КУБА. 1953-1992 гг.

КУБА. 1953-1992 гг.

Краткая историко-географическая справка

Республика Куба расположена на островах Куба (104 тыс. кв. км). Пи-нос (2,2 тыс. кв. км) и еще более чем на 1600 мелких островах в Атлантическом океане, Мексиканском заливе и Карибском море. До 1898 года территория Кубы являлась испанской колонией. Затем была оккупирована американскими войсками и в 1902 году провозглашена независимой республикой под "защитой" США. В годы Второй мировой войны вслед за США объявила войну Германии, Японии и Италии. Ее участие в войне выразилось в поставках США военно-стратегического сырья и предоставлении новых военно-морских и воздушных баз. Свыше 95% населения страны составляют кубинцы. Среди верующих преобладают католики. Дипломатические отношения с Советским Союзом были установлены в октябре 1942 года. 3 апреля 1952 года они были разорваны. Вновь восстановлены в мае 1960 года.

Вооруженное выступление, считающееся началом кубинской революции, произошло 26 июля 1953 года нападением 165 молодых революционеров во главе с 27-летним адвокатом Фиделем Кастро на военные казармы Монкада в городе Сантьяго-де-Куба. Планом атакующих предусматривался захват крепости и арсенала, передача оружия народу и в итоге – ниспровержение правительства Батисты. Но атака захлебнулась. Часть повстанцев была убита, другая, во главе с Фиделем Кастро и его братом Раулем, арестована и предстала перед военным трибуналом. Суд приговорил Ф. Кастро к 15 годам тюремного заключения с отбыванием срока наказания в тюрьме Модело на острове Пинос.

Военная акция молодых революционеров не имела конечного положительного результата, однако в определенной степени повлияла на сознание кубинского народа. В стране начали создаваться группы последователей Ф. Кастро.

В 1955 году диктатор Батиста, маневрируя в сложной политической обстановке, был вынужден амнистировать политических заключенных, в том числе и участников нападения на казарму Монкада. Это была его роковая ошибка.

Фидель Кастро и многие его сподвижники, выйдя на свободу, немедленно эмигрировали в Мексику, где развернули подготовку к новому вооруженному выступлению на Кубе. Повстанческое формирование было названо "Движение 26 июля" в честь участников неудавшегося штурма Монкада. В это время, по сведениям английского историка Кристофера Эндрю и бывшего полковника КГБ Олега Гордиевского, перебежавшего на Запад, произошла первая встреча кубинского лидера с представителем советской разведки – Н.С. Леоновым, работавшим в резидентуре КГБ в Мехико [1551] (по имеющимся у автора данным, встреча носила личный характер).

К концу 1956 года "Движение 26 июля" было готово к началу нового этапа вооруженной борьбы на Кубе. По разработанному плану восстание должно было начаться в провинции Орьенте и перекинуться на другие районы страны. Для реализации операции была куплена яхта "Гранма", на которой 82 повстанца должны были прибыть к берегам Кубы. В отряде Кастро было 2 безоткатных орудия, 35 самозарядных винтовок "Джонсон", 55 винтовок "Мендоса", 40 автоматических винтовок "Стар", 3 ручных пулемета, 1 карабин, пистолеты, револьверы и около 100 тысяч патронов [1552].

Однако с самого начала отчаянный план стал давать сбои. Из-за шторма отряд Ф. Кастро смог высадиться на Кубе лишь 2 декабря, на два дня позже, чем планировалось. К этому времени несогласованные, разрозненные вооруженные выступления, начатые на острове, были подавлены. Батиста получил возможность сосредоточить все свои силы на уничтожении высадившихся повстанцев.

Отряд Кастро был фактически разгромлен. Лишь 12 участникам экспедиции во главе с самим Ф. Кастро удалось уцелеть и прорваться в горы Сьерра-Маэстра (провинция Орьенте). Там после недолгого совещания было принято решение: накапливать силы и постепенно переходить в ведению партизанской войны. Несмотря на кажущееся безрассудство, это решение оказалось самым верным, и уже в начале 1958 года восстание охватило значительную часть Кубы.

Попытка Батисты в мае 1958 года провести широкую контрповстанческую операцию под названием "Финальная фаза" окончилась для диктатора провалом: более 400 батистовских солдат и офицеров были взяты в плен.

12 ноября 1958 года Ф. Кастро отдал приказ о начале операции "Решающее вторжение". К этому времени перевес в силах все еще оставался на стороне правительственных войск. Армия Батисты насчитывала около 50 тыс. военнослужащих, в том числе свыше 2 тыс. офицеров, 80 самолетов, 30 легких и средних танков, 50 бронемашин, 400 автомобилей, несколько десятков боевых кораблей. Но деморализованная армия уже не могла оказать серьезного сопротивления

Повстанческой армии: солдаты и офицеры сотнями сдавались в плен. Исход восстания был предрешен. В ночь на 1 января 1959 года Батиста был вынужден бежать с Кубы.

Соединенные Штаты сначала заняли позицию нейтралитета в отношении повстанческого движения. Но с каждым днем Ф. Кастро вызывал в Вашингтоне все большее раздражение. После бегства Батисты при активном участии американского посольства была срочно сформирована правительственная хунта, которая провозгласила президентом страны члена верховного суда Карлоса Мануэля Пьедро. Но было уже поздно. Всеобщая политическая забастовка в Гаване (около 500 тыс. чел.) под лозунгом "Вся власть Повстанческой армии!" кардинальным образом изменила политическую ситуацию в стране. Под натиском народа временное государственное руководство было вынуждено покинуть страну.

