Беловежская пуща

Беловежская пуща

(Белоруссия)

В Брестской области Белоруссии, на самой границе с Польшей, расположилась уникальная лесная кунсткамера, носящая красивое старинное имя — Беловежская пуща.

Название огромному лесному массиву дала сторожевая башня — вежа — в городе Каменец, лежащем у южной границы пущи. Еще в XIII веке заложил ее князь Владимир Василькович у слияния рек Луной и Белой. Изначальная княжеская резиденция — Брест, разрушеная татарами, была восстановлена, но снова и снова подвергалась разорению. Уж очень на бойком месте стоял стольный город на Буге, Kонтролировавший важный торговый путь из Киева по Днепру и Припяти, затем по Бугу и Висле к берегам Балтийского моря. Вот князь Владимир и решил выбрать к северу от Бреста, в глуши лесов, более спокойное место для резиденции.

В 1276 году зодчий Олексо на высоком берегу Лесной вырубил вековой бор и возвел тридцатиметровую башню с подземными ходами, узкими лестницами в толще стен. Ее выкрасили известью в белый цвет и окружили валом и рвом. С тех самых пор стоит в Каменце Белая Вежа, именем которой стали называть и окрестные леса. Из тех былинных времен и донесла до нас Беловежская пуща свои редкостные природные сокровища, хотя под натиском бурных волн истории многое, конечно, изменилось в древнем лесу.

В частности, последняя война провела через пущу границу, и теперь она поделена между двумя странами. Из ста тридцати тысяч гектар заповедного зеленого массива семьдесят пять тысяч отошли к Белоруссии, а остальное досталось Польше.

На каждого, кто побывает в этих вековых нетронутых лесных чащах, они производят неизгладимое впечатление.

"Человеку, никогда не бывшему в Беловежской пуще, трудно представить себе величавую, своеобразную прелесть этого во многих местах еще первобытного леса. В нем нет однообразно-сурового, однотонного колорита дремучего северного бора. Он величествен, дик, носит отпечаток дряхлости и вместе с тем бесконечно интересен разнообразием встречающихся в нем лесных пейзажей. Проезжая по пуще, не устаешь смотреть и восхищаться", — писал в начале XX века русский ученый-лесовод Г. Карцев.

Первая отличительная черта Беловежской пущи — ее гигантские размеры. Представьте себе дремучий лес величиной с полторы Москвы, и на всем этом пространстве — ни одной мощеной дороги, ни одного селения. Лес, лес и лес на многие десятки километров — вот что поражает человека, впервые попавшего в пущу. Лес этот удивляет необычайной пестротой, беспрерывным чередованием различных древесных пород, размерами деревьев.

Вот стоят пятидесятиметровые старые ели, обросшие седым лишайником. А чуть подальше видишь целый массив огромных сорокаметровых сосен, стволы которых полыхают на солнце, словно начищенная медь. Поодаль обосновались кряжистые могучие дубы, иным из которых уже по пятьсот лет. Моховые прогалины чередуются с непроходимыми зарослями ельника и богатыми ягодниками; густой смолистый аромат хвои, смешанный с грибными запахами, наполняет воздух. Потом тропа выбегает на залитую солнцем лесную полянку, где вас встречает пышное разнотравье и яркая пестрота бесчисленных луговых цветов, а затем ныряет в сумрачное чернолесье, где граб и ясень, липа и клен, ольха и осина сплетаются кронами в сплошной шатер, заслоняя солнечный свет.

Краше всего в пуще, наверное, изумрудно-прозрачная, кудрявая, веселая зелень грабов. Проходя по просеке, отчетливо видишь, как вверvy мощно сплетается густой навес из ветвей этих деревьев, а по обеим сторонам тропинку обступает густая стена ельника и лиственного леса, которая местами совершенно закрывает солнечный свет. Среди молодой зеленой поросли возвышаются могучими великанами кряжистые дубы. Иные из них не обхватить и троим взрослым мужчинам.

