что значительная часть заключалась в недвижимости: «В удельные имения входили сотни тысяч десятин земли, виноградники, охоты, промыслы, рудники, фруктовые сады и пр., приобретенные главным образом во второй половине восемнадцатого столетия прозорливой Екатериной II. Порядок управления удельными имениями был регламентирован императором Павлом I. Общая стоимость этих имуществ достигала ста миллионов рублей золотом и не соответствовала их сравнительно скромной доходности, едва достигавшей 2 500 000 рублей в год»⁶⁶².

Во-вторых, в различных банках Европы Романовы держали значительные вклады. Следует подчеркнуть, что сам факт размещения крупного вклада носил политический характер. После того как в конце 1880-х гг. Александр III начал политическое сближение с Францией, из берлинских банков стали постепенно изыматься российские капиталы, которые переводились в банки Франции и Англии, политических союзников России по Антанте.

Надо отметить, что тема «золота Романовых» волновала не только современников, но и потомков. Весьма меркантильный великий князь Александр Михайлович, женившийся на младшей сестре Николая II, «был в курсе» этого вопроса, однако его информация о заграничных вкладах, естественно, весьма скупа. Он упоминал, что «со времени царствования императора Александра II» российские монархи держали в лондонском банке «двадцать миллионов стерлингов»⁶⁶³. Но к 1917 г. все эти деньги были потрачены. Кроме этого, великий князь упоминал, что на текущем счету в том же английском банке хранилось порядка 200 000 000 рублей. Эти деньги были также потрачены в годы Первой мировой войны. Отметим, что великий князь упомянул только о потраченных активах, хранившихся в банках Европы, не сказав об активах сохранившихся, которые наверняка имелись.

Великий князь Александр Михайлович и великая княгиня Ольга Александровна упоминали в своих мемуарах об одном и том же примечательном «денежном» факте. По утверждению Александра Михайловича, министр императорского двора граф В. Б. Фредерикс «вопреки приказаниям государя незадолго до войны перевел за границу принадлежавшее государевым детям состояние. В качестве места хранения Фредерикс избрал Берлин». Он указывал и сумму, размещенную в берлинском банке, – 7 000 000 рублей⁶⁶⁴.

Ольга Александровна писала об этой финансовой операции: «Перед 1914 г. министр финансов вместе с двумя ведущими банкирами, вопреки желанию императора, вложили все эти средства в немецкие ценные бумаги. Императора заверяли, что средства размещены надежно и крайне выгодно. В годы войны все пропало»⁶⁶⁵.

С трудом можно поверить в то, что столь крупная сумма «детских денег» была размещена в Берлине «вопреки приказаниям государя». Таким уровнем принятия самостоятельных решений по финансовым вопросам В. Б. Фредерикс, конечно, не обладал. Однако оба мемуариста, очень близко стоявшие к императорской семье, пишут об этом. В таком случае подобное решение могла принять только императрица Александра Федоровна, которая контролировала семейные финансы и могла пойти в этом вопросе «вопреки желанию императора».

В-третьих, коронные драгоценности императорской семьи оценивались в колоссальные суммы. Тот же Александр Михайлович писал: «Мертвый капитал» императорской семьи оценивался в сумму 160 000 000 рублей, соответствующую стоимости драгоценностей Романовых, приобретенных за триста лет их царствования»⁶⁶⁶.

По словам мемуариста, годовой совокупный доход Николая II составлял порядка 20 000 000 рублей⁶⁶⁷. Однако, несмотря на серьезные размеры этой суммы, не менее значительными были и расходы императорской семьи.

Во-первых, крупной статьей расходов были средства, направляемые на содержание многочисленных резиденций, музеев и парков. Помимо малых императорских резиденций, которые были разбросаны по всей России, Министерству двора приходилось содержать пять больших дворцов (Зимний, Гатчинский, Петергофский, Екатерининский и Александровский). Немаловажной статьей расходов было и содержание императорских театров. По словам великого князя Александра Михайловича: «Несмотря на свое мировое имя и неизменный успех, императорский балет отнюдь не являлся доходным театральным предприятием, и все пять императорских театров приносили убытки. Этот дефицит покрывался из средств Министерства двора и уделов. Чтобы высоко поддерживать знамя русского искусства, императорской семье надо было ежегодно расходовать 2 миллиона рублей. В 1905 г. к числу субсидируемых Министерством двора театров прибавилась еще и балетная труппа С. Дягилева»⁶⁶⁸.

