ВВЕДЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Первой известной нам книгой по экономике была иудейско-христианская книга Бытия. В ней человеку было сказано, что не суждено ему жить иначе, как посредством ежедневного труда. Ему также было приказано плодиться и размножаться, заполняя Землю и управляя всеми живыми и неживыми созданиями природы. Великолепный совет. Ни одно общество, которое отвергало бы эти напутствия, не было бы способно к длительному существованию.
Экономическая наука значительно моложе. Первым ученым-экономистом, в современном смысле слова, был Готтфрид Лейбниц, который явился также первым создателем дифференциального исчисления [1] и такого количества отраслей современной науки, что не все их названия смогли бы перечислить по памяти многие из сегодняшних выпускников университетов [2]. Однако идея создания экономической науки возникла еще до Лейбница. Работы Леонардо да Винчи по теории конструирования механизмов, а также другие примеры показывают, что усилия по развитию экономической науки успешно предпринимались еще в начале XV века. К началу XVII столетия это направление обычно называлось «камерализмом»*. Поэтому вплоть до начала XIX столетия в некоторых немецких университетах обучали студентов принципам экономической науки Лейбница как составной части программы по камерализму. В данном учебнике экономика Лейбница более точно называется физической экономикой.
Развитие Лейбницем экономической науки началось со статьи «Общество и экономика», опубликованной в 1671 г. и посвященной вопросам реальной стоимости и оплаты производительного труда. Эти работы были продолжены в процессе интенсивного изучения принципов работы тепловых машин. На основании этих исследований он предложил такое понимание терминов «работа» и «мощность», которое затем вошло в физическую науку. В русле этих работ Лейбниц определил значение термина технология, переведенного на французский как «polytechnique».
На протяжении XVIII века влияние лейбницевского экономического учения усиливалось во многих частях Европы и в кругах, близких к Бенджамину Франклину в Америке. Будучи советником царя Петра Первого, Лейбниц разработал углубленную программу развития горного дела и промышленности в России. До тех пор, пока к концу XVIII века эта политика не претерпела изменений, промышленное производство России превосходило британское. В начале XIX века большинство ведущих ученых Германии были подготовлены в технических школах и университетах, основанных на программе Лейбница. Во Франции его научный метод был принят кругами, связанными с Ораториан-ским орденом-просветителей, и явился той базой, на которой во Франции в 1794 г. была основана Политехническая школа (Ecole Polytechnique) под руководством Л.Карно, бывшего соратника Б.Франклина.
С 1791 и приблизительно до 1830 года лейбницевская экономическая наука получила всемирную известность как Американская система политической экономии. Это название было предложено министром финансов США Александром Гамильтоном в 1791 г. в документе, касающемся политики США и представленном Конгрессу под названием «Доклад о развитии производства». После окончания войны 1812 г. люди из окружения Лазаря Карно и маркиза де Лафайета тесно взаимодействовали с ведущими кругами США, особенно через американскую военную ассоциацию свободных масонов «Общество Цинциннати», которую маркиз де Лафайет возглавлял в Европе. Филадельфийский издатель Мэтью Кэри, который в прошлом был близким соратником Франклина и Вашингтона, возглавил работу по возрождению гамильтоновской экономической политики, пытаясь вытащить США из глубокой экономической депрессии, в которой они находились в это время. Лафайет представил Кэри немецкого экономиста Фридриха Листа. Позже Лист организовал Германский таможенный союз (Zollverein), который сделал возможным индустриальное развитие Германии в XIX веке. Ведущим американским экономистом середины XIX века был сын Мэтью Кэри Генри Кэри. Генри Клэй, его партия вигов* и президент Авраам Линкольн, были приверженцами Американской системы Гамильтона-Кэри-Листа в экономической политике США. Начиная приблизительно с 1868 г. Американская система стала составной частью государственной политики Японии в значительной мере благодаря экономисту Э-Пешайну Смиту, тесно связанному с Генри Кэри. Смит служил в качестве экономического консультанта во время реставрации Мэйдзи в 1870 гг., когда был заложен базис, на котором Япония развилась как индустриальная держава своего времени.
Приблизительно в то же время, когда Лейбниц развивал экономическую науку, Орден иезуитов и его приспешники предприняли первые шаги по созданию контручения. Ставленник иезуитов Уильям Петти, глава Лондонского Королевского общества и британских банковских кругов в конце XVII века, первым начал эту деятельность в Британии. Начиная с Генри VII, раннее английское экономическое мышление было камералистским и имело ту же направленность, что и экономическая политика Жана-Батиста Кольбера в. конце XVII века во Франции. Именно иезуиты, явно смоделировав свою разработку с китайской экономики, создали во Франции то, что стало известным как доктрина физиократов*. Доктор Кенэ явился основоположником этих исследований. Иезуитская школа политической экономии в Британии, Франции и других странах направила свои атаки против кольбертизма.
