И все-таки самое главное для литературы – идеи
И все-таки самое главное для литературы – идеи
Новые идеи, без которых она просто не сможет выжить в новом технологизированном мире. Если останется со старыми приоритетами, мол, главное – язык, язык, язык, ну да еще и образ, ей уготована участь орнамента на всякого рода национальных сорочках: на русских – свои, на украинских – свои, на индейских – свои…
Ссылка на классиков не катит: перед Толстым и Достоевским не стояли такие задачи и даже не распахивался такой простор. Мир был неизменен и двигался только по Божьей воле, в той литературе не могло быть почвы для таких книг, как «Скифы», «Имаго» или «Земля наша велика и обильна». Я не хочу сказать, как сейчас кто-то вскинется, что эти книги написаны хорошо или плохо, я говорю о самом уровне идей. В том прошлом классическом мире не могло быть и мысли, что человек может выдвинуть идеи, которые изменят лицо общества, перевернут мировоззрение, а сейчас мы знаем и про Маркса – Ленина, и про аятоллу Хомейни, и про многое другое, так что скрупулезное вытютюливание образов отошло на задний план под натиском новых средств литературы.
Но именно это новое и может спасти литературу, давайте признаемся, но сколько можно пытаться прятать голову в песок, пол-то бетонный: в современных условиях литература обречена. Расцвет ее был в то время, когда не было ни радио, ни телевидения, и резко начал снижаться в эру компьютеров и Интернета. Завтра станет бесполезным украшением вроде лаптей на стене или бутафорских мечей в прихожей. Да, красивым, но бесполезным, если главные усилия останутся на прежнем вытютюливании языка, который меняется уже не раз в тысячу лет, а чуть ли не раз в год, и на следовании прежним канонам насчет примата образов, классической композиции и следовании классикам.
Сейчас во главе угла должны быть поставлены идеи. Сильные, новые, оригинальные. Литература должна выбраться из все суживающейся ниши, где процветала и развивалась тысячи лет, и постараться завоевать новые, еще не занятые, только-только возникающие по мере развития общества и технологического прогресса.
Возможно – только возможно! – самому мне это очень не нравится, но писатели будущего вынуждены будут все чаще прибегать к соавторству. И даже не вдвоем, как иногда практикуется в наше время, а по несколько человек. Необходимость в этом испытал даже я, индивидуалист, хотя, забегая вперед, скажу, что мне уже поздно меняться. К примеру, после выхода «Зачеловека» многие сетовали, что снова женские образы у Никитина картонные, бледные, он их едва обозначил, что совершенно справедливо, я это видел, но меня бесило, что надо вот остановиться, вернуться по тексту и тщательнее расписать несколько страниц, где нет ни новых идей, ни мыслей, то есть проделать то, в чем я был первым в Литературном институте четверть века назад: в чисто ремесленном деле – проделать очень простенькую работу!
Да, необходимую, признаю. Но это в тот момент, когда я, дописывая «Зачеловека», уже начал первые главы «Земли…», романа с новыми идеями, новыми предложениями, способными вызвать шок и возмущение в обществе, как вызвала, к примеру, «Ярость». И вот я должен оставить эту работу и вернуться доделывать то простенькое, чему научился десятки лет тому и что вообще-то умеет простой литературный ученик: дочистить язык и сделать более выпуклыми образы второстепенных персонажей?
Этот длинный пример сводится к тому, что возникнет необходимость такую вот работу перебрасывать на соавторов, которые еще не достигли уровня генерирования новых идей, но уже научились филигранной работе с языком. Это как раз их этап в данное время, так что шлифовать язык и образы они возьмутся со всем рвением. Еще возможен в такой связке соавтор, который силен в придумывании хлестких реплик, в умении недоговаривать и держать в напряжении сюжет, и так далее.
То есть требования в новом мире повышаются ко всему на свете, и если литература останется на прежнем уровне, то я уже говорил, какая участь ожидает нашу любимицу. Вполне вероятно, что так сейчас нелюбимое мною соавторство в том будущем станет необходимым для выживания: один человек не сможет на требуемом высоком уровне сотворить все составляющие произведения. А если и сможет, то уж очень противно натуре творца месить глину для будущей скульптуры, а то и вовсе копать ее где-то на болоте, когда это можно поручить подмастерьям.
Ничего нет обидного быть какое-то время подмастерьем: а как вы думаете учиться литературному мастерству? Как в прошлые века: на собственном опыте? Это просто было во времена Даниила Заточника: достаточно уметь читать и писать, сравнительно легко во времена Толстого – всего лишь писать лучше остальной тысячи грамотных в России, труднее во времена Шолохова – писать надо лучше тысячи пишущих, но это не сработает в нашем сложнейшем и очень продвинутом мире, где пишут миллиард грамотных и высокообразованных людей, знающих мир и откровенно стремящихся на литературную вершину.
Без новых идей литература мертва.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.