Судьбы фрейлин

Судьбы фрейлин

Фрейлина С. Орбелиани

Судьбы фрейлин подчас были весьма причудливы, и эта непредсказуемость отчасти вызывалась их близостью к императорской семье. Весьма примечательна в этом отношении биография фрейлины последней императрицы Александры Федоровны – Софьи Орбелиани.

Александре Федоровне было свойственно четкое разделение окружавших ее людей на «своих» и «чужих». «Свои» входили в число ее личных друзей, насколько это было возможно при ее положении. Надо отдать императрице должное – своим друзьям она была верна до конца в буквальном смысле. Весьма показательна в этом отношении судьба фрейлины Софьи Орбелиани.

Софья родилась в 1875 г. и была единственной дочерью князя Ивана Орбелиани и княгини Марии Святополк-Мирской. О степени влияния этого семейства говорит тот факт, что брат матери являлся министром внутренних дел империи в 1904–1905 гг., то есть занимал один из самых высоких министерских постов в бюрократической структуре Российской империи. В свою очередь, отец Софьи происходил из древней кавказской аристократической семьи.

Софья унаследовала от своих кавказских предков независимость и бесстрашие характера, что проявлялось в различных полуспортивных развлечениях при дворе молодой императрицы. Прежде всего она была прекрасной наездницей, при этом отличалась веселым и открытым характером. Подобно многим молодым аристократкам, Софья прекрасно владела иностранными языками, хорошо рисовала, отлично танцевала, играла на пианино и пела.

В 1898 г. фрейлина императрицы княгиня М. Барятинская вышла замуж. В окружении Александры Федоровны появилось вакантное место штатной фрейлины. Новое назначение состоялось в результате подспудной борьбы влияний при дворе. Близкий тогда к императорской семье великий князь Александр Михайлович, друг детства Николая II, женатый на его младшей сестре Ксении, предложил на вакантное место 23-летнюю Софью Орбелиани. Он считал, что веселая и независимая девушка, не вовлеченная в придворные интриги, будет идеальной компаньонкой для болезненно замкнутой императрицы. В результате сложных, многоходовых комбинаций Софья заняла место штатной фрейлины в 1898 г.

Новая фрейлина, маленького роста, белокурая, с правильными чертами лица, отличалась незаурядным умом, любила спорт и обладала замечательными музыкальными способностями. Баронесса Софья Буксгевден отмечала в мемуарах, что Орбелиани при этом обладала прекрасным чувством юмора и была способна вызывать любовь всех, кто соприкасался с ней⁴¹⁷.

Один из современников вспоминал впоследствии, что Орбелиани «была большой спортсменкой, она чудно ездила верхом и великолепно играла в теннис. Это был настоящий живчик, веселый, вечно в движении, всегда готовый на всё, где можно было показать свою ловкость и лихость»⁴¹⁸.

После «смотрин» Софья была назначена в число фрейлин Александры Федоровны. Сложившееся окружение императрицы весьма ревниво отнеслось к новенькой: так, руководитель одного из подразделений императорской охраны А. И. Спиридович назвал ее «некультурной девочкой с Кавказа», но при этом отмечал ее жизнерадостность, разбавлявшую постную придворную атмосферу. Императрица Александра Федоровна быстро привязалась к новой фрейлине, чему в немалой степени способствовала «восточная преданность» Софьи своей новой хозяйке. А императрица весьма чутко и, как правило, безошибочно угадывала эту искреннюю преданность, столь редкую в среде придворной аристократии. При этом, по воспоминаниям графини Буксгевден, Софья позволяла себе говорить императрице правду в глаза, как бы она горька ни была.

Молодые женщины часто полдня проводили, играя в четыре руки на фортепиано. Очень быстро Софья стала ближайшей наперсницей императрицы. С подачи великого князя Александра Михайловича она пыталась традиционными способами преодолеть трагическую замкнутость императрицы, устраивала музыкальные вечера на половине своей хозяйки, приглашая женский бомонд столицы. Иногда императрица сама играла на этих импровизированных концертах.

В октябре 1903 г. фрейлина Софья Орбелиани сопровождала императорскую семью в Дармштадт, где они присутствовали на свадьбе племянницы Александры Федоровны – Алисы Баттенбергской и Георга Греческого, с которым Николай II был близко знаком еще со времен путешествия 1891 г.

Во время этого визита Софья заболела, у нее поднялась температура. Императрица, несмотря на обилие официальных и неофициальных мероприятий, по два-три раза в день посещала свою подругу, которую лечили придворные врачи ее брата – герцога Гессен-Дармштадтского. Такое внимание императрицы к фрейлине многими в ее окружении было воспринято как нарушение придворного этикета.

Именно немецкие медики пришли к заключению, что Софья Орбелиани неизлечимо больна: в перспективе ее ожидали постепенное ограничение подвижности, инвалидное кресло, а затем полный паралич и смерть. Зная это, императрица Александра Федоровна не оставила свою фрейлину. В Александровском дворце, который с 1905 г. стал постоянной императорской резиденцией, на втором этаже Свитской половины (правое крыло) Софье Орбелиани была отведена квартира из трех комнат (№ 65, 66 и 67).

Все расходы по ее лечению и содержанию Александра Федоровна взяла на себя. Для императрицы, довольно скупой женщины, это значило много. Естественно, по состоянию здоровья Софья не могла выполнять обязанности фрейлины, но Александра Федоровна отказалась принять ее отставку – образно говоря, за Орбелиани была сохранена ее штатная ставка. Для заболевшей фрейлины «были сконструированы специальные экипажи и прочие приспособления, так что она могла вести обычную жизнь, как если бы была здорова, и всюду сопровождать императрицу в ее поездках»⁴¹⁹.