Во-вторых, огромные средства продолжали расходоваться на стремительно разраставшуюся императорскую семью. Из удельных сумм каждому великому князю полагалась ежегодная рента в 200 000 рублей. Каждой из великих княжон полагалось в случае замужества приданое в размере 1 000 000 рублей. Каждый из князей или княжон императорской крови получал при рождении капитал в 1 000 000 рублей. Свадьбы, как и рождение детей, было довольно трудно спрогнозировать. «Эти значительные суммы очень часто расстраивали все сметные предположения, так как выдача их зависела от непостоянного числа великих князей, от числа браков и рождений в императорской фамилии»⁶⁶⁹.

В-третьих, жалование дворцовой прислуги также требовало значительных затрат. Кроме самого жалования вся прислуга получала различные выплаты: на питание, обмундирование, вышедшие в отставку – пенсии. «Гофмаршал, церемониймейстеры, егеря, скороходы, гоф– и камер-фурьеры, кучера, конюхи, метрдотели, шоферы, повара, камер-лакеи, камеристки и прочие – все они ожидали два раза в год подарков от царской семьи: на Рождество и в день тезоименитства государя. Таким образом, ежегодно тратилось целое состояние на золотые часы с императорским вензелем из бриллиантов, золотые портсигары, брошки, кольца и другие драгоценные подарки»⁶⁷⁰.

В-четвертых, на императора обрушивался целый вал прошений с просьбами о материальном вспомоществовании. Подчас Николай II шел даже на нарушение сложившейся юридической практики, вызволяя из долгов людей, лично ему известных и приятных, людей «своего круга». Бывший министр финансов С. Ю. Витте был вынужден выполнять прямые распоряжения Николая II о негласной выдаче огромных ссуд: «Во время моего последнего всеподданнейшего доклада государь мне приказал выдать из Государственного банка Скалону ссуду в 2 миллиона рублей, прибавив: «Я вас прошу об этом ничего не говорить председателю Совета»⁶⁷¹. Этот Скалон был сослуживцем Николая II по лейб-гусарскому полку. Витте констатировал, что колоссальную ссуду выдали «в нарушение устава банка». Были выплаты и более скромные. Александр Михайлович приводил в пример банальную историю, когда любимый флигель-адъютант Николая II попал в критическую ситуацию, проигравшись в карты. Ему дали 24 часа, чтобы уплатить проигрыш. В результате император выручил офицера, оплатив 25 000 рублей карточного долга⁶⁷².

В-пятых, расходы на благотворительность были выделены «особой строкой» у всех членов императорской фамилии, с самого детства. Александр Михайлович упоминал: «Еще в бытность наследником цесаревичем император Николай II получил от своей прабабушки наследство в 4 миллиона рублей. Государь решил отложить эти деньги в сторону и употребить доходы от этого капитала специально на нужды благотворительности. Однако весь этот капитал был израсходован через три года»⁶⁷³. В результате из 20 000 000 рублей «на личные нужды государю оставалось ежегодно около 200 тысяч рублей, после того как были выплачены ежегодные пенсии родственникам, содержание служащим, оплачены счета подрядчиков по многолетним ремонтам во дворцах, покрыт дефицит императорских театров и удовлетворены нужды благотворительности»⁶⁷⁴. Однако эти громадные расходы были необходимы. «Крайне скромный и простой в своей частной жизни, царь должен был в таких случаях подчиняться требованиям этикета. Правитель одной шестой части земного шара мог принимать своих гостей только в атмосфере расточительной пышности»⁶⁷⁵.

Следует отметить, что в императорской семье существовала прочная традиция благотворительных базаров, на которых собирались значительные суммы, шедшие целевым назначением на крупные благотворительные проекты. Например, в 1911, 1912, 1913 и 1914 гг. императрица Александра Федоровна организовала в Ялте четыре больших базара в пользу туберкулезных больных, которые принесли «массу денег»⁶⁷⁶.