2 января 1959 года в город вступили первые колонны партизан под командованием Э. Че Гевары и К. Сьенфуэгоса. Столичный гарнизон не осмелился оказать сопротивление повстанцам. Ф. Кастро и его сторонники, несмотря на все прогнозы зарубежных аналитиков, победили. Это была оглушительная публичная "пощечина" администрации США, определившая все дальнейшие взаимоотношения между странами. "Обида" американцев была столь сильной, что когда в апреле 1959 года Ф. Кастро, как глава государства, приехал в Вашингтон по приглашению Американской ассоциации издателей газет, президент Эйзенхауэр покинул столицу, чтобы не принимать кубинского лидера. Эту миссию он возложил на Никсона, встретившегося с Фиделем в здании конгресса. Однако разговора о сотрудничестве между странами не получилось. По словам бывшего начальника Аналитического управления КГБ СССР генерал-лейтенанта Н.С. Леонова, Кастро натолкнулся "на хамство, наглость, высокомерие" [1553]. Это не могло не задеть импульсивного и самолюбивого Фиделя и несомненно оказало большое влияние на его дальнейший антиамериканизм.

11 января Революционное правительство Кубы было признано Советским Союзом. А спустя полгода, в июле 1959 года, начальник разведки Кастро майор Рамиро Вальдес отправился в Мексику для проведения секретных переговоров с советским послом и резидентурой КГБ.

В результате, по информации К. Эндрю и О. Гордиевского, на Кубу было направлено некоторое количество советских советников (по западным источникам – более 100), которые должны были перестроить систему разведки и безопасности Кастро. Среди них было много "лос ниньос" – детей испанских коммунистов, обосновавшихся после гражданской войны в Испании (1936-1939 гг.) в СССР. Некоторые из них получили военное образование, участвовали в Великой Отечественной войне, как в составе действующей армии, так и в разведывательно-диверсионных отрядах. Благодаря их помощи на Кубе были созданы сеть учебных центров по подготовке партизан и отряды кубинской добровольной дружины [1554]. Тем не менее, Москва была еще не готова открыто втягиваться в "революционный" процесс в регионе, входившем в зону активного влияния США. Посредником между революционной Кубой и Советским Союзом стала социалистическая Чехословакия.

В октябре 1959 года в Гавану прибыла советская "культурная делегация" во главе с А.И. Алексеевым – бывшим 1-м секретарем Посольства СССР в Аргентине и офицером КГБ [1555]. Главными целями этой делегации были ознакомление с обстановкой на Кубе и подготовка почвы для установления дипломатических отношений. По всей видимости, кубинские лидеры произвели на посланников СССР благоприятное впечатление, и спустя короткое время – в мае 1960 года между странами были установлены дипломатические отношения [1556]. 9 июля 1960 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев уже публично заявил: "Мы все сделаем, чтобы поддержать Кубу в ее борьбе… Теперь США не так уж недосягаемы, как когда-то".

Дрейф Ф. Кастро в сторону "коммунизма" становился очевидным. Еще в мае 1959 года в Гаване был принят Закон об аграрной реформе, положивший конец крупному помещичьему землевладению – латифундизму. Во второй половине 1959 года кубинские власти утвердили Закон о контроле над полезными ископаемыми, в соответствии с которым компании США облагались 25% налогом от стоимости вывозимых металлов и минералов. Затем был принят еще ряд актов, значительно ограничивших американское всевластие в экономике Кубы. 6 июля 1960 года был утвержден Закон о национализации предприятий и имущества американских граждан. И, наконец, в феврале 1960 года во время визита в Гавану члена Политбюро ЦК КПСС А.И. Микояна было подписано первое советско-кубинское торговое соглашение. СССР брат на себя обязательства закупить на Кубе 5 млн. тонн сахара в течение пяти лет, обеспечивать Кубу нефтью и нефтепродуктами и предоставить кредит в 100 млн. долларов [1557].

Ответом Запада на сближение Кубы с Советским Союзом стало экономическое эмбарго Кубы.

Помимо открытых экономических санкций, американская администрация с начала 1960 года приступила к подготовке насильственного свержения правительства Кастро. На это уже вынужден был реагировать Советский Союз.

Несмотря на то, что идеологический фундамент Ф. Кастро все еще вызывал сомнения, его успех в удержании и укреплении власти импонировал Москве. Советские руководители увидели в кубинском лидере фигуру, способную резко изменить геополитическую ситуацию в Латинской Америке – "на заднем дворе" США. И уже в конце 1960 года на Кубу стало поставляться советское современное бронетанковое, артиллерийско-минометное вооружение и некоторые виды стрелкового оружия. Небольшая группа советских военных специалистов развернула ускоренную подготовку орудийных расчетов, танковых экипажей и изучение основ тактики их применения в местных условиях [1558]. Это было неоценимой помощью для обороны молодой республики, поскольку предпринятые до этого попытки приобрести оружие в Западной Европе, главным образом в Бельгии и Италии, были пресечены Соединенными Штатами. Дело доходило даже до диверсионных актов. Так, в марте 1960 года кубинскими контрреволюционерами был взорван французский корабль "Ля Кубр", находившийся в гаванском порту. На корабле находилось оружие и боеприпасы, закупленные правительством Ф. Кастро в Бельгии. В результате теракта погибло много матросов, портовых рабочих и солдат революционных вооруженных сил.

4 августа и 30 сентября 1961 года между Кубой и СССР были подписаны два крупных соглашения (на льготных условиях) о советских военных поставках в период 1961 – 1964 годов. Общая сумма первого договора составляла 18,5 млн. долларов, из которых Куба должна была выплатить только 6 млн. Второго – 149,55 млн. с выплатой лишь 67,55 млн. [1559]. Оба договора включали вооружение для армии, авиации и военно-морского флота: артиллерийские орудия различных типов, танки и БТР, средства связи и радиолокационные станции, боевые самолеты МиГ-15, бомбардировщики Ил-28, вертолеты Ми-4, транспортные самолеты и аэродромное оборудование, торпедные катера и противолодочные суда [1560].

