Матильда Кшесинская (1872–1971)
Матильда Кшесинская (1872–1971)
Звезда русского балета. Первой освоила фуэте, заставила отступить приезжих знаменитостей и открыла дорогу целой плеяде русских танцовщиц — Преображенской, Трефиловой, Павловой, Карсавиной, Спесивцевой. Она была женщиной-легендой, у многих вызывавшей восхищение и страсть. Дожив почти до ста лет, она до последних дней сохранила в своей душе любовь и волю к жизни.
* * *
Дед Кшесинской был знаменитым скрипачом (его сравнивали с самим Паганини), певцом и драматическим актёром. Отец — прекрасным танцовщиком. Мать — актрисой.
В своих воспоминаниях Кшесинская писала: «Я была любимицей отца. Он угадывал во мне влечение к театру, природное дарование и надеялся, что я поддержу славу его семьи на сцене. С трёхлетнего возраста я любила танцевать, и отец, чтобы доставить мне удовольствие, возил меня в Большой театр, где давали оперу и балет. Я это просто обожала…»
Никого не удивило, что Матильда решила стать танцовщицей и поступила в императорское театральное училище.
На выпускном экзамене в училище в 1890 году почётными гостями была вся царская семья, после состоялся торжественный обед. Александр III усадил Кшесинскую рядом с собой, пожелал ей быть «украшением и славой нашего балета». С другой стороны от Матильды он посадил своего сына Николая, при этом, улыбаясь, сказал: «Смотрите только, не флиртуйте слишком».
Вскоре Кшесинская была зачислена в балетную труппу Императорских театров. Первые спектакли, первые роли. Кшесинская очень хотела танцевать Эсмеральду и обратилась с этой просьбой к Мариусу Петипа. Мэтр ответил ей, что, только испытав страдания любви, можно по-настоящему понять и исполнить роль Эсмеральды, и отказал.
…Однажды Кшесинская с сестрой прогуливалась по городу. Недалеко от Дворцовой площади мимо них проехал в коляске наследник Ники. «Он узнал меня, обернулся и долго смотрел мне вслед. Какая это была неожиданная и счастливая встреча!» А вот запись из дневника великого князя Николая Романова: «Кшесинская мне положительно очень нравится».
Вскоре наследника отправили в кругосветное путешествие, а когда он вернулся осенью 1891 года стал ухаживать за Матильдой. Ники дарил ей подарки. Первым из них был золотой браслет с крупным сапфиром и двумя бриллиантами. Следующим стал прелестный особняк на Английском проспекте, № 18, построенный великим князем Константином Николаевичем для балерины Кузнецовой, с которой он раньше жил.
Кшесинская вспоминала: «…Ники меня поразил. Передо мною сидел не влюблённый в меня, а какой-то нерешительный, не понимающий блаженства любви. Летом он сам неоднократно в письмах и разговоре напоминал насчёт более близкого знакомства, а теперь вдруг говорил совершенно обратное, что не может быть у меня первым, что это будет его мучить всю жизнь… Он не может быть первым! Смешно! Разве человек, который действительно любит страстно, станет так говорить? Конечно нет, он боится просто быть тогда связанным со мной на всю жизнь, раз он будет первый у меня… В конце концов мне удалось почти убедить Ники… Он обещал, что это совершится через неделю, как только он вернётся из Берлина…»
Надо заметить, что этот роман был заранее срежиссирован в царском дворце, была расписана партитура, и наследник, и Кшесинская с удовольствием исполнили приготовленные им роли. Дело в том, что Николай стал вялым и апатичным. Императрица Мария Фёдоровна забеспокоилась: что с ним? Угнетённое состояние его духа даже обсуждали на семейном совете. Советник императора Константин Победоносцев порекомендовал венценосным родителям, чтобы их сын «перебесился до свадьбы», то есть погулял бы вволю и выпустил бы таким образом «скопившийся эротический пар».
По общему мнению, юная Матильда Кшесинская оказалась лучшей кандидатурой. Свести их вместе не составило никакого труда. Для обольщения балерины наследнику выделили большую сумму денег. Аппетиты Кшесинской постоянно возрастали — подарки, лошади, особняк…
Однако у этой любви не было перспектив. Наследник понимал, что для трона нужен династический брак с особой королевских кровей. К тому же он влюбился в принцессу Алису Гессен-Дармштадтскую, и 7 апреля 1894 года была объявлена их помолвка.
«Хотя я знала уже давно, что это неизбежно, что рано или поздно наследник должен будет жениться на какой-либо иностранной принцессе, тем не менее моему горю не было границ», — вспоминала Кшесинская.
Николай написал письмо своей «дорогой панне»: «Что бы со мною в жизни ни случилось, встреча с тобою останется навсегда самым светлым воспоминанием моей молодости».
