96. СТЕФАН ПЕРМСКИЙ

96. СТЕФАН ПЕРМСКИЙ

Святой Стефан Пермский — просветитель народа коми, населяющего Северное Предуралье. Свою землю коми называли Пермь, или Парма, что значит Лесная страна.

Стефан родился около 1345 года в семье дьячка в городе Великом Устюге, там, где северо-русские земли соседствуют с Пермью. Отец Стефана был русским, а мать происходила из Перми, поэтому Стефан с детства знал пермский язык и мог общаться с пермянами (так называли тогда народ коми), которые нередко приезжали в Устюг Великий из своей лесной стороны, привозя на продажу меха.

Семи лет Стефан начал учиться грамоте. Обладая острым умом и хорошей памятью, он легко освоил книжную премудрость и пристрастился к чтению.

Когда Стефану было двадцать лет, он постригся в монахи. Автор «Жития Стефана Пермского» Епифаний Премудрый утверждает, что Стефан ушел в монастырь, потому что уже в ранней юности понял тщету жизни — «житие света сего маловременное и скороминующее, и мимоходящее, аки речная быстрина, или аки травный цвет».

Однако, скорее всего, Стефан руководствовался не мыслью о тщете земного бытия, а стремлением к познанию. Монастыри в то время были центрами культуры, а многие монахи — образованными, «книжными» людьми.

Стефан принял постриг в монастыре Григория Богослова в Ростове Великом. Епифаний Премудрый пишет, что Стефан избрал именно этот монастырь, потому что там была очень хорошая библиотека: «много книг ему на потребу прочтения ради».

В монастыре Стефан усердно пополнял свои знания — изучил греческий язык, много и вдумчиво читал, «умедливая» чтение, чтобы «до конца поистине уразуметь» прочитанное, размышлял, беседовал с учеными старцами, становясь им «совопросником и собеседником». Он подружился с монахом того же монастыря Епифанием, своим ровесником, и таким же любителем учености. Они подолгу спорили по различным философским и богословским вопросам, причем Епифаний, по его собственным словам, нередко бывал «досадителем» Стефану.

(Впоследствии Епифаний получил прозвание Премудрого, стал известным писателем, автором многих произведений, в том числе, как уже было сказано, «Жития Стефана Пермского».) В свободное от молитв время монахи обычно занимались каким-нибудь ремеслом. Стефан стал переписчиком книг, писал «гораздо и борзо», а кроме того, освоил иконописное дело.

Благочестие, трудолюбие, незаурядные способности снискали Стефану известность и среди монахов, и среди мирян. Через некоторое время он был произведен в дьяконы, потом в священники. Перед ним открывалась церковная карьера.

Однако Стефан стремился к подвижнической и просветительской деятельности. Он решил покинуть монастырь и отправиться в Пермскую землю — глухой, лесной край, населенный языческими племенами, чтобы проповедовать там христианскую веру.

Стефан понимал, что для просвещения пермян нужны книги на пермском языке. У пермян не было письменности, и Стефан создал особую пермскую азбуку, взяв за основу не русский и не греческий алфавит, а исконно пермские знаки родовой и семейной принадлежности — «пасы» Такие пасы до сих пор встречаются в народных орнаментах коми — в вышивке, ткачестве, деревянной резьбе.

По словам Епифания, Стефан «вельми печаловался» о том, что пермяне, будучи, как и все люди, сотворены Богом, поклоняются идолам, приносят им жертвы и верят «в чарование и в кудесы».

Система языческих верований племен, населявших Пермские земли, была очень развитой и сложной. На территории Пермской земли археологами обнаружены остатки более тридцати языческих святилищ и множество бронзовых и железных фигурок, относящихся ко времени с VIII века до н. э. по VII век новой эры, изображающих священных животных и птиц, фантастических человеко-лосей, птиц с человеческими ликами, крылатых псов. Фигурки эти исполнены такой художественной силы и выразительности, что искусствоведы выделяют их в особый «пермский звериный стиль».

Стефан испросил у наместника московского митрополита благословения и отправился с христианской проповедью к язычникам.

Поначалу пермяне встретили Стефана недоверчиво и даже враждебно, чинили ему всяческое «хуление, укорение, досаждение, поношение и пакость», однажды обступили его «с ослопы, смерть ему нанести хотяше», в другой раз обложили сухой соломой, «умысливша огнем немилостиво в смерть вогнать его».

