Пророк

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,—

И шестикрылый серафим[26]

На перепутье мне явился;

Перстами[27] лёгкими как сон

Моих зениц[28] коснулся он:

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он, —

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полёт,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник,

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассёк мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнём,

Во грудь отверстую водвинул.

Как труп в пустыне я лежал,

И Бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом[29] жги сердца людей».

Вопросы и задания

2. Почему автор считает поэта пророком? В чём он видит его силу?

Светлое начало свойственно Пушкину в восприятии жизни во всей её сложности и многогранности.