Третий договор был подписан 13 июля 1962 года, во время визита в Москву министра РВС команданте Рауля Кастро. Новый документ отменял долги кубинской стороны по предшествовавшим договорам; кроме того, предусматривалась бесплатная поставка на Кубу вооружений и боеприпасов в течение двух лет. На основе этих договоров уже в начале 1962 года кубинскому флоту были переданы 6 МПК (проект 1226) и 12 ТКА (проект 183), а также подписаны контракты на поставку еще 6 МПК (проект 201), 12 ТКА (проект 23к, типа "Комсомолец") и 10 радиолокационных постов [1561].

Помимо этого СССР обязывался поставить станки для различных ремонтных мастерских и все необходимые боеприпасы. Договоры также предусматривали отправку на Кубу военных специалистов, необходимых для обучения кубинских военнослужащих, и оговаривали аспекты, связанные с подготовкой кубинских специалистов в советских военных учебных заведениях [1562].

Как уже отмечалось выше, в начале 1960 года Вашингтон взял курс на насильственное свержение правительства Ф. Кастро.

17 марта 1960 года президент США Эйзенхауэр отдал распоряжение ЦРУ организовать в Гватемале подготовку кубинских контрреволюционеров с целью вторжения, а 27 октября дал разрешение на проведение первых полетов разведывательных самолетов U-2 над Кубой. Одновременно была развернута масштабная информационно-психологическая война. 1959 и 1960 годы отмечены многочисленными подрывными акциями: проводились бомбардировки, самолеты, базировавшиеся во Флориде, каждые 15 дней совершали облеты кубинской территории, осуществлялись диверсии, агенты ЦРУ угоняли морские суда и самолеты, велась ожесточенная контрреволюционная пропаганда, не прекращалось дипломатическое давление в целях изоляции Кубы, применялись дискриминационные меры в области торговли. В операцию были вовлечены корабли 6-го Средиземноморского и Атлантического флотов, а также силы, находившиеся на базе Гуантанамо (анклав на кубинской территории).

Однако главное внимание уделялось практической подготовке интервенции. Политическое "руководство" разрозненными группировками кубинских эмигрантов (в это время насчитывалось до 180 таких организаций, в том числе пять крупных) взяла на себя американская разведка. Объединенная антикубинская организация получила название Революционно-демократический фронт, во главе которого стояли Тони де Варона и куратор ЦРУ Мануэль Артиме Буэса. Подготовка проводилась на базах Флориды, Никарагуа и Гватемалы. Одним из центров подготовки в Гватемале была кофейная плантация Роберто Алехоса.

Апогеем антикубинской деятельности Эйзенхауэра стал разрыв 3 января 1961 года дипломатических отношений с Кубой. Это произошло за несколько дней до окончания его президентского мандата и передачи полномочий Дж. Кеннеди.

Новое правительство продолжило разработку операции по вторжению на Кубу, осуществление которой было возложено опять-таки на Центральное разведывательное управление.

Во время окончательного рассмотрения плана в Белом доме руководители ЦРУ заверили президента и участников совещания, что на Кубе уже подготовлено свыше 2500 вооруженных контрреволюционеров и что как только на остров высадится бригада вторжения, на помощь им придет, по меньшей мере, четверть населения Кубы. Министр обороны Р. Макнамара и начальники штабов видов вооруженных сил поддержали ЦРУ. После этого президент Кеннеди утвердил разработанный план.

14 апреля 1961 года "армия вторжения" в количестве 1500 человек погрузилась на корабли в Никарагуа (провожал их лично президент Никарагуа Луис Сомоса) и под прикрытием миноносцев флота США и самолетов американских ВВС направилась к берегам Кубы.

17 апреля 1961 года отряды контрас (кубинских контрреволюционеров) при поддержке 4 танков М41 высадились в заливе Кочинос и попытались закрепиться на кубинской территории. Однако Гавана, благодаря полученной от разведки информации, была готова к отпору. К этому времени кубинские вооруженные силы уже имели в своем распоряжении достаточное для отражения количество советского оружия, вооружение из Чехословакии и Польши, а также подготовленных офицеров, прошедших обучение в советских военных академиях. Немалую роль в отражении агрессии сыграли и советские военные специалисты, находившиеся в это время на Кубе. В результате в течение 2-3 дней отряды контрас были полностью разгромлены, а около тысячи взято в плен.

Оставшиеся в живых контрреволюционеры были приняты Кеннеди и его супругой Жаклин на стадионе в Майами. "Сегодня вы проиграли, – заявила Жаклин, – но ваш вклад в дело свободы и демократии останется в анналах истории".

Провал интервенции потряс всю послевоенную систему межамериканских отношений. Впервые в XX веке в Латинской Америке потерпела поражение интервенция, подготовленная и поддержанная Соединенными Штатами Америки. Небольшая страна, вставшая на путь независимого развития, сумела с оружием в руках отстоять право на самостоятельное определение своей страны. Это был вызов лидирующему положению США в Западном полушарии.

Кроме того, поражение в бухте Кочинос стало болезненным ударом по личному престижу Кеннеди. Во время "саммита" в Вене в июне 1961 года он вынужден был публично признать, что интервенция против Кубы была "ошибкой". Многими этот шаг был воспринят как унизительный. Один американский обозреватель по этому поводу заметил: "Это сильно нарушило баланс первых двух лет правления, отныне приходилось прибегать к жесткой линии; надо было показать местным критикам, что силы воли ему не занимать, а русским – что, несмотря на неразумность этой авантюры, у него твердая рука. Правительство, действовавшее поначалу легко и непринужденно, демонстрировавшее уверенность в своих силах, проявлявшее в одних случаях напористость и боевитость, а в других стремление уменьшить напряженность в мире, затем было вынуждено прибегнуть к жестким мерам в силу причин как внутреннего, так и внешнего порядка; лишь 18 месяцев спустя, когда оно уже увязло во Вьетнаме, первоначальный баланс начал восстанавливаться… Вторжение на Кубу заставило Кеннеди осознать свою уязвимость и необходимость доказать, что он отнюдь не молодой и слабый президент" [1563].

