КРЕМЛЕВСКИЙ ЗАГОВОР ПРОТИВ БЕРИИ

КРЕМЛЕВСКИЙ ЗАГОВОР ПРОТИВ БЕРИИ

СССР, Москва. 1953 год

После смерти Сталина началась ожесточенная борьба за власть. Его соратники – Г Маленков, Л. Берия, Л. Каганович, Н. Хрущев, Н. Булганин – все они были опытными интриганами. Но даже на их фоне выделялся сильный, волевой, умный и безжалостный Берия. В Маленкове и Молотове он не видел серьезных соперников. Хрущева же вообще не принимал в расчет – слишком уж тот был для него прост, мужиковат и малообразован.

Весной и летом 1953 года ведущую роль первоначально играл Маленков. Он взял себе должность Председателя Совета Министров. Его первыми заместителями стали Берия, Булганин, Молотов и Каганович. Председателем Президиума Верховного Совета СССР являлся Ворошилов. Власть в ЦКч окончательно перешла в руки Хрущева. Реальной силой оставался Берия, опирающийся на ГБ и МВД

Маленков мог занять место Генерального секретаря. Но у него уже были собственные виды на будущее, свой план преобразований. Для этого ему была нужна должность Председателя Совета Министров. Пост Генсека ничего для Маленкова не значил, тем более что на перспективу, отдаленное будущее он думал уравнять компартию с профсоюзами и сделать две эти силы основой двухпартийной системы.

Маленков, поддержанный многими членами Президиума ЦК, начал десталинизацию с осторожной критики культа личности. При этом имя Сталина не фигурировало. Но уже с 20 марта газеты практически перестали цитировать Сталина, а имя его упоминалось все реже и реже.

Лаврентий Берия, в отличие от Маленкова, действовал гораздо более смело и напористо, выступив с целым рядом инициатив. Вступив в должность министра внутренних дел, он издает приказ о запрещении пыток и фальсификации дел по политическим обвинениям. Именно Берия опубликовал сообщение МВД о фальсификации «дела врачей». Тогда же членов и кандидатов в члены ЦК начинают знакомить с документами, в которых содержались свидетельства о роли Сталина в репрессиях. Судя по воспоминаниям генерала Судоплатова, 2 апреля на пленуме ЦК партии Берия обнародовал факты, подтверждающие, что «дело врачей» было сфабриковано Сталиным и Игнатьевым. Материалы этого пленума содержали многие из тех сенсационных обвинений, которые изложил Хрущев в докладе о культе личности Сталина на известном съезде КПСС.

Берия предложил забрать тюрьмы и лагеря у Министерства внутренних дел и передать их в ведение Министерства юстиции, провести широкую амнистию политзаключенных, выступил за примирение с Тито и за объединение Германии.

Прозорливый политик, Берия отчетливо видел, насколько взрывоопасна проводимая Москвой национальная политика русификации и подавления прав национальных меньшинств. Он предлагал отказаться от насильственной русификации и способствовать выдвижению на руководящие посты национальных кадров.

Однако Берия явно недооценивал своих соперников. Конечно, беспечным он не был и предвидел ответные ходы. И все же в этих интригах и внутриполитическом противостоянии он проиграл своим оппонентам. 26 июня 1953 года министр внутренних дел был арестован Существует немало версий этих событий, но практически все сходятся в том, что ведущую роль в устранении Берии играл Хрущев.

В.М. Молотов рассказывал журналисту Ф Чуеву: «Если вы будете интересоваться одним моментом, последним заседанием по Берии – это одно, а ведь перед этим была подготовлена работа. Все-таки Хрущев тут был очень активным и хорошим организатором. В его руках была инициатива, он был Секретарем. Как организатор, безусловно, хороший.

Он вызвал меня в ЦК, я пришел «Насчет Берии хочу поговорить. Нельзя ему доверять».

Я говорю: «Я уж вполне поддерживаю, что его надо снять, исключить из состава Политбюро».

Ну-с, потом обратился к Микояну, что вот Берию нельзя оставлять, это опасно и так далее. «Нет, почему?» – сказал Микоян. Одним словом, не согласился. Не согласился. А занял такую выжидательную позицию и стал возражать. С ним говорил, по-моему, Маленков. Маленков поддерживал его. К Ворошилову Хрущев обратился – тот был в своем кабинете как Председатель Президиума Верховного Совета. Тот сразу же поддержал и закрыл телефоны, чтобы не подслушивали. Сразу же телефоны стал закрывать. Одним словом, стал шептать, дал согласие…

С Ворошиловым Хрущев разговор вел, видимо, перед самым заседанием, со мной накануне, дня за два перед заседанием говорил, и с Микояном раньше говорил… И уже перед самым заседанием мы уговорились, что его мало исключить из состава Политбюро, а надо арестовать.

