Глава 3 СПОРЫ О ВЕРЕ

Глава 3

СПОРЫ О ВЕРЕ

Раскол в исламе. — Коран о единстве мусульман. — Сунниты и шииты: причины конфликта. — Пророчество Мухаммада о расколе. — Символ веры суннитов. — Шииты. — Учение о сокрытом имаме. — Исмаилиты и имамиты. — Асассины. — Хариджиты. — Мурджииты. — Богословские споры. — Кадариты и джабриты. — Мутазилиты. — Послание ханбалитов. — Ваххабиты. — Доктрина ваххабизма.

Когда повседневная жизнь основана на вере, конфликты из-за «правильности» веры практически неизбежны. В исламском обществе связь жизни и веры, пожалуй, сильнее, чем в любом другом, поэтому и религиозные конфликты в нем оказались наиболее затяжными и наиболее непримиримыми. (Впрочем, подобные конфликты отнюдь не являются уделом исключительно ислама: можно вспомнить и ожесточенные богословские споры ранних христиан, и движения альбигойцев и катаров, и европейскую Реформацию, и противостояние «умеренных» и ортодоксов-хасидов в иудействе.) Современные мусульманские теологи нередко утверждают, что «исламский раскол» остался в прошлом, однако реальность опровергает их утверждения[79] Понять ислам в его развитии без истории раскола и изложения доктрин противоборствующих сторон невозможно, поэтому ниже мы кратко расскажем об исламских религиозных движениях и сектах.

В отличие от другой мировой религии — христианства, складывавшегося на основе множества различных течений и сект и «сплавленного» в единое целое усилиями многих незаурядных личностей, начиная с последователей апостола Павла, ислам вначале представлял собой именно единое и цельное учение, не знавшее фракций и сект. О единстве мусульман говорится в Коране: «Держитесь за вервь Аллаха все, и не разделяйтесь» (3:98), «Верующие ведь братья. Примиряйте же обоих ваших братьев и бойтесь Аллаха, — может быть, вы будете помилованы» (49:10), «И не будьте таковы, как те, которые разделились и стали разногласить, после того как пришли к ним ясные знамения» (3:101). После переселения из Мекки в Медину Мухаммад в числе первых дел учредил обет братства (ухувват) между мусульманами. Мухаджиры и ансары стали по этому обету побратимами. В хадисах говорится, что Пророк приравнивал вражду в мусульманской общине к вероотступничеству: «Сказал Мухаммад: Оскорбление мусульманина безнравственно, убиение же — вероотступничество». К единению призывали и праведные халифы — Абу Бакр, Омар, Осман; убийство последнего стало, пожалуй, первым признаком грядущего раскола — связанного с именем четвертого халифа Али ибн Абу Талиба.

Как рассказывалось в первой части, избрание Али халифом одобрили далеко не все мусульмане. Одни считали, что имеют не меньше прав занимать этот пост, другие упрекали Али в том, что ему следовало бы стать халифом гораздо раньше, сразу после смерти Мухаммада. На эти упреки Али отвечал: «После раздумий я пришел к выводу, что путь терпения будет более разумным. Поэтому я терплю, как человек с занозой в глазу, с костью, застрявшей в горле… Я увидел, что терпение предпочтительнее пролития крови мусульман, которое приведет к расколу. Ведь наша вера подобна закипающему молоку, покрытому пенкой. Малейшая невнимательность или неосторожное движение могло бы все испортить». Тем не менее наиболее ретивые сторонники Али не соглашались с этой мудрой позицией (или выжидательной тактикой). Они отказывали в праведности всем халифам, кроме своего духовного вождя, настаивали на том, что право на власть в мусульманской общине принадлежит исключительно потомкам Пророка, то есть Али и его детям от Фатимы, дочери Мухаммада, а себя стали называть шиитами (от аш-шия — партия [Али ибн Абу Талиба]). За теми же, кто не разделял радикальных убеждений шиитов, закрепилось наименование суннитов (ахл ас-сунна валджамаа, то есть «люди Сунны и согласия»[80]).

Противостояние суннитов и шиитов продолжается вот уже четырнадцатое столетие. Принципиальное разногласие между этими направлениями состоит в различном отношении к традиции: сунниты призывают к неукоснительному следованию Корану и Сунне, определяя инакомыслящих как «заблуждающихся»;[81] шииты же вводят в традицию, в дополнение к Корану и Сунне, предания и изречения халифа Али (Ахбар) и учение об имамах — духовных руководителях общины.

.

Каллиграфическая запись молитвы, восхваляющей Али ибн Абу Талиба.

Мусульманские ученые, рассуждая о противоречиях между суннитами и шиитами, выделяют три основные причины продолжающегося раскола.