Наученный горьким уроком Кеннеди пришел к выводу, что любую военную акцию против Кубы следует проводить вооруженными силами своей страны. Это послужило толчком для дальнейшей разработки крупной подрывной акции, которую, как стало известно позже, предполагалось завершить в октябре 1962 года.

1 марта 1993 года газета "Бостон глоб" опубликовала ранее секретный доклад, подготовленный американским адмиралом Робертом Деннисоном в 1963 году и полностью посвященный событиям кубинского кризиса. В документе, в частности, отмечалось, что разработка планов авианалета, вторжения или сочетания того и другого была закончена, и войскам был отдан приказ о готовности к бою номер один между 8 и 12 октября 1962 года. Забегая вперед, отметим, что аэрофотосъемки советских ракет, размещенных на Кубе, ставшие точкой преткновения Карибского кризиса, были сделаны как минимум на два дня позже -14 октября. 15 октября они были отпечатаны и проанализированы и лишь 16 октября легли на стол президента Кеннеди [1564]. Таким образом, доклад адмирала Деннисона недвусмысленно свидетельствует о том, что США планировали военное вторжение на Кубу гораздо ранее советской инициативы размещения там ракет.

Разработка плана новой операции вторжения на Кубу, получившей название "Мангуста", была завершена в ноябре 1961 года. К этому же времени была сформирована и так называемая Специальная расширенная группа, на которую возлагалась ответственность за ее проведение. В эту представительную группу входили: специальный советник президента по национальной безопасности генерал Максвелл Тейлор, специальный помощник президента по национальной безопасности Макджордж Банди, директор ЦРУ Джон Маккоун, председатель комитета начальников штабов генерал Лаймен Лемницер, заместитель министра обороны Росуэлл Гилпатрик и Роберт Кеннеди. По необходимости к работе группы привлекались госсекретарь Дин Раск, министр обороны Роберт Макнамара, а также главы других министерств. Во главе операции был поставлен бригадный генерал Эдвард Д. Лендсдейл. В дополнение была сформирована оперативная бригада – "целевая группа W", которую возглавил Уильям К. Харвей, офицер с большим опытом подпольных операций [1565].

Проект Лендсдейла ("Проект Куба") включал в себя 32 задачи ведения негласной войны и предусматривал проведение акций по свержению кубинского правительства в четыре этапа – с марта по октябрь 1962 года [1566].

Каждый этап предполагал различные взаимосвязанные действия: внедрение агентов, создание партизанских баз (вдобавок к уже созданным ранее ЦРУ), забастовки, применение биологического и химического оружия для уничтожения посадок сахарного тростника, подделку денег и продовольственных карточек, налеты на нефтеперерабатывающие заводы, минирование промышленных и торговых предприятий, психологическую войну и т.д. Спектр мер и средств был чрезвычайно широк.

Операция должна была завершиться инспирированным ЦРУ народным восстанием, за которым последовала бы военная оккупация острова и формирование угодного Вашингтону правительства.

Для реализации "Проекта Куба" в университетском городке Майами был организован специальный разведывательно-диверсионный центр под кодовым названием JM/WAVE. В его задачи входили не только разработка операций, но и связь между ЦРУ и другими структурами и организациями в Латинской Америке, заинтересованными в свержении правительства Ф. Кастро. В штат центра входило до 400 "курирующих офицеров" секретных служб. В подчинении каждого из них находилось от 4 до 10 ведущих агентов, объединенных под кодовым названием AMOTS, которые в свою очередь руководили группами, включавшими от 10 до 30 рядовых агентов. Почти все они были кубинскими контрреволюционерами, осевшими в США [1567]. Таким образом, по самым скромным подсчетам, общее число рядовых сотрудников JM/WAVE достигало 12 тысяч человек. Если же брать максимальные цифры, то оно возрастает до 120 тысяч.

Под "крышей" центра действовали флотилии мелких судов, плавучих баз, замаскированных под торговые суда, которые один из неустановленных источников ЦРУ охарактеризовал в газете "Майами Геральд" как "третью по величине флотилию Западного полушария". Группа JM/WAVE имела в своем распоряжении воздушную компанию "Саусерн Эйр Трэнспорт", приобретенную в 1960 году и затем финансировавшуюся через фирму "Эктус Текнолоджи Инк.", а также компании "Пасифик Корпорейшн" и "Мэнуфэкчес Хановер Траст Компании" с миллионными капиталами.

Кроме того, центр владел солидной недвижимостью в Майами: фешенебельные виллы, используемые в качестве явочных квартир, причалы для судов, осуществлявших на Кубу переброску агентов, оружия и боеприпасов. Существовали также компания-фантом "Зенит Текнолоджикел Сервисес", являвшаяся штаб-квартирой JM/WAVE, и 54 других коммерческих заведений, служивших вывеской для прикрытия секретной деятельности и для обслуживания операций центра. А также фирмы по продаже судов, магазин по торговле оружием, туристические бюро, конторы по продаже земельных участков и даже сыскное агентство [1568].

Насколько о "Проекте Куба" была осведомлена советская разведка, автору не известно. Однако было много другой информации, указывавшей на агрессивные намерения США. Так, под видом маневров и учений ("Лантифебекс 1-62", "Юпитер Спринт"), проводившихся в Карибском море, спецгруппы американских войск отрабатывали порядок десантирования на Кубу. Был усилен гарнизон военно-морской базы США Гуантанамо, размещавшейся на Кубе, а президент США получил согласие конгресса на призыв в армию 150 тысяч резервистов [1569]. Активизировали свою деятельность и подпольные группы на самом острове.