Так он, видимо, предупредил Кагановича и других, сейчас не помню, но, видимо, он большинство предупредил, а потом собрали через пару дней Политбюро. Берия еще был в составе Политбюро, и там Хрущев доложил, что товарищ Берия – человек ненадежный…

Хрущев как секретарь тогда выполнял обязанности Первого секретаря, но еще не был Первым секретарем, он был организатором всего этого дела. Почему? Он сидел в ЦК. И ему прислали информацию, видимо, такого рода, что что-то Берия готовит. А у него были воинские части. Помимо аппарата… Дивизия была МВД…»

Некоторое недоумение вызывает тот факт, что сам Хрущев в разное время по-разному рассказывал об обстоятельствах ареста и казни Берии, что позволило американскому автору биографии Берии Т. Витлину заметить: «Трудно сказать с определенностью, был ли он [Берия] расстрелян Москаленко или Хрущевым, задушен Микояном или Молотовым при помощи тех трех генералов, которые схватили его за горло, как об этом тоже говорили. Так же трудно сказать, был ли он арестован на пути в Большой театр 27 июня, или после приема в польском посольстве, или на заседании Президиума ЦК… Поскольку Хрущев запустил в обращение несколько версий смерти Берии и каждая последующая отличается от предыдущей, трудно верить какой-либо из них».

Арест Берии по рассказам Хрущева выглядел так:

«Со стороны Берии ко мне отношение вроде не изменилось, но я понимал, что это уловка… Одновременно он развил бешеную деятельность по вмешательству в жизнь партийных организаций. Он сфабриковал какой-то документ о положении дел в руководстве Украиной. Первый удар он решил нанести по украинской организации…

Тут уж я Маленкову говорил:

– Неужели ты не видишь, куда дело клонится? Мы идем к катастрофе. Маленков мне тогда ответил:

– Я вижу это, но что делать? Я говорю:

– Надо сопротивляться. Вопросы, которые ставит Берия, имеют антипартийную направленность.

– Ты что? Хочешь, чтобы я один остался?

– Почему ты думаешь, что один останешься? Ты и я – уже двое. Булганин, я уверен, тоже так же мыслит, я обменивался с ним мнениями. Другие, я уверен, тоже пойдут с нами, если мы будем аргументированно возражать, с партийных позиций. Мы составляем повестку дня, так давай поставим острые вопросы, которые, с нашей точки зрения, неправильно вносятся Берией, и будем возражать ему. Я убежден, мы мобилизуем других членов президиума, и эти решения не будут приняты…

Мы видели, что Берия форсирует события. Он уже чувствовал себя над членами Президиума, важничал и даже внешне демонстрировал свое превосходство. Мы переживали очень опасный момент. Я считал, что нужно действовать. Я сказал Маленкову, что нужно поговорить с членами Президиума… С Булганиным я по этому вопросу раньше говорил, и я знал его мнение.

Наконец Маленков тоже согласился:

– Да, надо действовать».

Далее Хрущев рассказывает о своих встречах по поводу Берии с Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Микояном…

И наконец: «Мы условились, как я говорил, что соберется заседание Президиума Совета Министров, но пригласили туда всех членов Президиума ЦК… Я, как мы заранее условились, попросил слова у председательствующего Маленкова и предложил вопрос о товарище Берии. Берия сидел от меня справа. Он сразу встрепенулся:

– Что ты, Никита? Я говорю:

– Вот ты и послушай…

Начал я с судьбы Гриши Каминского, который пропал после своего заявления о связи Берии с мусаватистской контрразведкой… Потом я указал на последние шаги Берии после смерти Сталина в отношении партийных организаций – украинской, белорусской и других… Сказал о его предложении вместо радикального решения вопроса о недопустимой практике ареста людей и суда над ними, которая была при Сталине, изменить максимальный срок осуждения органами МВД с 20 до 10 лет… Я закончил словами: «В результате у меня сложилось впечатление, что он не коммунист, что он карьерист, что он пролез в партию из карьеристских соображений»… Потом остальные выступили. Очень правильно говорил Молотов, с партийных позиций. Другие товарищи тоже проявили принципиальность… Когда все высказались, Маленков, как председатель, должен был подвести итог и сформулировать постановление. Он видимо растерялся, заседание оборвалось на последнем ораторе. Я попросил Маленкова, чтобы он предоставил мне слово для предложения. Как мы и договорились с товарищами, я предложил поставить на Пленуме ЦК вопрос об освобождении Берии… от всех государственных постов, которые он занимал.

