Сексуальное воспитание в еврейской семье

Сексуальное воспитание в еврейской семье

Одной из особенностей еврейского образа жизни и еврейского воспитания является довольно раннее посвящение детей в тайны взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

Сказки о том, что детей находят в капусте или покупают в магазине, не могли произвести впечатления даже на пятилетнего еврейского мальчика. Едва приступив к изучению Торы, он уже знал, что у Адама и Евы появились дети после того, как «Адам познал Еву, жену свою». И точно таким же образом — через познание мужчины женщиной — возникали дети у других героев Торы, включая праотцев еврейского народа.

Еще меньше в подобные сказки могли поверить еврейские девочки, которым в прошлом, лет с шести, приходилось оказывать акушерке помощь во время родов матери.

Сексуальное просвещение еврейского подростка достигало своего пика в 12–13 лет — в возрасте, когда интерес к вопросам секса особенно велик. Именно к этому времени в религиозных еврейских школах начинали по обыкновению изучать главы из Талмуда, описывающие весь возможный спектр сексуальных переживаний и отношений. Заодно и указывалось, какие из них полагаются разрешенными, какие — нежелательными, а какие — запретными.

Вот что пишет по этому поводу Герман Вук в своей книге «Это Бог мой»:

Любовная страсть — это далеко не главная тема Писания, в котором говорится о многих куда более важных вещах. Но когда вспышка страсти становится причиной значительных событий, ТАНАХ рисует эту страсть, не стыдясь подробностей. В мое время в изданиях ТАНАХа, предназначенных для школьников, такие отрывки — часто довольно длинные — приводились только на иврите, а спасительная колонка английского перевода оставалась девственно чистой.[12] Но это лишь подстегивало наше мальчишеское любопытство, и в результате на таких страницах мы гораздо ревностнее изучали ивритский текст, что куда больше способствовало усвоению иврита, нежели чтение сотен других страниц, снабженных английским переводом.

Видимо, не случайно великий просветитель Жан-Жак Руссо живо интересовался вопросами сексуального воспитания подростков у разных народов. Он находил идеальной еврейскую систему — систему знакомства с тайнами интимных отношений между мужчиной и женщиной посредством Торы и Талмуда. Идеальной потому, что как он утверждает в своем «Эмиле», «обо всем там говорится простодушно», то есть эта система одновременно сочетала в себе и открытость, и целомудренность, и естественность выражений.

С раннего детства маленькие обитатели еврейского дома прекрасно знали, что происходит за закрытыми дверьми спальни между их родителями.

Еврейские дети сызмальства усваивали, что им запрещено входить в эту спальню без осторожного стука в любое время дня и, уж тем более, ночи.

Именно потому так трагедийно выписана в пьесе Исаака Бабеля «Закат» сцена, в которой Беня Крик входит в родительскую спальню.

«Ночью, ночью ты вошел!» — как заведенный, повторяет во время этой сцены Мендель Крик, совершенно не вслушиваясь в то, что ему говорит сын. Ибо слова уже в данном случае не важны. Если Беня осмелился без стука войти ночью в спальню родителей, значит, рухнули сами основы еврейского дома, произошла трагедия поистине вселенского масштаба.

Выдавая комплименты сексуальному еврейскому воспитанию, Руссо неслучайно подчеркнул, что оно строится на диалектическом единстве двух противоположностей: откровенности и целомудрии.

Открытость, откровенность сексуального еврейского воспитания позволяла евреям во все времена открыто, вслух обсуждать те или иные сексуальные проблемы, о которых у европейских народов принято либо молчать, либо говорить полушепотом, находясь наедине с врачом. Именно эта воспитываемая с детства способность, не стесняясь, обсуждать то, что является естественной частью человеческой жизни, нередко отпугивала европейцев от евреев, порождала слухи о якобы их особой похотливости, развращенности и т. д.

Но в том-то и дело, что откровенность сочеталась с постоянным, с самого раннего детства привитием скромности, стыдливости и целомудрия.

Мы уже писали, что в еврейских семьях было принято с раннего детства внушать мальчику отвращение к онанизму; его приучали не трогать руками свой член без особой нужды.