Косвенное подтверждение планируемой агрессии было получено во время визита А.И. Аджубея в Америку. При посещении Белого дома президент Кеннеди с запальчивостью сказал ему, что Куба такая же американская сфера влияния, как Венгрия – советская [1570]. Подобная аналогия не могла не усилить подозрений Москвы относительно намерений США.

Все эти факты указывали на то, что США ведут активную подготовку к свержению правительства Кастро с целью установления на острове проамериканского режима. В связи с этим советским руководством было принято решение не ограничиваться только политической поддержкой Кубе, помощью оружием и военными советниками, а разместить на острове советские ракеты среднего радиуса действия и необходимый для их прикрытия воинский контингент. Такие меры, по мнению советских лидеров, должны были заставить американцев отказаться от открытой агрессии против первого государства в Латинской Америке "социалистической ориентации". Хрущев неоднократно потом подчеркивал, что размещение советских ракет на Кубе преследовало только одну цель – оборонительную, ни о каком развязывании войны речь не шла.

Впервые мысль установить на Кубе советские ракеты средней дальности, по мнению одного из активных участников событий генерала армии А.И. Грибкова [1571], возникла у Н.С. Хрущева после визита на остров в феврале 1960 года члена Президиума ЦК КПСС А.И. Микояна. Апрельский (1961 г.) доклад министра обороны Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского о развертывании американских ядерных ракет в Турции укрепил его в правильности этой идеи как ответной меры против экспансии США. В конце апреля 1962 года Н.С. Хрущев поделился своими соображениями с А.И. Микояном, а в начале мая – на совещании с узким кругом должностных лиц. В совещании принимали участие А.И. Микоян, Ф.Р. Козлов, А.А. Громыко, Р.Я. Малиновский и Главнокомандующий РВСН Маршал Советского Союза С.С. Бирюзов. На нем Хрущев заявил о необходимости размещения советских ядерных ракет на кубинской территории в связи с большой вероятностью американского вторжения на Кубу и дал конкретные указания министру обороны СССР на дальнейшую проработку вопроса [1572].

24 мая 1962 г. вопрос о помощи Кубе был обсужден на расширенном заседании Президиума ЦК КПСС. Решение о проведении специальной операции по переброске советских войск, получившей кодовое название "Анадырь", подписали все члены Президиума ЦК КПСС и, после определенного нажима Н.С. Хрущева, все секретари ЦК. По мнению лидеров СССР, это было единственной возможностью оградить Кубу от прямого американского вторжения.

Вскоре в Гаване прошли переговоры между кубинской и советской сторонами, были разработаны основные положения Соглашения о размещении на Кубе Группы войск и ракет среднего радиуса действия. Фидель Кастро одобрил решение Президиума ЦК КПСС от 24 мая, оговорив, что если оно послужит делу победы мирового социализма, борьбе против американского империализма, Куба согласна пойти на риск и взять на себя долю ответственности за установку ракет. При этом у члена советской делегации С.С. Бирюзова сложилось мнение, что Ф. Кастро свое положительное решение к размещению ракет оценивал как помощь Кубы Советскому Союзу в достижении его собственных целей, а не наоборот [1573]. Окончательный текст Соглашения, после внесения поправок кубинцев, был подготовлен в Москве в августе 1962 года. Затем документ пересняли на пленку, и легендарный герой кубинской революции майор Эрнесто Че Гевара де ла Серна, снабженный устройством экстренного уничтожения пленки в случае опасности, лично доставил ее Фиделю Кастро. Однако формально подготовленный и согласованный новый вариант договора о советско-кубинском военном сотрудничестве так и не был подписан из-за стремительного развития событий в Карибском регионе. Все дальнейшие шаги осуществлялись фактически на основе устной договоренности.

Работу по осуществлению плана размещения советских войск на Кубе возглавил начальник ГОУ – заместитель начальника Генерального штаба, секретарь Совета обороны генерал-полковник С.П. Иванов. В Главном оперативном управлении был создан специальный отдел, в состав которого вошли генералы и офицеры различных управлений ГШ, а также Главного управления кадров, центральных управлений – военных сообщений и финансового. Отдел возглавил Н. Николаев.

В итоге был выработан документ "План подготовки и проведения мероприятия "Анадырь", который подписали начальник ГШ и ГОУ ГШ, а впоследствии утвердил министр обороны. Согласно этому плану общая численность группы войск должна была составлять 44 тысячи человек. Для перевозки личного состава с оружием и военной техникой требовалось не менее 70 морских судов [1574].

К 20 июня была сформирована Группа советских войск на Кубе (ГСВК) для участия в операции "Анадырь".

По плановым расчетам Группа включала в себя:

1. Штаб группы (133 человека), состоящий из оперативного управления и отделов (разведки, баллистики, топогеодезического, метеослужбы, комплектования и учета, восьмого, шестого);

2. Ракетные войска стратегического назначения: 51 -я ракетная дивизия (командир – генерал-майор И. Д. Стаценко).

3. Сухопутные войска: 302, 314, 400 и 496-й отдельные мотострелковые полки, каждый из которых по своему составу фактически представлял мотострелковую бригаду.

4. Войска противовоздушной обороны: 11-я зенитно-ракетная дивизия ПВО, включавшая 16,276 и 500-й зенитно-ракетные полки по четыре дивизиона в каждом и отдельную подвижную ракетно-техническую базу (пртб); 10-я зенитная дивизия ПВО, включающая 294, 318 и 466-й зенитно-ракетные полки по четыре дивизиона в каждом и отдельную ПРТБ; 32-й истребительный авиационный полк (40 самолетов МйГ-21).