Если говорить о семье Николая II, то у императора, его жены и детей практически не имелось ни возможности, ни необходимости расплачиваться наличными деньгами. Поэтому представление о ценности денег у них было достаточно абстрактное. Особенно это было характерно для Николая II. А. А. Вырубова, описывая «походы по магазинам» императорской четы, упоминала, что император, выбирая какую-либо вещь, «брал, что ему нравилось, не спрашивая о цене: о деньгах он понятия, конечно, никакого не имел, так как был сын и внук царя, и все уплачивалось за него Министерством двора»⁶⁷⁷. При посещении Федоровского собора члены императорской семьи по традиции опускали «денежку» к кружку. На эти пожертвования Николаю II «выдавались» раз в месяц четыре золотые десятки. Однако, как это часто бывает, деньги как-то заканчивались раньше срока, и тогда император был вынужден «перехватывать до получки» у своей жены, императрицы Александры Федоровны⁶⁷⁸.

Членам императорской фамилии, как и обычным людям, нравилось «заниматься шопингом». Следует заметить, что именно этим, казалось бы, недавно вошедшим в массовый обиход термином они обозначали свои походы по магазинам. В январе 1875 г., находясь в Париже, великий князь Сергей Александрович записал в дневнике: «…потом пойти shopping, что меня очень прельщает»⁶⁷⁹. Но shopping члены императорской семьи позволяли себе, как правило, только за границей. Сестра Николая II Ольга Александровна вспоминала, как она со своей няней ходила по магазинам в Копенгагене: «Оставив экипаж где-нибудь в предместье, бродили пешком; заходили в какую-нибудь лавку. Никогда не забуду того волнения, которое я испытывала, когда впервые в жизни могла гулять по улице, разглядывая витрины магазинов, зная при этом, что могу войти в любой и купить всё, что мне заблагорассудится. Это было больше чем удовольствие!»⁶⁸⁰

Мемуаристы рассказывали, как в первые годы супружеской жизни Николай II и Александра Федоровна в Германии или Дании с удовольствием посещали магазины, накупая всякой всячины. Но инкогнито удавалось сохранить не всегда. Когда за спиной коронованной четы вырастала любопытствующая толпа, вся прелесть хождения по магазинам пропадала.

Эти походы по магазинам высоко ценились царственными покупателями, поскольку позволяли приобрести не то, что положено, исходя из сложившихся прецедентов, а то, что хотелось. Так, А. А. Вырубова описывала эпизод, когда Николай II пожаловался ей, что страстно желает получить цветные носки к своему теннисному костюму. Когда изумленная собеседница спросила, в чем, собственно, проблема, император ответил, что как только он подумает, сколько людей будет вовлечено в совершение этой пустяковой покупки, сколько будет недоуменно поднятых бровей и пожиманий плечами, то у него моментально пропадает всякое желание отдать соответствующее распоряжение. По его словам, требовалось как минимум десять человек, чтобы у него появились новые теннисные носки. Когда Вырубова на следующий день подарила ему вожделенные цветные носки, которые она купила в ближайшем магазине, царь был просто счастлив.

Последний раз императрица Александра Федоровна ходила по магазинам у себя на родине в Дармштадте в 1910 г. А. А. Вырубова упоминала: «Императрица ездила с дочерьми в Наугейм, любовалась магазинами и иногда заходила в них что-нибудь купить»⁶⁸¹.

Какова же была личная сумма ежегодных расходов императора Николая II? Сколько денег он тратил на приобретение одежды, обуви и других личных предметов?

Средства на это шли из так называемых комнатных денег. Начальник канцелярии Министерства императорского двора А. А. Мосолов упоминал, что ежегодная комнатная, или гардеробная, сумма при Николае II составляла порядка 40 000 рублей. Он писал, что «раньше этими деньгами распоряжались камердинеры императора. Граф Воронцов-Дашков, заметив, что при этих выдачах допускаются неумелость, а кроме того, по введении «охраны государя» доступ посетителям во дворец стал недоступен», эти деньги перешли в ведение чиновников канцелярии Министерства двора⁶⁸². Поэтому А. А. Мосолов, возглавлявший эту канцелярию, был в курсе.

У каждого члена царской семьи существовал свой бюджет комнатных денег. Суммы были разные и зависели от разных факторов. Так, сумма Николая II, судя по архивным документам, была относительно невелика – от 20 до 75 тысяч рублей в год. Общая сумма «императорского кошелька» постоянно менялась. Так, если в 1903 г. в его распоряжении находилось 44 694 рубля 19 копеек, то к 1916 г. она сократилась до 21 385 рублей 65 копеек. Особенно умиляют эти копейки. В общей сумме императорских расходов личные расходы занимали довольно незначительную долю – порядка 15–20 %. При этом в период Первой мировой войны, когда царь не снимал гимнастерку, выполняя обязанности Верховного главнокомандующего, личные расходы сократились до 10 %.