Епифаний Премудрый не рассказывает, каким образом удалось Стефану выйти живым из этих критических ситуаций. Возможно, миролюбивые по натуре пермяне были обезоружены неизменной кротостью Стефана. Епифаний вкладывает в их уста рассуждение о том, что если бы Стефан первым «дерзнул творити начало бьения», то его бы растерзали, но поскольку он «долготерпелив», они не знают, что можно «сотворити ему».

Постепенно мужество и добросердечие Стефана привлекли к нему сердца пермян. Они поверили в его благие намерения, стали слушать его проповеди, и некоторые согласились принять крещение. Так среди пермян появились первые христиане.

В Усть-Выми, месте, где река Вымь впадает в Вычегду, Стефан построил первую в Пермской земле христианскую церковь — «высоку и хорошу, красну и добру, чюдну вправду и дивну». Красота этой церкви немало способствовала делу обращения пермян в христианство. Некрещеные пермяне приходили к ней вместе с принявшими христианство «не молитвы ради, но видети хотяше красоты здания церковного». Любуясь церковью, они слушали проповеди Стефана и постепенно тоже проникались христианским духом.

Стефан полагал, что для успешного насаждения христианства необходимо уничтожить все принадлежности языческого культа. И он принялся разрушать древние языческие святилища. «Без боязни и без ужасти» ходил Стефан со своими новыми учениками по полям и лесам, отыскивал изображения древних богов, сделанные из дерева, «и обухом в лоб бьяше идола, и по ногам сокрушаше, и секирою ссечаше, и на поление раздробляйте, идо конца искореняше, и огнем сжегаше, и в пламени испепеляше».

Конечно, сейчас об этом остается только пожалеть. Один из исследователей фольклора коми, А.А. Попов, писал в 1930-х годах: «Вследствие такой ретивой его деятельности, мы не имеем никаких материальных памятников для воссоздания картины дохристианской религии коми». (К счастью, исследователь ошибся. В последующие годы археологами было найдено довольно много материальных памятников пермского язычества, в том числе так называемый «Гайнский идол». Вот как он описывается в книге Л.С. Грибовой «Декоративно-прикладное искусство народов коми»: «Мастер умело использовал свойства самого материала: два срезанных сука изображают круглые, как у филина, глаза. Они окружены кругами древесных волокон, создающих впечатление складок вокруг глаз, и, продолжаясь вверх и вниз, являются как бы морщинами старого лица. (…) впечатляющий образ идола свидетельствует о незаурядном мастерстве резчика, его несомненном художественном таланте».) Стефан же не думал, что разрушаемые им святилища имеют историко-культурную ценность, он действовал с верою и бескорыстно, считая, что совершает благое дело.

Как-то раз Стефан сжег и сравнял с землей очередную кумирницу — деревянное строение, в котором помещался идол. Епифаний особо отмечает, что никого при этом не было, но Стефан, «сотворив победу, не отбежал от места того», а сел и стал ждать, когда появятся язычники, «грядущие против него». Язычники явились, вооруженные топорами и кольями, и набросились на Стефана, но тот смог их успокоить разумными речами и даже произнес проповедь.

По языческому обычаю, пермяне приносили идолам богатые дары. В кумирницах было сложено много золотых и серебряных украшений, посуды, драгоценных мехов. Все это богатство Стефан, не жалея, предавал огню. Пермяне удивлялись: «Како не приимаше себе всего того в корысть?» Лишь однажды Стефан сохранил пелену, которой был украшен один из идолов, и отдал ее своему служке, принявшему христианство пермянину Матвейке. Стефан поступил так «не прибытка ради», а чтобы наглядно продемонстрировать бессилие языческих богов. Матвейка сшил себе из пелены штаны и ноговицы, остаток пустил на онучи и все это износил «без пакости и вреда для себя».

Из всех пермских языческих жрецов особым авторитетом у пермян пользовался волхв по имени Пам. Пермяне называли его своим учителем и считали, что его волхованием «управляется Пермская земля». Пам, «ненавидя веру христианскую», оказывал сильное противодействие Стефану, запрещая пермянам креститься, а уже окрестившихся убеждал снова вернуться к языческой вере.

