Сонька — Золотая Ручка
Сонька — Золотая Ручка
Шейндля-Сура Лейбовна Соломониак-Блювштейн (1846–1891), авантюристка, представительница уголовного мира С конца 1850-х годов занималась воровством и мошенничеством. С1870 года под кличкой "Сонька — Золотая ручка" совершала преступления в разных городах России, Центральной и Западной Европы Создала и возглавила воровскую шайку. Неоднократно находилась под арестом. В 1888–1891 годы — на каторге. Героиня нескольких фильмов, снятых в разных странах.
Так сказано в "Российской еврейской энциклопедии", изданной российско-израильским центром "Эпос" в 1994 году, о Соньке — Золотой ручке, с именем которой связаны многочисленные рассказы из жизни уголовного мира. Знаменитая на весь мир очаровательная авантюристка Шейндля-Сура Соломониак была не только воровкой и мошенницей "высшего класса", но и действительно предводительницей уголовной шайки. В "подвигах" ее, о которых взахлеб рассказывается в блатном фольклоре, реальные факты причудливо переплелись с домыслами, и часто Соньке — Золотой ручке приписывались деяния, которых та и не совершала. Она умерла в 1891 году на Сахалине, но уверяли, что в 1918 году она уговорила влюбленного в нее французского адмирала увести свою эскадру из Одессы, или, как агент ЧК, получила законное право грабить буржуев…
Хитроумные воровские проделки Соньки — Золотой ручки постоянно освещались в дореволюционной печати, причем авторы многих статей откровенно симпатизировали ей.
Она "работала" в Москве и Петербурге, Одессе и Варшаве, Таганроге и Кишиневе, Харькове, Риге и других городах России; разъезжала по Европе и не раз посещала Рим, Париж, Ниццу, Монте-Карло Многие считали, что Сонька-Золотая ручка родилась в Одессе, но она просто любила этот город, а на самом деле родилась в 184бгоду в еврейском местечке Повонзки Варшавского уезда — в семье торговца, ростовщика и скупщика краденого.
Детство будущей легенды воровского мира прошло в среде местечковых евреев — малообеспеченных ремесленников, разного рода люмпенов и бродяг, не имевших постоянных заработков, но желавших любым способом — законным или незаконным — устроить свою жизнь. Все они стремились в большие города, где развивались промышленность и торговля, где можно было применить свои силы и таланты и дать детям хорошее образование.
С детских лет она наблюдала за воровскими сделками, сбытом фальшивых денег, посещала "хавиры" (квартиры), где встречались по своим делам скупщики краденого, выполняла их мелкие поручения. Муж ее старшей сестры не раз судился за кражи, да и сама Софья[68] [Такое имя она взяла себе, когда подросла], как сообщает А. Бернштейн[69] [Бернштейн А. Сонька — Золотая ручка //Лехаим — 1996 — № 45], с детства усвоила воровской жаргон: ксива (письмо), малина (место сбора), "ципер" (разновидность воровской профессии), "зогтер" (стукач) и т. д. В семье говорили на идиш, польском и русском, в 15лет она знала немецкий язык, потом выучила разговорный французский. Среднего образования девочке получить так и не удалось, хотя у нее были прекрасные способности, например, по математике. Она прекрасно играла в шахматы и обладала такой хорошей памятью, что могла наизусть рассказать страницу текста, прочитав его всего лишь один раз.
В 14-летнем возрасте с мелких краж началась собственная воровская деятельность Соньки. За год до этого девочка побывала в Петербурге, который произвел на нее неизгладимое впечатление. Наверное, именно с тех пор ею и овладела мечта вырваться из мрачной среды, в которой обитала ее семья, и жить в большом прекрасном мире. Но когда Софье исполнилось 18лет, родители выдали ее замуж за бакалейщика Исаака Розенбаума, желая видеть дочь матерью добропорядочного семейства, которое следует сохранять в безупречной чистоте. Однако не такой судьбы хотела она сама, и потому вскоре сбежала от мужа с дочерью и 500 рублями, взятыми из кассы магазина. Вторым ее мужем был Михель Блювштейн, в прошлом — провизор, а теперь удачливый вор, промышлявший на железной дороге. Он знал несколько языков и считался румынским подданным. Выйдя за него замуж, Сонька тоже стала именоваться румынской подданной, а не польской мещанкой. Брак их оказался недолгим: М. Блювштейн хотел оставить свою "работу" и иметь настоящую семью, и Соньке пришлось расстаться с ним, но до конца жизни она носила его фамилию. Позже она еще несколько раз выходила замуж, разводилась, однако всегда оставляла у себя старые паспорта, которых вскоре у нее скопилось довольно много. Разъезжая по городам России и Европы, она каждый раз представлялась под разными именами.