Первая причина — невежественность и непризнание друг друга. По замечанию современного исследователя, «мусульмане как шиитского, так и суннитского направления, не имея достаточной подготовки, всякий разговор начинают с критики принципов и постулатов противоположной стороны. В результате возникают непонимания, похожие на взаимную клевету. Наконец, когда случайно проясняется истина, стороны начинают понимать ошибочность своих позиций. Но так как проявление правды иногда опаздывает, то невежественность продолжает углублять противоречия».[82]

Вторая причина — фанатизм и упрямство. Представители обоих направлений зачастую не допускают мысли о единстве и дружбе и воспринимают каждый шаг на этом пути как «принесение в жертву своего знамени». Сегодня попытки примирить суннитов и шиитов предпринимает общественная организация «Дарут тагриб бейнал-мезахибил исламия» («Организация сближения исламских направлений»), однако ее усилия пока не привели к заметным успехам. Шейх Махмуд Шалтут, ректор исламского университета ал-Азхар в Египте вспоминал: «Некоторые шииты предполагали, что мы собираемся их сделать суннитами, а сунниты думали, что мы хотим, чтобы они стали шиитами».

Наконец третья причина — это политические и внутренние факторы, а именно действия отдельных политических лидеров в странах ислама. Так, из истории известно, что султан Махмуд Газневи, оправдывая расширение государства за счет территории шиитов, говорил: «Я — тот, кто обойдет весь мир для того, чтобы найти и казнить даже одного рафизи [ «вышедшего из веры». — Ред. ])». В XVII столетии по велению султана Мурада IV придворные муфтии выпустили фатву, гласившую: «Шииты стоят вне веры, ибо они не подчиняются халифу (т. е. султану. — Ред.). Смерть им, даже если они покаются. Приказывается пленить их жен и детей. Каждый, кто будет отрицать, что шииты являются кафирами [неверными. — Ред. ], сам кафир». Из событий недавнего времени достаточно вспомнить «имперскую» политику Саддама Хусейна в Ираке.

Мусульманские исследователи полагают, что, изжив эти причины противоречий, ислам способен обрести прежнее единство.

По мнению видного отечественного востоковеда А. А. Игнатенко, раскол в исламе — естественный процесс бытования религии. «Возникновение группировок уместно рассматривать как никогда не прекращавшийся в исламе процесс сектантского деления (ифтирак), результатом которого было и остается возникновение все новых сект (фирак). Раскол на секты и пребывание мусульман в этом состоянии вплоть до Судного дня — одно из важнейших положений Сунны. Этот раскол предсказан в известном хадисе Пророка о 73 сектах, гласящем в наиболее простом варианте: «Раскололись иудеи на 71 секту. И раскололись назреяне [христиане. — Ред. ] на 72 секты. И расколется моя умма на 73 секты».

Есть разные варианты этого хадиса. У ал-Макки в его «Пище для сердец» этот хадис выглядит следующим образом: «Раскололись назреяне на семьдесят две секты. Моя умма добавит к ним одну. Все они [будут гореть] в адском пламени, кроме большинства». У ал-Газали: «Расколется моя община на 73 секты. Все они [будут] в раю, кроме еретиков».

Так или иначе, в хадисе идет речь об обязательном, неизбежном расколе исламской общины на секты. От многих исследователей ускользает глубокий вероучительный смысл этого хадиса в любом его варианте. Кто бы ни провозглашал себя «спасшейся сектой», — окончательный приговор, т. е. квалификация ее в качестве спасшейся, шедшей правильным, истинным путем, принадлежит Богу, а не людям. И до Божественного приговора люди просто не в состоянии определить, какая из сект является спасшейся.

К слову сказать, и провозглашение себя «спасшейся сектой» тоже предсказано в исламской традиции. В «Книге установления» Яхйи ал-Джанавни приведен хадис о 73 сектах, где говорится о расколе и о том, что всем сектам, кроме одной, суждено гореть в аду. Окончание хадиса таково: «И все они станут притязать до Страшного суда на то, что они-то и есть та, одна».

История ислама продолжается. Продолжается и процесс сектантского раскола, обозначаемый словом ифтирак в цитированном выше хадисе Пророка. Это прекрасно понимают исследователи, живущие в странах распространения ислама. Они пытаются учесть нововозникающие секты, исходя именно из того, что ифтирак не прекращается».

Как бы то ни было, исламский раскол является неоспоримым фактом на протяжении почти полутора десятков столетий. И, чтобы уяснить себе его причины, необходимо изложить взгляды противоборствующих сторон.

Кредо суннитов вполне выражено «символом веры» Ахмада ибн Ханбала, который цитировался выше. Он гласит: «Девяносто человек из последователей Пророка, имамы мусульман, ранние имамы и факихи крупных городов пришли к общему мнению о том, что Сунна, завещанная Пророком, заключается в следующем: удовлетворенность решением Бога; подчинение Его повелению; терпеливое перенесение Его решения; исполнение того, что Бог запретил; вера в предопределение Богом добра и зла; отказ от дискуссий и изощренных споров о вере; ритуальное обтирание обуви; борьба за веру под руководством любого имама, будь он благочестив или грешен: вознесение молитвы за умерших мусульман; демонстрация веры словом и делом, каковая увеличивается от послушания и убывает от неповиновения; Коран — Слово Бога, ниспосланное в сердце Пророка Его Мухаммада. Он не сотворен, как бы и с чего бы его ни читали: терпение под властью правителя, справедлив он или нет, мы не выступаем против правителей с оружием в руках, даже если они вершили несправедливость: мы не обвиняем в неверии никого из людей единобожия, даже если они совершили тяжкие грехи; воздержание от упоминания разногласий, случившихся между сподвижниками Пророка; лучшие из людей после Пророка — Абу Бакр, Омар, Осман, Али ибн Аби Талиб, сын дяди Пророка; мольба о ниспослании милости всем сподвижникам посланника Бога, детям, женам и зятьям его.