Александра Федоровна посещала Софью ежедневно. Строгий к императрице высший свет осуждал это проявление человеческих чувств. По свидетельству А. И. Спиридовича, упреки сводились к тому, что для царских дочерей совершенно не полезно жить рядом с умирающей женщиной. Но Александра Федоровна в свойственной ей высокомерной манере холодно игнорировала все упреки.

Вместе с тем не стоит преувеличивать привязанность императрицы к своей фрейлине. Конечно, как человек и уж тем более как императрица она вела себя очень достойно. Но жизнь продолжалась, и рядом с ней появилась новая подруга – Анна Вырубова.

Как происходила «смена караулов», видно из опубликованных дневниковых записей Николая II. За весь 1904 г. Софью Орбелиани только дважды приглашали к императорскому столу (23 марта к завтраку и 28 апреля к обеду). Надо заметить, что очень немногие штатные фрейлины удостаивались этой чести. В конце ноября 1904 г. при Александре Федоровне появилась новая штатная фрейлина – баронесса София Карловна Буксгевден, которой Софья Орбелиани начала «сдавать дела».

22 сентября 1905 г. к императорскому столу впервые была приглашена, как записал в дневнике Николай II, «А. А. Танеева». Но в эту осень Софью Орбелиани продолжали приглашать к столу (к обеду – 9 октября, 15 ноября, 27 ноября). В начале 1906 г. все оставалось по-прежнему, Орбелиани присутствовала на обедах 7 февраля, 14 марта, 3 июля, 28 августа. 21 октября новая и старая подруги императрицы почти пересеклись. В этот день Анна Танеева завтракала, а Софья Орбелиани с княгиней Оболенской – обедали. После этого дня Софью к столу больше не приглашали. Ее место с 23 ноября 1906 г. прочно заняла Анна Вырубова, как ее начал называть в дневниках император.

Тем не менее Софья, как могла, старалась быть полезной своей хозяйке, по мере возможности выполняя фрейлинские обязанности, а после того как окончательно слегла, разбирала многочисленную корреспонденцию императрицы. Со временем она передала свои обязанности Софии Буксгевден и посвятила ее во все нюансы отношений придворного мира Царского Села. Они подружились, и С. Буксгевден много времени проводила в ее комнатах.

Девять долгих лет императрица делала все, чтобы облегчить жизнь умиравшей фрейлины. За это время в жизни императрицы изменилось многое. Появилась новая задушевная подруга – Анна Вырубова, но и старую подругу, раз и навсегда причисленную к «своим», она не забывала. Примечательно, что об этих отношениях мало кто знал: Распутин и Вырубова в глазах досужего света совершенно заслонили Орбелиани. Для столичного бомонда она уже давно умерла. Когда в декабре 1915 г. врачи сообщили, что конец близок, Александра Федоровна практически не отходила от своей умирающей подруги. Софья Орбелиани скончалась буквально на руках императрицы.

Все заботы о похоронах фрейлины императрица взяла на себя. На отпевании Александра Федоровна присутствовала в форме сестры милосердия. Фрейлина С. К. Буксгевден свидетельствовала, что видела, как императрица, сидя у гроба своей подруги, гладила ее волосы в последние минуты, перед тем как гроб закрыли.

Фрейлина С. К. Буксгевден

Еще одной фрейлиной, ставшей достаточно близкой к императорской семье, являлась София Карловна Буксгевден. Впервые она появилась в Александровском дворце 28 ноября 1904 г., но только с 1913 г. вошла в так называемый «ближний круг» императрицы Александры Федоровны. Свидетельством этого стало ее прозвище Иза. Фрейлина упоминала, что она прожила в Александровском дворце Царского Села с 1913 по 1917 г., причем ее «комната соединялась коридором с апартаментами великих княжон»⁴²⁰.

Это была высокая, довольно плотная, темноволосая, не очень привлекательная женщина. У нее имелись свои слабости – София Карловна много курила, но при этом она разделяла увлечение Николая II большим теннисом и ходила на байдарке.

С. К. Буксгевден умела расположить к себе и, что особенно важно, была искренне преданна императорской семье. Она являлась, пожалуй, единственной из фрейлин, посвященной в семейные тайны монаршей четы. Надо заметить, что Александра Федоровна была достаточно осторожна в отношениях со своими фрейлинами, поскольку понимала, что они прежде всего служат во дворце. С. К. Буксгевден писала: Александра Федоровна «считала недопустимым вступать в дружеские отношения со своими фрейлинами, поскольку ей казалось, что особая симпатия, высказанная какой-либо одной, может вызвать чувство ревности другой… между нами и императрицей всегда существовала определенная дистанция, которую никому не было дозволено переходить. И лишь когда ее фрейлины прекращали свою службу при дворе (так было с княгиней Барятинской или с Соней Орбелиани, которая стала инвалидом), императрица могла позволить себе высказать им то расположение, которое она всегда к ним чувствовала»⁴²¹.

«Своим» императрица позволяла и некоторую «оппозиционность». Так, Иза Буксгевден отрицательно относилась к Распутину, что для императрицы не было секретом. Но она знала, что Иза ее не предаст и не будет источником каких-либо слухов.

Императрица не ошиблась в своей фрейлине. Иза Буксгевден последовала за царской семьей в Сибирь и только чудом уцелела. Заняв денег у Сиднея Гиббса, она сумела пересечь Сибирь и через Китай выбраться в Англию, которая стала для нее вторым домом. В 1920-х гг. она написала две книги о своей жизни в Царском Селе. Еще одну книгу она посвятила своей царственной подруге – императрице Александре Федоровне, в которой опровергла множество легенд, которыми было насыщено общественное сознание того времени. Вместе с тем она не впала в простое восхваление, ей, пожалуй, первой удалось создать объективный и честный портрет последней русской императрицы, сложной и противоречивой женщины.

