Литва: балтийские «виртуальные» шпионы

Литва: балтийские «виртуальные» шпионы

Система спецслужб страны состоит из:

Департамент государственной безопасности Литвы;

Второй департамент оперативных служб (бывшей разведки и контрразведки) при Министерстве охраны края (МОК) — «Antrasis operativiniu tarnybu departamenatas prie KAM» (AOTD prie KAM — (Krasto apsaugos ministerija);

Специальная служба расследований (Specialiuju tyrimu tarnyba — на литовском STT);

Спецслужбы в Генеральном штабе и KASP (Krasto apsaugos savanoriskosios pajegos — Добровольческие силы охраны края);

Департамент охраны руководства МВД («Vadovybes apsaugos departamentas prie Vidaus reikalu ministerijos») [255].

Вспоминая былые «сраженья»

Когда спецслужбы этой страны отпраздновали свое пятнадцатилетие, то «юным» ветеранам «тайной войны» было что вспомнить в узком кругу коллег по работе.

Все началось в 1991 году, когда учредили три спецслужбы: Департамент государственной безопасности (ДГБ) — отвечает за разведку и контрразведку (в Литве его часто называют просто ГБ); Департамент охраны края (ДОК) — тайная полиция, госохрана и охраны границ и ДРК (Департамент разведки и контрразведки) при Генштабе — служба военной разведки и контрразведки.

Жесткие действия ДГБ и ДОК в начале девяностых годов прошлого века против левых сил, русскоязычного и польского меньшинства, членов запрещенной в стране компартии, а также родственников эмигрировавших в Россию коммунистов вызвали протест на Западе и у местной интеллигенции. Многим казалось, что страна скатывается к полицейскому государству. Такой сценарий развития ситуации был реален.

Один из шагов к этой цели — создание спецотдела тайных операций, который специализировался на розыске литовских функционеров КПСС. Возглавлял его американский гражданин литовского происхождения, который прошел подготовку в рядах американских «зеленых беретов» [256], Эйве Андрюс. Среди успешных акций — захват на территории независимой Беларуси в начале января 1994 года бывшего первого секретаря ЦК Компартии Литвы Миколаса Бурокявичюса и заведующего орготделом ЦК Йозаса Ермалавичюса.

Через три года их, а также еще четырех коммунистов, приговорили к различным срокам (от полутора до двенадцати лет) тюремного заключения за участие в событиях 13 января 1991 года. Напомним, что в тот день произошел штурм Вильнюсской телебашни и здания Литовского радио и телевидения, в результате которого погибли 11 человек и 300 получили ранения. Миколас Бурокявичюс был признан виновным в подстрекательстве к преднамеренному убийству с отягчающими обстоятельствами, в создании антигосударственных организаций, в открытых призывах к насильственному нарушению суверенитета Литвы и в других преступлениях. Он приговорен к 12 годам лишения свободы в колонии строгого режима. Бывший заведующий идеологическим отделом этой партии Йозас Ермалавичюс признан виновным в создании антигосударственных организаций и в открытых призывах к насильственному нарушению суверенитета Литовской Республики. Суд приговорил его к 8 годам лишения свободы в колонии строгого режима [257].

Еще один малоизвестный эпизод — активное участие в организации переброски на Запад бывшего сотрудника архивного отдела ПГУ КГБ (внешняя разведка) экс-майора Василия Митрохина. Этот пост он занимал до 1984 года — пока не вышел на пенсию. Он тайно скопировал множество сверхсекретных документов, а потом переправил свой архив в Великобританию. На берегах туманного Альбиона Митрохин прожил двенадцать лет — с ноября 1992 года до момента своей смерти в январе 2004 года.

Из России в Великобританию он попал окружным путем — через Литву и Швецию. Так утверждает экс-министр охраны края Литвы Аудрюс Буткявичюс. А его коллега экс-начальник службы иммунитета министерства охраны края Литвы полковник Виргиниюс Чеснулявичюс заявил: «В операции вывоза Митрохина и его архива в Великобританию, ставшей одним из самых ощутимых ударов по КГБ за всю историю этой организации, участвовали спецслужбы Литвы». По его словам, литовские спецслужбы в операцию включились по инициативе агентов разведки Великобритании МИ-5 в начале 1992 года.