Говоря о структуре ежегодных расходов императрицы Александры Федоровны, необходимо отметить, что ее бюджет многократно превосходил бюджет Николая II. Так, в 1916 г. общий годовой бюджет императрицы составил 231 959 рублей 77 копеек. А бюджет Николая II – только 21 385 рублей. Столь значительная разница была обусловлена рядом причин. Прежде всего кроме обычного годового бюджета в распоряжении императора находились очень крупные средства Собственного его императорского величества кабинета⁶⁸³. А у императрицы других финансовых источников не существовало. Следует также иметь в виду, что русские императрицы «по должности» широко занимались благотворительностью, которая требовала крупных сумм.

Дочери располагали суммами, сопоставимыми с комнатными деньгами Николая II, – 33 000 рублей. А наследник-цесаревич Алексей получал ежегодно 100 000 рублей. Большая часть детских денег не тратилась. Остатки этих средств возвращались в так называемую экономическую сумму, то есть накопительный фонд каждого из членов царской семьи.

Необходимо подчеркнуть, что бол ьшая часть предметов приобреталась у проверенных многолетних поставщиков, которые поставляли одежду, обувь и другие вещи еще деду Николая II. Личные вкусы царя и его предпочтения часто не совпадали с представленными образцами поставщиков. Но выше личных вкусов царя были традиция, прецедент, которым он послушно следовал. Требования приличия подавляли его личные вкусы, и случаев «бунта» с его стороны практически не было. Во многом это обусловливалось тем, что смена придворного поставщика неизбежно порождала бесконечные бюрократические проблемы. Например, Николай II фактически не вмешивался в формирование своего гардероба. Он просто приказывал подготовить ему определенный костюм или мундир, а детали прорабатывались его камердинером и другими специалистами.

Николай II не был расточительным человеком. Он годами носил одни и те же вещи, предпочитая латаные и штопаные, но привычные детали туалета. Это, конечно, усложняло жизнь его камердинерам. И лишь в одном император не мог себе отказать. Как и все Романовы, он страстно любил военную форму. В его платяных шкафах хранились сотни мундиров. Он практически постоянно носил военную форму, даже дома, среди близких ему людей. Фотографий Николая II в гражданских костюмах очень мало, и большая их часть сделана во время европейских вояжей императора.

Структура расходов царя также постепенно менялась. Если в 1903 г. Николай II больше тратил на себя – 19,37 %, а на различные «экстренные» пособия слугам приходилось 21,38 % и на «случайные» расходы – 19,24 %, то к 1913 г. личные расходы сократились до 14,89 %. Видимо, к этому времени внешний облик 45-летнего царя окончательно сложился, затраты на одежду уменьшились, как и стало меньше желаний. К 1916 г. личные расходы продолжали сокращаться (9,88 %). Это вполне объяснимо. Николай II постоянно носил военную форму, а обязанности Верховного главнокомандующего практически не оставляли свободного времени. Именно во время войны самыми значительными статьями расходов стали «пособия семействам» (23,20 %) и «экстраординарные пожертвования» (20,29 %). Вместе с тем, несмотря на войну, царь достаточно много денег потратил по статье «картины и другие произведения искусства» (20,30 %).

Как и все обычные люди, император приобретал обувь. Всего в 1903 г. за различные ботинки было выплачено 1243 рубля 75 копеек. Обувь к императорскому двору, а также ко дворам великих князей и княгинь поставляла весьма солидная фирма «Ситков и сыновья», имевшая магазины в Санкт-Петербурге на улице Большой Морской, 28, и в Москве на Тверской улице, 15. За год, с августа 1902 г. по август 1903 г., фирма трижды подвозила для Николая II обувь, в общей сложности – пятнадцать пар⁶⁸⁴. Большая часть этих ботинок была предназначена для длительных пеших прогулок, которые столь любил Николай II. Кстати, эта же фирма ремонтировала стоптанные каблуки императорской обуви.