5. Военно-Воздушные Силы: 134-я отдельная авиационная эскадрилья (11 самолетов); 437-й отдельный вертолетный полк (33 вертолета Ми-4); 561 и 584-й полки фронтовых крылатых ракет (по 8 ПУ в каждом полку).

6. Военно-Морской Флот: эскадра подводных лодок, состоявшая из 18-й дивизии (7 подводных лодок) и 211-й бригады (4 подводные лодки) и 2 плавбаз; эскадра надводных кораблей, состоявшая из 2 крейсеров, 2 ракетных и 2 артиллерийских эсминцев; бригада ракетных катеров (12 единиц); отдельный подвижной береговой ракетный полк (8 ПУ типа "Сопка" противокорабельной системы); минно-торпедный авиационный полк (33 самолета Ил-28); отряд судов обеспечения (2 танкера, 2 сухогруза и плавмастерская).

7. Тыл: полевой хлебозавод; три госпиталя (на 200 коек каждый); санитарно-противоэпидемический отряд; рота обслуживания перевалочной базы; 7 складов (2 продовольственных, 2 автотранспортного и авиационного горючего, 2 жидкого топлива для ВМФ, и вещевой).

В соответствии с принятыми решениями, все соединения и части оснащались новейшим оружием и военной техникой [1575].

Основным боевым ядром ГСВК являлись Ракетные войска стратегического назначения, а именно 51-я ракетная дивизия, сформированная на базе 43-й ракетной дивизии.

Дивизия включала в себя: 664-й ракетный полк (командир подполковник Ю.А. Соловьев), пртб (полковник П.Ф. Кривцов); 665-й рп (подполковник А.А. Коваленко), пртб (подполковник В.Е. Компанец); 666-й рп (подполковник Н.А. Черкесов), пртб (полковник Р.Ф. Коринец); 79-й рп (подполковник И.С. Сидоров), пртб (подполковник И.В. Шищенко); и 181-й рп (полковник Н.Ф. Бандиловский) пртб (полковник С.К. Романов) [1576].

Всего в составе дивизии на Кубу прибыло 7956 человек. Из них: офицеров – 1404, солдат и сержантов – 6462, служащих СА – 90. Для дивизии успели доставить следующее ракетно-ядерное оружие: 42 ракеты Р-12 (из них 6 учебных); 36 головных частей с ядерными боезарядами для Р-12; 24 головные части с ядерными боезарядами для Р-14 [1577].

Управленческий аппарат Группы войск был укомплектован высокопрофессиональными специалистами, которые в своем большинстве имели высшее военное образование, а некоторые окончили Академию Генерального штаба (генерал армии И.А. Плиев, генералы И.Д. Стаценко, Л.С. Гарбуз, А.А. Дементьев, полковник В. Соловьев). Генералы и офицеры оперативного управления (начальник – полковник М. Титов), отделов связи (начальник войск связи – генерал-майор П. Валуев), общевойскового (начальник – полковник В. Соловьев), ВМФ (начальник – капитан 1-го ранга Л. Кулишов), баллистического обеспечения (начальник – полковник В. Рахнянский), геодезического обеспечения (начальник – И. Шаповаленко), автобронетанкового (начальник – полковник Н. Новиков), отличались хорошим оперативным мышлением и большим опытом работ.

Командиры дивизионного и полкового уровней в подавляющем большинстве имели высшую военную подготовку, некоторые участвовали в Великой Отечественной войне (заместитель командира зенитно-ракетной дивизии Герой Советского Союза полковник К. Карданов, командир инженерной части Герой Советского Союза майор М. Мордвянников и др.). Высшее военное образование имели примерно и 56% командиров батальонного (дивизионного) уровня, остальные окончили военные училища [1578].

26 июля 1962 г. в кубинский порт Кабаньяс вошел первый теплоход "Мария Ульянова". С 27 по 31 июля прибыли еще девять судов с личным составом и техникой мотострелковых полков, а 29 июля на теплоходе "Латвия" прибыл основной состав штаба Группы войск. Сосредоточение 51-й ракетной дивизии началось с 9 сентября с прибытием теплохода "Омск" в порт Касильда и завершилось 22 октября с объявлением блокады острова Соединенными Штатами. Ракеты в контейнерах перевозились на судах типа "Полтава", на большинстве из которых были установлены по две 23-мм спаренные зенитные установки (ЗУ-23), снабженные каждая 2400 снарядами. Боевая и специальная техника грузилась в трюмы и твиндеки. А автомобили, тракторы – на верхнюю палубу, чем создавалась видимость перевозки сельскохозяйственных машин. Ракетные катера, размещенные на палубе, обшивались досками и обивались металлическими листами, чтобы их нельзя было сфотографировать инфракрасной аппаратурой.

Таким образом, в течение двух месяцев на остров было скрытно переправлено 42 тыс. человек личного состава с вооружением, техникой, боеприпасами, продовольствием и стройматериалами. В группировку советских войск на Кубе входили: дивизия ядерных ракет средней дальности стратегического назначения (три полка ракет Р-12 с дальностью пуска до 2500 кг, всего 24 пусковые установки с 36 боевыми ракетами), две дивизии противовоздушной обороны (144 пусковые установки зенитных ракет и полк истребителей-перехватчиков МиГ-21, насчитывавший 40 самолетов); два полка фронтовых крылатых ракет (ФКР) с 80 ракетами; полк вертолетов; эскадрилья из шести самолетов-носителей атомных бомб Ил-28; четыре усиленных мотострелковых полка со штатным вооружением, три из которых имели тактические ракеты "Луна" (6 установок); бригада ракетных катеров – 12 единиц; полк береговой охраны с шестью пусковыми установками ракет "Сопка"; полк самолетов минно-торпедной авиации Ил-28 [1579].

