Крестовые походы
Крестовые походы
Как Иерусалим попал под власть «неверных»
Пожалуй, не так уж много случалось в истории событий, которые влекли бы за собой столь же поразительные перемены сразу для многих стран — и в мировоззрении, и во всем укладе жизни, — как походы рыцарей-крестоносцев на Восток ради освобождения Гроба Господня из-под власти неверных. Вот разве что плавания Христофора Колумба, после которых открылся неведомый прежде европейцам Новый Свет с его неисчерпаемыми запасами золота и серебра, можно поставить в один ряд с ними. Или нашествия кочевых азиатских народов, волнами накатывающиеся на европейские страны. Или, наконец само официальное признание христианства и его распространение.
В 326 году мать римского императора Константина I Великого Елена, позже причисленная к лику Святых, совершила паломничество в Иерусалим. По ее воле поднят был деревянный крест, на котором за три с лишним века до этого распяли Иисуса Христа. Этот крест медленно поворачивали на все стороны света, как бы показывая святыню всему миру и посвящая весь мир Христу.
Там же, в Иерусалиме, в Гефсиманском саду был возведен храм Воскресения, где христиане могли бы молиться у Гроба Господня. А сам император Константин дал христианской Церкви, до этого преследуемой и гонимой, свободу, за что был назван равноапостольным. Он же перенес столицу из Рима в Константинополь, город на берегу пролива Босфор, как раз между Европой и Азией, который позже стал столицей Византийской империи.
Многие люди совершили с тех пор паломничество к Святым Местам. Поклониться им шли священники, купцы, горожане, рыцари.
Долгий, трудный путь предстоял до Иерусалима, немалые тяготы ждали путников и на обратном пути. Зато, вернувшись, они и сами были уже как бы окружены ореолом святости. И в Иерусалим, которым после Рима владела Византийская империя, а потом арабы, собирались все новые и новые паломники; даже самые знатные из христиан, в том числе и короли, не гнушались брать в руки страннический посох.
Однако ко второй половине XI века на Востоке произошли важные перемены.
Многие земли, относящиеся к Византии, а также и персидские, и арабские, завоевали кочевые тюркские народы, пришедшие из Средней Азии и основавшие свое государство. Один из их предводителей носил имя Сельджук; так и повелось, что всех этих кочевников стали называть сельджуками. На захваченной ими территории оказались древние города Дамаск, Антиохия, Акра...
Попал под власть сельджуков и священный для христиан Иерусалим.
Правда, никак этого не отнимешь: захватив древние территории, сельджуки, подобно арабам, веровавшие в Аллаха и его пророка Магомета, терпимо относились и ко всем другим религиям. На подвластных им землях жили, как и в Иерусалиме, люди самых разных национальностей — арабы, греки, сирийцы, евреи, арабы.
Верования у них тоже различались: армяне, греки, сирийцы были в основном христианами, арабы исповедовали ислам, евреи поклонялись богу Яхве.
Сельджуки не тронули ни одной из религиозных святынь, в том числе и Гроб Господень. Не препятствовали они и паломникам из Европы — тем приходилось лишь платить небольшой налог.
И все же пришел день, когда христианская Церковь призвала всех верующих и в первую очередь, разумеется, свое верное христианское рыцарское войско, подняться на освобождение Гроба Господня. Случилось это в ноябре 1095 года во французском городе Клермон, который теперь называется Клермон-Ферран, где проходил церковный Собор — собрание высших церковных сановников во главе с папой римским Урбаном II. Присутствовали на нем во множестве и знатные светские лица.
На Соборе решались разные вопросы.
Папа подтвердил обязательность соблюдения всеми христианами «Божьего мира» — объявляемого Церковью на определенный срок полного прекращения любых войн. Кроме того он отлучил от Святой Церкви французского короля Филиппа I, покинувшего жену, чтобы жениться на другой.
Однако в Клермоне собралось и великое множество простого народа: все ждали, что папа, француз по происхождению, носивший в миру имя Одон де Лажри, выступит перед соотечественниками. 26 ноября 1095 года тысячи людей с раннего утра терпеливо ждали появления Урбана II на большой равнине у одной из городских стен.