Пам говорил пермянам: «Братья, мужи пермские! Не оставляйте отеческих богов, не покидайте старых обычаев, давней веры не забывайте! Слушайте меня, а не Стефана. Он пришел к нам из Москвы и для вас чужой, я же — вашего рода, одного с вами племени и языка и добра вам желаю. Больше подобает вам слушать меня, вашего старого учителя, а не пришлого чужеверца, который годится мне в сыновья, а то и во внуки!» Многим речи старого волхва казались убедительными. Стефан сокрушался: «Сколько я строю — столько он разоряет!» Стефан и Пам неоднократно спорили между собой, отстаивая преимущества своей веры, но каждый из них оставался непоколебимо уверен в собственной правоте и спор ни к чему не приводил, лишь распаляя обоих спорщиков. Епифаний Премудрый, безусловно разделяет точку зрения Стефана, тем не менее вполне объективно замечает: «Друг друга они не слушали, и один другого именовал неразумным».

Однажды зимой Стефан и Пам вели диспут о вере на берегу замерзшей реки Вычегды при большом стечении народа.

Стефан вопрошал Пама: «Скажи мне, окаянный, суемудрый старец, почему ты хулишь веру христианскую, благодаря которой темные были просвещены, заблудшие — разысканы, погибшие — спасены, и десятки тысяч благ сотворились? Что может быть лучше, чем служить живому Богу? Небо и земля полны славой Его! Он все привел из небытия в бытие! В Него веровать подобает и Ему служить, а не вашим богам — бездушным идолам, бессловесным болванам!» Пам, в свою очередь, вопрошал Стефана: «Кто привел тебя в нашу землю? Кто дал тебе власть ругаться над нашими богами, разрушать их храмы и жечь огнем? Ты хочешь искоренить нашу веру, а нас одолеть и сделать подобными себе. Но берегись — отомстят наши боги за наших людей, которых ты ввел в заблуждение!»

Стефан отвечал: «Ваши боги уже погибли! Побиты они обухом, посечены топором, пожжены огнем. Ты сам видишь, что немощны они и бессильны».

Пам возражал Стефану: «Наши боги не погубили тебя лишь по своему милосердию, а могли бы сокрушить и изломать. А вера наша лучше вашей, потому что у вас только один бог, а у нас — много. И все они нам помощники, все нам защитники. Дают нам наши боги улов в наших реках и добычу в наших лесах, белок и соболей, куниц и рысей. В тех мехах, что мы добываем, величаются ваши князья и бояре, наши меха посылают и в Орду, и в Царьград, и в Литву, и в прочие города и страны, ко многим дальним народам. Потому что помогают нам наши боги, ходим мы на медведя в одиночку или вдвоем и, победив его, приносим домой медвежью шкуру. У вас же за одним медведем отправляется сотня, а то и две охотников. Иногда медведя привезут, а иногда возвращаются без добычи, напрасно потрудившись!» На эту речь Стефан отвечал: «Ты похваляешься тем, что веришь во многих богов, тогда как подобало бы этого стыдиться. Твои боги — на самом деле бесы, а идолы их — дело рук человеческих. Имеют идолы уста, а не говорят, имеют очи, а не видят, имеют уши, а не слышат. Подобны им и те, кто им поклоняется А истинный Бог един, и нет другого Бога ни на небесах, ни на земле!» Так спорили Стефан и старый волхв весь день и всю ночь без еды и без сна.

Наконец, как пишет Епифаний, «иссякли все словеса их», и они решили испытать свою веру наделе.

Испытание Стефан и Пам назначили себе такое: «Пойдем и зажжем огонь, и войдем в него вместе, взявшись за руки. Кто останется цел и невредим — того вера правильна».

А для пущей верности придумали и второе испытание: нырнуть в прорубь на Вычегде и, пройдя подо льдом, вынырнуть из другой проруби на один плес ниже. Народ, утомленный затянувшимся теоретическим спором, одобрил такое намерение: «Воистину хорошо то, что сказали вы сейчас!» Тут же принесли огня и подожгли пустующий дом, стоявший на краю селения.

Пока огонь разгорался, Стефан усердно молился Богу, а когда гудящее пламя охватило весь дом, протянул руку волхву и сказал: «Пойдем, взявшись за руки, как обещали!» Но волхв, устрашенный, попятился. Тогда Стефан ухватил его за одежду и потянул к огню.

Пам закричал: «Не трогай меня!» Стефан удивился: «Ты же сам предложил испытать наши веры! А теперь противишься и не хочешь исполнить обещанное».

