Георг Фридерик Гендель (Handel, George Frideric)

Георг Фридерик Гендель

(Handel, George Frideric)

Нет и не было на белом свете композитора, который при жизни пользовался бы большей славой, почетом и уважением, чем Георг Фридерик Гендель. Все современные рок-звезды – да, им вслед визжат девы, они наживают мозоли, давая автографы, покупают себе замки и виллы, но про кого из них когда-либо говорили: «Величайший музыкант на земле со времен Орфея»?{145}

Георг Фредерик Гендель родился 23 февраля 1685 года в немецком городе Халле, в Саксонии-Анхальт, в один год с Иоганном Себастьяном Бахом.

Когда ему было десять лет, он уже настолько хорошо играл на органе, что привлек к себе внимание герцога Вейссенфельского Иоганна Адольфа и был отправлен на учебу. В 1702 году Гендель уже был органистом кальвинистского собора. Но ему это было не слишком интересно. С детства его ужасно привлекал театр.{146}

В 1703-м он отправился в Гамбург, один из самых знаменитых оперных центров Европы. Там-то он и начал писать всерьез.

Как-то раз Гендель подружился с юным композитором по имени Иоганн Маттезон. Однажды во время исполнения своей оперы (которую он не только написал, но еще и пел в ней одну из главных ролей) Маттезон, чтобы показать, что он очень многосторонний музыкант, спрыгнул в оркестр, где Гендель восседал за клавесином, и попытался сесть за клавиатуру. Но Гендель был не из тех людей, которых можно отодвинуть. Горячие головы схлестнулись, обменялись нелицеприятными словами и тут же вытащили шпаги (вот как раньше исполнялись оперы). Шпага Маттезона сломалась о металлическую пуговицу сюртука Генделя. Полдюйма вправо или влево – и мы бы вряд ли узнали, что был такой композитор…

Однако вскоре они помирились, и Маттезон даже пел главную партию в первой опере, написанной Генделем, – «Альмира».{147}

В 1706 году Гендель поехал в Рим и провел следующие четыре года в Италии. Там его называли «саксонцем»; как и везде, где он бывал, в Италии он произвел большое впечатление. Однажды он вступил в клавесинно-органную дуэль с Доменико Скарлатти (в доме кардинала Оттобони). Как клавесинисты они были признаны равными. Но как органист Гендель одержал победу – Скарлатти сам признал превосходство оппонента и добавил, что, пока не услышал игру Генделя, даже не представлял себе возможностей инструмента.

Иоганн Маттезон

Георг I

А вот другой анекдот того же времени. Великий скрипач и композитор Арканджело Корелли, величайший виртуоз Европы, исполнял одно из произведений Генделя и с трудом справлялся с темпераментом некоторых пассажей. Импульсивный Гендель выхватил у него скрипку и показал, как следует играть какой-то пассаж. Корелли, человек мягкого склада и щедрый, нисколько не обиделся: «Мой дорогой саксонец, это музыка во французском стиле, а я его совсем не знаю».

Гендель вызывал огромное уважение во всех музыкантах, с которыми он встречался. А встречался он со всеми, изучал все и в итоге попал под очень сильное влияние солнечной итальянской музыки.{148}

В 1710 году Гендель вернулся из Италии в Ганновер как придворный музыкант. Но сразу же отпросился в Англию, где написал оперу для англичан – «Ринальдо». Она была поставлена и имела оглушительный успех. Гендель вернулся в Ганновер, но после столичного Лондона сонная обстановка маленького провинциального двора была не по нему. Поэтому в 1712 году он снова отпросился в Лондон, пообещав вернуться в течение разумного периода времени. В его случае это оказалось никогда. Как сказали бы у нас – ушел в самоволку.{149}

В Лондоне он продолжал писать оперы, а вскоре занялся еще и административно-придворной музыкой. Королева Анна назначила ему годовую стипендию. Прошло два года, а Гендель так и не вернулся в Германию – неизвестно даже, думал ли он об этом.

Титульный лист лондонского издания арий «Ринальдо», 1711

Однако в 1714 году Анна умирает – и новым королем Англии, Георгом I, становится не кто иной, как бывший патрон Генделя Электор Ганноверский, от двора которого Гендель и сбежал в Лондон. Не исключены были неприятности с властью – но сидеть, ожидая у моря погоды, было не в привычках композитора. Он взял быка за рога и написал для нового короля знаменитую «Музыку на воде» – на воде, потому что исполнял ее оркестр, плывущий по реке на огромной барке. Король пришел в такой восторг, что немедленно примирился с блудным композитором. Более того, очевидцы сообщали: королю Георгу так понравилась музыка, что он заставил исполнить ее трижды: два раза до обеда и один раз после.{150}

У Генделя опять все стало хорошо, и даже его стипендия была удвоена. Теперь его было не остановить. Напористый и предприимчивый, он погрузился в светскую жизнь, познакомился с огромным количеством знати, среди которой и ловил спонсоров. На их деньги он основывал оперные труппы, наживал большие капиталы, разорялся – и продолжал писать оперы. Писал он их с удивительной скоростью (всего им написано более сорока опер).