Чеснулявичюс рассказал, что Митрохин с семьей прибыл в Литву под предлогом отдыха на популярном в бывшем СССР литовском курорте Друскининкай. В Вильнюсе их встретили сотрудники литовских спецслужб, отвезли в Клайпеду, где его уже ждало судно под флагом Швеции. Оно доставило бывшего архивариуса КГБ и его архив в Швецию, а еще через несколько дней — в Великобританию [258].

В 1994 году сотрудники ДГБ и ДОК «засветились» на контактах с боевиками Джохара Дудаева в Чечне. С этого момента началась серия скандалов. Например, российские контрразведчики захватили в плен литовского инструктора Сосновкиса, который обучал чеченских боевиков и при этом служил в ДОК. Вильнюс оперативно отказался от своего сотрудника и назвал его добровольным наемником. Так поступают в аналогичных ситуациях почти все спецслужбы мира. Тогда были выявлены многочисленные контакты чеченских боевиков и офицеров литовской разведки. Прикрытие осуществлял офицер Вайтенкус. В то же время других офицеров ДГБ (Арбачаускаса, Пятрониса и др.) обвинили в вербовке русских граждан Литвы, которых засылали затем в Россию.

Недостаток агентуры, зарубежных кадров и просто квалифицированных сотрудников в местных спецслужбах привел к тому, что в рядах этих структур оказалось множество непроверенных национальных кадров. В начале девяностых годов прошлого века там трудились ярые националисты, мошенники и просто дилетанты. Типичный скандал той эпохи: в 1994 году в ДГБ службой внутренней безопасности был арестован офицер Виткунас, который использовал секретные документы и оперативную информацию для шантажа литовских политиков в своих личных целях.

Националисты и радикалы из «органов»

В середине девяностых годов прошлого века в спецслужбах началась «чистка». В первую очередь увольняли ярых националистов. Иногда приходилось расформировывать целые подразделения. Такая участь постигла, к примеру, каунасское отделение ДГБ. Отдельные сотрудники лишались не только работы, но и свободы. В 1997 году основателя ДОК Буткявичюса привлекли к суду за коррупцию в его ведомстве и незаконную торговлю оружием. На суде он ссылался на свое героическое прошлое борца с тоталитарным режимом, грозился рассказать подробности сотрудничества многих ведущих политиков страны с КГБ СССР, но подобные заявления не помогли, и он был осужден.

Кадровые перемены не повлияли на отдельных сотрудников спецслужб. Они продолжили свою тайную деятельность. Многие из них не только прикрывали и снабжали необходимой информацией террористов из групп «Гром», «Черные вороны», «Добровольная служба охраны края», но и являлись непосредственными разработчиками и исполнителями терактов. Многие из них были изобличены как участники этих групп в 1995–1999 годах [259].

В первых числах сентября 1997 года вильнюсское управление ДГБ арестовало группу из семи бывших и действующих сотрудников ДОК, готовящих покушение на белорусского президента Александра Лукашенко во время его визита в Литву. Он намеревался принять участие в международной конференции по проблемам европейской безопасности.

Один из членов группы — сотрудник шауляйского подразделения добровольной охраны края Витаутас Драсутис, который некогда закончил Ленинградское высшее военное командное училище Минобороны бывшего СССР. Этот тридцатидвухлетний офицер во время конференции должен был охранять некоторые объекты в Вильнюсе.

По утверждению местных журналистов, организаторы покушения были задержаны на основании записи их собрания, сделанной литовскими спецслужбами. Также по мнению репортеров, в качестве орудия убийства предполагалось использовать взрывчатку — один из задержанных был профессиональным сапером [260].

Группировка «Черные вороны» была ликвидирована только в 2000 году. Сотрудник ДОК Абромавичюс добровольно явился с повинной и дал показания на своих коллег, которые решили создать «эскадрон смерти». Бывшие товарищи не простили ему измены: вскоре его взорвали. Бомбу установили под днищем его машины.

В 1999 году новый президент Литвы Валдас Адамкус обнаружил слежку ДОК. Как выяснила президентская охрана, наружное наблюдение организовала тайная группа правых из ДОК и ДГБ. Выяснилось, что действовали они по просьбе спикера Сейма Витаутаса Ландсбергиса и разделявшего правые взгляды министра МВД Видмантаса Жемялиса. Чиновник был немедленно уволен. Следом за ним из органов выгнали сотни сотрудников. Кроме националистов, своих рабочих мест лишились те, кто служил в КГБ или ГРУ. Вот так началась очередная коррекция имиджа местных спецслужб [261].

