Придворные арапы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Придворные арапы

Одной из самых экзотических должностей при императорском дворе была должность придворного арапа. Традиция включения арапов в число дворцовой челяди европейских монархических дворов восходит ко временам Крестовых походов. Именно с тех времен мощные темнокожие телохранители в роскошных одеждах стали неотъемлемым атрибутом торжественных дворцовых приемов. В России при царском дворе арапы, видимо, появились еще во второй половине XVII в., а к началу XVIII в. их присутствие при дворе стало привычным. Этих арапов дарили русским царям восточные владыки, их вывозили из Европы русские вельможи.

В словаре В. И. Даля сказано: арап – это «по природе, по племени чернокожий, чернотелый человек жарких стран, особенно Африки», и подчеркивается, что «арапа нельзя смешивать с арабом». Одновременно приведено второе значение этого термина: «При дворе это должность, занимаемая иногда и белым служителем; придверник, припорожник». Это очень интересное уточнение: дело в том что содержание дворцовых арапов было весьма высоким, и поэтому многие белые придворнослужители стремились стать «черными» и занять должность арапа. Вероятно, в этом случае вопрос решался с помощью банальной сажи или каких-либо красителей. Весьма примечательным было и то, что при Петре I для толковых арапов были открыты и карьерные возможности. Всем известна судьба «арапа Петра Великого» – Ганибалла, который стал генерал-аншефом, инженером и дворянином.

Надо подчеркнуть, что вплоть до 1917 г. арапы оставались диковиной, которую можно было увидеть во всем блеске только при дворе. Мемуаристы, описывавшие последние годы и дни существования императорского двора, практически в обязательном порядке упоминали о дворцовых арапах. Фрейлина императрицы Александры Федоровны баронесса С. К. Буксгевден писала, что «чернокожие слуги, одетые по восточному образцу, придавали всему особый, экзотический блеск»506. А. А. Вырубова упоминала «арапа Jimmy», который стоял за стулом императрицы «в белой чалме и шитом платье», когда она работала на санитарном складе во время Русско-японской войны: «Арап этот был одним из четырех абиссинцев, которые дежурили у дверей покоев их величеств. Вся их обязанность состояла в том, чтобы открывать двери»507. Депутат Государственной думы монархист В. В. Шульгин, описывая свой визит в Александровский дворец Царского Села, отметил: «Отворилась дверь, арап, сверкнув белой чалмой над черным лицом, колыхнул широкими шароварами… Он сказал негромко, но картаво: Государь император»508.

Таким образом, арапы придавали императорскому двору неповторимый блеск, поэтому им были созданы весьма льготные условия для несения дворцовой службы. С XVIII в. и до 1917 г. арапы имели самую роскошную придворную форму. Например, весной 1722 г. Петр I «указал сделать. арапу Петру Сундукову кафтан, камзол и штаны суконные красные с позументом – за 28 руб.». В конце XIX в., при Александре III, стоимость парадного обмундирования арапов была самой высокой из всей придворной челяди, что обходилось казне в 543 рубля (башмет верхний, нижний, жилет, шаровары, шапочка, кушак и штиблеты). По стоимости к этому набору приближался только парадный мундир камер-фурьера (408 рублей) и камер-казака его величества (418 рублей). При этом надо отметить, что камер-фурьеры и камер-казаки занимали высокое положение среди придворной челяди: первые командовали всей придворной прислугой, а вторые являлись телохранителями монархов, повсюду сопровождая их.

Арапы оказались одной из немногих категорий дворцовой челяди, получавшей жалованье в денежной форме, причем оно было достаточно высоким. Для прочих дворцовых слуг, многие из которых являлись потомственными придворнослужителями, жалованье было введено только в 1859 г. При Екатерине II «арапы: Иозиф Мартынов, Аджи Семенов, Канбар Иванов, Абрам Петров, Петр Петров» получали по 30 рублей в год. При Александре III старшие арапы имели жалованье 258 рублей, а младшие – 201 рубль в год509. Для сравнения: такое же жалованье получали старший камердинерский помощник Александра III и его лейб-кучер510. При этом в Министерстве императорского двора жалованье для служащих высоким не было. Так, в 1881 г. в штатах министерства были и такие оклады: чиновнику – 115 рублей, придворному служителю – 43 рубля в год511.