Фрейлина А. А. Вырубова

Анна Александровна Вырубова, в девичестве Танеева, родилась в 1884 г. во влиятельной семье чиновников-аристократов. Ее дед Сергей Александрович и отец Александр Сергеевич Танеевы на протяжении 44 лет возглавляли Собственную его императорского величества канцелярию и имели право личного доклада императору.

Первый раз Анна Танеева увидела императрицу в 1896 г. в двенадцать лет, когда царская семья гостила в селе Ильинском – подмосковном имении великого князя Сергея Александровича, который был женат на Елизавете Федоровне, старшей сестре Александры Федоровны. В 17 лет она была официально представлена вдовствующей императрице Марии Федоровне. С этого времени началась ее светская жизнь. Надо заметить, что Анна не была красавицей – полненькая девушка с добрыми глазами, которая прекрасно пела и играла на фортепиано. В восемнадцать лет, в январе 1903 г., она получила усыпанный алмазами фрейлинский шифр императрицы Александры Федоровны, а в феврале приняла участие в легендарном костюмированном балу в Зимнем дворце. Николай II и Александра Федоровна были в одеждах русских царей XVII в., аристократия в соответствии с занимаемым положением блистала боярскими одеждами. Тогда еще никто не знал, что этот пышный бал станет последним в Зимнем дворце. И это был первый выход в большой свет «дебютантки» Анны Танеевой.

Обширные связи и прочное положение семьи Танеевых при дворе позволили Анне в феврале 1905 г. оказаться в Александровском дворце Царского Села среди штатных фрейлин Александры Федоровны. Ей тогда было 20 лет, а императрице – 32 года. Танеева подменила одну из заболевших фрейлин⁴²².

Во время дежурства во дворце по желанию Александры Федоровны Анна Танеева проводила время с фрейлиной С. Орбелиани. Вырубова вспоминала, что у Орбелиани развивался прогрессивный паралич, а характер у нее был очень тяжелый, и она часто зло подшучивала над молодой и цветущей фрейлиной. За время своего первого дежурства А. Танеева видела императрицу только один раз, когда каталась с ней в санях по аллеям Александровского парка. В память о первом дежурстве императрица подарила фрейлине медальон – серый камень в виде сердца, окруженный бриллиантами⁴²³.

Сначала Анна Танеева была назначена только временной фрейлиной, заменяя одну из заболевших штатных фрейлин, но за короткое время она успела понравиться императрице, причем настолько, что в августе 1905 г. ее пригласили в плавание в финские шхеры на императорской яхте «Полярная звезда». Анна за время путешествия сблизилась со всеми членами царской семьи: «Каждый день мы съезжали на берег, гуляли по лесу с государыней и детьми, лазили на скалы, собирали бруснику и чернику, искали грибы, исследовали тропинки»⁴²⁴. Эта поездка решила судьбу фрейлины. По словам Вырубовой: «Государь сказал мне, прощаясь в конце плавания: «Теперь вы абонированы ездить с нами», а императрица Александра Федоровна произнесла: «Благодарю Бога, что Он послал мне друга»⁴²⁵. В результате этой поездки «началась моя дружба с государыней, дружба, которая длилась двенадцать лет»⁴²⁶.

Александра Федоровна страстно увлекалась музыкой, хорошо пела. У императрицы было контральто⁴²⁷, у Анны Танеевой – высокое сопрано. Они стали петь дуэтом, играть на фортепиано в четыре руки. Но главным достоинством был характер Анны, которая постоянно демонстрировала императрице свои бесконечное обожание и преданность, в чем так нуждалась Александра Федоровна.

Жизнь Александры Федоровны не была безоблачной. Застенчивая до болезненной замкнутости, она будучи императрицей должна была постоянно встречаться и общаться со множеством незнакомых людей. Она страстно любила мужа и не желала делить его ни с матерью – вдовствующей императрицей Марией Федоровной, ни с влиятельными сановниками. Воспитанная в Англии, где положение монарха определялось формулой «Царствую, но не управляю», она была поборницей идеи самодержавной власти. Будучи до 22 лет протестанткой, она прониклась крайними, мистическими идеями православия. Только в результате шестой беременности она смогла наконец родить наследника, но сразу же выяснилось, что он неизлечимо болен и в любой момент может умереть. Она бесконечно нуждалась в искренней дружбе, которую очень тяжело было обрести в той лицемерной среде, где проходила ее жизнь. Александра Федоровна поверила и приняла безоглядную привязанность Анны Вырубовой.

Служба Анны в качестве временной фрейлины продолжалась очень недолго⁴²⁸, но императрица запомнила молодую бесхитростную девушку. Это было то, в чем она так нуждалась. Поэтому следующим летом 1906 г. Анну Танееву вновь пригласили принять участие в плавании по финским шхерам на императорской яхте «Штандарт». Столичный бомонд, крайне ревниво следивший за появлением новых фаворитов, сразу же отметил это повторное приглашение, поскольку на «Штандарте» царскую семью окружали только самые близкие к ней люди.

Совместный отдых сближает, как и совместные дела – именно тогда Анна Танеева окончательно стала «своей» в замкнутом мире царской семьи. Она подружилась со старшими дочерьми – Ольгой и Татьяной, которые росли без подруг, забавлялась с младшими – Марией и Анастасией, узнала о неизлечимом заболевании наследника. Она получила, как и многие из «своих», незатейливое прозвище Корова, но не обижалась, поскольку сама императрица называла себя «старой курицей». Вырубова была полной и, конечно, не вписывалась в существовавшие каноны красоты, что тоже являлось плюсом в глазах императрицы. Позже ее познакомили с Григорием Распутиным, к которому она прониклась благоговением, также послужившим в ее пользу.