Поскольку все Романовы считали себя офицерами и постоянно носили военную форму, для царя приобреталось множество предметов военного обихода. Как правило, военная форма заказывалась у известного петербургского портного Николая Ивановича Норденштрема. Это был купец 1-й гильдии, поставщик императорского двора. Его магазин находился на Невском проспекте, 43. Н. И. Норденштрем поставлял военную форму и великому князю Сергею Александровичу. С 1884 по 1895 г. его доход на военной форме только Сергею Александровичу составил 14 500 рублей. Первые его поставки великому князю относятся еще к 1877 г. Только с декабря 1902 г. по декабрь 1903 г. магазин Норденштрема привез ему 15 предметов и два комплекта военного обмундирования на сумму в 1572 рубля⁶⁸⁵. Этот же портной принимал царские мундиры в чистку и ремонт. Наряду с мундирами приобреталась и соответствующая военная атрибутика. Так, в военном магазине М. И. Скосырева, продававшего форменную одежду для офицеров, в 1903 г. для императора были приобретены товары на сумму 1234 рубля 90 копеек, в основном мелочи: два шарфа, семь фуражек различных полков, форменные ремни, кокарды для фуражек, пряжки для сабли, эполеты и т. д.

Морская и гражданская одежда закупалась у фирмы «Генри», которой владел гражданин Швейцарии Генри Фолленвейдер. Его магазин находился на Большой Морской, 18. Поставки Фолленвейдером морской и гражданской одежды ко двору начались с 1895 г. С апреля по август 1903 г. у него было приобретено16 предметов на сумму 1043 рубля⁶⁸⁶. В этом же магазине чистили и ремонтировали фраки, стирали царские жилеты. Здесь царю были расставлены шесть пальто и 11 брюк, что также свидетельствует о том, что император набирал вес.

Значительные расходы были связаны с поддержанием достойного внешнего вида царя. Именно на рубеже веков формировался столь привычный для нас облик Николая II. За 1903 г. расходы на услуги парикмахера Г. Маулла составили 795 рублей 55 копеек. Стирка рубашек обошлась еще в 688 рублей 05 копеек. Общая сумма (1483 рубля 60 копеек) весьма значительна и вполне сопоставима с расходами на обувь и одежду.

Как набегала столь серьезная сумма, становится ясно из множества счетов, выставленных этим же парикмахером в 1913 г. (январь – декабрь). Примечательно, что этот парикмахер, по крайней мере, десять лет регулярно подстригал царя. Как правило, император вызывал его к себе из Петербурга два раза в месяц. Стрижка обходилась в 10 рублей, и еще 3 рубля составляли издержки на поездку парикмахера в Царское Село. В мае 1913 г. император стригся трижды, поскольку в это время состоялся его визит в Берлин. Также при царе находились и дворцовые парикмахеры, к услугам которых он периодически прибегал. Общие затраты в 1913 г. на парикмахера и «специалистку по рубашкам» составили 688 рублей 25 копеек.

У этого же парикмахера покупались и различные мелочи: ножницы, туалетная вода, пакетики с сухими духами, подтяжки для носков, носки дюжинами, одеколон, гребенки для волос.

Стиркой и «ремонтом» рубашек царя с 1881 г. занималась Клара Г. Коффевр. Она же вышивала монограммы на рубашках и стирала царские носки. Так, стирка 36 пар стоила дворцовому ведомству всего 5 рублей 40 копеек. При случае почтенная Клара занималась и сорочками императрицы Александры Федоровны. Семья была действительно экономной, поскольку на рубашках «ремонтировались» не только воротнички, но и рукава. У поставщиков императорского двора приобретались также шляпы и перчатки.

Императрица Александра Федоровна совсем иначе относилась к деньгам. Она умела считать их, поскольку выросла в относительно скромно обеспеченном аристократическом семействе. Гессенский дом был беден и во многом полагался на финансовую помощь британской королевы Виктории, которая приходилась Алисе бабушкой. Аликс была с детства приучена к скромному повседневному быту. И хотя ее материальное положение после замужества совершенно изменилось, но привычки сохранялись на протяжении всей жизни. Надо подчеркнуть, что до вступления в брак собственных финансовых средств у нее не было. Если бы не блестящее замужество, она бы так и осталась на иждивении своих родственников. Ее финансовое положение еще сильнее осложнилось, когда ее старший брат – великий герцог Гессенский женился, и ежегодное пособие Аликс стала контролировать жена брата.