Служба арапов носила представительский характер и не требовала особой квалификации, хотя, вероятно, и у них были свои сложности. Так, во время церемонии коронации Екатерины I «при дверях каретных были по обеим сторонам по одному пажу и по одному арапу». Во время торжественных дворцовых церемоний именно арапы открывали двери перед российскими монархами. Маленькие арапчата были своеобразными «игрушками» женской половины дворца, вследствие чего в обиход вошли статуэтки, изображавшие русских императриц в сопровождении арапчонков, самая известная из которых работа Карло Бартоломео Растрелли «Анна Иоанновна с арапчонком». Не менее известны и картины, на которых Елизавета Петровна и Екатерина II изображены с арапчатами. Можно констатировать, что в XVIII в. арапы стали неотъемлемой частью жизни императорских резиденций. Это сказалось и в том, что один из залов Зимнего дворца был назван Арапским.

При Екатерине II арапы были включены в штатное расписание придворных чинов: 20 человек – достаточно значительное число, и при заполнении вакансий возникали трудности, поскольку не все кандидаты удовлетворяли предъявляемым требованиям. При найме, учитывая представительский характер службы арапов, прежде всего обращалось внимание на рост и цвет кожи – чем выше и чернее, тем лучше. Арапы должны были отказаться от языческих верований и принять христианское исповедание, конечно, приветствовалось принятие православия, но не возбранялась и католическая вера. Кроме того, кандидатов внимательно проверяли на вредные привычки и медики, и дворцовые спецслужбы. Так, в 1855 г. было отказано персидскому подданному в определении в число арапов512.

С принятием штатного расписания неизбежно возникла проблема текучки кадров – требовалось бесперебойное пополнение вакантных мест арапов. Для сохранения «породы» на службу, конечно, брали «природных» арапов. Так, в 1786 г. в Зимний дворец был принят на службу «араб Яну и арапчонок Алмаз»513. А в 1837 г. умер дворцовый арап с экзотическим именем Жан Луи Робинзон514. Эти имена свидетельствуют о том причудливом жизненном пути, на котором они их обрели. Можно предположить, что «араб» Яну являлся выходцем из стран Ближнего Востока, а Жан Луи Робинзон либо родился во Франции, либо был вывезен из французских колоний.

Но самым надежным и традиционным путем решения кадровой проблемы было наличие постоянного резерва. Поэтому дети природных арапов, родившиеся и выросшие при дворе, естественным образом вписывались в придворную среду. Они хорошо знали язык и требования службы, входили в среду детей придворнослужителей, откуда и черпались новые поколения дворцовой челяди. Так, при Николае I на службу во дворец был взят арап Александр Алексеев515. Поскольку сословие придворнослужителей к этому времени превратилось в замкнутую касту, можно с уверенностью предположить, что это сын или внук настоящего, «природного» арапа, долгое время прожившего в России, женившегося и принявшего православие.

Брали на службу в арапы и со стороны. Преимущественно это были негры, которые оказывались в Петербурге, приплыв на кораблях из США. Первым таким арапом стал камердинер посланника США при российском императорском дворе в 1810 г. Видимо, новость о выгодных вакансиях при российском дворе быстро разнеслась в портовых городах США, и вслед за камердинером в Россию устремились другие искатели приключений. Как правило, негры нанимались на редкие корабли, следовавшие с грузами в Санкт-Петербург, а по прибытии в Северную столицу они бежали в поисках лучшей доли. Видимо, новые арапы были столь «качественными», что капитанам американских кораблей дворцовые службы даже компенсировали убытки от потери членов экипажа. Заинтересованность российского императорского двора в новых арапах была столь велика, что им даже позволялось вывозить из США свои семьи и посещать родину во время отпусков. В результате арапы, выходцы из США, прочно заняли место в дворцовой иерархии придворнослужителей.