На тайной «службе» у Москвы

В 2001 году сотрудники ДГБ решили поздравить своего шефа с пятидесятилетием, вручив ему «царский» подарок. Накануне вечером, 21 мая, под мостом, вблизи вильнюсского парка «Вингис», контрразведчики задержали бывшего сотрудника Службы спецрасследований при МВД Литвы Эугениюса Йоника. Из тайника этот человек должен был изъять «дипломат» с одной тысячью долларов, который якобы заложил туда резидент российской разведки в Литве. Иностранного шпиона они так и не задержали, да и фоторепортер из крупнейшей литовской газеты не смог сделать нужные фотографии — лил проливной дождь, но это не омрачило радости юбиляра.

Проблемы начались позднее. Сначала прокуратура сняла выдвинутые против задержанного обвинения в измене родине. А потом выяснились другие пикантные моменты этой операции.

Все началось с того, что, работая в Службе спецраследований, он занимался проблемой коррупции в среде сотрудников правоохранительных органов. Кому-то из литовских «оборотней в погонах» его активность не понравилась. За ним начали следить и приказали прекратить расследование. Он отказался сделать это и через какое-то время уволился по собственному желанию. Затем некоторое время поработал в детском саду, заведующим которого была его мать. А потом решил перебраться в Россию, где проживал его отец — отставной офицер Советской армии. Для этого он обратился в посольство РФ, но с дипломатом так и не встретился. Зато ему стал регулярно звонить некий курьер, который привез пакет от «Юрия Ивановича» из Риги.

Эугениюс Йоник забрал у «почтальона» конверт. В нем находились: билет из Шауляя до Риги, схема Старого города и буклет гостиницы «Виктория», где и была назначена встреча. «Юрий Иванович» говорил по-русски с явным прибалтийским акцентом и постоянно путал отчество собеседника. Также «дипломат» представился сотрудником «Разведывательной службы России» и попросил подписать подписку о сотрудничестве с… ФСБ. В качестве псевдонима агента он выбрал слово «Снежок». Первое задание для вновь испеченного шпиона выглядело так: добыть тексты законов, регламентирующих деятельность МВД, а также собрать информацию о курсантах Вильнюсской полицейской академии (поскольку, по его словам, из них набираются кадры для ДГБ).

Не менее удивительными были и действия самого «Снежка». Он не только согласился выполнить задание странного «Юрия Ивановича» (литовские чекисты утверждают, что это был Юрий Кондратьев — третий секретарь посольства РФ в Латвии), но и предпринял конкретные шаги. В тайник он собирался заложить: свою же дипломную работу «Возможности оперативной работы в борьбе с организованной преступностью» вместе с перечнем местных шауляйских авторитетов (подлинным) и списком коррумпированных сотрудников шауляйской полиции (вымышленным); секретный приказ МВД Литвы № 004, основанный на законе МВЛ СССР № 0015 (опубликован в литовской открытой печати еще в 1997 году) и т. п. [262]

Схема оперативной игры, которую реализовали литовские контрразведчики, не нова. Например, ФБР таким же образом разоблачило отставного сержанта ФБР Роберта Липке («Дан», «Рук»). Этот человек активно сотрудничал с советской внешней разведкой с 1965 по 1967 год и передал более двухсот важных документов АНБ, ЦРУ, Госдепартамента и т. п. Затем он прекратил свое сотрудничество с КГБ и уволился из АНБ. Связь с ним была утрачена. В 1996 году к нему пришел сотрудник ФБР и представился капитаном Никитиным из ГРУ. Отставной агент поверил и четыре раза встречался с «посланцем» Москвы. А потом Роберта Липке арестовали [263].