В пуще стоит тишина. Только время от времени перелетит с ветки на ветку мелкая птаха, хрустнет сучком белка или вдруг по вершинам деревьев прошумит налетевший порыв ветра, и снова воцаряется безмолвие. Не шелестят листья осин, золотом горит листва неподвижных великанов-дубов, застыли стройные темно-зеленые пирамиды елей. Кажется, замерла жизнь в пуще. Но это только кажется. Лес полон жизни, нужно только суметь увидеть ее. В Беловежской пуще нужно пробыть несколько дней, прочувствовать ее, понять ее язык, и тогда она откроет путешественнику многие свои тайны, покажет ему себя во всей своей красе.

Лесных обитателей можно нередко встретить на полянах, просеках или узких извилистых лесных дорожках. Вот на краю поляны как из-под земли появились две косули. Стройные, грациозные, они на несколько мгновений застыли на месте, прислушиваясь к лесным шорохам. Затем, словно по команде, одновременно исчезли в придорожных зарослях. С треском и грохотом, ломая сучья и валежник, промчался за кустами напуганный кем-то красакец-лось. Бесшумно выйдя на берег ручья, гордо поднял краевую голову с ветвистыми рогами олень. Чуткие уши настороженно ловят звуки, доносящиеся из чащи. Где-то своими тайными тропами пробирается сквозь кусты и бурелом стадо кабанов. По ночам вылезает из норы енотовидная собака, недавно завезенная в пущу. Она прижилась на новом месте и чувствует себя здесь, как дома. А на деревьях хозяйничает враг белок и птиц — проворная куница, подстерегает добычу рысь.

Мир зверей и птиц, амфибий и рептилий заповедного леса очень богат и разнообразен. Здесь обитает почти триста видов животных, в том числе около двухсот видов птиц.

Однако для большинства людей слова: "Беловежская пуща" ассоциируются прежде всего с зубром. Действительно, этот лесной гигант, достигающий трех с половиной метров в длину и двухметровой высоты — своеобразный символ пущи, некоронованный царь заповедного белорусского леса. Вот он стоит на опушке, опустив голову, стоит важно и неподвижно, словно задумался над чем-то очень серьезным и трудным. Но, услышав голоса людей, неохотно поворачивает голову и сурово оглядывает поляну.

На первый взгляд, зубр довольно мирный и неповоротливый зверь. Медленно, словно нехотя, переходит он с места на место, придирчиво выбирая пищу. Зимой это кора и кончики ветвей осины или ивы, весной — почки деревьев и кустарников, летом — трава и листья. Насытившись, зубр долго стоит на одном месте, пережевывая пищу. Ходит он неторопливо, кивая в такт головой, легко преодолевая самые густые заросли. На ходу никогда не поворачивает головы, как будто игнорирует все окружающее.

Но когда зубр разгневан, он становится быстрым и ловким. Почти без разбега лесной великан перескакивает через двухметровый забор, легко бежит галопом. Рассвирепев, зверь трясет головой, роет копытами и рогами землю или выворачивает с корнем большие деревья. Опустив голову, он устремляется на своего врага или соперника.

Вот как описывает поединок между зубрами один из очевидцев такой схватки: "Как-то подгнившая изгородь вольера обвалилась, и старый зубр Борус проник в соседнюю секцию, где проживал другой такой же громадный самец по кличке Берензон. Сначала зубры обменялись грозными взглядами, прохаживаясь один возле другого. Склонив могучие, тяжелые головы, оба яростно фыркали и рыли короткими передними ногами и рогами землю. Затем с неимоверной быстротой ринулись навстречу друг другу. Страшный шум и треск пошел по лесу. Жутко было смотреть на бой лесных гигантов. Он продолжался девять часов.

Зверей окружили егеря лесной охраны, но рассвирепевшие животные ничего не видели и не слышали. Люди разжигали костры, бегали вокруг них, шумели, кричали, стреляли в воздух, пускали в ночное небо ракеты, чтобы напугать зверей и разогнать их, но все было напрасно. Ничто не могло успокоить или напугать соперников. Из поселка Беловежа вызвали пожарную команду. Пожарные стали поливать зубров холодной водой из шлангов, но и это не помогло.