Маленков все еще пребывал в растерянности. Он даже, по-моему, не поставил мой вопрос на голосование, а нажал секретную кнопку и вызвал военных, как мы условились. Первым зашел Жуков. За ним – Москаленко и другие генералы. С ними были один или два полковника…» >

Вспоминает Молотов: «…На Политбюро его [Берию] забирали… Прения были. Маленков председательствовал. Кто первым взял слово, я уже не помню. Я тоже в числе первых выступал, может, я даже первый, а, может, и второй. Заседание началось обычное, все были друзьями, но так как предварительно сговорились, что на этом заседании будет арест Берии, то формально так начали все по порядку, а потом, значит, перешли…

Были и другие вопросы, какие я сейчас точно не могу вспомнить. Может быть, с этого началось, начали с этого вопроса вне очереди, а вероятно, кто-то поставил вопрос: просто надо обсудить Берию, и тогда, значит, в числе первых я выступал: «Я считаю, что Берия перерожденец, что это человек, которого нельзя брать всерьез, он не коммунист, может быть, он был коммунистом, но он перерожденец, это человек, чуждый партии». Вот основная моя мысль. Я не знал так хорошо прошлого Берии, разговоры, конечно, слышал разные, но считал, что он все-таки коммунистом был каким-то рядовым и наконец наверху где-то попал в другую сторону дела.

После меня вскоре выступал Хрущев. Он со мной полемизировал: «Молотов говорит, что Берия перерожденец. Это неправильно. Перерожденец – это тот, который был коммунистом, а потом перестал быть коммунистом. Но Берия не был коммунистом! Какой же он перерожденец?»

Хрущев пошел левее, левее взял. Я и не возражал, не отрицал. Это, наверное, правда было.

Берия говорил, защищался, прения же были. Выступал: «Конечно, у меня были ошибки, но прошу, чтобы не исключали из партии, я же всегда выполнял решения партии и указания Сталина. Сталин поручал мне самые ответственные дела секретного характера, я все это выполнял так, как требовалось, поэтому неправильно меня исключать…» Нет, он дураком не был».

Чтобы картина тех дней была более объективной, дадим слово и тем, кто непосредственно участвовал в аресте.

В изложении маршала Георгия Жукова арест Берии проходил так: «Меня вызвал Булганин, – тогда он был министром обороны – и сказал: „Поедем в Кремль, есть срочное дело“.

Поехали. Вошли в зал, где обычно проходят заседания Президиума ЦК партии. В зале находились Маленков, Молотов, Микоян, другие члены Президиума Берии не было.

Первым заговорил Маленков – о том, что Берия хочет захватить власть, что мне поручается вместе с моими товарищами арестовать его. Потом стал говорить Хрущев, Микоян лишь подавал реплики. Говорили об угрозе, которую создает Берия, пытаясь захватить власть в свои руки.

– Сможешь выполнить эту рискованную задачу?

– Смогу, – отвечаю я.

…Решено было так. Лица из личной охраны членов Президиума находились в Кремле, недалеко от кабинета, где собирались члены Президиума. Арестовать личную охрану самого Берии поручили Серову. А мне нужно было арестовать Берию. Маленков сказал, как это будет сделано. Заседание Совета Министров отменят. Вместо этого откроется заседание Президиума.

Я вместе с Москаленко, Неделиным, Батицким и адъютантом Москаленко должен сидеть в отдельной комнате и ждать, пока раздадутся два звонка из зала заседания в эту комнату… Уходим. Сидим в этой комнате. Проходит час. Никаких звонков. Я уже встревожился… Немного погодя (это было в первом часу дня) раздается один звонок, второй. Я поднимаюсь первым… Идем в зал. Берия сидит за столом в центре. Мои генералы обходят стол, как бы намереваясь сесть у стены. Я подхожу к Берии сзади и командую:

– Встать! Вы арестованы!

Не успел Берия встать, как я заломил ему руки назад и, приподняв, эдак встряхнул. Гляжу на него – бледный-пребледный. И онемел.

Ведем его через комнату отдыха, в другую, что ведет через запасной ход. Там сделали ему генеральный обыск… Держали до 10 часов вечера, а потом на ЗИСе положили сзади, в ногах сиденья укутали ковром и вывезли из Кремля Это затем сделали, чтобы охрана, находившаяся в его руках, не заподозрила, кто в машине.