Такова Сунна, которую они вменили в обязанность и получили. Следовать ей — значит идти по правильному пути. Отказ от нее — заблуждение».

Главное для суннита — следование традиции, то есть точное следование Корану и заповедям Мухаммада. Наиболее ортодоксальными ревнителями традиции среди суннитов считаются ханбалиты — последователи Ибн Ханбала, учившего, что истинно верующий не задается досужим вопросом «как?».

Что касается шиитов, их считают сторонниками «нововведений». Направление оформилось, когда перед мусульманской общиной встал вопрос о преемнике Мухаммада: шииты провозгласили своим предстоятелем (имамом) Али ибн АбуТалиба и отказывали в законности трем первым халифам — ведь Божественная благодать, которой был осенен Пророк, может перейти только на его кровных родственников.[83] По замечанию Л. С. Васильева, «в отличие от суннитов, для которых Мухаммад был высшим Божественным символом, осуществлявшим непосредственную связь правоверных с Аллахом, шииты воспринимали Пророка прежде всего как отмеченную Аллахом личность, наделенную сакральной благодатью и в силу этого призванную не только управлять, но и передать эту благодать своим потомкам. Вдобавок для шиитов была важна святость не только Мухаммада, но и Али, чей авторитет базировался как на родственной близости к Пророку, так и на личных качествах, благодаря которым наследственная благодать, выпавшая на долю потомков Мухаммада и Али, становилась еще более весомой и неопровержимой». Некоторые шиитские секты, в нарушение заветов Корана и устоев веры, доходили до прямого обожествления Али. Прежде всего это относится к гулатам.

.

Мечеть Хусайна в Кербеле, Ирак.

После смерти Али имамами шиитской уммы стали его сыновья Хасан и Хусайн. С гибелью последнего Божественная благодать, по воззрениям шиитов, перенеслась на побочного сына Али Мухаммада ибн ал-Ханафию, которого стали называть Махди («ведомый верным путем»). Постепенно в шиизме сложилось учение об имамах, с различными толкованиями которого связан раскол уже среди самих шиитов.

Этот раскол связан с именем одного из Алидов (потомков Али ибн Абу Талиба), Джафара ас-Садика, у которого было три сына — Исмаил, Абдаллах и Муса. По учению шиитов-семиричников, иначе исмаилитов, Исмаил был шестым имамом, седьмым же считается его сын Мухаммад, скрытый халиф (самит).[84]

Шииты-двунадесятники, или имамиты, насчитывают двенадцать имамов, из которых Муса ибн Джафар — седьмой, а сын одиннадцатого имама, Хасана ал-Аскари, признается «тайным сыном», он скрывается от врагов и вернется в конце времен, чтобы восстановить справедливость.

Учение о сокрытом имаме, которого Аллах до поры укрыл в недосягаемом месте, со временем сделалось основополагающим догматом шиитов. Согласно этому догмату, скрытый имам Махди должен вернуться в мир за несколько лет до Страшного суда, убить чудовищного обманщика Даджжала и возродить первоначальный ислам. Скрытый имам признается всеми сектами шиитов как верховный глава движения, все шиитские руководители (к примеру, аятоллы в современном Иране) считаются представителями сокрытого имама, в которых живет «пророческая душа» Мухаммада.

Исмаилитов также называли карматами (по имени проповедника Хамдана Кармата) и друзами (в Ливане и Сирии[85]).

В Египте с X по XII век существовал исмаилитский халифат Фатимидов. Наибольшая же известность выпала — по крайней мере, в глазах европейцев — на долю секты исмаилитов-низаритов, другое наименование которых — асассины.

Низаритами прозвали приверженцев Низара, старшего сына халифа Мустансира, погибшего в распре родичей. Спасаясь от преследований, низариты бежали из Египта на север Ирана, где и обосновались в горной крепости Аламут. Со временем здесь возникло «государство исмаилитов», которым правил духовный лидер низаритов Хасан ибн Саббах. В Ала-муте поддерживалась строгая дисциплина, за нарушение запрета на винопитие виновному грозила казнь, а тех, кто осмеливался играть на музыкальных инструментах или танцевать, немедленно изгоняли. В стенах крепости воспитывались фидаины («борцы за веру»), которым внушались готовность к самопожертвованию и беспрекословное подчинение вождю. Рвение воспитанников стимулировалось гашишем; от слова «гашиш» и возникло иное название низаритов — гашишины, закрепившееся в европейских языках в форме «асассины».