Со вступлением в российскую императорскую семью в распоряжении Александры Федоровны оказались запредельные для нее финансовые средства. Поначалу она воспринимала широкие траты, столь обычные для российского императорского двора, настороженно, постепенно привыкая к суммам счетов. Но и получив со временем рычаги управления финансами семьи, она продолжала относиться к каждому рублю, как к последнему в семейном кошельке. Александра Федоровна всегда помнила о том, что в любой момент может наступить черный день, поэтому весьма трепетно относилась к драгоценностям, понимая, что их компактность и огромная ценность в случае чего могут выручить семью. Она имела кошельки в буквальном смысле. В фондах Петергофского музея хранится портмоне с вензелем императрицы Александры Федоровны⁶⁸⁷.

Ее скупость была широко известна и проявлялась в самых различных вещах. Например, она дарила своим дочерям на дни рождения по крупной жемчужине с тем, чтобы к совершеннолетию у них набрались ожерелья. Министру императорского двора только с помощью Николая II удалось убедить императрицу, что выгоднее сразу купить целое жемчужное ожерелье и рассыпать его на подарки, чем покупать ежегодно по жемчужине, подбирая их по цвету, форме и размеру. А. А. Вырубова упоминала: «Все великие княжны в шестнадцать лет получали жемчужные и бриллиантовые ожерелья, но государыня не хотела, чтобы Министерство двора тратило столько денег сразу на их покупку великим княжнам, и придумала так, что они два раза в год, в дни рождения и именин, получали по одному бриллианту и по одной жемчужине. Таким образом, у великой княжны Ольги Николаевны образовалось два колье по тридцать два камня, собранные для нее с малого детства»⁶⁸⁸.

Фрейлина императрицы С. К. Буксгевден вспоминала, что императрица «не любила бросать денег на ветер. У всех великих княжон было большое состояние. Но на руки им выдавали ежемесячно лишь по два фунта, предназначавшихся для покупки почтовой бумаги, духов, необходимых подарков и т. п. Разумеется, им не приходилось самим оплачивать свои наряды – это делали их родители. Благодаря такой умеренности девочки должны были научиться думать, прежде чем тратить… Таким образом, принцессы, по замыслу своей матери, должны были узнать цену деньгам – вещь, весьма труднодоступная для девушек из высшего общества. Однако этикет препятствовал принцессам посещать любые магазины (за исключением небольших лавочек в Царском Селе и Ялте), поэтому девушки никогда не представляли себе истинной стоимости различных вещей»⁶⁸⁹.

А. А. Вырубова писала: «Государыня знала цену деньгам и потому была бережлива. Платья и обувь переходили от старших великих княжон к младшим. Когда она выбирала подарки для родных или приближенных, она всегда сообразовывалась с ценами»⁶⁹⁰.

Со свойственным ей педантизмом Александра Федоровна старалась контролировать все многочисленные расходы семьи. К 1917 г. она располагала блестяще подобранной коллекцией ювелирных изделий на баснословную сумму. По некоторым оценкам, ее стоимость составляла около 50 миллионов долларов в ценах 1917 г. Интересно, что драгоценности императрица хранила в своей спальне в Александровском дворце Царского Села.

Большая часть ювелирной коллекции Александры Федоровны была составлена из подарков родственников. Ежегодно на различные праздники она получала подарки от мужа, тещи и многочисленных родственников. Николаю II импонировала слабость жены к ювелирным украшениям. Императрица умела произвести впечатление, появляясь на официальных выходах в бриллиантах. При этом С. К. Буксгевден отмечала, что Александра Федоровна «никогда не опустошала Государственного казначейства неумеренными тратами и покупкой дорогих украшений». Самыми любимыми камнями императрицы были относительно недорогие аметист и аквамарин⁶⁹¹.

О ювелирной коллекции императрицы мало кто знал. Блистать в обществе она не любила, регулярно пренебрегая даже обязательными официальными церемониями. Поэтому к весне 1917 г. Временное правительство не имело точных сведений о структуре и ценности ювелирной коллекции императрицы. «Временные» просто попросили передать драгоценности «на сохранение» новым властям.

Она передала то, о чем было хорошо известно, – знаменитые пасхальные яйца мастеров К. Фаберже и ряд изделий, которые с трудом поддавались транспортировке. А поскольку у Временного правительства начали стремительно нарастать политические проблемы, то Александре Федоровне удалось сохранить практически всю свою коллекцию драгоценностей, которая и была вывезена в Тобольск, а затем в Екатеринбург⁶⁹².