В свою очередь, царская семья приняла участие в жизни Анны Танеевой. Для 22-летней девушки, конечно не без участия Александры Федоровны, была подобрана соответствующая партия. Женихом Анны стал флотский лейтенант Александр Васильевич Вырубов, к этому времени имевший за плечами значительные факты биографии. Так, он был одним из четырех чудом спасшихся офицеров с броненосца «Петропавловск». Этот броненосец, на капитанском мостике которого находился командующий Тихоокеанским флотом адмирал Степан Осипович Макаров, подорвался на мине и затонул за несколько минут при попытке прорыва из блокированной гавани Порт-Артура в 1904 г., во время Русско-японской войны. Естественно, молодой моряк ходил в героях.

Молодых сосватали, в декабре 1906 г. Вырубов сделал предложение письмом из деревни. Анна проконсультировалась с императрицей, и та одобрила партию. В феврале 1907 г. было объявлено о свадьбе. Бракосочетание фрейлины Анны Александровны Танеевой с лейтенантом Александром Васильевичем Вырубовым состоялось 30 апреля 1907 г. в высочайшем присутствии в церкви Большого Царскосельского дворца⁴²⁹. С этого момента Анна уже не могла быть фрейлиной, поскольку таковыми являлись только незамужние девушки. Анна Танеева превратилась в Анну Александровну Вырубову и именно под этой фамилией вошла в историю России начала XX в.

Присутствие императорской четы на свадьбе было очень высокой честью для новобрачных. Более того, Николай II и Александра Федоровна лично благословили молодых иконой. После бракосочетания молодые «пили чай у их величеств», в очень узком кругу, поскольку гостей на свадьбе было немного, и все они прошли одобрение их величеств⁴³⁰.

Аристократический бомонд немедленно отреагировал на это первой сплетней. В светских салонах удивлялись не столько самому факту присутствия на свадьбе императорской четы, сколько тому, какое деятельное участие принимала в ней Александра Федоровна. Утверждали, что во время свадьбы императрица рыдала так, будто она выдавала замуж свою дочь. Но тогда, в апреле 1907 г., это отнесли к эмоциональному состоянию императрицы.

Однако семейная жизнь молодых не заладилась с самого начала, и брак оказался непродолжительным. Тут сказались и сбывшееся мрачное предсказание Распутина, и обнаружившиеся вдруг садистские, противоестественные наклонности молодого лейтенанта, и даже его безумие. Сама Вырубова коротко писала об этом спустя много лет: «Брак ничего, кроме горя, мне не принес. На состоянии нервов моего мужа, вероятно, отразились все ужасы пережитого, когда тонул «Петропавловск», и вскоре после свадьбы у него появились признаки тяжелого психического заболевания. Сначала я думала, что это только временное состояние, и тщательно скрывала болезнь мужа от моей матери. Но, в конце концов, мой муж был признан ненормальным, был помещен в лечебное заведение в Швейцарии, и я получила развод»⁴³¹.

Эта семейная драма послужила толчком к началу многих событий, поэтому необходимо уточнить ряд моментов. Во-первых, личная драма не помешала Анне Вырубовой в сентябре 1907 г. принять приглашение отправиться в очередное плавание на «Штандарте» в финские шхеры вместе с царской семьей. И именно тогда в свете впервые начали настойчиво циркулировать слухи о «противоестественной» связи императрицы и Вырубовой. Дело в том что во время этого плавания «Штандарт» наскочил на подводный камень и едва не затонул, получив две пробоины в корпусе. Царскую семью и ее окружение срочно переправили на один из кораблей конвоя. Спустя несколько месяцев, 2 февраля 1908 г., весьма осведомленная генеральша А. В. Богданович записала в своем дневнике⁴³²: «Всех поражает странная дружба молодой царицы с ее бывшей фрейлиной Танеевой, которая вышла замуж за Вырубова. Когда во время поездки в шхеры лодка наткнулась на камень, эту ночь царская семья проводила на яхте «Александрия»⁴³³. Царь спал в рубке, а в свою каюту царица взяла Вырубову, на одной с ней постели спала»⁴³⁴. При этом Богданович называет и источник информации – капитана 1 ранга, помощника начальника Главного морского штаба при морском министре Сергея Ильича Зилотти.

Видимо, Вырубова была прекрасно осведомлена об этих слухах и в мемуарах сочла необходимым специально остановиться на том, «кто и где спал». По ее словам, «императрица спала с наследником», Николай II и свита – в каютах наверху. Позже императорская семья перешла на подошедшую яхту «Александрия», но и там было очень тесно, поэтому Николай II спал в рубке на диване, дети – в большой каюте, кроме наследника. Далее шла каюта императрицы, рядом находилась каюта наследника, в которой он располагалась с няней М. Вишняковой. Вырубова туманно уточняла: «Я спала рядом в ванной»⁴³⁵.

Во-вторых, уже после развода, осенью 1908 г.⁴³⁶, Вырубова немедленно получила приглашение от царственной подруги поселиться близ Александровского дворца Царского Села. При этом, по ее словам, в это время она с мужем жила в Царском Селе, поскольку влиятельный отец Вырубовой пристроил зятя в дворцовое ведомство. Вряд ли молодому супругу могли понравиться слухи о близости жены с императрицей. Возможно, именно тогда и проявились садистские наклонности молодого лейтенанта. Вырубова писала: «Официальной должности у меня не было. Я жила при царице как неофициальная фрейлина и была ее близким личным другом. Она сказала: «Хоть один человек есть, который служит мне для меня, а не за вознаграждение»⁴³⁷. Надо заметить, что таких прецедентов в богатой скандалами истории императорской фамилии не существовало, а решение императрицы только способствовало распространению «лесбийской сплетни», пик которой пришелся на 1908–1910 гг.

