ЕЛИЗАВЕТА ВАЛУА — ДОН КАРЛОС

ЕЛИЗАВЕТА ВАЛУА — ДОН КАРЛОС

День 8 июля 1545 года, когда у короля Филиппа II (1527–1598) родился наследник, был одним из самых счастливых для испанского народа. А спустя четыре дня после рождения мальчика страна погрузилась в траур — умерла супруга царствующего монарха, Мария Португальская, подарившая королю сына.

Радость Филиппа постепенно сменялась огорчением: мальчик рос болезненным и слабым. С раннего возраста у Карлоса наблюдались эпилептические припадки, истерики и вспышки гнева повторялись слишком часто, да и характер юного инфанта был невыносимым. И хотя к нему приставляли множество воспитателей и учителей, те так и не смогли изменить просыпающиеся в юном принце дерзость, своеволие и жестокость. Говорили, что он любил мучить животных, которых ему доставляли с охоты слуги, и в этом развлечении он находил особое удовольствие. Он любил драться, а его оплеухи нередко доставались и приближённым, которые чем-то не смогли угодить своенравному наследнику. Один из его современников так описывал Карлоса: «Принц Астурийский обладает невыносимым высокомерием и распущен в своих нравах, его рассудок слаб, он капризен и упрям…» Так или иначе, несмотря на плохой характер монаршего сына, он всё же оставался единственным наследником испанского престола.

В 1558 году, когда началась война между Испанией и Францией, монархи обеих держав встретились в небольшом аббатстве, где решили заключить перемирие, а в честь этого события помолвить своих несовершеннолетних детей: Карлоса и Елизавету. Испанскому наследнику в то время едва исполнилось тринадцать, а юная принцесса была на год моложе своего жениха. Все стали терпеливо ждать предстоящей свадьбы и изменений в королевском дворе.

Однако не прошло и нескольких месяцев, как 17 ноября 1558 года вторая супруга короля, Мария Тюдор Английская, неожиданно умерла. Филиппу было всего тридцать один, когда он остался вдовцом, но испанский король обладал ещё силой, энергией и страстью. Тогда же приближённые стали искать монарху новую супругу. Подходящей кандидатуры не находилось, и Филипп II решил жениться на невесте собственного сына.

Летом 1559 года состоялась помолвка короля Испании Филиппа II и юной французской принцессы, которая получила на новой родине имя Изабеллы. Спустя полгода, 2 февраля 1560 года, молодые были обвенчаны, а бывший жених играл на свадьбе родителя роль посажённого отца. Невесте исполнилось всего четырнадцать лет, а её красота и острый ум уже вызывали искреннее восхищение у испанцев. Казалось, в страну вновь вернулись счастливые времена.

Но был один, кто не радовался счастью испанского монарха — его сын, наследник престола дон Карлос. Страстно влюблённый в Изабеллу, чувствительный и эгоистичный, принц проливал горькие слёзы и, возненавидев отца, обещал отомстить тому за отнятое счастье. Он становился ещё более замкнутым, озлобленным и раздражительным.

Вызвать в инфанте радость могла лишь бывшая невеста, по злому року ставшая мачехой, которая всегда держалась с Карлосом просто, заботливо и старалась сгладить ненависть к отцу. В минуты разговоров с ней, наследник, казалось, менялся. Он становился терпимее, мягче, а на его всегда суровом и мрачном лице появлялась долгожданная улыбка.

До сих пор неизвестно, носили ли отношения Карлоса и Изабеллы лишь платонический характер. Скорее всего, молодая королева оставалась преданной своему супругу и ни в чём не нарушила обет верности, данный в день венчания. Тем не менее к принцу она всегда относилась слишком трепетно и с заботливой, материнской любовью. Однако были и те, кто, недолюбливая иностранку, пытался внушить царствующему монарху, что его супруга и сын связаны более тесными узами. Филипп II даже несколько раз следил за Изабеллой, однако ничего подозрительного так и не нашёл.

А Карлос, влюблённый в молодую королеву, сгорал от нежных чувств к бывшей невесте и ненависти к лицемерному родителю. Испанский король в самом деле слыл в Европе монархом лживым, хладнокровным и хитрым. Казалось, сын перенял у него самые плохие черты, став ещё более жестоким и бесчеловечным. А жизнь преподносила наследнику ещё более суровые испытания.