Шел час за часом. Казалось, силы зверей равны и никому из них не стать победителем. Но нелепая случайность решила судьбу Берензона. Отступая в конце девятого часа битвы от напора взбесившегося Боруса, он попал задней ногой в расколотый пень. Вытянуть ногу было невозможно. Ему оставалось только стоять неподвижно и обороняться. Борус использовал благоприятную ситуацию. Он отскочил в сторону и с новой силой бросился на врага. Тот повернул голову и мужественно встретил нападение. Но удар был нанесен со стороны. Повернуться всем туловищем навстречу врагу Берензон не мог: мешала нога, защемленная в пне. В следующий момент Борус пропорол ему рогами бок".

Когда-то зубры водились в лесах многих стран Европы. Но честолюбие охотников на крупную дичь не знало пределов, и скоро эти сильные, красивые и гордые звери исчезли из большей части европейских лесов. Сейчас каждый зубр на нашей планете стоит на персональном учете. И Беловежская пуща — одно из немногих мест мира, где эти древнейшие животные обитают на свободе.

Пуще в каком-то смысле повезло. Это один из редких на Земле уголков, где уже много столетий поддерживается своеобразный заповедный статус: ведь он всегда был местом охоты коронованных особ — сначала удельных князей, потом польских королей, а затем — российских государей. И только две мировые войны в XX веке не пощадили заповедных лесов.

Конечно, царские охоты, а точнее, облавы со множеством участников, загонщиков и собак, тоже наносили урон животному миру пущи. Но все же перед Первой мировой войной здесь еще оставалось больше семисот зубров, не говоря уже о других животных. А к 1921 году в Беловежской пуще уже не было ни одного зубра: все они были либо перебиты (винтовки и пулеметы — это вам не королевские луки и копья!..), либо вывезены в Германию. Польша, которой принадлежал тогда заповедный лес, купила в немецком зоопарке несколько зубров и начала заново создавать беловежское зубровое стадо. Но тут подоспела еще одна война. Снова автоматные и пулеметные очереди зазвучали в лесных чащах.

После победной весны 1945 года Беловежскую пущу и немногих уцелевших зубров разделили между Польшей и Белоруссией. С обеих сторон границы был сохранен заповедный режим, и поголовье редких животных стало постепенно расти. Если в 1946 году в белорусской части заповедника было всего пять зубров, то через двадцать лет их стало уже восемьдесят. Часть беловежских лесных гигантов теперь живет в Кавказском, Чаткальском и других заповедниках. А у себя дома, в пуще, они живут на свободе, пасутся группами или парами в лесу, уходя на много километров в глубь чащи, а иной раз даже "нарушая границу". Но в зимнее время, когда трудно прокормиться, звери выбираются к кордонам заповедника, где их ждут кормушки с сеном.

Войны нанесли уникальному лесному массиву немалый урон, но более чем полувековой никем ненарушаемый покой позволил природе залечить боевые раны, и теперь заповедная Беловежская пуща — одновременно удивительный природный памятник и серьезная научная лаборатория живой природы. Кроме зубров, здесь сумели воссоздать, казалось, уничтоженных окончательно еще в средние века лесных диких лошадей-тарпанов. Ученые обратили внимание на то, что у многих крестьянских лошадей в здешних местах были отчетливо выражены черты тарпанов. Кропотливым многолетним скрещиванием подходящих по внешним данным лошадок удалось вывести вновь уникальную исчезнувшую породу.

В 1960-е годы в пуще построили научно-туристский комплекс с лабораториями, великолепным музеем природы и уютной гостиницей. Для путешественников, которые не имеют времени для длительной экскурсии в глубь заповедных лесов, недалеко от музея устроены вольеры, где живут зубры, лесные тарпаны, олени, косули и кабаны. А за особую плату можно получить лицензию и побродить с ружьем в бывших королевских охотничьих угодьях.

Однако большинство туристов приезжает в Беловежскую пущу, разумеется, не для охоты. Просто хочется своими глазами увидеть единственный на всем пространстве от Урала до Ла-Манша остров древних смешанных лесов, сохранивших свой облик со времен Фридриха Барбароссы и Юрия Долгорукого.

Белоруссия лучше других стран Восточной Европы сумела сберечь свои лесные сокровища, особенно в западной части страны. И не случайно символом этой славянской республики для всех, кто любит природу, стала зеленая жемчужина на правобережье Буга — удивительный и прекрасный край с древним именем: Беловежская пуща.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.