Новые скандалы

Скандалы продолжают сотрясать ДГБ и в последующие годы. Например, когда в апреле 2004 года проходила процедура смены генерального директора ДГБ, то местные СМИ активно обсуждали информацию о том, что новый шеф спецслужбы Арвидас Поцюс состоял в «резерве КГБ». По версии одной из местных газет он, работая в прокуратуре города Мариямполя, согласился быть включенным в резерв КГБ «на особый период». Согласно источникам, которыми располагает газета, Арвидас Поцюс не состоял штатным сотрудником КГБ, однако в Генпрокуратуре он проходил под кличкой «Майор». По неподтвержденным данным, ему могло быть присвоено звание майора КГБ запаса. Газета обращает внимание на тот странный факт, что, когда три года тому назад была оглашена эта информация, Арвидас Поцюс не опроверг ее. Однако сегодня он всякие связи с советской госбезопасностью отрицает. Несмотря на это «темное место» в биографии, Арвидас Поцюс занимал пост заместителя начальника ДГБ.

Другая пикантная подробность его назначения. Предыдущий шеф ДГБ Мечис Лауринкус (якобы карьерный дипломат, в МИДе Литвы с момента создания этого ведомства — 1991 года, существует и другая версия его трудовой деятельности в девяностые годы прошлого века) планировал покинуть свой пост и уехать послом в Испанию еще в начале 2004 года. В качестве своего преемника он рассматривал Арвидаса Поцюса. А вот бывший президент республики Роландас Паксас хотел видеть на посту руководителя спецслужбы другого человека, работающего в Министерстве обороны. Это стоило главе государства его поста. ДГБ подготовил и представил в парламент справку, где приводились факты нарушения лидером страны Конституции и президентской присяги. Сейм отстранил президента от должности в процессе процедуры импичмента [264] 6 апреля 2004 года.

После этого начался серьезный конфликт бывшего главы государства с ДГБ. В конце апреля 2004 года прокуратура предъявила официальное обвинение Роландасу Паксасу в разглашение им государственной тайны.

Прокурор Генеральной прокуратуры Миндаугас Дуда заявил, что экс-президенту предъявлено обвинение по статье 125 Уголовного кодекса, которая предусматривает наказание за разглашение государственной тайны, в том числе если это произошло по неосторожности. Согласно Кодексу, человек, раскрывший информацию, которая является государственной тайной Литовской Республики, но при этом его шпионская деятельность не доказана, наказывается запретом на занятие некоторых должностей и видов деятельности, либо штрафом, либо лишением свободы на срок до трех лет.

Поясним, что одним из пунктов обвинения было то, что Роландас Паксас сознательно дал понять основному спонсору своей предвыборной кампании, российскому предпринимателю Юрию Борисову, что его телефонные разговоры прослушиваются правоохранительными органами.

Экс-президенту пришлось подробно рассказывать об этом разговоре не только в прокуратуре, но и ДГБ в ходе досудебного расследования о разглашении им государственной тайны. Хотя сотрудников Департамента интересовало не только это, но и то, каким образом в конце октября 2003 года в средства массовой информации попала секретная справка об угрозе национальной безопасности и как секретная информация о приватизации некоторых предприятий, представленная ДГБ в резиденцию президента, оказалась в распоряжении посторонних лиц. Дело в том, что парламентская комиссия Литвы, расследовавшая обвинение администрации президента в утечке секретной информации еще в декабре 2003 года, признала, что Роландас Паксас несет за это прямую ответственность. А руководитель комиссии заявил, что «мы выявили несколько инцидентов, когда информация просачивалась из президентской администрации, и один раз, когда утечка информации происходила лично от президента» [265].

Расскажем подробнее о том, чем занимался экс-руководитель ДГБ Мечис Лауринкус в последнее десятилетие прошлого века. В 1994 году он работал «консультантом по туризму» в АО «Гауса». Сначала компания активно собирала деньги у населения, обещая 7—14 % прибыли в месяц, а потом таинственным образом обанкротилась. «Классическая» финансовая пирамида. Затем он возглавлял службу безопасности коммерческого банка, президент которого погиб при загадочных обстоятельствах. Более того, Мечис Лауринкус был последним, кто видел живым банкира. Хотя эти эпизоды биографии экс-руководителя ДГБ официально не подтверждены.