В апреле 1866 года Сонька обворожила юнкера Горожанского, ехавшего в вагоне 3-го класса в Москву. По дороге он познакомился с очаровательной девушкой, представившейся Симой Рубинштейн. Они разговорились, и юнкер поведал ей о своей мечте стать актером и о том, что на дне чемодана у него лежат деньги, скопленные на первое время театральной жизни. Ночью Сонька сошла на станции Клин, прихватив заветный чемодан, но была поймана с поличным — в первый и последний раз! Однако по пути в местную гостиницу она заявила, что взяла чемодан по ошибке…
Со временем Сонька приобрела опыт и смелость, подчинив все свои способности воровской профессии. Она была весьма привлекательна — с правильными чертами лица и красивыми черными глазами, к тому же умело пользовалась гримом, париками и часто изменяла свою внешность. Внешний вид ее зависел от той роли, которую ей предстояло сыграть в данный момент, и потому она представлялась то аристократкой, то богатой вдовой, то монахиней и т. д. Неудивительно, что вскоре из вагонов 3-го класса Сонька перебралась в купе, и жертвами ее становятся уже владельцы крупных ювелирных магазинов, купцы-миллионщики, банкиры, иностранные дельцы и богатые помещики.
В 1870-е годы она получила свое знаменитое прозвище "Сонька — Золотая ручка", ее хорошо знали и уважали в преступном мире. Она создала свою воровскую шайку, в которую вошли ее родственники, бывшие мужья и другие люди, в ней состоял даже шведско-норвежский гражданин М. Якобсон. Все они безоговорочно подчинялись Соньке, и хотя жили за сотни верст друг от друга, часто собирались в Москве или другом городе для обсуждения своих воровских операций.
Помощников себе Сонька подбирала среди пропойц, нищих, бедняков, пользовалась огромным авторитетом у "марвихеров" — карманных воров высокой квалификации, с респектабельной внешностью, говоривших даже на иностранных языках, но умевших и незаметно вытащить у богача "кожу с бабками" (кошелек с деньгами). Нередко Сонька выручала своих помощников-воров, находя людей, которые после суда соглашались взять (за деньги, естественно) осужденных на поруки. Она не жалела денег на подкуп влиятельных лиц, щедро оплачивала услуги своих помощников. Не случайно простые люди предупреждали ее об опасности и часто укрывали от преследований.
Сонька всегда одевалась по последней моде, носила парижские шляпки, дорогие меховые накидки и ротонды; в своих разъездах по России она останавливалась в шикарных отелях, но инкогнито, а за границей, где можно было вести себя более свободно, любила с шиком прокатиться в изящном экипаже с лакеем на козлах. Излюбленными местами ее отдыха были Крым, Пятигорск и модный тогда курорт Мариенбад, и везде она выдавала себя за титулованную особу — аристократку из высшего общества. Но долго отдыхать она не любила.
Авантюризм, желание всех обмануть и перехитрить, жажда острых ощущений были у нее в крови, а находчивость ее была просто поразительна. Однажды, когда в ее доме неожиданно появилась полиция, Сонька бросила имевшиеся у нее бриллианты в самовар. Порой она даже озорничала в своих похождениях, как это было, например, в Витебске. Галантный следователь окружного суда предложил ей стул почти рядом с собой, и, отвечая на его вопросы, она так яростно жестикулировала, что сумела вытащить из его жилета золотые часы с цепочкой. Когда же при обыске их у нее нашли, она невозмутимо заявила, что получила их в подарок.
Примерно 15 лет жизни Соньки прошли в угаре воровских успехов. И хотя в полицейских участках и на судебных заседаниях ей не раз предъявляли обвинения в многочисленных кражах, мошенничестве и организации преступных групп, она легко уходила от наказания, всегда отрицая свою вину. Ее судили в Варшаве, Киеве, Харькове и других городах, но чаще всего оправдывали или оставляли на подозрении. А приговоры, если их и выносили, не успевали привести в исполнение, так как Соньке всегда удавалось ускользнуть из рук полиции.
Она была безжалостной воровкой, но в ней иногда пробуждалась природная доброта, и тогда она давала деньги нуждающимся. Так, однажды обворованной ею старушке она написала:
Милостивая сударыня! Я прочла в газетах о постигшем вас горе, которого я была причиной по своей необдуманной страсти к деньгам. Возвращаю вам ваши 5000 рублей и советую впредь поглубже прятать деньги. Еще раз прошу у вас прощения. Шлю поклон вашим бедным сироткам.