Из Аламута постоянно осуществлялись «акции возмездия»: фидаины проникали в лагери противника и наносили избранным жертвам смертельные удары кинжалом. Страх перед асассинами был столь велик, что никто из правителей сопредельных земель не отваживался штурмовать Аламут. Крепость пала лишь в 1256 году, не устояв перед монголами хана Хулагу. Остатки низаритов бежали в Индию, где эта секта существует и поныне; ее глава носит титул Ага-хан.

Из других шиитских сект упомянем зайдитов и алавитов. Зайдитов, приверженцев брата пятого имама, Зайда ибн Али, считают наиболее умеренными шиитами. Согласно их учению, имам не может претендовать на божественность; они также отрицают сокрытого имама и отвергают человекопо-добие Аллаха. В целом зайдиты весьма близки к суннитам; единственное отличие состоит в том, что они, подобно прочим шиитам, считают необходимым, чтобы правитель мусульманского мира происходил из Алидов.

Что касается алавитов, их учение гласит, что некогда все души были звездами, но Али поместил эти души в людские тела. После смерти души праведников освободятся и вновь соединятся с божественным Али, а души грешников переселятся в тела животных. По замечанию Л. С. Васильева, «алавиты читают христианские евангелия, причащаются хлебом и вином. Часто носят христианские имена. Секта имеет свою священную книгу, составленную на основе Корана; вся ее мудрость доступна лишь посвященным. Вплоть до сегодняшнего дня в Сирии, Ливане, Турции немало последователей этой секты».

Главные святыни шиитов — мечеть в Куфе, при выходе из которой был смертельно ранен Али ибн Абу Талиб, усыпальница Али в Наджафе и могила сына Али Хусайна в Кербеле. В мечети Наджафа хранится свиток Корана, переписанный, по преданию, самим Али. Разделение мусульманской общины на суннитов и шиитов было актом скорее политическим, нежели идеологическим (хотя, повторим в очередной раз, в исламском обществе религия и повседневность переплетены неразрывно, так что всякое противопоставление религиозных действий «бытовым» является в значительной мере условным). Таким же «политизированным» событием стало и возникновение движения хариджитов.

Хариджитами («ушедшими») стали называть тех, кто сражался на стороне Али ибн Абу Талиба против Муавийи, но покинул своего полководца, когда тот заключил перемирие со своим противником. В оправдание ухода с поля боя хариджиты говорили, что суд Божий уже свершился и люди не вправе оспаривать его решение. Они отказывались признавать правоту сторонников Али, утверждавших, что власть в общине должна принадлежать потомкам Пророка, и не поддерживали «традиционалистов», полагавших, что халифа следует избирать из круга наиболее достойных членов общины. По учению хариджитов, на главенство в общине мог притязать любой мусульманин, вне зависимости от кровного родства, происхождения или положения в обществе. По замечанию М. Элиаде, «эти исламские пуритане не придавали значения династическим вопросам. Они желали, чтобы в халифское достоинство возводили путем избрания самого благочестивого из мусульман, независимо от племени или рода; при наличии достойных качеств последний эфиопский раб мог иметь больше прав на халифат, чем любой из курайшитов».

Хариджиты провозгласили своим халифом некоего воина по имени Абдаллах ибн Вахб. Наиболее ревностные из хариджитов (ахл ал-джанна, «люди рая») отказывали в праве считаться верующими всем, кто не мог доказать, что всецело препоручил себя Аллаху, и оправдать свои слова богоугодными делами. Более умеренные соглашались признавать других мусульман верующими в единого Бога, однако отказывали им в праве считаться истинно верующими (мумин). Грешники как таковые исключались из числа верующих, либо признавались верующими после раскаяния, подтвержденного богоугодными поступками.

В самом деле, в религиозном рвении хариджитов довольно много общего с рвением христианских пуритан. Как пишет Р. И. Султанов, «хариджиты вменяли в обязанность своим последователям строгое соблюдение религиозных предписаний, нестяжательство и ограждение от вероотступников и лицемеров».

Противостояние хариджитов и халифа Али продолжалось вплоть до 661 года, когда Али пал от кинжала хариджита. К власти в халифате пришел Муавийя. Хариджиты долгое время сопротивлялись и новому халифу, поднимая одно восстание за другим. Эти восстания безжалостно подавлялись, решимость хариджитов постепенно слабела — а затем среди них произошел раскол. Умеренные хариджиты (ибадиты, по имени их вождя Ибн Ибада) бежали от войска халифа Мервана II и осели в Омане и в Северной Африке. Те же, кто призывал к продолжению борьбы (азракиты, по имени их вождя ал-Азрака), одержали несколько побед над армией Омейядов, но были в конце концов наголову разгромлены. Промежуточное положение между ибадитами и азракитами занимали суфриты, считавшие борьбу с Омейядами необходимой, но допускавшие временный отказ от этой борьбы и благоразумное скрывание веры (такийя); умеренность воззрений сближала суфритов с ибадитами.

