ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ ШВЫРЕВ. (Род. 1934)

ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ ШВЫРЕВ. (Род. 1934)

В.С. Швырев — российский философ, специалист по теории познания, методологии науки, проблемам природы философского знания; доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН, преподаватель философии в вузах.

В работе «Теоретическое и эмпирическое в научном познании» (1978) Швырев сформулировал концепцию соотношения теоретического и эмпирического в науке, основанную на различении деятельности применения и деятельности развития концептуального аппарата науки, взаимоотношения генетического и функционального аспектов научного познания.

В настоящее время Швырев разрабатывает концепцию современной неклассической рациональности. Он эксплицирует значения понятий «открытость» и «закрытость» применительно к типам рациональности, рассматривая ее в контексте ментальных установок и широком спектре возможностей ее существования.

В качестве отличительных признаков современной рациональности выделяются критико-рефлексивная направленность на исходные посылки и возможности различных позиций рационального познания (метарациональность), органически восходящие к метарациональности «открытость» неклассической рациональности, т.е. постоянная готовность к самокритике и самосовершенствованию, изменение отправных установок рациональности, оказывающейся зависимой от рассмотрения отношений человека к миру (так называемое человеческое измерение современной неклассической рациональности), диалогичность современной рациональности по отношению к формам внерациональной ментальности. Методологические проблемы современной рациональности рассматриваются Швыревым в контексте проблематики современной философии образования. Среди последних его работ: «О понятиях «открытой» и «закрытой» рациональности (рациональность в спектре ее возможностей)» // Рациональность на перепутье. Кн. 1. М„ 1999.; «О деятельностном подходе к истолкованию «феномена человека» (попытка современной оценки)» // Вопросы философии. 2001. № 2.

Т.Г. Щедрина

Тексты приведены по кн.:

1. Швырев В.С. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М: Наука, 1978.

2. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии. 1992. №6. С. 91-105.

<...> Теоретическое и эмпирическое исследование и соответственно теоретическое и эмпирическое знание выступают в реальной науке в многообразии своих частных форм и проявлений. Попытаемся, однако, выявить какие-то признаки, которые можно было бы связать с наиболее общими представлениями о теоретическом и эмпирическом. <...> (1, с. 247)

<...> Если взять эмпирическое познание, эмпирическое исследование, то в качестве такого общего признака иногда рассматривают первичность эмпирического исследования перед теоретическим. В этом смысле говорят о том, что теоретическое знание «надстраивается» над эмпирическим, что оно является результатом обработки эмпирических фактов и пр. Безусловно, формированию теоретического знания о какой-то предметной области всегда предшествует некоторое дотеоретическое знание. Это верно как в отношении науки в целом, так и в отношении отдельных ее фрагментов. <...> (1. С.248)

<...> зависимость эмпирического исследования от теоретического в современной развитой науке отнюдь не означает какого-либо поглощения эмпирического исследования теоретическим. Напротив, как раз в современной науке в ее наиболее развитых формах наиболее рельефно выступает необходимая функция эмпирического исследования в научном познании в целом. Поскольку наука не представляет собой какой-то замкнутой сферы искусственных концептуальных конструкций, а является знанием об объективной действительности, она должна иметь выход в сферу «живого созерцания» реальных явлений, фиксируемых в наблюдении и эксперименте. <...> (1, с. 249)

<...> И теоретическое, и эмпирическое исследования представляют собой <...> взаимообусловленные, в равной мере необходимые стороны, компоненты науки, как органического целого. Наука в целом предполагает сочетание, взаимосвязь этих сторон. В рамках науки как целого они, однако, могут реализоваться в относительной самостоятельности друг от друга. Тем не менее, даже будучи осуществляемы в относительной самостоятельности, они всегда предполагают друг друга. Так, эмпирическое исследование, когда оно протекает независимо от теоретического, всегда исходит из определенной концептуальной сетки, существующей в данной науке, задаваемого этой сеткой взгляда на мир, на объект исследования. <...> (1, с. 252)