По решению Совета обороны СССР, принятому в конце сентября 1962 года, переброска на Кубу эскадры надводных кораблей, предусматривавшаяся планом операции "Анадырь", была отменена. Эскадра подводных лодок (ПЛ) также не была развернута у кубинского побережья. Семь дизельных ударных подводных лодок обеспечивали морские перевозки войск и военных грузов. Лодки имели три ракеты Р-13 с ядерными боеголовками мощностью 1,5 мегатонны и торпеды с ядерными боезарядами в 8-10 килотонн.

4 октября на остров доставили ядерные боеприпасы для стратегических ракет Р-12 мощностью по 1 мегатонне, 6 авиационных атомных бомб, а также ядерные боеголовки для тактических средств – ракет "Луна", ФКР и "Сопка" мощностью от 3 до 12 килотонн. Дальность пусков тактических ракет от 60 до 80 км позволяла обеспечить отражение десанта на побережье Кубы.

Следует сказать, что все планирование и осуществление операции "Анадырь" осуществлялось в условиях строжайшей секретности. Участников операции "Анадырь" под видом убытия на учения доставляли в порты погрузки на Черном, Балтийском и Северном морях армейскими эшелонами. Заблаговременно, самолетами Аэрофлота, на Кубу отправлялись передовые рекогносцировочные группы для выбора мест дислокации, топогеодезической привязки полевых позиционных районов подразделений и частей, инженерной подготовки мест дислокации.

При погрузке на суда Министерства морского флота СССР весь личный состав после прохождения медицинского карантина переодевался в гражданскую одежду. Были запрещены какие-либо телефонные переговоры, переписка, выходы из мест расположения. Погрузка и отплытие судов осуществлялись только в ночное время. Личный состав располагался на судах в твиндеках (помещениях под верхней палубой), а специальное вооружение, техника и грузы – в трюмах.

Осуществлялся тщательный контроль за размещением, закреплением техники на судах.

Особую трудность вызывала транспортировка компонентов ракетного топлива, особенно азотная кислота. Но благодаря мастерству заправщиков с этой задачей удалось справиться.

Конечный пункт назначения становился известным только в открытом океане, когда капитан судна и начальник эшелона вскрывали пакет, в котором указывались порты Республики Куба.

Нельзя не упомянуть и о тех тяжелых испытаниях, которые выпали на долю личного состава ракетной дивизии. Большинство из военнослужащих впервые попало на море. Повышенная влажность внутри помещений, температура, доходившая до 50 градусов Цельсия, недостаток кислорода, скученность – в помещениях находилось от 300 до 600 человек, в зависимости от тоннажа судна, нехватка пресной воды, штормы, приступы морской болезни делали это "путешествие" чрезвычайно сложным. Но, несмотря на выпавшие испытания, личный состав ракетной дивизии без потерь был доставлен в порты назначения, где их встретили представители передовых рекогносцировочных групп. Интересно, что, по некоторым сведениям, американцы уже после карибских событий попытались провести аналогичный "эксперимент на выживаемость" со своими отборными подразделениями, но неудачно. Американский спецназ смог выдержать только трое суток, в то время как наши военнослужащие находились в этих условиях 16-17 суток [1580].

После разгрузки под покровом ночи, под прикрытием кубинцев наши подразделения двигались в заранее подготовленные в инженерном и геодезическом отношении полевые позиционные районы (ППР).

Каждый ракетный полк состоял из двух стартовых дивизионов и соответствующих подразделений обеспечения. По штату военного времени в каждом дивизионе было более 100 офицеров и до 300 солдат и сержантов срочной и сверхсрочной службы. Все службы ракетных полков и дивизионов начали функционировать буквально за считаные дни. Однако оперативное включение в боевую работу давалось нелегко. Из-за специфических особенностей местного климата, отсутствия надежного водоснабжения и т.п. часть личного состава переболела инфекционными болезнями. Особенно тяжело протекало заболевание тропической лихорадкой, и пока не подошли полевые госпитали, лечение заболевших было малоэффективным. Чтобы избежать массовых эпидемий, особенно дизентерии, военным медикам пришлось проводить большую профилактическую работу. Однако, несмотря на все сложности, обустройство боевых стартовых позиций продолжалось быстрыми темпами.

И, тем не менее, сохранить в полной тайне операцию "Анадырь" не удалось. 14 октября 1962 года американский разведывательный самолет U-2, совершавший облет кубинской территории, сделал первые снимки строящихся стартовых позиций для баллистических ракет. Аналитикам ЦРУ удалось определить характер сооружений благодаря имеющимся у них документам, в которых содержались подробные сведения об этапах строительства стартовых позиций. Эти секретные материалы были получены американской разведкой от полковника ГРУ О.В. Пеньковского, завербованного СИС весной 1961 года.

Однако обнаружено было мало. В 1988 году на симпозиуме в Москве американские эксперты сообщили, что к октябрю было выявлено наличие на острове всего лишь 10 тысяч советских военнослужащих и до 60% фактически доставленных ракет. Стартовые позиции удалось обнаружить, когда ракеты были уже готовы к боевому применению.

Между тем ракетная дивизия обладала высокими боевыми возможностями. По оценкам экспертов, при полном развертывании пяти ее полков обеспечивалось поражение объектов на всей территории Соединенных Штатов, вплоть до границы с Канадой. Общий ядерный потенциал дивизии в первом пуске достигал 70 мегатонн, то есть был равен 3500 ядерным бомбам такой мощности, как сброшенная на Хиросиму.

Размещение советского атомного оружия вблизи американских берегов всколыхнуло всю Америку.