По словам Л. С. Васильева, «идеологи хариджитов внесли в исламское богословие важный постулат о соотношении веры и действия: без подкрепления благочестивым делом вера неэффективна… Идеи хариджитов оказали немалое влияние на развитие исламского богословия, философии, права, истории при первых халифах династии Аббасидов, приходу которой к власти хариджиты, как и шииты, содействовали».

Узор из четырежды повторенного имени Пророка Мухаммада.

Помимо хариджитов, в исламе оформилось течение мурджиитов — «откладывающих». Они отказывались судить о том, кто более достоин занимать пост халифа, призывали «отложить» рассуждения о заслугах и недостатках халифов до встречи с Аллахом, признавали мусульманином всякого, кто, даже совершив тяжкий грех (например, по неведению или по необходимости соблюдая обряды иноверцев либо идолопоклонников), сохраняет в сердце веру в Аллаха. Как говорил мурджиит и поэт Сабит Кутна: «Я заключил союз с Богом и останусь верен Ему, а потому буду наслаждаться в раю вместе с праведниками. И не может один-единственный грех уравнять с неверующими того, кто все равно верит в Единого и Вечного Бога».

Мурджииты учили, что все члены общины равны и что по их делам нельзя судить, чья вера «правильнее» и кто «ближе» к Богу.

Среди мурджиитов были джахмиты — последователи Джахма ибн Сафвана, учившего, что Бог обладает лишь теми качествами, каких не имеет Его творение (человек): Он Всемогущ, Всеведущ, Творец и т. д. Мурджииты-мушабаххиты («уподобляющие») представляли Бога в человекоподобном образе, а муатталиты («отрицающие») утверждали, что никакое слово из языка смертных не способно передать истинных качеств Аллаха.

Воззрения мурджиитов стали своего рода «мостиком» между религиозно-политическими неурядицами эпохи Омейядов и богословскими дискуссиями эпохи Аббасидов.

При Аббасидах в исламском обществе, искавшем, говоря современным языком, свою идентичность, споры о вере стали менее политизированными: разногласия касались уже не того, кому именно надлежит быть халифом, а сугубо вопросов «правильной веры». Впрочем, переход «от действий к умозрительности» отнюдь не означал, что споры сделались менее ожесточенными, а разногласия — менее существенными.

Еще при Омейядах сложились два противоположных друг другу идейных направления — кадариты (от кадар— «предопределение») и джабриты (от джабр — «принуждение»). Первые утверждали, что человек волен в своим поступках, поэтому совершение греха — деяние человеческое, независящее от Божественной воли. По мнению джабритов, человек во всем покорен Богу и не может действовать по собственному волеизъявлению, поэтому грех ниспосылается Богом как испытание. Г. фон Грюнебаум, характеризуя «интеллектуальное брожение» в Аравии эпохи поздних Омейядов и ранних Аббасидов, писал: «Тайные секты и ереси широко распространились уже при Омейядах, особенно в Южном Ираке и в Иране; получили хождение домусульманские и чуждые исламу идеи; чем дальше религиозная партия отходила от общины, тем необузданнее становились теологические построения и тем больше усиливалась тенденция к разрыву и к дальнейшей дробности. Эти секты нанесли мало ущерба Омейядам, главным образом потому, что действовали они среди слоев общества, и без того настроенных оппозиционно. Омейяды преследовали их лишь от случая к случаю, например, при Хишаме, когда о себе заявила первая систематическая богословская «школа»; то были кадариты, пропагандировавшие идею свободной воли в противоположность предопределению; они действовали среди суннитов, составлявших в общине большинство…» При Аббасидах учение кадаритов получило дальнейшее развитие, ведь «свойственная тому времени религиозная чувствительность делала религию предметом всеобщего внимания, существовала врожденная потребность трактовать социальные невзгоды как недостаток религиозности и искать средства для их искоренения в религии и эсхатологии» (Грюнебаум).

Из споров кадаритов и джабритов возник калам — рациональное богословие. До этого времени словом «калам» обозначали способ выявления истины в споре, теперь же это слово стали применять к строгому и последовательному изучению и толкованию Корана.

«Продолжателями» кадаритов выступили мутазилиты — «отделившиеся». Основной догмат мутазилитов гласил, что Бог справедлив и посему творит только лучшее, а значит, грех создан человеком и, следовательно, человек наделен свободой воли. Второе положение мутазилитской доктрины отрицало человекоподобность Бога, то есть наличие у Него физического тела; Бог всемогущ, всеведущ и предвечен, из чего следует, что Коран — сотворен, ведь Священная Книга, Слово Бога, не могла возникнуть сама собой. Третий догмат, схожий с учением хариджитов, утверждал, что посмертное воздаяние за поступки человека при жизни неотвратимо; четвертый постановлял, что человек, совершивший тяжкий грех, покидает число верующих и оказывается в промежуточном состоянии между верой и неверием. Наконец, пятый догмат мутазилитов призывал верующих словом и мечом бороться за утверждение добра.