В другой раз в гостинице Сонька увидела спящего молодого человека. На столе горела свеча, рядом лежали револьвер и письма, из которых она узнала, что юноша хочет покончить с собой, так как послал 300 казенных рублей больной сестре. Взволнованная Сонька положила на стол 500рублей и тихо вышла…[70] [Есть сведения, что она помогала детям бедняков и даже содержала сиротский дом за границей]
Появляясь с чужим паспортом в лучших гостиницах, она подробно изучала расположение комнат, коридоров, входов и выходов. Нередко швейцары за вознаграждение показывали элегантно одетой даме номера и снабжали ее информацией о проживающих в гостинице людях. Рано утром Сонька проникала в гостиницу через черный ход и, убедившись, что ей ничто не угрожает, надевала на свою обувь мягкие войлочные туфли и бесшумно заглядывала в нужный ей номер. Интересовали ее деньги спящих постояльцев, а также часы и драгоценности, чаще всего лежавшие на столике. В случае неожиданного пробуждения хозяина она быстро находила выход: например, испуганно убегала, всем своим видом показывая, что ошиблась номером. Или же наоборот, начинала спокойно раздеваться, якобы готовясь к отдыху в собственном номере. В подобных случаях она была чрезвычайно находчива и при этом умудрялась даже прихватить добычу.
Особую любовь Сонька питала к драгоценностям, причем в ювелирных магазинах могла виртуозно совершить похищение в присутствии многих покупателей. Когда ее помощники отвлекали внимание приказчиков, она незаметно прятала драгоценности под длинные накладные ногти или заменяла кольца с бриллиантами и другими драгоценными камнями фальшивыми изделиями, а золотые обручальные кольца — медными. Однажды она спрятала украденное в горшок с цветами, а на следующий день ее "агент" забрал их. В другой раз, на аристократическом балу, Сонька упала в обморок. Поднялся переполох, больную увезли, а через 10 часов многие кавалеры и дамы недосчитались своих часов, кошельков и золотых украшений. Обморок Соньки был сигналом, а присутствовавшие на балу сообщники заранее знали, у кого и что брать.
Но к концу 1870-х годов Сонька во многом растеряла свою бдительность и воровской кураж, поэтому уходить от полиции ей становилось все труднее. Имя ее часто упоминалось в прессе, фотографии ее имелись в полицейских участках. Серьезные просчеты и неудачи этого периода связаны с ее увлечением Вольфом Бромбергом, известным "марвихером", начавшим свою воровскую карьеру в 8 лет, причем он таскал бумажники даже у своих коллег. Страстный картежник, он часто проигрывал и тогда требовал у Соньки крупные суммы. Она стала раздражительной, жадной, какой никогда раньше не была, шла на неоправданные риски и даже опускалась до уличных краж. Весной 1879 года с В. Бромбергом она предполагала отправиться в Вену или Париж, но судьба распорядилась иначе, и ее приговорили к ссылке на поселение "в отдаленнейшие места Сибири". Сообщников Соньки приговорили к содержанию в арестантских исправительных ротах сроком на 1–3 года, а В. Бромберг отделался шестью месяцами содержания в работном доме.
В 1881 году Сонька — Золотая ручка прибыла на место ссылки, в глухую деревню Лужки Петропавловской волости Иркутской губернии. Жила здесь она довольно свободно, и летом 1885 года совершила давно задумываемый побег. Проделав тяжелый путь и существуя за счет мелких краж, она к осени добралась до Минска и с 14-летней дочерью явилась на квартиру Шевы Бреннер — первой жены одного из своих бывших мужей. Но радушного приема беглянка здесь не встретила, более того, Шева даже сообщила о ней в полицию. Раздобыв паспорт на имя Рейзы Вульфович Гинзберг, Сонька уехала в Тулу, где в то время существовала знаменитая воровская биржа. В декабре "Р. В. Гинзберг" выехала в Смоленск, но полиция была предупреждена, и на смоленском вокзале Соньку уже встречали.
Почти полгода провела она в секретной камере смоленской тюрьмы, а летом 1886 года предстала перед Смоленским окружным судом, рассматривавшим дело о побеге ее из сибирской ссылки. Сонька защищалась сама, на этот раз не запиралась и своей вины не отрицала: немало пережив в тюрьме и ссылке, она стремилась пробудить сострадание в сердцах судей и со слезами на глазах заявила, что бежала не от наказания — просто ей очень захотелось повидать своих дочерей. Но приговор был суров: за побег ее приговорили к 40 ударам плетьми и трем годам каторжных работ.
Соньку снова заключили в тюрьму, но она там времени даром не теряла и завела роман с рослым и красивым надзирателем П. Михайловым. Пожертвовав ради нее карьерой, в ночь на 19 июня он вывел Соньку под видом служащей смоленского острога на волю. Четыре месяца она наслаждалась свободой, но потом ее вновь арестовали, и на этот раз Сонька оказалась в Нижегородской тюрьме, а летом 1888 года была доставлена в Одессу, откуда ей предстояло совершить длительное путешествие на Сахалин.