Кшесинская была в отчаянии. «Что я испытала в день свадьбы Государя, могут понять лишь те, кто способен действительно любить всею душою и всем своим сердцем и кто искренне верит, что настоящая, чистая любовь существует. Я пережила невероятные душевные муки»…
Пути Матильды и Николая II разошлись. Но он не забыл о своей бывшей пассии, часто посещал спектакли с её участием. В 1914 году она в последний раз исполнила в присутствии императора свой знаменитый «Русский танец». «Я танцевала отлично, я это чувствовала, а чувство никогда не обманывало меня, и уверена, что должна была произвести на Него хорошее впечатление…»
Все письма Николая к ней Кшесинская хранила в заветной шкатулке. Но во имя безопасности во время революции одна из её преданных подруг сожгла эти письма. Об этом Кшесинская узнала лишь через 10 лет…
«Я многое потеряла — и состояние, и дом, и драгоценности, лишилась счастливой, беззаботной жизни. Но из всего потерянного я ничто так не оплакиваю, как эти письма… Я потеряла самое драгоценное воспоминание, свято хранившееся у меня…»
Но это было уже много лет спустя… А вот что писала Кшесинская в 1892 году: «Великий Князь Владимир Александрович любил присутствовать на репетициях. Он заходил в мою уборную посидеть, поболтать. Я ему нравилась, и он шутя говорил, что жалеет о том, что недостаточно молод».
Ещё одно признание Кшесинской: «В моём горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, как Наследник его впервые привёз ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которые можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал моё сердце, и я искренне его полюбила. Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь, и в счастливые годы, и в дни революций и испытаний. Много лет спустя я узнала, что Ники просил Сергея оберегать меня, когда мне будут нужны его помощь и поддержка».
А «помощь и поддержка» были нужны постоянно. Приглянулась великолепная дача в Стрельне — тут же великий князь Сергей Михайлович купил её на имя балерины. Хлопотливая Кшесинская, любящая уют, немедля привела дачу в порядок, отменно обставила и даже построила собственную электростанцию для её освещения, что было большой редкостью в те времена.
Количество поклонников Кшесинской постоянно росло. В список её камер-пажей входили князь Никита Трубецкой, князь Джамбакуриани-Орбелиани, офицер лейб-гвардии конного полка Борис Гартман, красавец гусар Николай Скалон и многие другие.
Однажды вечером после спектакля Кшесинская давала у себя торжественный обед. Присутствовали сплошь великие князья. Здесь она впервые познакомилась с Андреем Владимировичем, кузеном императора.
«Великий Князь Андрей Владимирович произвёл на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, что его вовсе не портило, напротив. Во время обеда нечаянно он задел своим рукавом стакан с красным вином, который опрокинулся в мою сторону и облил моё платье. Я не огорчилась тем, что чудное платье погибло, я сразу увидела в этом предзнаменование, что это принесёт мне много счастья в жизни…»
Великий князь был на шесть лет моложе Кшесинской, и это дало повод подруге Кшесинской, артистке Марии Потоцкой, спросить Матильду: «С каких это пор ты стала увлекаться мальчиками?».
С «мальчиком» Кшесинская отправилась в Европу. Он был мил, трогателен и, главное, предан. Может быть, поэтому Матильда Кшесинская решилась на отчаянный шаг: 18 июня 1902 года родила сына. Роды были трудные, и врачи опасались, что ни мать, ни ребёнок не выживут. Но всё обошлось — спасли обоих. Мальчика назвали Владимиром в честь отца великого князя Андрея.
«Когда я несколько окрепла после родов и силы мои немного восстановились, у меня был тяжёлый разговор с Великим Князем Сергеем Михайловичем. Он прекрасно знал, что не он отец моего ребёнка, но настолько меня любил и так был привязан ко мне, что простил меня и решился, несмотря на всё, остаться при мне и ограждать меня как добрый друг… Сергей вёл себя бесконечно трогательно, к ребёнку относился, как к своему, и продолжал меня очень баловать. Он всегда был готов меня защитить…»
В 1904 году Кшесинская уволилась со службы в Мариинском театре и стала гастролировать по Европе. Когда отмечали её 20-летний сценический юбилей (13 февраля 1911 года), то вечер превратился в праздник всего русского хореографического искусства. Кшесинскую называли «российского балета первой балериной» и даже «генералиссимусом русского балета».
Весной 1906 года, вернувшись из-за границы, Матильда купила участок земли на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы и заказала проект дворца архитектору Александру фон Гогену. Мебель поставил известный фабрикант Мальцер. Люстры, бра, канделябры и всё такое прочее, вплоть до шпингалетов, было выписано из Парижа.
Дом с прилегающим садом — маленький шедевр фантазии Матильды Кшесинской. Вышколенные горничные, французский повар, старший дворник — георгиевский кавалер, винный погреб, экипажи, автомобили и даже коровник с коровой и женщиной-коровницей, чтобы было свеженькое молочко для сына Вовы. И любимый фоксик Джиби.
Кроме особняка в Петербурге, Кшесинская приобрела собственную виллу «Алам» на юге Франции. Жила попеременно то во Франции, то в России, выступала то в Петербурге, то в Лондоне, то в Париже.