«Мутазилиты твердо верили в исламское Откровение. Они утверждали абсолютное единство и справедливость Бога, вытекавшие из Корана. Они отнюдь не были вольнодумцами или просветителями; они упорядочили методы мышления, создали ясные теологические концепции и, можно сказать, гуманизировали учение, сделав разум критерием истины…» (Грюнебаум).

При преемниках легендарного халифа Харуна ар-Рашида учение мутазилитов было принято в качестве официальной доктрины халифата; считалось, что эта доктрина способна примирить суннитов и шиитов и укрепить единство ислама. Халиф ал-Мамун (годы правления 813–833) учредил особое испытание на верность доктрине мутазилитов; этому испытанию (михна) подвергались судьи, богословы и факихи, причем не выдержавших испытания, в особенности — отвергавших положение о сотворенности Корана, сурово наказывали[86]

Халиф ал-Мутаваккил (годы правления 847–861) в 851 году отменил указ ал-Мамуна, осудил тезис о сотворенности Корана и споры о догматах ислама. Арабский историк той поры писал: «Наилучшее, что может совершить государь, это хранить истинную веру, так как государство и вера подобны братьям. Всякий раз, когда в государстве происходят смуты, происходит также и порча веры, а когда терпит ущерб дело веры, то колеблется и государство, смутьяны забирают силу, у государей теряется власть, появляется ересь, отступники приобретают силу». Если при ал-Мамуне, ал-Мутасиме (833–842) и ал-Васике (842–847) михна преследовала тех, кто верил, что Коран есть вечное и несотворенное слово Аллаха, то при ал-Мутаваккиле гонениям стали подвергаться уже мутазилиты и приверженцы других «еретических» учений.

Приблизительно в тот же период появился труд Абд ал-Малика ибн Хишама ал-Химйари «Жизнеописание Посланника Аллаха» — наиболее авторитетный, после Корана и Сунны, источник сведений о поступках и речах Мухаммада. Появление этого труда усилило позиции «традиционалистов», закрепив суннитский канон.

Попытку примирить воззрения мутазилитов и «традиционалистов» предпринял богослов Абул-Хасан Али ал-Аша-ри, сам бывший мутазилит. Он учил, что смысл Корана несотворен, однако словесное выражение этого смысла отнюдь не предвечно и может толковаться иносказательно. Качества. же Аллаха, по ал-Ашари, одновременно тождественны и нетождественны Его Сущности: уподобление Аллаха человеку ведет к язычеству, а отрицание Его качеств — к безбожию. Свободой же воли человек наделен ровно в той степени, в какой он способен присвоить Божественные намерения, а потому несет за свои поступки ответственность в той мере, в какой он присвоил себе Божественное волеизъявление. По замечанию М. А. Родионова, «путаность ашаритской теории вошла у мусульманских ученых в пословицу».

В 1017 году при халифе ал-Кадире «традиционалисты»-ханбалиты составили Послание, за которым закрепилось название суннитского символа веры. Это Послание гласило:

«Человеку следует знать, что Аллах един, предвечен, не имеет сотоварищей, не родил и не был рожден. Он властен надо всем (говорит «Будь!» — и это свершается). Нет Божества, кроме Него, Вечноживого, Бодрствующего, Подателя пищи, в которой Он Сам не нуждается. Он — Один, но не чувствует Себя одиноким, у Него нет друзей, ибо Он Самодостаточен.

Годы и время не старят Его, ибо Он сотворил время, день и ночь, свет и мрак и всякую тварь — живую, мертвую и неизменную. Существующий вне пространства, Он создал Свой престол, хотя тот Ему и не нужен, и восседает на нем по желанию Своему. Он и только Он правит всем сущим на небесах и на земле, на суше и на воде. Он насылает недуг и исцеление, смерть и воскрешение. Он Всемогущ, но слабы Его создания — ангелы, и посланники, и пророки, и все прочее сотворение. Он — Внимающий и Взирающий, и из свойств Его познаваемы лишь эти два, но ни одно из созданий не в силах их постичь.

Слова Его не исходят из сотворенных уст, подобных устам Его творений. Слово Божие не сотворено, а открыто Посланнику Его через Джибрила, который услышал эти слова от Него и повторил Мухаммаду — да благословит его Аллах и да приветствует, — а тот передал их сподвижникам своим, а те — общине верующих. Утверждающий, что Слово Его сотворено, — неверующий, чью кровь дозволено пролить, после того как его приведут к покаянию.

Следует знать, что вера есть слово, дело и разум. Вера прибавляется через повиновение и убавляется через ослушание. Высшая ступень веры — признание: «Нет божества, кроме Аллаха!» Терпение в вере — подобно голове на теле. Не зная путей Божьих, должно говорить: «Он верующий, если захочет Аллах» или: «Надеюсь, что я — верующий». Ибо только надеждой спасется человек, и только верой достигнет сокровенного. Он должен исполнять закон и вершить добро.

