«КРЕМЛЕВСКОЕ ДЕЛО» ЗИНОВЬЕВА—КАМЕНЕВА
«КРЕМЛЕВСКОЕ ДЕЛО» ЗИНОВЬЕВА—КАМЕНЕВА
Имена Григория Евсеевича Радомысльского (Зиновьева) и Льва Борисовича Розенфельда (Каменева) связаны в истории СССР неразрывно. Это были политические близнецы не только по возрасту (оба родились в 1883 году и погибли в 1936 году), но и по политическим взглядам. Оба были сподвижниками В.И. Ленина и «прославились» тем, что в 1917 году, накануне Октябрьского восстания, оба выступали категорически против захвата власти большевиками, о чем и заявили в прессе. За это Ленин назвал их «предателями». Это, впрочем, не помешало «близнецам» занимать видные посты в партийных и советских органах. Так, Зиновьев с декабря 1917 года был председателем Петроградского совета, именно на нем лежит ответственность за организацию массовых расстрелов невинных людей в годы «красного террора». Каменев с ноября 1917 года был председателем ВЦИК, а с 1917-го по 1926 год председателем Моссовета. Примечательно, что после потери дееспособности В.И. Лениным именно он предложил назначить И.В. Сталина на пост генерального секретаря партии – пост, тогда незначительный и связанный с рутинной бумажной работой, пост, которому только Сталин сумел придать истинный блеск.
Г.Е. Зиновьев (Радомысльский) и Л.Б. Каменев (Розенфельд)
Впрочем, когда Сталин стал прибирать к рукам власть, не кто иной, как Каменев, на XIV съезде партии в 1925 году осмелился открыто заявить:
«Я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевистского штаба... Мы против теории единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя!»
Зимой 1935 года органы НКВД арестовали в Москве большую группу сотрудников кремлевских учреждений. Им предъявили обвинение в подготовке покушения на жизнь вождя. Организатором заговора назвали Л.Б. Каменева.
«Тов. И.В. Сталину.
Сейчас, 16 декабря в 19.50 вечера, группа чекистов явилась ко мне на квартиру и производит у меня обыск... Ни в чем, ни в чем, ни в чем я не виноват перед партией, перед ЦК и перед Вами лично. Клянусь Вам всем, что только может быть свято для большевика, клянусь Вам памятью Ленина. Я не могу себе и представить, что могло бы вызвать подозрение против меня. Умоляю Вас поверить этому честному слову. Потрясен до глубины души.
Г. Зиновьев».
Обращение Зиновьева осталось без ответа.
В ходе расследования состав группы заговорщиков быстро расширялся. В сетях НКВД оказались родственники, друзья, знакомые арестованных и даже случайные лица, имевшие несчастье встречаться с ними.
Всем этим людям приписывались связи с троцкистами и меньшевиками, белогвардейцами и монархистами, русскими эмигрантами и иностранной разведкой.
В ночь с 13 на 14 января 1935 года в подвалах Лубянки творилось нечто страшное, ибо на следующий день все обвиняемые дружно признали себя виновными по всем пунктам предъявленного обвинения, даже в убийстве Кирова.
15 января 1935 года в Ленинграде началось закрытое судебное разбирательство по делу «московского центра».
Первый суд приговорил «главного организатора и наиболее активного руководителя подпольной контрреволюционной группы» Зиновьева к 10 годам лишения свободы, «менее активного» члена «московского центра» Каменева к 5 годам.
После оглашения обвинительного приговора по делу «московского центра» волна общественного возмущения происками «зиновьевцев» захлестнула всю страну. Эти настроения подогревало убийство Кирова, ответственность за которое прямо возлагалась на «зиновьевцев».
Сталину, однако, процесс показался недостаточно масштабным. Так возник сценарий нового грандиозного процесса по делу «объединенного троцкистско-зиновьевского центра».
Из мест заключения были возвращены Каменев и Зиновьев, к ним добавили осужденных по делу «московского центра» «троцкистов» и недавно прибывших в СССР членов Компартии Германии.
К тому времени наиболее сломленным, падшим духом был основной обвиняемый – Зиновьев. Из тюремной камеры он писал отчаянные письма Сталину.
«В моей душе горит одно желание: доказать Вам, что я больше не враг. Нет того требования, которого я не исполнил бы, чтобы доказать это... Я... подолгу пристально гляжу на Ваш и других членов Политбюро портреты в газетах с мыслью: родные, загляните же в мою душу, неужели Вы не видите, что я Ваш душой и телом, что я готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение».
Незадолго до суда по всем партийным организациям страны было разослано закрытое письмо ЦК ВКП (б) «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока». В нем прямо указывалось, что С.М. Киров был убит по решению «объединенного» центра этого блока. Кроме того, подчеркивалось, что «центр» «основной и главной задачей ставил убийство товарищей Сталина, Ворошилова, Кагановича, Орджоникидзе, Жданова, Косторова, Постышева». Как показывает сохранившийся в архиве ЦК КПСС рабочий экземпляр закрытого письма, эти фамилии были внесены в текст рукой Сталина. Судьба подсудимых была предрешена.
19 августа 1936 года Военная коллегия Верховного суда СССР приступила к открытому слушанию дела.
После оглашения обвинительного заключения прозвучал обязательный вопрос председательствующего к подсудимым: признают ли они себя виновными? Из 16 обвиненных вину признали 14, в том числе Зиновьев и Каменев. Они же призвали «нераскаявшихся» сознаться.
Из последнего слова подсудимого Зиновьева:
«Партия видела, куда мы идем, и предостерегала нас... Мой искаженный большевизм превратился в антибольшевизм, а через троцкизм я перешел к фашизму».
Последнее слово Каменева:
«Какой бы ни был мой приговор, я заранее считаю его справедливым. Не оглядывайтесь назад. Идите вперед. Вместе с советским народом следуйте за Сталиным».
Все подсудимые признавались виновными по статье 58—8 (совершение террористического акта) и статье 58—11 (организация деятельности, направленная к совершению контрреволюционных преступлений) Уголовного кодекса РСФСР. Все приговаривались к расстрелу с конфискацией.
По закону осужденные к смертной казни имели право в течение 73 часов обратиться в Президиум ЦИК СССР с ходатайством о помиловании.
Президиум ЦИК проявил исключительную оперативность. Ходатайства осужденных по данному делу были рассмотрены немедленно. Ни одно из них удовлетворено не было. Приговор остался в силе.
Зиновьев до последнего своего мгновения просил свидания со Сталиным, молил о пощаде, валялся в ногах у конвоиров.
«Перестань же, Григорий, – промолвил Каменев. – Умрем достойно».
Когда же пришло его последнее мгновение, Каменев не просил ни о чем и принял смерть молча.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.