Конечно, расходы императрицы не ограничивались интересом к ювелирным изделиям, но данные о них крайне отрывочны. Надо заметить, что статья «личные расходы» у царственных супругов вполне сопоставима: Николай II – 8657 рублей 35 копеек в 1903 г. и 10 841 рубль 50 копеек в 1913 г.; Александра Федоровна в 1913-м – 6000 рублей. В процентном отношении личные расходы императрицы колебались в пределах 2–3 % от общей суммы ее бюджета. Много тратила она на подарки (более 23 %), которые должны были быть поистине «царскими». В отличие от бюджетных статей Николая II у Александры Федоровны была отдельная статья расходов на «туалет и гардероб», на которую постоянно выделялась очень крупная сумма – 40 000 рублей (15–17 % бюджета). Статья «экстраординарные расходы», достигавшая 33 %, позволяла императрице достаточно свободно решать возникающие финансовые проблемы.

Первая мировая война несколько изменила структуру расходов императрицы. Хотя всю войну она практически не снимала костюм сестры милосердия, тем не менее ее траты на одежду от самых модных модельеров того времени не уменьшились ни на рубль. Зато резко сократились расходы на подарки (с 23 % до 11 %), как и денежные субсидии обслуживающему персоналу. Свидетельством военного времени были резко возросшие в 1915 г. расходы на лазарет императрицы, которые составили 23 098 рублей 49 копеек (10,14 %).

Императорские дети также имели свои бюджеты, со своей детской, но вполне материальной спецификой. В 1910 г. бюджет, отпущенный на содержание третьей дочери царя – великой княжны Марии Николаевны, составил 33 000 рублей. Деньги распределялись по различным обязательным статьям, например, пенсии, пособия, денежные выплаты слугам на праздники, жалование преподавателям, пожертвования, учебники и пособия, а также туалет и гардероб. Но реальные расходы Марии Николаевны в этом году составили 18 397 рублей 56 копеек. Остальные деньги были переданы в так называемую экономическую сумму, чтобы увеличить ее капитал или быть потраченными позже на экстренные нужды.

Немалый интерес представляет расшифровка некоторых из статей расходов великой княжны. Так, по статье «Пенсии» за год был истрачен 481 рубль 99 копеек. Эта статья предназначалась для всех тех, кто когда-либо обслуживал девочку. Конкретно средства были истрачены на следующие пенсии: кормилице Марии Кузьминой – 132 рубля; вдове педиатра – 100 рублей; первой няне, англичанке мисс Эггер, – 249 рублей 99 копеек. Каждая сумма составляла только четвертую часть пенсии, остальные три четверти выплачивались из средств Анастасии, Ольги и Татьяны.

Денежные выплаты на праздники составили за год 548 рублей 33 копейки. На подарки было потрачено всего 175 рублей. Это стоимость брошки. На пособия ушло 80 рублей. Пожертвования составили 71 рубль.

Самой значительной частью расходов 11-летней великой княжны были затраты на оплату жалования ее преподавателей. На эти цели за 1910 г. было израсходовано 7636 рублей 45 копеек. Причем эти затраты составляли долю только одной великой княжны.

Второе место по значимости составили расходы на одежду и обувь – 6307 рублей 37 копеек. География поставщиков была преимущественно петербургской. Заграничными поставщиками являлись только лондонская фирма «Robert Heath Ltd», которой были заказаны шляпы на 13 рублей 46 копеек, и портной Франк Корер из Дармштадта, сшивший платья за 87 рублей 65 копеек.

В Петербурге трижды за этот год заказывались костюмы и платья для девочек у любимого портного императрицы Бризака. Причем на довольно крупную сумму в 1752 рубля 75 копеек.

Также из портных дважды обращались к Китаеву, который тоже шил для девочек костюмы. Вообще, за период с 22 мая 1909 г. по май 1910 г. портной сшил для великой княжны Марии Николаевны четыре костюма⁶⁹³. Кроме того, Китаев перешивал костюмы. Так, он пришил новый мех и удлинил юбку за 40 рублей. Перешил на Марию старый костюм ее старшей сестры Ольги за 35 рублей. Удлинил рукава пальто за 35 рублей, переделал жакет за 7 рублей.

Члены императорской фамилии на протяжении почти сотни лет являлись постоянными покупателями Английского магазина. В нем для Марии Николаевны приобретались самые разные вещи – от губок (51 рубль 28 копеек) до чулок и свитеров (175 рублей 80 копеек).

Одежда для девочек покупалась также в магазине «Dalberg». Обувью великих княжон обеспечивал Генри Вейс.