Пам упал на колени и возопил: «Не могу я войти в огонь, потому что сгорю в нем, как сухая трава!» Народ потребовал второго испытания. Святой и волхв подошли к Вычегде, где уже были приготовлены для них две проруби. Но Пам отказался нырять под лед: «И этого не могу я сделать, хоть тысячу раз обвиняйте меня!» Посрамленный волхв объяснил, почему давеча он сам предложил испытания, от которых теперь отказывается: «Многим хитростям научился я за свою жизнь — умею чары творить, и заговоры, и потворы, и насылать видения, но не умею покорять ни огонь, ни воду. Как-то спросил я у Стефана, умеет ли он это делать. Стефан ответил, что не умеет и никогда такому не учился. Тогда я сказал самому себе: «Раз Стефан не может покорять огонь и воду, то напугаю его. Ведь он не знает, что я тоже не могу. И вот теперь я сам попал в яму, которую приготовил для него. Куда мне бежать от такого стыда?» Стефан спросил Пама: «Хочешь ли теперь уверовать в истинного Бога и окреститься?» Пам ответил: «Не хочу! В какой вере я родился, жил и состарился — в той и умру!» Некоторые из новообращенных схватили старого волхва и предложили его казнить Но Стефан сказал: «Христос послал меня не бить, но благовестить, не мучить, а учить, не казнить, а наставлять с милостью!» И приказал отпустить Пама. Тот «скакнул от них, яко олень».

Епифаний пишет: «О волхве слово сократим и здесь окончим». Однако из других источников известна дальнейшая судьба Пама: со своим родом он ушел в Сибирь и там основал селение Алтым.

А Стефан продолжал свою миссионерскую деятельность. Он переводил на пермский язык Священное Писание и богослужебные книги, обучал грамоте детей и взрослых. В Пермской земле появились первые священники и дьяконы из числа самих пермян.

Со временем христианство распространилось почти по всей Пермской земле, и возникла необходимость в создании церковной организации.

Стефан отправился в Москву к великому князю Дмитрию Ивановичу и митрополиту Пимену просить, чтобы в Пермскую землю назначили епископа. Великий князь и митрополит, «рассудив, и подумав, и порассмотрев», решили, что сана епископа Пермского более, чем кто бы то ни был, достоин сам Стефан.

Епифаний особо подчеркивает, что Стефан получил сан епископа исключительно за свои заслуги, не дав никому «ни дара, ни посула, ни мзды». Впрочем, добавляет Епифаний, «нечего было и дати ему», так как богатства он не стяжал.

Стефан вернулся в Пермскую землю, «радуяся, благодаря Бога, устроившего все добре зело».

Долгие годы прожил Стефан среди пермян, пользуясь их любовью и уважением, был им не только наставником, но и заступником. Когда жители Вятки совершили грабительский набегна пермян, Стефан организовал отпор. Во время голода он хлопотал о доставке хлеба из Вологды. Ездил в Новгород увещевать новгородских старейшин, чтобы они не разрешали своим ушкуйникам бесчинствовать на Пермской земле.

Характерно, что в житии Стефана Пермского совершенно отсутствуют какие-либо чудесные явления. Его святость проявлялась не в чудесах, а в самой его подвижнической жизни.

Единственный рассказ о чуде, связанном с именем Стефана, содержится не в его житии, а в житии Сергия Радонежского.

По делам церкви Стефану время от времени приходилось ездить в Москву. Обычно по пути он заезжал в Троице-Сергиеву Лавру к Сергию Радонежскому, с которым был в дружеских отношениях. Но однажды, торопясь, он не смог навестить Сергия и лишь, проезжая мимо, издалека, с расстояния в несколько верст, с молитвою его поприветствовал.

Сергий в это время сидел со своими учениками за трапезой. Духовным взором он увидел Стефана и, встав, поклонился ему в ответ. Ученики Сергия удивились. Он объяснил им причину своего поступка, указав место, где сейчас находится Стефан. Несколько недоверчивых учеников побежали туда, нагнали Стефана и убедились, что все было так, как сказал Сергий.

Впоследствии на этом месте был поставлен крест, разрушенный при советской власти. Сейчас он восстановлен.

В один из своих приездов в Москву Стефан внезапно заболел и 26 апреля 1396 года скончался. Похоронен он был в Московском Кремле, в церкви Спаса на Бору.

Пермяне горестно его оплакивали: «Учитель наш добрый! Куда ты ушел от нас, сиротами нас оставив? Если бы потеряли мы золото или серебро, то нашли бы другое, а тебя потеряв — другого не найдем!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.