Официальная хроника

Обо всем, рассказанном выше, руководители литовских спецслужб стараются лишний раз не вспоминать. Для журналистов у них есть своя версия того, что происходило в последнее десятилетие прошлого века. В 1999 году ее рассказал журналисту российской газеты «Независимое военное обозрение» Игорю Коротченко генеральный директор ДГБ Мечис Лауринкус. В частности, он сообщил, что в процессе создания нового ведомства в 1990 году, «выбирая модель специальной службы, мы понимали, что существуют классические функции, не меняющиеся веками: разведка, контрразведка, охрана государственных тайн. Вместе с тем было введено обеспечение экономической безопасности Литвы, можно еще назвать это экономической контрразведкой, что существует и в западных странах. По своему содержанию это весьма емкая функция, наши задачи в указанной сфере деятельности в определенной степени пересекаются с задачами МВД Литвы.

В 1994 году был принят закон, который детально регламентирует деятельность ДГБ. В частности, там сказано, что в нашей компетенции ведение разведки, анализ политических и экономических тенденций в иностранных государствах, в том числе путем изучения открытых источников информации. Это как бы попытка на основе собственных возможностей увидеть то, что происходит в соседних странах».

Еще одна важная функция — обеспечение безопасности правительственной связи.

По утверждению Мечиса Лауринкуса, приоритетными направлениями деятельности ДГБ была борьба с организованной преступностью. «За время своего существования ДГБ в основном решал именно эти задачи. В Литве часть финансовых потоков проходит через криминальные структуры, организованные преступные группировки проявляют интерес к процессу приватизации. Мы стремимся максимально нейтрализовать деятельность криминалитета. Наша проверка желающих участвовать в приватизации позволила предотвратить доступ в указанную сферу ряда влиятельных криминальных структур и их представителей, против которых были возбуждены уголовные дела. Так что вся работа была направлена на противодействие экономической преступности.

Наряду с этим важное место в деятельности ДГБ занимают контрразведывательные операции в целях обеспечения внутренней безопасности государства, а также парирования возможных угроз, откуда бы они ни исходили».

В отличие, например, от Эстонии, литовские контрразведчики не выделяют страну — «главного противника», против которой ведется работа. Например, Россия. Более того, руководитель ДГБ в 1999 году дипломатично заявил, что «мы исходим из того, что, согласно заявлениям официальных представителей СВР (Служба внешней разведки), данная спецслужба не осуществляет разведывательную деятельность против Литвы». Возможно, что это так. По крайней мере до 1999 года «ни один из сотрудников российского посольства в Вильнюсе не объявлялся персоной нон грата».

ДГБ по отдельным вопросам сотрудничает с ФСБ. «Неплохие контакты, например, налажены с Управлением ФСБ по Калининградской области. Мы поддерживаем эти связи с целью координации усилий по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и оружия. Недавно была проведена совместная операция с участием правоохранительных органов Голландии, Литвы, Белоруссии и России. Мы задержали две тонны гашиша» — это цитата из интервью Мечиса Лауринкуса.

Об успехах и неудачах местных «рыцарей плаща и кинжала» почти ничего не известно. Исключение составляют победы в сфере борьбы с контрабандой и оргпреступностью.

Проблема с кадрами для новой спецслужбы решилась так же, как и у соседей — Эстонии и Латвии. Генеральный директор ДГБ Литвы рассказал: «Новая спецслужба Литвы располагалась в трехстах метрах от здания республиканского КГБ. Правительство и Сейм, конечно, не признавали его правомочность, а КГБ Литовской ССР, в свою очередь, не признавал законность государственных институтов Литовской Республики. Такая двойственная ситуация продолжалась до августовских событий 1991 года, после которых на нашей территории деятельность советских структур госбезопасности была прекращена.

Некоторые сотрудники КГБ Литовской ССР определились в своих симпатиях сразу после провозглашения независимости Литвы. Их было 36 человек. Кого-то из них я тогда принял к себе. Это были молодые офицеры, выпускники учебных заведений КГБ СССР в Москве и Минске. Однако сейчас в ДГБ нет ни одного человека из числа бывших офицеров КГБ, так как в Литве принят закон об ограничении работы бывших сотрудников спецслужб СССР на стратегических объектах, и указанная категория лиц не имеет права работать с государственными тайнами. Правда, есть те, кто помогает нам на нештатной основе» [266].