Вооруженные силы США были приведены в повышенную боевую готовность. Управление планирования деятельности правительства в чрезвычайных условиях подготовило введение военного положения в стране. Белый дом, Пентагон и другие важные правительственные учреждения получили инструкции о возможном переезде в ближайшие дни в заранее подготовленные подземные помещения. Инструкции получили и семьи ответственных руководителей о возможном выезде из Вашингтона в отдаленные районы страны. Подготавливалось введение военной цензуры [1581]. Была повышена боевая готовность войск НАТО.

22 октября в 7 часов вечера Кеннеди обратился по радио и телевидению к народу, сообщив, что на Кубе обнаружены советские ракеты и что правительство США решило в качестве ответной меры объявить морскую блокаду Кубы, названную "карантином" (решение о морской блокаде было принято еще 20 октября). При этом подчеркнул, что блокада всего лишь первый шаг и что он отдал распоряжение Пентагону осуществлять дальнейшие военные приготовления.

В соответствии с этим распоряжением министр обороны начал готовить "армию вторжения" на Кубу. Ее первый эшелон насчитывал до 85 тысяч человек личного состава, до 180 кораблей, 430 истребителей-бомбардировщиков и палубных штурмовиков, способных произвести до 200 самолето-вылетов в один день, до 600 танков, свыше 2 тысяч орудий и минометов, до 12 НУРС "Онест Джон". В случае начала боевых действий американцы планировали использовать: надводные и подводные силы и средства 6-го и 7-го флотов, две парашютно-десантные (82-я и 101-я), две пехотные (1-я и 2-я), одну бронетанковую (1-я) дивизии, дивизию морской пехоты (2-я). Второй эшелон вооруженных сил США насчитывал до 250 тысяч человек и 460 военно-транспортных самолетов [1582].

27 октября 1962 года, после того как над территорией Кубы зенитной ракетой С-75 (ЗРК "Десна") 4-го дивизиона майора И.М. Герченова (командир полка полковник Ю. Гусейнов) был сбит американский разведывательный самолет U-2 (летчик – майор Р. Андерсон погиб), ситуация накалилась до предела [1583]. Кризис грозил перерасти в мировую ракетно-ядерную войну. Американское военное руководство предложило президенту нанести 29 октября бомбовый удар, заверив его, что все советские ракетные установки будут уничтожены первой же волной бомбардировщиков.

Каковы же могли быть последствия такой атаки?

Известно, что 26 октября генерал армии Плиев распорядился доставить боеголовки на позиции, но не присоединять их к ракетам. При нанесении бомбового удара он должен был запросить разрешение на ядерный удар Москву, это 3-5 минут; на ответ кремлевского руководства – еще какое-то время. При получении сигнала на пуск ракет требовалось до трех часов для подсоединения боеголовок, потому что ракеты Р-12 не были оружием постоянной боевой готовности. За это время, как считают военные эксперты, почти все выявленные ракеты действительно были бы уничтожены.

Однако американская разведка не располагала полной информацией – расположение некоторых ракетных позиций ею не было выявлено. Это дает основание полагать, что не менее трети потенциала – 12- 14 ракет – могло быть запущено. В этом первом и последнем пуске на территорию США было бы сброшено до 1 мегатонны, то есть 50 Хиросим. Но этот прогноз не учитывает возможностей бомбардировщиков и фронтовых крылатых ракет, имевшихся в непосредственном распоряжении генерала армии Плиева. Так что катастрофа в случае ядерного удара была неминуема, она вызвала бы мощный ответный удар по Советскому Союзу и, скорее всего – планетарный Апокалипсис.

К счастью, этого не произошло. Руководители СССР и США – Н.С. Хрущев и Дж. Кеннеди начали активные переговоры. В итоге была достигнута договоренность о выводе с острова советского наступательного оружия – баллистических ракет Р-12 и бомбардировщиков Ил-28. Американская сторона в свою очередь обязывалась не вторгаться на Кубу и ликвидировать свою ракетную базу в Турции.

"Карибский кризис" был преодолен. Однако знаменитые "тринадцать дней" (с 16 по 28 октября) оставили после себя тяжелое наследие. Хотя ядерной войны удалось избежать и в диалоге между Хрущевым и Дж. Кеннеди найти компромисс, напряженность сохранялась долгие годы. Она резко осложнялась тем, что советско-американская сделка была заключена в крайней спешке, без консультаций с Гаваной, что вызвало понятное возмущение и глубокую обиду молодого и самолюбивого кубинского руководства. В целом поведение СССР (хотя открыто об этом не говорилось) было расценено кубинским руководством как капитуляция под нажимом США, вызванная нежеланием Москвы рисковать своей безопасностью ради защиты Кубы. "Мы поняли, – с горечью скажет об этом позднее в закрытой речи сам Ф. Кастро, – как одиноки были бы в случае войны" [1584]. Самая резкая критика советских действий прозвучала в устах Че Гевары во время вечерней беседы с Микояном 5 ноября. "Че" описал деморализующий эффект развязки кризиса на революционное движение во всей Латинской Америке и прямо назвал действия СССР "ошибочными", процитировав сказанные для своих слова Ф. Кастро: "США хотели уничтожить нас физически, но Советский Союз в письмах Хрущева уничтожил нас юридически" [1585]. Немалую лепту в разжигание недовольства действиями Советского Союза внесли и "китайские ревизионисты". Об этом, в частности, говорилось в шифротелеграмме из Гаваны посла СССР на Кубе и резидента КГБ А.И. Алексеева от 3 ноября 1962 года.

В ней отмечалось:

"Как и следовало ожидать, китайцы не преминули воспользоваться временно сложившейся невыгодной для нас обстановкой.

Правительство и пресса КНР выступили с льстящими возбужденным кубинцам псевдореволюционными заявлениями, которые стали появляться в кубинских газетах.