При этом он не считал зазорным пускать в дело музыку других композиторов. Его биографы лезут из кожи вон, чтобы оправдать эту черту, однако тут и оправдывать нечего – все признают, что обычно его переделки были значительно лучше оригиналов.

Попросту говоря, Генделя считали величайшим музыкантом на земле. Виконт Персиваль писал о нем: «Гендель из Ганновера – человек, талантом и умением превосходящий всех музыкантов со времен Орфея».

А Антуан Прево (автор «Манон Леско») вторил ему: «Никогда еще совершенство в искусстве не совмещалось в человеке с такой плодовитостью». Прямо скажем, мало кто из композиторов удостаивался при жизни таких похвал. И было за что.{151}

Это все – факты его биографии. Но каков же он был в жизни? Современники сообщают, что Гендель был крупного сложения, неуклюж движениями, выглядел тяжелым и насупленным – но когда он улыбался, это было как солнце, вдруг выглянувшее из-за туч.

В разговорах он был нелюбезен, но полностью лишен недоброжелательности к собеседникам. Он мог впасть в ярость, но в нем не было ни малейшей злости, и в отношениях с людьми он был безукоризненно честен.

Нрав у него был взрывчатый, особенно это чувствовали певцы, которые перечили ему. Однажды знаменитая сопрано Франческа Суззони отказалась петь арию так, как та была написана. Гендель, выйдя из себя, чуть не выкинул ее в окно с криком: «Мадам, я знаю, что вы чертовка, но не забывайте, кто здесь Вельзевул!»{152}

Как и все импресарио, он был увлекающимся игроком, коллекционером, знатоком искусств – в его коллекции было даже несколько картин Рембрандта. Никогда не женился – собственно, о его личной жизни нам вообще ничего не известно. Да и слава Богу! Вот молодец.

Титульный лист либретто «Юлия Цезаря», Лондон, 1724

По-английски он до конца жизни говорил с сильным акцентом, но был прекрасным рассказчиком; знавшие его говорили, что если бы он был мастером английского, то ничем бы не уступал Джонатану Свифту. Его сухой юмор смешил всех, шутил он всегда с абсолютно серьезным выражением лица. Даже страдая под конец жизни от болезни, к самому себе он относился с очень большой иронией.{153}

Когда итальянские оперы в Лондоне вышли из моды, Гендель легко переключился на оратории и написал их около двадцати.

Его оратория «Мессия» была названа современниками величайшим музыкальным произведением в истории, а во время ее первого исполнения король Георг пришел в такой восторг, что вскочил с места и всему театру ничего не оставалось, как сделать то же самое. По традиции весь зал до сих пор встает во время ее исполнения.

К 1751 году он совсем ослеп, но до самой смерти продолжал играть на органе. Он умер 14 апреля 1759 года в возрасте семидесяти четырех лет.{154}

Не только монархи – даже обычно ревнивые коллеги по цеху снимали перед ним шляпы. Бетховен попросту называл Георга Фредерика «величайшим композитором, когда-либо жившим на земле». Иоганн Себастьян Бах, родившийся в один год с Генделем, но, в отличие от него, никуда не выезжавший, сильно уважал музыку своего коллеги-космополита. Однажды во время визита Генделя домой в Германию принц Леопольд попытался организовать встречу двух гениев и даже одолжил для этого Баху коня; встреча, правда, так и не произошла.

А что до приемной родины Генделя – Британии, – то она полюбила его навсегда. Фрагмент из его знаменитой «Мессии» до сих пор играют часы здания парламента. Музыка из оперы Генделя «Сципио» – современный марш королевских гренадеров. Кстати, его лондонский дом-музей – за стенкой от дома, который когда-то снимал Джими Хендрикс.{155}

Ученые-музыковеды замечают, что он сильно повлиял на музыку композиторов, появившихся после него, включая Гайдна, Моцарта и Бетховена, говорят, что «его музыка послужила переходом от эпохи барокко к классической эре».

Остается один вопрос: нам-то что с того? И есть на это один очень простой ответ: нечасто на свет родятся великие души, воспринимающие мир как цельную и неразрывную гармонию – и могущие передать нам это свое ощущение. Без них мы были бы глухими, слепыми и хромыми черепашками, ползающими по грязи и не замечающими солнца. Говорят, на это и нужна культура.{156}

Гравюра Уильяма Хогарта из серии «Дурные вкусы города» («The Bad Taste of the Town»), высмеивающей культ итальянс-кого искусства и падение анг-лийского вкуса, Лондон, 1724. Слева – оперный театр с афи-шей «Юлия Цезаря» Генделя.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.