Официальная британская политэкономия начинается с книги «Богатство наций» Адама Смита. Работу в этом направлении он начинал как последователь Дэйвида Юма. В конце 1750-х Смит изучал философию Юма в университете Глазго, где он и написал в 1759 году свою работу «Теория нравственных чувств». В 1763 г. Смит был подобран прямым потомком Уильяма Петти Вторым графом Шел-бурна. В этом году во время знаменитой прогулки в карете [3] Шелбурн проинструктировал Смита относительно программы по одновременному проведению разорительной экономической политики как во Франции, так и в английских колониях в Северной Америке. Основные положения этой программы впоследствии стали тезисами «Богатства наций». Свои экономические познания Смит почерпнул во время путешествия по Франции и Швейцарии, главным образом от доктора Кенэ и близких к нему кругов.
После Смита наиболее видным британским политэкономом был Иеремия Бентам, также протеже лорда Шелбурна. Написанное Бентамом в 1789 г. «Введение в принципы морали и законодательства», а также труд 1787 г. «В защиту ростовщичества» стали его самыми заметными работами по политической экономии. Во времена Бентама все престижные и наиболее значимые курсы обучения политэкономии в Британии были прикованы к учебному центру Британской Ост-Индийской компании, расположенному в Хэй-либэри, с которым сам Бентам был тесно связан. Из этого центра вышли Томас Мальтус, Давид Рикардо, Джеймс Милль и Джон Стюарт Милль. В это время лорд Шелбурн был основным выразителем интересов Британской Ост-Индийской компании. Он заключил соглашение с Георгом III, по которому компания с помощью собственного банка «Бэринг Бразерс» взяла на себя обязательства правительства Англии. Результатом этого стало «долгое правительство» марионетки Шелбурна, премьер-министра Уильяма Питта Младшего [4].
Итак, сразу после Венского конгресса 1815 года и в течение нескольких лет после него в мире господствовали две диаметрально противоположные доктрины политической экономии: Американская система и учение Британской Ост-Индийской компании. В США в 60-х годах прошлого века Американская система стала политикой партий вигов, вигов-демократов и республиканцев, в то время как Британская система была политикой аболиционистов Новой Англии, нью-йоркского финансового истеблишмента, лидеров движения Конфедерации, а также Джексона, Ван-Бурена, Полка, Пирса, Бьюкенена и вершителя судеб Демократической партии конца 50-х начала 60-х годов ньюйоркца Августа Белмонта. С середины и до конца 70-х разрабатывался и был принят закон о возобновлении обмена бумажных денег на металл. Он вызвал банкротство правительства США, глубокую и продолжительную экономическую депрессию, сопровождавшуюся многочисленными социальными потрясениями, и спровоцировал волну последовательных финансовых паник, вплоть до паники 1907 г., приведшей к образованию Федеральной резервной системы во время правления Вудро Вильсона. После этого Соединенные Штаты попали в зону влияния британской системы. Тем временем в результате краха американской денежной системы из-за вышеуказанного закона мировой баланс финансовой и экономической мощи изменился, и в мировой торговле господствующим стал британский золотой стандарт. Лондон совместно с кругами, представлявшими банковские интересы Голландии, Швейцарии и генуэзско-венецианской группы, фактически установил мировое господство британской системы политической экономии.
Именно по этим историческим причинам сегодня в большинстве университетов мира обучают либо самой британской системе политэкономии, либо некоторым из ее производных, в том числе политэкономии Маркса. Хотя Карл Маркс был продуктом группировки «Молодая Европа» Джузеппе Мадзини и антикапиталистом по своей политической профессии, его догма полностью проистекала из учений физиократов и Британской Ост-Индийской компании, которые Маркс фанатично защищал от Фридриха Листа и Генри Кэрри [5]. Марксистскую политэкономию следует рассматривать как узаконенное продолжение британской политэкономии, в то время как последняя противостоит Американской системе. Сегодня, когда многие университеты изучают политэкономию Маркса как составную часть курса по экономике, фактически ни одна из работ ранних камералистов (Лейбница, Шаптала, Ферье, Дюпена, а также Гамильтона, Кэри и Листа) не включена в этот курс. Эти противники британской системы сокрыты до такой степени, что сегодня большинство профессиональных экономистов даже не знают имен ведущих экономистов XVI, XVII, XVIII и XIX столетий и не ведают об экономической науке Лейбница.
Поскольку несостоятельность британской доктрины политэкономии была раскрыта во многих публикациях, включая работы Кэри, Листа и Э. Пешайна Смита, так же как и в публикациях автора данной книги [6], здесь мы не будем повторяться. Нашей целью является освещение конструктивных основ, а не отрицательных сторон экономической науки. Это позволит нам отвлечься от британской системы и ее производных. Ниже следуют примечания, которые помогут прояснить некоторые вопросы, к которым мы сейчас переходим.