В-третьих, несколько слов надо сказать и о неудавшемся браке. О садизме и извращениях Александра Вырубова мы знаем только из воспоминаний самой Анны, поскольку в исторической литературе сведений о нем практически нет. Упоминается только, что с 1913 по 1917 г. Вырубов являлся уездным предводителем полтавского дворянства. Надо заметить, что это была выборная должность, и вряд ли полтавские дворяне избрали бы своим предводителем извращенца и садиста. Они видели в нем офицера российского флота, участвовавшего в обороне Порт-Артура. Сейчас, конечно, трудно сказать, о каких извращениях писала Вырубова, но точно известно, что супружеских отношений между молодыми не было, и Анна после 18 месяцев брака осталась девицей. Вполне возможно, «садистские извращения» свелись к тому, что лейтенант просто пытался выполнить свой супружеский долг? Или он не мог его выполнить? Или Вырубова была категорически против супружеских отношений?

В-четвертых, на 1907–1910 гг. пришлось время наибольшего влияния председателя Совета министров П. А. Столыпина на внутреннюю политику России. Это был властный человек, не желавший делиться влиянием. Поэтому слухи, клубившиеся вокруг императрицы и Вырубовой, дискредитировали один из центров власти, противостоящий Столыпину. Об этом в 1911 г. писал в дневнике А. А. Бобринский: «Не так императрица Александра Федоровна больна, как говорят. Столыпину выгодно раздувать ее неспособность и болезни, благо неприятна ему. Правые теперь будут демонстративно выставлять императрицу, а то в угоду, как оказывается, Столыпину ее бойкотировали и замалчивали и заменяли Марией Федоровной. Говорят, что лесбийская связь ее с Вырубовой преувеличена»⁴³⁸.

Весной 1917 г. Временным правительством с целью сбора компромата на царскую семью и ее окружение была создана Чрезвычайная следственная комиссия, в которой образована специальная подкомиссия, специализировавшаяся на расследовании деятельности так называемых «темных сил», окружавших царскую семью. К числу этих «темных сил», безусловно, была отнесена и Анна Вырубова. В марте 1917 г. ее арестовали и поместили в одну из камер Петропавловской крепости. Летом этого же года Вырубова настояла на том, чтобы было проведено ее гинекологическое освидетельствование. Столь необычная просьба заключенной была связана с расхожими обвинениями в том, что она сожительствовала с Григорием Распутиным. Обследование установило, что Вырубова девственница⁴³⁹.

В «Заключении доктора Манухина, данном на основании результатов медицинского освидетельствования, произведенного в Трубецком бастионе Петропавловской крепости», сказано: «22-х лет она вышла замуж… с мужем жила всего один год. По ее словам, муж страдал половым бессилием с наклонностью к садизму; после одной из сцен, когда муж бросил ее обнаженную на пол и бил, они расстались; с тех пор свидетельствуемая половой жизнью не жила. В конце прошлого года вследствие бывших у нее болей в нижней части живота и для уяснения причины заболевания ее правой ноги ей предложили произвести исследование половых органов; неожиданно для производства исследования per vaginat оказалось нужным надрезать ее девственную плевру, так как она не была вполне нарушена слабосильным мужем; свидетельницей изложенного может быть, по ее словам, старшая фельдшерица Дворцового госпиталя в Петергофе Карасева. Петроград, 6 июня 1917 г.»⁴⁴⁰.

Тогда это поразило многих, но не ближайшее царское окружение, поскольку о девственности Вырубовой свита знала с января 1915 г. После того как в январе 1915 г. Вырубова попала в железнодорожную катастрофу, ее осматривал профессор С. П. Федоров. Впоследствии начальник подвижной охраны царя полковник А. И. Спиридович писал, что был «поражен, когда лейб-хирург Федоров сказал мне, что делая медицинское исследование госпожи Вырубовой еще с одним профессором вследствие перелома бедра, они неожиданно убедились, что она девственница. Больная подтвердила им это и дала кое-какие разъяснения относительно своей супружеской жизни с Вырубовым»⁴⁴¹.

Этот факт сегодня интерпретируют по-разному. Так, Э. Радзинский утверждает, что, по его мнению, Вырубова, безусловно, была скрытой лесбиянкой. Он предполагает, что императрице не было дела до сексуальной ориентации подруги, ее интересовала только искренняя привязанность Вырубовой, и не имело значения, чем она диктовалась. Эта привязанность-любовь была жизненно необходима неврастеничной императрице, окруженной всеобщим недоброжелательством. Женщине, замкнутой в очень непростых семейных проблемах, которые тщательно скрывались от глаз посторонних, была крайне важна такая подруга, а уж какой она ориентации – дело десятое.

Конец 1907 г. для Александры Федоровны оказался тяжелым – она болела. Характер заболевания в медицинских документах не указывается, но, судя по количеству визитов, проблемы были серьезные. Так, с 11 по 30 ноября 1907 г. врач Дворцового госпиталя Придворной медицинской части Фишер нанес императрице 29 визитов, а с 1 по 21 декабря посетил императрицу 13 раз⁴⁴² – всего 42 визита. Видимо, эти посещения продолжались и далее, поскольку сама императрица писала своей дочери Татьяне 30 декабря 1907 г.: «Доктор сейчас опять сделал укол – сегодня в правую ногу. Сегодня 49 день моей болезни, завтра пойдет 8-я неделя»⁴⁴³. Поскольку императрица писала дочери, то можно предположить, что она была изолирована от детей. По ее счету болезнь проявилась в первых числах ноября

1907 г. Опираясь на мемуары и дневниковые записи, можно предположить, что с 1906–1907 гг. у императрицы начались серьезные проблемы с сердцем. Но поскольку эти проблемы не афишировались, на них стали накладываться слухи о психической неуравновешенности императрицы, проявляющейся в порочной связи с Вырубовой.

Слух о лесбийской связи императрицы продолжал распространяться во второй половине 1908 г., подогреваемый разводом ее подруги с лейтенантом Вырубовым. Именно тогда приобрели популярность очередные домыслы, что этот скоротечный брак должен был просто прикрыть порочную связь Вырубовой и императрицы.