Со временем штатное расписание арапов было резко сокращено. По штатам Придворной его императорского величества конторы и подведомственной ей части, утвержденным 16 апреля 1851 г. Николаем I, при дворе полагалось иметь только четырех старших и четырех младших арапов516 – всего восемь человек. Под младшими арапами имелось в виду должностное положение, а не возраст. Арапчонков, которых так любили изображать придворные живописцы на своих полотнах в XVIII в., в следующем столетии при дворе уже не было. В дворцовом делопроизводстве их называли по-разному: если для документации XVIII в. характерно традиционное написание – «арап», то уже в XIX в. их называли «арабами». По штатам Придворной конторы, утвержденным в 1881 г., сохранилось то же число арапов – восемь.

На рубеже XIX – начала XX в. во время торжественных церемоний огромные арапы продолжали восхищать приглашенных. Когда в начале 1905 г. Николай II превратил Александровский дворец Царского Села в свою постоянную резиденцию, туда перебрались все дворцовые службы, в том числе и такой непременный атрибут парадных залов, как арапы. Поскольку после 1904 г. все дворцовые церемонии были сведены к минимуму, в Александровском дворце остались только четыре арапа, которые дежурили по две недели по два человека. Для двух дежурных арапов в подвале дворца была выделена специальная жилая комната (№ 35).

Упоминал об арапах и Морис Палеолог, бывший в 1914–1917 гг. послом Франции в России. Его описание «причудливо разодетых» арапов, или как он их именует – «эфиопов», обряженных «в мешковатые красные штаны, черные куртки, белые тюрбаны и желтые туфли», полностью соответствует воспоминаниям великой княгини Ольги Александровны, в памяти которой сохранилась еще одна дополнительная деталь – «золотая тесьма на черных куртках». Именно в таких одеяниях изображены арапы в интерьерах Зимнего дворца на картине Е. Тухаринова «Ротонда» (1834), акварелях К. А. Ухтомского «Большая Арапская столовая» (1860-е) и Л. Премацци «Белый зал» (1865).

К арапам проявляли неподдельный интерес и взрослые люди. Так, 27 августа 1914 г. впервые Александровский дворец Царского Села посетила женщина-хирург Вера Игнатьевна Гедройц. Она была приглашена во дворец для чтения лекций императрице Александре Федоровне и ее дочерям, которые проходили ускоренный курс сестер милосердия. Естественно, она волновалась и в своем дневнике отметила, что «перед началом первой лекции меня интересовал вопрос совсем отвлеченный, а именно – увижу ли я арапа. Арапа, занимавшего очень мое воображение в детстве. Дело в том что матушка моя, окончив Смольный институт, часто рассказывала нам, детям, о посещении ею дворца, где большое впечатление на нее произвели прислуживавшие там арапы в красных одеждах. И в наших детских беседах эти арапы играли большую роль, каждый представлял их себе по-своему, даже ссорились мы, помню, из-за них». Ожидания не обманули взрослую, много повидавшую женщину: «Его самого я увидала, как только вошла в обширную переднюю с камином, стены которой были убраны рогами убитых на охоте лосей. И арап был как раз соответствовавший моему детскому представлению, очень черный, с темными губами, в яркой алой куртке и таких же панталонах, с длинным ятаганом у пояса. Я бы долго смотрела на этого героя моей детской сказки, но он заговорил, и хорошим русским языком, и этим нарушил очарование».

Для М. Палеолога арапы после Февральской революции 1917 г. стали одним из символов уходящей императорской России. В дневнике он писал: «У Летнего сада я встречаю одного из эфиопов, которые караулили у двери императоров и который столько раз вводил меня в кабинет к императору. Милый негр тоже надел цивильное платье, и вид у него жалкий. Мы проходим вместе шагов двадцать; у него слезы на глазах. Я говорю ему несколько слов утешения и пожимаю ему руку. В то время как он удаляется, я следую за ним опечаленным взглядом. В этом падении целой политической и социальной системы он представляет для меня былую царскую пышность, живописный и великолепный церемониал, установленный некогда Елизаветой и Екатериной Великой, всё обаяние, которое вызывали эти слова, отныне ничего не означающие, – «русский двор».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.