СРЕДА ОБИТАНИЯ

СРЕДА ОБИТАНИЯ

Наибольшую опасность для Вселенной составляет мощный поток отрицательной биоэнергии из следственного изолятора, сокращенно — СИЗО. Здесь она аккумулируется, нагромождается и пронизывает космическое пространство на две тысячи световых лет. В замкнутой, тесной среде собираются сотни и даже тысячи озлобленных личностей, которые только усиливают жестокость и коварство друг друга.

Есть и субъективные факторы. Среди них особого внимания заслуживает строгая субординация власти и подчинения. Начальник СИЗО, находясь под неусыпным контролем и давлением со стороны руководства УВД, жмет на своих замов, заместители — на начальников отделов. Те, в свою очередь, цедят соки из начальников смен или, как их тут называют, дежурных помощников начальника следственного изолятора, сокращенно — ДПНСИ, которые командуют старшими по корпусным отделениям и контролерами. Ну а последние, пребывая под тяжелым прессом, непроизвольно выдавливают из себя своеобразную желчь, раздражительность, хамство и «рукочесание» по отношению к заключенным.

Среда подследственных и осужденных имеет свою довольно широкую и четкую иерархию, не менее сложную и многоступенчатую. На нижних этажах ее шаткой лестницы копошатся «петухи», самые обиженные и униженные заключенные, пассивные педерасты.

Несколько выше обитают «козлы», те же педерасты или недруги остального преступного мира из-за различных изъянов физического либо волевого свойства.

«Мужики» представляют собой безропотных трудяг, лишенных свободы по своей глупости. Они никого не трогают, и их без нужды никто не задевает.

Далее суетятся «блатные», типичные городские пижоны, кажущиеся себе королями отрицаловки, а на самом деле — лихие романтики темных углов соответствующих зон и учреждений. Их объединяют и организовывают «паханы», бывшие главари шаек и банд.

На верхних этажах этой пирамиды властвуют «бугры», люди, уважаемые и администрацией, и разношерстными уголовниками. А венчают внутритюремную власть «воры в законе», беспрекословные авторитеты. Их все чтут и боятся, им все подчиняются, а кое-где даже избирают.

Если к этому добавить, что изложенное нагромождение скреплено общим, усиленным, строгим и особым режимами содержания, можно представить объем и силу тюремной субординации, самовозникающие насилие и жестокость. Отсюда и дикость самовыражения заключенных, наполненных подавленностью и злостью.

Василий Тушко, осужденный вторично за квартирные кражи и грабежи, сначала на глазах контролера глотнул иголку, предварительно облепив ее хлебом. Убедившись, что это не действует, никто не собирается с ним церемониться, глотнул гвоздь и кусок дверной пружины. К нему вызвали врача, произвели рентген, предложили сделать операцию. Вася категорически отказался и… глотнул моток проволоки, черенок от ложки, целый комплект шашек и домино. Всего за три месяца пребывания в СИЗО Тушко употребил около пяти килограммов железа и стекла, девять раз загонял себе в живот заточки, шесть раз вскрывал вены.

Неожиданный протест по поводу некачественного питания выразили пять особо опасных рецидивистов, которые обыкновенной иглой и ниткой зашили себе рты и объявили голодовку. Удивительно, но выдержали целых две недели, пока нитки не истлели.

Степан Шворак поразил умением брызгаться кровью. Вскрывал себе вену, зажимал прорезь пальцем и бешено сгибал и выпрямлял руку. Накачав соответствующее давление, испускал фонтан крови, целясь в растерянных контролеров и офицеров.

Миша Крюк во время работы в хозяйственном дворе, как обезьяна, вскарабкался на двадцатиметровую, без единого выступа, кирпичную трубу котельной. Думал, что все испугаются и начнут просить его не убивать себя. Однако начальство, не имея ни малейшей возможности снять его, сделало вид, что Крюк никого не интересует. И тот сам слез через двое суток.

Подобными упражнениями неуравновешенные узники не только выражают протест следствию и режиму содержания, но и изгоняют наружу свои эмоции и страсти, снимают стрессы и даже развлекаются. Ничего иного им просто не остается.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.