Цитирование этих слухов также нуждается в комментариях. В июне 1908 г. А. В. Богданович записала со ссылкой на княгиню Д. В. Кочубей⁴⁴⁴, будто причиной развода Вырубовой с мужем стало то, что «муж этой Танеевой, Вырубов, нашел у нее письма от царицы, которые наводят на печальные размышления»⁴⁴⁵. Теперь известно, что императрица действительно писала огромные и крайне эмоциональные письма, была в них достаточно откровенна и, с точки зрения обывателя, неосторожна. Таким образом, письма, которые будто бы нашел Вырубов, вполне могли иметь место, и содержание их могло быть истолковано превратно. Позже также случались подобные истории. Так, в 1912 г. в руки думской оппозиции попали письма Александры Федоровны к Распутину, где тоже были двусмысленные фразы, позволившие оппозиции немедленно запустить сплетню о том, что императрица неверна мужу – императору Николаю II. Видимо, императрица сделала выводы из этих историй и в марте 1917 г., по словам Вырубовой, «уничтожила все дорогие ей письма и дневники и собственноручно сожгла у меня в комнате шесть ящиков своих писем ко мне»⁴⁴⁶.

В сентябре 1908 г. Вырубова вновь путешествовала на «Штандарте». Именно с этого времени ей начали приписывать политическое влияние на царскую семью. У А. В. Богданович имелись очень надежные источники, которые могли наблюдать не только официальную, но и неофициальную сторону жизни императорской семьи. Это были личные камердинеры царя – Н. А. Радциг⁴⁴⁷ и Н. Ф. Шалберов⁴⁴⁸, которые регулярно посещали салон А. В. Богданович и делились с гостеприимной хозяйкой последними дворцовыми новостями. Так, Шалберов «удивлялся тому, что такую «мерзавку», как Вырубова, царица так любит, что она у царицы и днюет, и ночует» (запись от 3 ноября 1908 г.)⁴⁴⁹. Через несколько дней Н. А. Радциг сообщил, что видел фотографию Вырубовой, где она запечатлена «рядом с мужиком», у которого «зверские глаза, самая противная, нахальная наружность» (запись от 5 ноября 1908 г.)⁴⁵⁰. Мужиком, конечно, был Григорий Распутин.

Но окончательный «диагноз» взаимоотношениям Вырубовой и Александры Федоровны А. В. Богданович поставила в конце ноября 1908 г. И надо вновь признать, что у нее были первоклассные источники. 21 ноября она писала со ссылкой на Зилотти, что «царь очень нервен, что причиной этому царица, ее ненормальные вкусы, ее непонятная любовь к Вырубовой»⁴⁵¹. Надо отдать генеральше должное: она перепроверила эту информацию и со ссылкой на дворцового коменданта генерал-лейтенанта Владимира Александровича Дедюлина⁴⁵² привела его слова о том, что «в Царском Селе прелюбодеяние»⁴⁵³.

Необходимо отметить еще одно важное событие в царском окружении: в 1907 г. умер семейный доктор лейб-хирург Густав Иванович Гирш⁴⁵⁴, и в результате сложных подковерных интриг новым врачом императорской семьи стал Евгений Сергеевич Боткин⁴⁵⁵. Это еще раз показывает действие механизма по проведению на близкие к императорской семье должности «своих» людей. И одним из важных рычагов этого механизма была «глуповатая», по мнению досужего светского общества, Анна Вырубова.

Окончательный выбор врача был сделан лично императрицей Александрой Федоровной, но с подачи Вырубовой, которая писала об этом в мемуарах: «Выбор ее остановился на Е. С. Боткине, враче Георгиевской общины, которого она знала с Японской войны, – о знаменитости⁴⁵⁶ она и слышать не хотела. Императрица приказала мне позвать его к себе и передать ее волю. Доктор Боткин был очень скромный врач и не без смущения выслушал мои слова. Он начал с того, что положил Государыню на три месяца в постель, а потом совсем запретил ходить, так что ее возили в кресле по саду. Доктор говорил, что она надорвала сердце, скрывая свое плохое самочувствие»⁴⁵⁷.

Кандидатуру Е. С. Боткина поддерживали весьма влиятельные силы, в числе прочих протежировала и его родственница фрейлина императрицы О. Е. Бюцова. А. В. Богданович со слов камердинера Шевича записала в дневнике о причинах появления нового врача: «Бывший придворный доктор Фишер, лечивший царицу, прямо письменно заявил царю, что царицу вылечить не может, пока ее не разлучат с Вырубовой. Но это письмо воздействия не имело: Вырубова осталась, а Фишер был уволен, а на его место назначен Боткин, ставленник Танеева»⁴⁵⁸. Думается, что версия Богданович наиболее полно показывает истинные причины появления нового врача, а смерть старого Гирша была только предлогом для этого.

4 апреля 1908 г. обер-гофмаршал П. К. Бенкендорф направил министру императорского двора Владимиру Борисовичу Фредериксу извещение, в котором сообщал, что императрица «желает, чтобы ко дню Св. Пасхи почетный лейб-медик Е. С. Боткин был бы назначен лейб-медиком на место покойного Г. И. Гирша»⁴⁵⁹. 8 апреля 1908 г. Фредерикс наложил резолюцию: «Высочайшее повеление исполнить».

После назначения Е. С. Боткина на должность лейб-медика изменился сам характер оказания императрице медицинской помощи. Если до этого Александра Федоровна много и охотно лечилась у ведущих профессоров Военно-медицинской академии, то с 1908 г. она ограничивалась услугами одного Е. С. Боткина, что также не осталось незамеченным. В мае 1910 г. А. В. Богданович записала: «Был Рейн⁴⁶⁰. Про молодую царицу сказал, что неоднократно ей предлагали позвать его, но она все отклоняет, не хочет показываться специалисту. Надо думать, что у нее есть что-то секретное, что она не решается доверить, и, зная, что опытный врач поймет, в чем дело, отклоняет помощь специалистов»⁴⁶¹.