Порядок приобретения вещей для царских детей соблюдался неукоснительно. Поскольку у каждого из них был свой бюджет, то любая вещь оплачивалась только из собственных сумм. Даже мелочи. Если вещи приобретались сразу для всех детей, то каждый из них оплачивал пятую часть общей суммы. Естественно, дети денег в руках не держали, поскольку существовала гофмейстерская часть, полностью бравшая на себя все хозяйственные заботы императорской семьи.

Самый маленький в царской семье – наследник цесаревич Алексей по своему положению имел самый большой ежегодный бюджет в 100 000 рублей. Конечно, из них мальчиком тратилась самая малая часть, и оставшиеся деньги по установившемуся порядку переводились в экономическую сумму наследника. Ребенок постоянно болел, и все врачи, лечившие его, оплачивались из этих денег. Когда суммы на лечение начали выходить за привычные рамки, прижимистая Александра Федоровна устроила так, чтобы врачи оплачивались из средств Министерства императорского двора.

Значительные средства шли придворной прислуге, которая персонально занималась цесаревичем. Всего из денег Алексея жалование выплачивалось десяти слугам: двум няням, двум горничным⁶⁹⁴, двум лакеям⁶⁹⁵, трем чернорабочим – «кухонным мужикам»⁶⁹⁶ и «дядьке» цесаревича – Андрею Ереемевичу Деревенько⁶⁹⁷.

К 1910 г. дочери уже выросли, и няня требовалась только Алексею. Его няней была Мария Вишнякова, которая вырастила всех царских дочерей. В 1910 г. жалование Вишнякова получала из бюджета Алексея в размере 2000 рублей. Помощнице Вишняковой – Александре Тепловой платили 1200 рублей.

Со временем расходы на штат увеличивались. В 1916 г. 14-летнему наследнику уже не требовались няни, но «дядька» А. Е. Деревенько перешел на должность камердинера цесаревича с жалованием 360 рублей в год, и у него даже появился помощник, также из матросов «Штандарта», – Климентий Нагорный с жалованием в 240 рублей в год.

На одежду цесаревича ежегодно уходило от 2500 до 4000 рублей. При этом поставщики были те же, что и у девочек. Как и для сестер Алексея, портной Китаев перешивал для мальчика вещи, из которых тот уже вырос. Например, он перешил меховой полушубок наследника (новым мехом удлинил полушубок и вшил новую ткань в обтрепавшиеся манжеты), два казачьих бешмета и удлинил 16 штанов. Поскольку все эти работы требовали многочисленных примерок, то Китаев с января по июнь 1910 г. посетил цесаревича в Ливадии, Петергофе и Царском Селе 27 раз.

Поставщик императорского двора – М. И. Скосырев с декабря 1909 г. по декабрь 1910 г. поставил цесаревичу семь комплектов морской формы с зимними головными уборами и 24 кокарды. Он «растянул» две фуражки и одну папаху. Всего услуг и товаров у него было приобретено на 214 рублей 50 копеек.

В Английском магазине традиционно покупались самые разнообразные вещи, среди них – шесть пальто для наследника, две гребенки и различные ткани. Так, эластичные чулки для цесаревича обошлись в 51 рубль 28 копеек. На свитера и ряд мелочей было истрачено еще 187 рублей 10 копеек.

Обувь для цесаревича Алексея Николаевича, как и для его сестер и родителей, покупалась в обувном магазине Генри Вейса, который поставлял ее и вдовствующей императрице Марии Федоровне, и греческому королю. В Петербурге его магазин располагался на Невском проспекте, 66, а в Москве – на Кузнецком мосту. Эта респектабельная фирма просуществовала с 1880 по 1917 г. О качестве предлагаемого товара свидетельствовали гран-при, полученные на выставках в Париже в 1900 г. и Реймсе в 1903 г. Ассортимент обуви отличался разнообразием.

Были и траты «по мелочам». Так, комнатная девушка Тегелева сшила для цесаревича несколько блуз и получила за работу 5 рублей 50 копеек.

В 1910 г. на пенсионные выплаты из бюджета Алексея было израсходовано 496 рублей. В основном это были пенсии первым кормилицам Алексея – Негодовой-Крот, Ивановой, Кошельковой и Зиновьевой. Также в пенсионные выплаты вошла пятая часть (вместе с сестрами) отчислений вдове педиатра царских детей – доктора Коровина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.