Точно так же в ребенке воспитывали стыдливость, считающуюся у евреев положительным качеством; ему внушали, что оголять свое тело он может только в присутствии самых близких людей — отца и матери (и то — во время купания). А в будущем, говорили мальчику, ты сможешь обнажаться в присутствии своей жены. Все остальное — мерзко и постыдно. Еврейские мальчики воспитывались и воспитываются в таком духе и в наши дни, что порождало немало проблем с ними в пионерских лагерях, а затем во время призыва в армию. Как вспоминают многие бывшие офицеры Советской Армии, одной из немалых проблем с попавшими в нее евреями было то, что они наотрез отказывались мыться вместе со своими товарищами в общей бане и всеми силами искали способ уединиться для купания. Причем многие из них уже были необрезанными, то есть дело заключалось не в том, что они стыдились своего обрезанного фаллоса, — они просто стыдились, вот и все.

В ЦАХАЛе — Армии Обороны Израиля — эта особенность еврейских юношей учитывается. И на всех армейских базах душевые оборудованы отдельными, запирающимися кабинками. Лишь в чрезвычайной ситуации, в полевых условиях командир израильского подразделения может объявить «общее купание». Но и в этом случае ему предписывается «щадить чувства и уважать достоинство своих подчиненных».

Эта же стеснительность отчасти является, или точнее, являлась причиной нераспространенности среди евреев супружеских измен: еврею трудно было преодолеть психологический барьер и раздеться перед женщиной — не его законной супругой.

Воспитание целомудренности у мальчиков заключалось во внушении с раннего возраста уже упоминавшегося нами фундаментального еврейского принципа о том, что интимная близость является высшим проявлением любви и разрешена только в браке. А до брака (как впрочем, и после него) еврей должен смотреть на всех еврейских девушек как на чьих-то потенциальных жен и невест и относиться к ним с соответствующей осторожностью и уважением. Во многих трудах раввинов на эту тему подчеркивается, что еврей в отношениях с девушками должен руководствоваться принципом «не делай ближнему того, чего не хочешь, чтобы делали тебе». То есть, постоянно спрашивать себя: хотел бы он, чтобы таким же образом, как он намерен даже в мыслях поступить с еврейской девушкой, поступили с его сестрой.

Еврейская классическая литература, особенно ее морализаторского периода, пришедшегося на вторую половину XIX века, изобилует подобными нравоучениями и примерами: герой одного из романов Шалома Аша, к примеру, отталкивает вешающуюся ему на шею девушку, напоминая ей о том, что она должна выйти замуж и подарить свою непорочность мужу. В другом романе этого же автора мать, напутствуя отправляющегося на войну сына, напоминает ему о том, что он должен к каждой еврейской девушке относиться так, как хотел бы, чтобы относились к его невесте.

Уже в новейшей еврейской литературе можно найти немало примеров того, каким образом подобное воспитание играло сдерживающую роль для молодых евреев.

В романе одного современного русскоязычного еврейского писателя герой рассказывает, как он и его товарищи-евреи долго встречались с еврейскими девушками, не решаясь пойти дальше поцелуев. «Ларчик открывается просто»: они относились к своим сокурсницам-еврейкам как к святым, принимая за должное, что если между ними что-то и произойдет, то после этого они обязаны на них жениться. В то же самое время, пишет автор, эти сокурсницы, будучи весьма раскованными современными девицами, успели переспать со всеми нееврейскими парнями их факультета.

Сексуальное классическое воспитание еврейской девушки было еще строже: с детства ей напоминали о том, что главным ее достоинством является скромность, скромность и еще раз скромность. Ее приучали к красивой, но предельно строгой — «скромной» одежде, скрывающей почти все части ее тела, ей внушали, что она должна делать все, чтобы не привлекать к себе мужского внимания, то есть не заговаривать первой даже со своими сверстниками-мальчиками. С двенадцати лет еврейской девочке запрещали петь в присутствии мужчин, мотивируя это тем, что ее голос может вызвать у последних «греховные желания». При этом, как уже писалось, в отличие от мальчиков, ей не объясняли, в чем именно могут заключаться эти самые «греховные желания» и в результате вплоть до замужества девушка из еврейской религиозной семьи была обычно совершенно невежественна во всех вопросах, связанных с сексом.

При этом еврейская девочка знала, что никто не принудит ее выйти замуж за человека, который ей не нравится. А на примере матери видела, что, несмотря на то, что удел женщины — угождать мужу, именно женщина — «царица» в доме, и голос ее зачастую оказывается решающим во всех важных для семьи вопросах.

И все же воспитывали еврейских девочек в довольно «суровых условиях». Не исключено, что именно эти довольно жесткие рамки воспитания, существовавшие на протяжении многих столетий, и привели к тому, что еврейки в XIX веке возглавили борьбу за женскую эмансипацию и во многих странах стали лидерами феминистских движений.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.