В начале мая 1562 года семнадцатилетний инфант, спускаясь по лестнице своего дворца, неосторожно оступился, покатился по ступеням и сильно ударился об пол. Принца, потерявшего сознание, отнесли в его спальню, а врачи, осмотрев дона Карлоса, посчитали, что жить ему осталось недолго. Однако королевский врач Андрео Басилио пошёл на крайние меры и вскрыл череп больного, выпустив оттуда жидкость. Тем самым врач вернул принца к жизни. К сожалению, наследник частично остался парализованным, а мучительные головные боли преследовали его всю жизнь.

Когда Карлос немного поправился, отец решил женить сына на принцессе Анне Австрийской, которая была младше наследника на четыре года и приходилась ему кузиной. Знакомый с ней с раннего детства, Карлос не стал противиться предстоящему союзу, однако события внезапно приняли совершенно иной оборот.

Инфант, сгорающий от ненависти к собственному отцу, имел неосторожность сообщить одному церковнику о намерении убить собственного родителя. Священник, испугавшись за жизнь своего покровителя, Филиппа II, не замедлил доложить тому о нависшей угрозе.

Испанский монарх, и раньше не питавший особых чувств к сыну, теперь нашёл удобный момент для отстранения дона Карлоса от престола и лишения его титула королевского наследника. Столь серьёзное решение должны были поддержать и государственные советники, которых монарх созвал к себе с тем, чтобы решить вместе с ними дальнейшую судьбу сына. Филипп II сообщал, что более не намерен терпеть выходки своего ребёнка, в судьбе которого он старался принимать самое активное участие, и просил Совет дать согласие на арест наследника.

Однако ждать ответа советников монарх не стал. Он сразу же заточил принца под стражу, а спустя несколько дней отправил его в тюрьму. Там Карлосу не позволяли никаких излишеств, и даже когда королева Изабелла решила навестить своего пасынка, ей категорически запретили это сделать. Безутешный инфант перестал есть, отказался от одежды и глотал лёд, что привело к болезненной лихорадке.

Несколько дней врачи пытались его вылечить, однако никакие лекарства принцу не помогали. Ему становилось хуже, пока, наконец, придворный врач не сообщил монарху, что Карлос, возможно, доживает свои последние дни. Такой поворот событий был весьма выгоден королю, и он велел лекарю не предпринимать никаких действий, чтобы вдруг не вылечить умирающего наследника. А тому с каждым днём становилось всё хуже. Когда о начавшейся агонии доложили Филиппу, тот решил в последний раз навестить сына. Однако Карлос уже никого не узнавал. Он умер на рассвете 24 июля 1568 года.

Его похоронили со всеми почестями в одной из мадридских церквей, а спустя несколько месяцев умерла и его бывшая невеста, третья жена короля Филиппа, Изабелла. Считается, что причиной её смерти была внезапная потеря ребёнка, которого королева носила под сердцем несколько месяцев, и последовавшее за этим событием заражение крови.

Наследников у монарха не оставалось, поэтому он решился на четвёртый брак. Следующей его женой, по воле судьбы, снова стала невеста сына, Анна Австрийская, с которой Филипп II был обвенчан в 1570 году и которая подарила уже немолодому супругу сына, ставшего впоследствии испанским королём Филиппом III.

В 1598 году Филипп II направился из Мадрида в Эскориал. Он хотел провести там последние дни своей жизни. Сломленный тяжёлой болезнью, немощный старик пробыл там совсем недолго: 13 сентября того же года король Испании, правивший страной более сорока лет, скончался.

Неизвестные и непонятные детали всей истории, связанные с Доном Карлосом и иноземной принцессой Изабеллой, продолжают вызывать многочисленные споры в кругу историков. Предполагают, что Изабелла была отравлена, а Карлос якобы даже насильственно убит. На последнее указывает свидетельство герцога Сен-Симона, который спустя много лет вскрыл могилу принца и с удивлением обнаружил, что голова наследника была отрезана. Через несколько веков, когда Наполеон, пожелав разгадать тайну мадридского двора, решил повторно вскрыть гробницу дона Карлоса, он увидел, что останки инфанта были залиты известковым раствором и доказать слова Сен-Симона уже не представлялось возможным.