Как богиня смилостивилась над армянами

Как богиня смилостивилась над армянами

Там, где Евфрат течет по узкому каменному ущелью, где серебристый поток неистово ласкает каменное ложе, еженощно происходило дивное явление. Богиня Астхик выходила на берег, нежилась в лунном свете, не торопясь входила в воду. Еще веселей грохотали в потоке камни, как бы радуясь появлению такой красавицы, не зря же она объединяла такие животворные начала – была богиней любви и воды. Неудивительно, что и местность, где все это происходило, называлась Гургура, что по–армянски значит «грохот». Кажется, сама природа «грохотала», торжествовала и пробуждалась вокруг, несмотря на ночные сумерки.

Да пробуждалась не только природа. Несколько (количество их не уточняется) армянских юношей, любознательных и находчивых, затеяли неслыханное дело. Они взобрались на гору Дагонац для того, чтобы любоваться обнаженной богиней. Конечно, неприлично подсматривать за обнаженной женщиной. Но, во–первых, Астхик не совсем женщина, а богиня. Да потом и ей было все–таки не совсем неприятно, что юные, сильные, неискушенные не побоялись и решились на такую затею. А чтобы она была различимой в ночной тьме, они зажигали большой огонь на горе.

Но в богине проснулся стыд. Поэтому, защищая себя от любопытных взглядов, Астхик застлала густым туманом всю Торонскую долину. Темнота да такая пелена, что не видно ни зги, не ступить ни шагу. Видно, Астхик была не только прекрасна, но и безжалостна...

Но туман–то уж ладно, может рассеяться – не вечен же он. Есть хоть какая–то надежда. Тут бы не попасть в объятия к кадшам. Эти духи обитают как раз высоко в горах, в скалах и пещерах. Они только считаются духами ветра и бури, а на самом деле от них можно ждать и больших неприятностей. Нежданно появляются среди людей в образе их знакомых и так заморачивают, что те покорно идут к пропастям, колодцам, провалам, на край могилы. А если попадешь под удар кадшей, то и совсем ума лишишься. Тут, среди гор, этих вредных духов жди за каждым поворотом, за каждой скалой. И вся беда в том, что сразу и не разберешься: злые они или добрые.

Вся надежда на Карапета. Он хоть и грозный воитель, сверкающий пламенем и гремящий громом, длинноволосый и страшноватый, но это только внешне. А на самом деле он хранитель армян. Правда, больше помогает в плясках до песнях, в состязаниях борцов да акробатов. Ну, в крайнем случае может спасти от тюрьмы. А вот как дорогой Карапет поможет в тумане, еще неизвестно...

И не помог. Смилостивилась все–таки та же Астхик. Она уважала армян за то же, что они и сами больше всего ценили в своем характере.

Рассказывают, что, когда они воевали с сельджукскими захватчиками и попадали в плен к врагу, их испытывали такой хитростью. Желая узнать национальность, пленников сажали у костра. Армяне сразу выдавали себя: то и дело подправляли костер, подбрасывали хворост, ни на минуту не отрывали взгляда от огня. И даже при смертельной опасности за спиной армяне выдавали себя: не могли допустить, чтобы пламя зачахло...

Ну как не снизойти к таким верным горцам – «хранителям очага»? Астхик долго и не угрожала юношам опасным туманом. А может, и сама пораскинула умом: зачем же красота, если ею не любуются?