<...> Если принять идеализацию, при которой любой фрагмент научного знания, а в пределе и научное знание в целом изображается как некоторое абстрактное мысленное образование, своего рода безмерная математическая точка знания, обладающая только тем свойством, что она выражает некоторое мыслительное содержание, является понятийным отображением какой-то стороны объективной действительности, то этот идеализированный объект, представляющий собой концептуальную реконструкцию научного знания, можно представить как точку приложения сил, связанных с двумя родами деятельности — во-первых, деятельности по применению данного знания для обработки, ассимиляции действительности, лежащей вне знания, деятельности по его «идеализации» в широком смысле этого термина и, во-вторых, деятельности, направленной на само это мысленное содержание, его анализ, преобразование и т.д. <...> В представленном в таком виде идеализированном объекте оба «вектора» познавательной деятельности замыкаются на одном и том же элементе — мысленном образовании, которое в одном случае выступает как средство деятельности, а в другом — как объект деятельности. Вхождение одного и того же мысленного образования в состав обеих деятельностей обусловливает их изначальную связь. <...> (1, с. 254)

<...> Используемое нами для экспликации понятий теоретического и эмпирического исследования различение деятельности, направленной на применение концептуальных форм, и деятельности, направленной на сами эти формы, на их совершенствование и развитие, в неявном виде содержится уже в достаточно хорошо известном и имеющем многовековую традицию различении двух планов исследования форм, выступающих исходными единицами анализа знания. Речь идет, конечно, не об отождествлении этих двух различений, а только об указании на их внутреннюю смысловую связь.

Именно наличие этих указанных выше «векторов» мыслительной деятельности, задающих ее принципиальную двухразмерность, обусловливает семантическую двухвалентность знаковых структур, выражающих концептуальные образования, что находи свое отражение в многовековой традиции, исходящей из различения «объема» и «содержания» понятия в традиционной логике, связанной со спорами о «сущности» и «существовании» в схоластической философии, продолжающейся в дискуссиях о «значении» и «соозначении» имени в логике XIX столетия и в наше время проявляющейся в логикосемантических концепциях «смысла» и «значения», «интенсии» и «экстенсии» и т.п. <...> (1, с. 255)

<...> Конкретизация понимания теоретического и эмпирического в научном познании связана прежде всего с различением теоретической и эмпирической стадий в развитии пауки в целом и теоретического и эмпирического исследования как двух необходимых компонентов научного познания на каждой из этих стадий.

Таким образом, говоря об эмпирическом и теоретическом в научном познании, необходимо различать, с одной стороны фазы, стадии в развитии науки, характеризующиеся большей или меньшей теоретизацией, и взаимосвязанные и взаимопредполагающие типы познавательной деятельности, направленной соответственно на развитие концептуального аппарата и на его апробирование, испытание в эмпирическом исследовании. Эмпиричность в научном познании может поэтому пониматься двояко: как необходимый момент всякого научного познания, связанный с функцией испытания концептуального аппарата в его применении к данным наблюдения и эксперимента, и как исторически преходящая фаза науки, связанная с недостаточным развитием концептуального аппарата, описательностью и пр.<...>(1,с. 368-369)

<...> Анализируя проблему рациональности в целом, следует исходить из многообразия форм рациональности, <...> из определенного спектра возможностей реализации принципов рациональности. И исходным, как мне представляется, может здесь стать различение открытой и закрытой рациональности.

Это различение в основе своей связано с различными способами работы с концептуальными конструкциями рационального сознания в пауке и философии. Объективно в реальной рационально-познавательной деятельности тесно переплетены и органически взаимосвязаны два ее типа. Деятельность первого типа связана с движением в некоторой заданной концептуальной системе, исходит из определенной совокупности выраженных с большей или меньшей степенью эксплицитности предпосылок и положений, лежащих в основании этой системы, определяющих ее рамки и структуру. Эта деятельность предполагает уточнение входящих в концептуальную систему абстракций и понятий, выявление новых связей между ее элементами, экспликацию имеющегося в ней рационально-познавательного содержания, <...> ассимиляцию новой эмпирической информации в рамках данной концептуальной системы, объяснение и предвидение на ее основе и пр.

Пользуясь известным термином Т. Куна, можно сказать, что охарактеризованная выше деятельность является деятельностью в рамках известной парадигмы, внутрипарадигмальной деятельностью. Важно заметить, что пределы этой «внутрипарадигмальности», закрытости концептуального пространства могут быть различными. Это может быть парадигма в собственном смысле Т. Куна, но это может быть деятельность в рамках какой-либо теории, концепции, гипотезы и т.д. Во всех случаях работа протекает в некоем закрытом концептуальном пространстве, очерчиваемом содержанием некоторых утверждений, выступающих в данном познавательном контексте как исходные, не подлежащие критическому анализу. Было бы ошибочным как-то недооценивать познавательную значимость такого рода деятельности, не говоря уже о том, что в реальной, фактически существующей науке количественно она играет доминирующую роль. Было бы также неправильно интерпретировать ее как нетворческую деятельность. Пользуясь термином психологии, можно было бы назвать эту деятельность в ее творческих конструктивных аспектах «репродуктивным творчеством», т.е. творчеством в рамках некоторых фиксированных рациональных концептуальных норм, смыслов, предпосылок, связанных с их уточнением, с ассимиляцией на их основе нового познавательного содержания. Деятельность такого рода можно характеризовать как «закрытую рациональность». <...> (2, с. 94-95)