Грянула Первая мировая война. Кшесинская на свои деньги устроила лазарет на 30 кроватей для раненых солдат. После событий в октябре 1917-го Кшесинская вынуждена была бежать.
Оделась она скромно — в чёрное пальто, на голове — платок. В саквояж положила какую-то часть драгоценностей. Прихватила любимого фоксика Джиби и бросилась в омут страшной улицы. Потом какое-то время жила у знакомых.
В июле 1917 года Матильда Кшесинская с сыном Володей, преданной горничной Людмилой Румянцевой и старым слугой Иваном Курносовым покинула Петербург. Началось скитание по югу России. Через год были убиты два человека, с которыми Кшесинская была связана тесными узами воспоминаний: Николай II и великий князь Сергей Михайлович.
В конце февраля 1920 года на итальянском пароходе «Семирамида» Матильда Кшесинская покинула русскую землю и больше она на неё никогда не ступала. Конечным пунктом стала Венеция: в 8 часов вечера 22 марта пароход бросил якорь против Дворца Дожей. Началась эмиграция.
Первые годы Кшесинская провела с великим князем Андреем на французской вилле «Алам». В их доме часто бывали Сергей Дягилев, Тамара Карсавина, великий князь Дмитрий Павлович и многие другие.
«Мы часто обсуждали с Андреем вопрос о нашем браке. Мы думали не только о собственном счастье, но и главным образом о положении Вовы… Ведь до сих пор оно было неопределённым».
Брат Андрея, Кирилл Владимирович, дал согласие на их брак, и 30 января 1921 года в Русской церкви в Каннах состоялось венчание. В день свадьбы князь Андрей записал в своём дневнике: «Наконец сбылась моя мечта — я очень счастлив».
Счастлива была и Матильда Кшесинская: наконец ей был дарован титул и фамилия княгини Красильниковой.
Она продолжала вести светскую жизнь, встречалась с Вирджинией Цукки, Айседорой Дункан, Анной Павловой, Фёдором Шаляпиным. Часто выезжала в Монте-Карло, где любила играть в рулетку, неизменно ставя на цифру «17», за что и получила прозвище «Мадам Семнадцать».
Однако для подобных развлечений постоянно требовались деньги. Пришлось продать виллу и перебраться в Париж. Кшесинская организовала свою танцевальную студию, и 6 апреля 1929 года начались занятия. Она оказалась талантливым педагогом и открыла дорогу в балет многим знаменитостям, таким как Марго Фонтейн, Иветт Шовери, Памела, Мей и другие.
Сама Матильда постоянно поддерживала форму, выступая в спектаклях. В 1936 году (ей было уже 64 года!) тряхнула стариной и выступила в благотворительном концерте в лондонском «Ковент-Гардене». Она станцевала свой «Русский танец» с большим успехом и вновь была наречена «королевой русского балета».
Когда Кшесинская узнала о вторжении фашистских войск в Россию, она сделала запись в своём дневнике: «Что будет с нашей несчастной родиной, что будет с нами!»
Кшесинская прожила долгую жизнь, а её коллеги по творчеству уходили один за другим: Сергей Дягилев, Анна Павлова, Вера Трефилова, Вацлав Нижинский…А 30 октября 1956 года её настиг самый большой удар: умер великий князь Андрей, муж и отец её сына.
«Словами не выразишь, что я пережила в этот момент. Убитая и потрясённая, я отказывалась верить, что не стало верного спутника моей жизни. Вместе с Верой мы горько заплакали и, опустившись на колени, начали молиться… С кончиной Андрея кончилась сказка, какой была моя жизнь».
…В 1958 году Большой театр приезжал на гастроли в Париж. «Хотя со смертью мужа я никуда больше не выезжаю, проводя дни или в студии за работой, для добывания хлеба насущного, или дома, я сделала исключение и поехала на него посмотреть. Я плакала от счастья…Это был тот самый балет, который я не видела более 40 лет. Душа осталась, традиция жива и продолжается. Конечно, техника достигла большого совершенства…»
Свои воспоминания Матильда Кшесинская закончила осенью 1959 года. «В моей жизни, — написала она, — я видела и любовь, и ласку, и заботу…Не хочу ни с кем сводить каких бы то ни было счётов, ни о ком не хочу говорить скверно…»
В её мемуарах нет зла, обвинений. Она так и осталась до конца своих дней гордой прима-балериной императорского театра. Последний период своей жизни она прожила в небольшом парижском домике с весьма скромным достатком, но умудрялась тем не менее помогать многим людям, особенно русским эмигрантам. И до конца своих дней поражала всех своей энергией и жизнерадостностью.
Матильда Кшесинская скончалась 6 декабря 1971 года, не дожив всего лишь девять месяцев до своего 100-летнего юбилея. Последний приют она нашла на парижском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа — кладбище русских «звёзд первой величины».