Вез его Москаленко. Берия был определен в тюрьму Московского военного округа. Там находился и во время следствия. И во время суда, там его и расстреляли».

На самом деле это была опасная операция, которую разработали Булганин с Жуковым. Войска НКВД – мощная сила. Кроме того, войсками МВО командовал генерал-полковник Артемьев, человек Берии. Министр обороны Булганин нашел благовидный предлог, чтобы удалить его из Москвы – на летние маневры под Смоленск. Под Москвой дислоцировалась дивизия внутренних войск – имени Лаврентия Берии! В Лефортовских казармах стоял полк бериевских войск.

Авторитет Берии «среди своих» был очень высок.

Было решено дивизию окружить, а полк в казарме заблокировать. Операция была назначена на 26 июня. Генерал Венедин, комендант Кремля, вызвал из-под Москвы полк, которым командовал его сын В Кремль ввели курсантов школы имени ВЦИК. Хрущев позвонил командующему войсками ПВО Московского военного округа генералу Москаленко, которого он знал еще по Украине. Его войска должны были блокировать бериевские военные силы, а сам Москаленко с надежными людьми прибыть в Кремль для ареста Берии.

Сделать это было совсем не просто. Берия предусмотрительно ввел порядок, при котором охрану внутри Кремля несли офицеры ГБ – хорошо проверенные элитные подразделения, преданные ему лично. В Кремль пройти с оружием нельзя, его оставляли у охраны Казалось, Берия предусмотрел все…

И еще одно воспоминание участника событий, генерала Москаленко: «По предложению Булганина мы сели в его машину и поехали в Кремль. Его машина имела правительственные сигналы и не подлежала проверке при въезде в Кремль. Подъехав к зданию Совета Министров, я вместе с Булганиным поднялся на лифте, а Басков, Батицкий, Зуб и Юферев поднялись по лестнице. Вслед за ними на другой машине подъехали Жуков, Брежнев, Шатилов, Неделин, Гетман и Пронин. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову.

Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условному сигналу, переданному через помощника Маленкова – Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он еще не прибыл. Вскоре они ушли в кабинет Маленкова, когда все собрались, в том числе и Берия, началось заседание Президиума ЦК КПСС.

…Примерно через час, то есть в 13.00, 26 июня 1953 года, последовал условный сигнал и мы, пять человек вооруженных и шестой – Жуков, быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Тов. Маленков объявил: «Именем советского закона арестовать Берию». Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы отвели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров, а все члены Президиума и кандидаты в члены Президиума остались проводить заседание, там же остался и Жуков.

Берия нервничал, пытался подходить к окну, несколько раз просился в уборную, мы все с обнаженным оружием сопровождали его туда и обратно. Видно было по всему, что он хотел как-то дать сигнал охране, которая всюду и везде стояла в военной форме и в штатском. Долго тянулось время…

В ночь с 26 на 27 июня, примерно около 24 часов, с помощью Суханова (помощника Маленкова) я вызвал пять легковых машин ЗИС и послал их в штаб Московского округа ПВО. К этому времени по моему распоряжению было подготовлено 30 офицеров – коммунистов под командованием полковника Ерастова. Все они были вооружены и привезены в Кремль. Окруженный охраной, Берия был выведен наружу и усажен в машину ЗИС-ПОна среднее сиденье. Там же сели сопровождавшие его вооруженные Батицкий, Басков, Зуб и Юферев. Сам я сел в эту машину спереди, рядом с шофером. На другой машине были шесть из прибывших офицеров из ПВО Мы проехали без остановки Спасские ворота и повезли Берию на гарнизонную гауптвахту г. Москвы».

На следующий день Берию перевели в Штаб МВО, его поместили в небольшую комнату, около 12 квадратных метров Особый кабинет отвели прокурору Здесь же, в бункере, и проходило следствие На охране штаба стояли танки и бронетранспортеры Берия держал себя нагло то хотел «приличную еду», то женщину, то закатил истерику, требуя, чтобы его выслушали члены правительства, то выражал возмущение тем, что его арестовали «случайные люди» Суд проходил на первом этаже штаба округа с 18 по 23 декабря под председательством маршала Конева Государственным обвинителем был Руденко Все обвиняемые – Берия и шесть его подручных – были приговорены к расстрелу Следствие продолжалось несколько месяцев, суд проходил при закрытых дверях.

Несомненно, Хрущев, решив арестовать Берию, шел на большой риск – противник был очень серьезный Недаром Никита Сергеевич так решил сразу две задачи – убрал главного соперника в борьбе за власть и серьезно ослабил позиции Маленкова, так как тот был силен только в связке с Берией Перейдя на сторону Хрущева, Маленков допустил вторую серьезную ошибку, стоившую ему карьеры Первой же ошибкой было то, что он уступил Хрущеву пост главы секретариата ЦК партии.