<...> Между тем зарытой рациональности и в познавательной деятельности, и в ориентации практической деятельности противостоит тот тип рационального сознания, который правомерно назвать «открытой» рациональностью. Последняя предполагает способность выхода за пределы фиксированной готовой системы исходных познавательных координат, за рамки жестки конструкций, ограниченных заданными исходными смыслами, абстракциями, предпосылками, концептуальными ориентирами и пр. При этом необходимым моментом «открытой» рациональности, который отличает ее от «закрытой», является установка на критический рефлексивный анализ исходных предпосылок концептуальных систем, лежащих в основе данной познавательной позиции, определяющей ее «парадигмы». «Открытая» рациональность тем самым предполагает перманентное развитие познавательных возможностей человека, горизонтов его постижения реальности. Эта предметносодержательная установка на все более глубокое проникновение в реальность, не ограниченное какими-либо заданными априорными структурами, реализуется через радикальную критическую рефлексию над любыми парадигмами, над любыми «конечными», выражаясь гегелевским языком, картинами и схемами миропонимания и мироотношения. <...> (2, с. 95-96)

<...> Открытая рефлексивная рациональность преодолевает и ограниченности закрытой рациональности, и те деструктивные вырожденные формы псевдорациональности, которые возникают при догматизации закрытой рациональности. Именно при сведении рациональности к этим формам сознания и возникает ее противопоставление духу свободы, риску, «поступку», напряженности усилий личностного сознания и т.д. Открытая же рациональность с необходимостью предполагает все эти факторы. <...> (2, с. 96)

<...> Исходным принципом рационально-рефлексивного сознания, <...> его императивом является положение о том, что реальность всегда шире, богаче, полнее любых человеческих представлений об этой реальности и что поэтому недопустима канонизация содержания любой картины мира. Такая канонизация находится в коренном противоречии с самим духом рациональности, с ее исходными принципами. Никоим образом нельзя постулировать какого-либо окончательного критерия рациональности, в частности рациональности научной, апеллирующего к определенной «парадигмальной» модели мира, вообще к каким-либо содержательным исходным предпосылкам. То, что представляется странным или даже невозможным в рамках принятой в известное время научной картины мира может быть освоено и осмысленно на ином уровне исходных предпосылок. <...> (2, с. 97-98)

<...> в науке мы имеем дело не с картиной объективной реальности как таковой, а с ее частными моделями, построенными на основе некоторых исходных установок субъекта, его предпосылок, выбранных им позиций и пр. Научная модель реальности является результатом взаимодействия, <...> «игры» субъекта научно-познавательной деятельности с реальностью. Современное методологическое сознание конкретизирует этот непреложный тезис в двух основных направлениях. Во-первых, эти исходные установки и предпосылки носят не только чисто познавательный характер. Они определяются всей мотивационно-смысловой сферой субъектов научно-познавательной деятельности. В нее входят, конечно, социокультурно детерминированные факторы ценностного сознания — тезисы о социокультурной детерминации науки и ее ценностной нагруженности усиленно подчеркиваются в современной философии науки. Но очевидно, что влияние мотивационно-смысловых факторов субъективности на познавательные установки следует понимать весьма широко, включая особенности индивидуальной психики, всякого рода ценностные предпочтения и пр. Во-вторых, признавая своеобразие, специфичность позиций различных субъектов мотивационно-смысловой сферы сознания этих субъектов, следует эту деятельность представлять как сложный процесс взаимодействия различных позиций, исследовательских программ и т.д. <...> (2, с. 104) <...>

<...> Развитие научной рефлексии в указанных выше направлениях с неизбежностью приводит к четкому осознанию того, что современная научная рациональность, если брать ее достаточно развитые и сложные формы может адекватно реализовываться только как открытая рациональность, на высоте возможностей рационально-рефлексивного сознания. <...> (2, с. 104)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.