Следует любить всех сподвижников Пророка — Абу Бакра, Омара, Османа, Али. Хулящий Аишу лишается доли в исламе, и о Муавийи надобно говорить хорошее и не препираться из-за них обоих.

Не следует обвинять в неверии упустившего нечто из предписаний веры, кроме молитвы. Уклоняющийся от обязательной молитвы — неверующий, пока не раскается и не начнет молиться, даже если он признает ее обязательность. А если он умрет до покаяния, то не будет прощен. Уклонение же от прочих установлений веры не превращает человека в неверующего, даже если он в дерзости своей отрицает их непреложность.

Вот какова вера Сунны и общины. Держащийся ее стоит у истока чистой истины, под верным водительством и на прямом пути. Есть надежда, что он спасется от адского огня и внидет в Рай, если захочет Аллах. Ибо сказал Пророк: «Да сделает нас Бог защитниками благочестивых обычаев и да простит Он нас и всех верующих!»[87]»

Это Послание ознаменовало собой победу традиционалистов-салафитов — мусульман, которые равнялись на веру и образ жизни праведных предков (салаф — «предки»). По замечанию М. А. Родионова, «1017 год может считаться еще одним рубежом в истории классического ислама, когда представление о первоначальной вере отцов, не искаженной сомнительными нововведениями, получило документальное воплощение от лица высшей власти».

Квинтэссенцией исламского традиционализма (или, если угодно, исламской ортодоксии) является ваххабизм — религиозное движение, возникшее в XVII веке в Аравии и получившее свое название по имени духовного вождя движения Мухаммада ибн Абд ал-Ваххаба. Целью этого движения стало «очищение» ислама от «языческих» обычаев; суровый аскетизм ваххабитов исключал любой культ[88] (в том числе культ Пророка) и отвергал каких бы то ни было «посредников» между мусульманином и Божеством.

В 1801 году ваххабиты разгромили шиитские святилища, а пять лет спустя захватили Мекку, где разрушили все места поклонения и не пощадили даже Каабу, а затем устремились в Медину, где осквернили все места поклонения вокруг усыпальницы Мухаммада.

В XIX столетии ваххабиты основали в Аравии собственный эмират. Потомки эмира Сауда правят этим эмиратом (Саудовской Аравией) и поныне. При этом воззрения современных ваххабитов стали более умеренными, святыни Аравии не только восстановлены, но и находятся под покровительством Саудидов.

Главный текст ваххабизма — труд Ибн Абд ал-Ваххаба «Книга единобожия». В своей работе «Обыкновенный ваххабизм» А. А. Игнатенко изложил основные положения ваххабитской доктрины на основе «Книги единобожия» и других ваххабитских источников:

«Ваххабиты абсолютизируют понятия «неверие» (куфр) и «многобожие» (ширк). Они провозглашают строгое единобожие, единственность Аллаха. Это — главное положение ваххабизма, и последователи этого учения даже называют себя соответствующим образом — единобожники. При этом ваххабиты отрицают саму возможность теологического и, тем более, философского понимания текста Корана и Сунны. В определении сути единобожия они идут «от противного», через определение того, что единобожием не является.

«Неверными» в ваххабитской литературе объявляются иудеи и христиане. В главном тексте ваххабизма — «Книге единобожия» Ибн-Абд-аль-Ваххаба — это положение подтверждается высказываниями Пророка Мухаммада: «Когда у них [у христиан. — Ред. ] умирает праведный человек или праведный раб Аллаха, они сооружают на его могиле храм и рисуют в нем его изображения. Это наихудшие из творений Аллаха!»; «Да падет проклятие Аллаха на иудеев и христиан, которые превратили могилы своих пророков в храмы!»».

«Неверными» объявляются и мусульмане, совершившие малейшее отступление от единобожия («вероотступничество»). Собственно, вся «Книга единобожия» Ибн-Абд-аль-Ваххаба посвящена рассмотрению этих отступлений. К проявлениям вероотступничества относятся и возвеличивание праведников, и поклонение Аллаху у могилы праведного человека (вали), не говоря уже о поклонении самому упокоенному праведнику, и поклонение идолам, и колдовство, и гадание по звездам, и любые виды предсказаний, и ношение амулетов для отвращения неприятностей, и поклонение памятникам и монументам, и возвеличивание какого-то человека. Кроме того, «неверными» объявляются те мусульмане, которые вводят какие-либо новшества в сферу религии. К такого рода «неверным» отнесены, в частности, суфии. Ваххабиты прямо утверждают, что ни произнесение формулы «Нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад — Его Посланник», что в исламе означает превращение человека в мусульманина, ни даже строгое следование положениям ислама не являются гарантией того, что мусульманин, совершивший самомалейшее отступление от единобожия, остается мусульманином. Более того, ваххабиты утверждают, что мусульманин перестает быть мусульманином в случае мельчайшего отступления от единобожия, и его жизнь и имущество перестают быть неприкосновенными, то есть он может быть убит, а имущество его будет изъято. «Ее произнесение само по себе не обеспечивает неприкосновенности жизни и имущества, также не обеспечивают этого ни понимание смысла свидетельства наряду с его произнесением, ни его подтверждение, ни обращение в намазах к Одному только Аллаху, у которого нет сотоварища. Имущество и жизнь человека будут неприкосновенны лишь тогда, когда все указанное выше будет дополнено полным отвержением всех объектов поклонения, кроме Аллаха. Любое же сомнение или колебание лишает неприкосновенности имущество и жизнь человека» (Ибн-Абд-аль-Вах-хаб, «Книга единобожия»).