На корабле "Ярославль", представлявшем собой плавучую тюрьму, на двух больших палубах были установлены камеры-клетки с железными решетками, а особо опасные преступники содержались в трюме. Через пять с половиной месяцев измученная тяжелой дорогой Сонька прибыла в пост Александровский. Сначала она жила на правах вольного жителя, вне тюрьмы, но в городке тем временем произошло несколько преступлений. Сначала был убит местный лавочник Никитин, в другой раз у одного из поселенцев, бывшего фальшивомонетчика Юрковского, пропало 56 000 рублей. Многие были уверены, что Сонька имела к этим делам прямое отношение. Следствие по этому делу дало против нее много показаний, но ни одной улики не было.
Между тем, переодевшись солдатом, Сонька пустилась в бега, пробираясь по глухим местам, трясинам, болотам; шла без запасов пищи, рискуя встретиться с лесными хищниками. К концу следующего дня Соньку задержали, а наказанием ей за побег была публичная порка.
На зрелище присутствовали все без исключения, и в камеру № 9, где обычно помещалось не более 100 человек, на этот раз набилось около 300. "Исправляющиеся" арестанты специально залезали на нары, чтобы "лучше было видно". Наказание производилось среди циничных шуток и острот каторжан, каждый крик несчастной вызывал их хохот. После 20 розог с Сонькой сделался обморок, но фельдшер привел ее в чувство, и порка продолжилась… Приводившие наказание в исполнение и зрители-арестанты долго потом с улыбкой вспоминали, как "драли" знаменитую Соньку — Золотую ручку.
В течение двух лет и восьми месяцев она носила ручные и ножные кандалы и содержалась в одиночной камере с тусклым крошечным окном, забранным густой решеткой. В камере, напоминающей карцер, Сонька порой стремительно носилась из угла в угол, бросалась на узкие нары, а потом снова принималась метаться. Ее деятельной натуре трудно было примириться с одиночным заключением, но приходилось терпеть и тяжелый сахалинский климат, и густые туманы, и ежедневную рыбную баланду… Местный фотограф нажил целое состояние на продаже карточек Соньки — Золотой ручки. Создавая "декорацию", ее ставили около наковальни, тут же расставляли кузнецов и надзирателей, и фотограф снимал, как "заковывают" знаменитую мошенницу А потом десятками продавал эти снимки на пароходах, приходивших на Сахалин.
После кандалов руки и ноги Соньки стали тонкими и дряблыми, почти лишенными мускулов. Журналист В. Дорошевич, видевший ее на Сахалине, писал, что она кое-как владела правой рукой, но чтобы поднять левую, должна была взять себя под локоть. Ноющая боль в плече сохнущей руки не давала ей покоя ни днем, ни ночью, и она даже не могла сама повернуться с боку на бок или встать с постели.
Ссыльные женщины на Сахалине в основном шили одежду для арестантов и обрабатывали огороды, однако главная суть их работы заключалась не в этом. Прибывавшие на каторгу партии ссыльных женщин сначала "сортировались": пожилых или некрасивых обычно оставляли в тюрьмах, других разбирали холостые чиновники и надзиратели, а остальных отдавали "в помощь благонадежным поселенцам для совместного устройства домообзаводства". По окончании срока каторги осталась на поселении и Сонька. Она стала хозяйкой маленького чистенького домика и официально числилась содержательницей квасной лавки. Она построила карусель, набрала из поселенцев оркестр из трех скрипок и фальшивого кларнета, отыскала среди бродяг фокусника, который глотал горящую паклю и вытаскивал из ушей разноцветные ленты… Здесь всегда стояли шум и гам, скрипели убранные ельником карусели, хлопали пробки квасных бутылок. Квас Сонька варила великолепный, но торговала и водкой, а нагрянут власти с обыском — ничего, кроме кваса, нет. Все знают, что она покупает и продает краденое, но ни дневные, ни ночные обыски не приводят ни к чему.
В сожители Соньке достался бывший ссыльный, а теперь поселенец Николай Богданов — высокий, здоровый и довольно красивый, но грубый и необразованный мужик. Он проигрывал и прогуливал все, что она зарабатывала, бил и тиранил ее. К 45 годам Сонька осунулась, поседела и превратилась в худенькую старушку с изможденным помятым лицом. А. П. Чехову, видевшему ее в 1890 году во время своей поездки на Сахалин, не верилось, "что еще недавно она была красива до такой степени, что очаровывала своих тюремщиков". Только глаза у нее остались те же — мягкие, бархатные и бесконечно выразительные, к тому же все еще сохраняющие волевой взгляд. Сонька попробовала еще раз совершить побег, но силы были уже не те. Она прошла около двух верст, а потом без сил упала. Ее нашли конвойные, и через несколько дней Сонька — Золотая Ручка умерла.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.