Известно, что мемуары и дневниковые записи, как правило, субъективны, поэтому приведенные материалы необходимо подкрепить архивными официальными документами. Наиболее информативными в контексте нашей темы являются поденные отчеты Дворцовой полиции, в которых подробно фиксировались все перемещения царственных особ и их контакты. Официально они назывались «Дневники выездов их императорских величеств». Поскольку Дворцовая полиция в то время выполняла функции личной охраны императорской четы, то к этим документам можно относиться с безусловным доверием. Анализ документов позволяет восстановить канву повседневной жизни царя и его семьи. Мы воспользуемся записями за 1910 г.

К этому времени у императрицы сложился свой распорядок дня. Утром – занятия с детьми и общая молитва. Завтракать Александра Федоровна предпочитала одна. В тот год она вообще старалась не бывать на людях, что связано и с ее болячками, и с особенностями характера. Например, 22 января 1910 г. на завтрак в 13 часов из Петербурга приехали вдовствующая императрица Мария Федоровна, младший брат царя великий князь Михаил и принц Петр Ольденбургский с женой, младшей сестрой царя, великой княгиней Ольгой Александровной. Собралась только семья, но императрица предпочла завтракать отдельно. Гости долго не задержались и уже в 14 часов 28 минут уехали.

Такая нелюдимость императрицы была связана с обострением ее заболеваний. О проблемах с сердцем упоминается в дневнике великой княгини Ксении Александровны: «Бедный Ники озабочен и расстроен здоровьем Аликс. У нее опять были сильные боли в сердце, и она очень ослабела. Говорят, что это на нервной подкладке, нервы сердечной сумки. По-видимому, это гораздо серьезнее, чем думают»⁴⁶². Великий князь Константин Константинович тогда же, в 1910 г., записал в дневнике: «Между завтраком и приемом царь провел меня к императрице, все не поправляющейся. Уже больше года у нее боли в сердце, слабость, неврастения»⁴⁶³. Для лечения императрицы активно применяли успокаивающий массаж. Тем не менее заболевание не мешало ей ежедневно встречаться с Вырубовой.

Такая ситуация в семье, видимо, не устраивала вдовствующую императрицу Марию Федоровну. За весь год она виделась с невесткой только четыре раза: три – в апреле во время приезда в Петербург старшей сестры Александры Федоровны Ирэны Прусской и один – в мае на официальных мероприятиях, связанных с панихидой по умершему английскому королю. Дважды во время визитов Марии Федоровны в Царское Село, 22 января и 14 мая (торжественный завтрак по случаю очередной годовщины коронации, на котором присутствовали 360 человек), Александра Федоровна предпочитала оставаться в своих апартаментах, что объяснялось ее болезнью. Сама Александра Федоровна за 1910 г. посетила Петербург только четыре раза. Причем один раз (8 апреля) она с мужем заехала на 45 минут в Зимний дворец и тут же отправилась в Царское Село. Остальные посещения столицы носили вынужденный характер и были связаны с официальными мероприятиями и визитами.

В этот год круг общения Александры Федоровны был очень ограничен. 21 марта ее посетила старшая сестра великая княгиня Елизавета Федоровна, 23 апреля на день рождения императрицы приехала Ирэна Прусская, которая гостила до 9 мая. Накануне дня рождения Николая II (с 3 по 6 мая) все три сестры последний раз собирались вместе.

Но при этом в первой половине 1910 г. в отчетах Дворцовой полиции имя Вырубовой упоминается практически ежедневно. Весь январь императрица и Вырубова встречались почти каждый день, проводя по полчаса на Новой террасе близ Александровского дворца в Царском Селе, как правило, с 15 часов до 15 часов 30 минут. В феврале императрица каталась по парку на санках, а Вырубова сопровождала ее пешком, они также катались на санках по городу. Начиная с конца февраля 1910 г. в распорядок дня кроме дневных встреч вошли и ежевечерние, даже скорее ночные визиты императрицы к своей подруге. Обычно Александра Федоровна выезжала из дворца в 23 часа и возвращалась обратно уже заполночь. Этого распорядка она придерживалась и в очень загруженные дни. Так, 24 апреля императрица после утренней молитвы в 11 часов уехала на короткое время к Вырубовой (с 11.12 до 11.50), затем вместе с сестрой отправилась в Петербург, где наносила светские визиты, поздно вечером возвратилась в Царское Село и вновь посетила Вырубову (с 23.35 до 24.25). И так изо дня в день. Эта почти судорожная привязанность Александры Федоровны к Вырубовой на фоне игнорирования даже обязательных официальных мероприятий, безусловно, порождала нелестные для императрицы толки.

Можно, конечно, предположить, что частые поездки императрицы к Вырубовой были связаны с ее регулярными встречами с Распутиным. Но в данных наружной охраны имя старца за этот год вообще не упоминается, хотя все контакты царской семьи на личном и официальном уровне тщательно отслеживались. Из других источников нам известно, что в 1910 г. и Александра Федоровна, и Николай II неоднократно виделись с Распутиным. В дневнике царя за январь и первую половину февраля 1910 г. упоминается о 10 таких встречах. Николай II в своих дневниковых записях, как правило, был очень лаконичен, поэтому просто фиксировал сам факт встречи, иногда указывая и время. Так, 3 января 1910 г. среди упоминаний о домашних делах этого дня царь зафиксировал: «Видели Григория между 7 и 8 часами»⁴⁶⁴. Иногда он отмечал, что долго беседовал с ним. По характеру записей можно утверждать, что большая часть этих встреч происходила в Александровском дворце. Видимо, император запретил официально фиксировать такие встречи. Но надо сказать, что полиция в 1910 г. не отметила ни одной совместной поездки Николая II и Александры Федоровны к Вырубовой.