Особым разрядом «неверных» среди мусульман оказываются так называемые «лицемеры». «Лицемер» — это тот мусульманин, который «выказывает приверженность к исламу и скрывает неверие».

«Неверием» является, по оценке ваххабитов, реализация любой формы социально-политического устройства, если оно целиком, полностью и исключительно не основано на шариате, как его представляют ваххабиты. «Неверие» — «правление и суждение не на основе ниспосланного Аллахом». «Неверием» объявляется и любая человеческая законотворческая и нормотворческая деятельность. «Неверие» — «притязание на право издавать законы, разрешать и запрещать». Ваххабиты объявляют «неверным» всякого, кто включается в систему общественных отношений, предполагающих делегирование полномочий и перераспределение общественных ресурсов, в том числе — в процессе обмена ценностями и услугами. Является, по утверждению ваххабитов, «многобожником» и «неверным» тот, «кто взывает с мольбой к пророку, царю, правителю или еще кому-нибудь, либо испрашивает помощи не у Аллаха…»

Решающий довод единобожия человека (в первую очередь мусульманина), то есть условие, при котором мусульманин не провозглашается «неверным», это — лояльность (симпатия, любовь, признание) по отношению к ваххабитам и враждебность ко всем неваххабитам. «Это может быть достигнуто лишь любовью к исповедующим таухид Аллаха [к единобожникам. — Ред. ], преданностью им и оказанием им всяческой помощи, а также ненавистью и враждой по отношению к неверным и мушрикам (многобожникам).

Но главное — мусульманин, принявший ваххабизм, должен подтверждать свое единобожие «ненавистью и враждой». Истинный единобожник, как его представляют ваххабиты, должен ненавидеть всех тех, кого ваххабиты считают «неверными», «многобожниками», «лицемерами». Чтобы быть мусульманином, человек должен «враждебно относиться к многобожникам и неверным. «Сколько же есть еще мусульман, чистых и свободных от язычества, но не питающих к язычникам вражды! В подобном случае человек не может быть мусульманином… Каждый истинный мусульманин должен в обязательном порядке проявлять к язычникам вражду и испытывать ненависть. Дружелюбие по отношению к неверным и оказание им помощи не разрешены»».

Джихад определяется как «вооруженная борьба с позиций ислама», «отстаивание интересов Аллаха вооруженным способом». Джихад, трактуемый ваххабитами как вооруженная борьба, является обязательным. «Джихад — это высшее проявление ислама, как сообщил об этом Посланник. Он — горнило, в котором выплавляются мусульмане, и которое позволяет отличить скверного [мусульманина] от хорошего. Он также является пропуском в рай под сенью мечей».

Цели джихада как вооруженной борьбы следующие (в разных ваххабитских публикациях различается последовательность пунктов). Во-первых, вооруженная борьба против всех, кто препятствует распространению ваххабитского учения и его господству. Во-вторых, борьба со всеми «неверными», «многобожниками» и «лицемерами». В-третьих, джихад как вооруженная борьба ведется для защиты мусульман и их родной земли. При этом есть один очень важный нюанс — защищать вооруженным путем ислам, мусульман и их родную землю ваххабиты призывают и в случае потенциального врага, то есть такого, чьи намерения могут быть расценены ими как враждебные.

Мир в ваххабитской трактовке есть вынужденное обстоятельствами воздержание от обязательного джихада как вооруженной борьбы. «Ведение Джихада зависит от того, насколько это возможно. И так претворяются в жизнь мекканские суры, где говорится о мире, о прощении, пока мусульмане еще слабы, и мединские суры, предписывающие в обязательном порядке воевать и участвовать в военных действиях, когда мусульмане обретут силы».

Радикализм ваххабитов вызывает неприятие большинства мусульман едва ли не с момента возникновения этого движения, то есть с XVIII столетия.

Такова краткая история споров о вере, которые велись в мусульманской общине фактически на всем протяжении ее существования. При жизни Пророка сомнений в «правильности» веры не возникало, однако со смертью МухаммадаАллах перестал говорить с общиной напрямую, и умма осталась один на один с окружающим миром. Собственно, исламский раскол — это многочисленные попытки «вернуться к Божеству», выбрать заведомо верную дорогу. Одни выбирали путь «Сунны и согласия», другие — дорогу имамов, третьи — путь вооруженного противостояния. Были и такие, кто избрал дорогу аскезы и мистических озарений. Им, искателям сокровенного знания, и посвящена последняя глава нашей книги