До сих пор нет полной ясности о последних днях Берии Официальная точка зрения Берия был расстрелян в декабре 1953 года в соответствии с приговором суда.

После устранения Берии было решено провести специальный пленум ЦК «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии» Он проходил с 2 по 7 июня 1953 года Хрущеву поручили вести заседание, а основным докладчиком был Маленков, который выдвинул набор стандартных обвинений Берия стремился поставить МВД над партией и правительством, пытался через голову партии нормализовать отношения с Югославией, выступал против строительства социализма в ГДР В прениях первым вышел на трибуну Хрущев Говорил он не менее часа, как всегда путано и сумбурно, нередко отрываясь от подготовленного текста Он и не пытался увязать Берию, террор и бессудные расправы со сложившейся системой и всячески отводил даже малейшие подозрения от Сталина «Еще при жизни товарища Сталина мы видели, что Берия является большим интриганом Это коварный человек, ловкий карьерист Он очень крепко впился своими грязными лапами в душу товарища Сталина, он умел навязывать свое мнение товарищу Сталину»

В течение нескольких дней участники пленума неустанно разоблачали враждебные происки «подлейшего изменника и предателя интересов партии и народа» (выражение А Кириченко), «мрази» (А Микоян), «подлеца» (Н Михайлов), «мерзавца» (А Мирцхулава) и тому подобное.

В паутине запутанных интриг продолжалась борьба за власть Главным отныне стало противостояние Хрущева и Маленкова Каждый стремился использовать в свою пользу малейший промах или недосмотр соперника Так, осенью 1953 года на совещании по кадровым вопросам Маленков заявил, что аппарат переродился и с ним невозможно проводить курс на обновление Слова Маленкова были справедливы, однако это было покушение на привилегии партийной номенклатуры Недоумевающий и обеспокоенный зал притих И тут удачный ход делает Хрущев В напряженной тишине прозвучал его веселый голос «Все это, конечно, верно, Георгий Максимилианович Но аппарат – это наша опора» Ответом были бурные аплодисменты Так постепенно Хрущев набирал очки

Со временем «звезда» Маленкова стала закатываться. Все чаще звучало имя Хрущева, который в сентябре 1953 года стал первым секретарем ЦК КПСС. Он много выступал, по-прежнему любил общаться с народом. Многим нравились его простота, шутки, умение говорить без всяких бумажек, хотя образованных людей он подчас отталкивал своей грубостью, неотесанностью и малограмотностью.

В борьбе за политическое лидерство позиции Хрущева все более укреплялись. Контролируя партийный аппарат, он начал расставлять своих сторонников на всех ведущих постах в партийных органах, умело используя сложившуюся систему подбора и расстановки кадров. Выдвинутые Хрущевым кадры безоговорочно поддерживали его, когда он затевал самые невероятные реформы.

Осенью 1954 года, находясь на отдыхе в Крыму, Хрущев встречался с руководителями крупнейших партийных организаций Е Фурцевой (Москва), Ф Козловым (Ленинград), А Кириченко (Украина). Все они были его ставленниками, и, видимо Хрущев стремился заручиться их поддержкой в борьбе с Маленковым.

Вскоре Хрущев провел решение о создании в ЦК общего отдела и передаче ему функций канцелярии Президиума ЦК КПСС, которой руководил Маленков. Весь аппарат Центрального Комитета партии перешел к Хрущеву.

С ноября 1954 года документы Совета Министров начинают выходить только за подписью Булганина. Фактически для Маленкова это была уже отставка.

В конце января 1955 года на пленуме ЦК был поставлен вопрос о смещении Маленкова С докладом выступил Хрущев. Он не церемонился с фактически уже поверженным соперником. Надуманные и стандартные обвинения, политико-идеологические ярлыки – именно этим изобиловало выступление Хрущева. Он даже заявил, что, хотя Маленков и принял «под влиянием других членов ЦК» участие в пресечении преступной деятельности Берии, но на июльском пленуме в 1953 году «он не нашел в себе мужества, чтобы подвергнуть решительной партийной критике свои близкие отношения в течение длительного времени с провокатором Берией». Хотя самого Хрущева при жизни Сталина связывали с Берией не менее тесные отношения.

В феврале 1955 года на заседании Верховного Совета СССР было оглашено заявление Маленкова об отставке с поста Председателя Совета Министров.