Несколько слов о доме Вырубовой. В 1908 г. она поселилась в Царском Селе в небольшом дачном доме, буквально в нескольких шагах от императорской резиденции. Эта желто-белая дача была построена архитектором П. В. Ниловым в 1805 г. Зимой там было очень холодно. После 1917 г. этот дом предоставили в аренду художнику И. Ершову, работавшему в Ленинградской консерватории. С 1936 г. и до немецкой оккупации в 1941 г. дом использовался Консерваторией. В настоящее время там находится ЗАГС г. Пушкина.

Говоря о взаимоотношениях Александры Федоровны и Вырубовой, следует коснуться и денежного вопроса. Анна Вырубова будучи фрейлиной получала 4000 рублей в год. Утратив этот статус после замужества, она стала «просто» подругой императрицы, однако эта «должность» не оплачивалась, и Вырубова оказалась в сложном материальном положении. Родители ее, конечно, содержали, однако жизнь при монархах была достаточно затратной. Министр императорского двора В. Б. Фредерикс тактично дал понять Александре Федоровне, что у ее подруги проблемы с деньгами. В результате императрица стала дарить Вырубовой платья и материю к праздникам, но денег ей это не прибавило. Наконец, между императрицей и ее подругой состоялся предметный разговор. По словам А. А. Вырубовой: «Она спросила, сколько я трачу в месяц, но точной цифры я сказать не могла; тогда, взяв карандаш и бумагу, она стала со мной высчитывать: жалованье, кухня, керосин и т. д. – вышло 270 руб. в месяц. Ее величество написала графу Фредериксу, чтобы ей посылали из Министерства двора эту сумму, которую и передавала мне каждое первое число». В последние годы императрица оплачивала дачу (2000 рублей) Вырубовой⁴⁶⁵.

26 мая 1910 г. царская семья по традиции переехала в Петергоф, при этом распорядок ее жизни практически не изменился. Вырубова также отправилась в Петергоф. 21 июня царская семья на яхте «Александрия» отбыла на традиционный отдых в финские шхеры. Неспешное плавание продолжалось достаточно долго, и в Петергоф они вернулись только 19 июля, и конечно, их сопровождала Вырубова. 15 августа царская семья отбыла за границу для лечения Александры Федоровны на курорте в Наугейме. Лечение не было особенно эффективным, и Вырубова писала, что по ее приезде в Наугейм она «нашла императрицу похудевшей и утомленной лечением». Сам Николай Александрович в сентябре 1910 г. писал П. А. Столыпину из замка Фридберг: «Лечение Ее Величество переносит хорошо, но оно еще далеко не кончено»⁴⁶⁶. В ноябре царская семья отправилась домой. По словам Вырубовой, ситуация несколько стабилизировалась: «Лечение принесло пользу, и она чувствовала себя недурно». Однако как следует из письма царя к матери в ноябре 1910 г.: «Аликс устала от дороги и снова страдает от болей в спине и в ногах, а по временам и в сердце»⁴⁶⁷. Царская семья прибыла в Царское Село утром 3 ноября.

Эта поездка вновь подогрела старые слухи, отражением коих стала дневниковая запись за ноябрь 1910 г. одного из мемуаристов, который отметил, что императрицы «не было на выходе. Ее психическая болезнь – факт»⁴⁶⁸. В декабре 1910 г. А. В. Богданович со слов императорского камердинера Радцига опять упомянула о Вырубовой: «Более чем когда-либо она близка с Вырубовой, которой все говорит, что ей говорит царь, царь же царице все постоянно высказывает. Вырубову во дворце все презирают, но никто против нее идти не решается, – она бывает постоянно у царицы: утром от 11 до часу, затем от двух часов до пяти и каждый вечер до 11А часов. Прежде бывало, что во время прихода царя Вырубова сокращалась, а теперь сидит все время. В 11А царь идет заниматься, а Вырубова с царицей идут в спальню. Печальная, постыдная картина!»⁴⁶⁹

Возникает немаловажный вопрос: как царская семья реагировала на эти слухи, которые, несомненно, до нее доходили? Внешне – никак. Николай II очень ревниво относился к вмешательству в его частную жизнь, он немедленно пресекал все попытки «открыть ему глаза», будь то «шалости» Распутина или «отношения» жены с Вырубовой. Фактом остается то, что все старания опорочить в глазах царской семьи как Вырубову, так и Распутина были безрезультатны. Вместе с тем нежелание царской семьи следовать сложившимся стандартам и традициям, безусловно, подрывало престиж самодержавной власти в России.

Таким образом, можно сделать несколько выводов.

Во-первых, в 1905–1906 гг. рядом с императрицей появилась настоящая подруга, однако особенности психоэмоционального склада Александры Федоровны вывели эту дружбу за рамки сложившихся стереотипов, что создало почву для появления порочащих ее слухов.

Во-вторых, в это же время у императрицы возникли серьезные проблемы со здоровьем – и не столько с больным сердцем, сколько в сфере психиатрии. Поэтому с 1908 г. Александра Федоровна фактически отказалась от услуг квалифицированных медиков и ограничилась помощью домашнего врача, принимавшего тот диагноз, который ставила сама императрица.

В-третьих, о лесбийских слухах можно говорить только как о версии, причем, естественно, политизированного характера. В кризисный для нее период Александра Федоровна судорожно цеплялась за эмоциональную поддержку своей единственной подруги – Вырубовой. Говорить о конкретном характере этой эмоциональной поддержки бессмысленно.

К 1912 г. этот слух постепенно угас, и новой темой для досужих разговоров стала «близость» Александры Федоровны с Распутиным. Фактически эти истории лежали в одной плоскости, имея главной целью – опорочить репутацию не только императрицы Александры Федоровны, но и всей императорской фамилии, дискредитировать идею самодержавия в глазах народа. Это была уже политическая линия, которую последовательно проводили лидеры буржуазных партий, борясь за власть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.