Что делать с «бывшими»

В начале 2000 года был принят Закон «О регистрации, признании, учете и защите признавшихся лиц, тайно сотрудничавших с бывшими спецслужбами СССР, оккупировавшими Литву в 1940–1990 годах». По словам сотрудника Департамента госбезопасности Литвы Римантаса Мартинкенаса, «лица, сотрудничавшие с КГБ или другими спецслужбами бывшего СССР, должны были в течение шести месяцев (с 5 февраля по 5 августа 2000 года. — Прим. авт .) позвонить в Департамент госбезопасности и условиться о времени, когда они могут прибыть и рассказать членам комиссии о своей деятельности». Кто не сможет приехать сам — к тому придут на дом…

Согласно закону, спецкомиссия, в которую вошли сотрудники литовских «органов», центра геноцида и сопротивления и Генпрокуратуры, должна оценивать деятельность лиц, сотрудничавших с КГБ, принимать решения о постановке их на учет. Этим лицам предлагается «письменно признаться в тайном сотрудничестве, раскрыть информацию о деятельности спецслужб и передать имеющиеся документы и предметы, связанные со спецслужбами СССР». При этом, конечно, власти Литвы обещают сохранить все переданное им в тайне. А вот если «запятнавшие себя» попытаются скрыться или дадут искаженную информацию, литовские власти оставляют за собой право обнародовать данные об их сотрудничестве с КГБ. Кроме того, нежелающим откровенничать в течение 10 лет запрещается поступать на госслужбу. Остается лишь добавить, что в сотрудничестве с «органами» подозреваются около 30 тысяч человек. Впрочем, учитывая тогдашние порядки, эту цифру можно считать заниженной: в те годы «оперу писали» едва ли не каждый третий, а то и второй [267].

В течение первого месяца действия закона в ДГБ зарегистровалось более 100 информаторов. Об этом и о том, что процесс «проходит последовательно, нормально, никаких проблем нет», заявил 7 марта 2000 года глава Департамента госбезопасности Мечис Лауринкус [268].

Главный противник — Москва

«Миролюбивый» имидж литовских спецслужб, который так старательно демонстрировал в беседе с журналистом «Независимого военного обозрения» экс-руководитель ДГБ, портят многочисленные шпионские скандалы, связанные с Россией.

Первый из них вошел в современную историю тайной войны под названием «виртуальный» шпионаж. При изучении материалов этого дела возникает ощущение того, что это сюжет плохо написанного шпионского романа. Ведь все сотрудники литовских спецслужб удивляют своим дилетантством.

Благодаря стараниям журналистов, студента Павла Ильина (оперативный псевдоним «Студент») превратили в суперхакера, который, выполняя задание ЦРУ и ДГБ, должен был проникнуть в компьютерную сеть центрального аппарата ФСБ. После провала и депортации с территории Калининградской области кибершпион подал в суд на одного из работодателей — Департамент госбезопасности Литвы. Это ведомство, по мнению истца, не выполнило своих обязательств на случай провала (отказалось от него) [269]. Сам по себе факт подачи такого иска малоинтересен. Несколько предателей из КГБ пытались судиться с английской разведкой, но безрезультатно. В деле Студента интересно и необычно другое — все, что происходило в процессе расследования. Не каждый день ФСБ объявляет об аресте иностранных агентов, которые пытаются проникнуть в ведомственную компьютерную сеть, хотя желающих «взломать» официальный сайт Лубянки предостаточно.

Сначала версия пресс-службы ФСБ, озвученная отечественными журналистами: «Этот нелепого вида худенький очкастый двадцатипятилетний парнишка под псевдонимом «Студент» уже вошел в историю российской контрразведки. Потому что операция по его расшифровке и обезвреживанию проходила в «виртуальном» пространстве, в котором, казалось бы, не остается следов, нет явок, адресов и реальной опасности быть разоблаченным. Когда оперативники вели со шпионом игру, они в какой-то момент почувствовали, что «в виртуальном мире зацепили огромного монстра» [270].

На самом деле все было проще. Вот анкетные данные на виртуального «Джеймса Бонда», опубликованные в одной из российских газет.

Фамилия Имя Отчество: Ильин Павел Сергеевич.

Дата и место рождения: 2 июня 1976 года, город Клайпеда.

Образование: студент 5-го курса Вильнюсского технического университета.

Места работы: 1998 год АО «Альтернативные технологии безопасности»; 1999 год — АО «Балтийский компьютерный центр»; с 15 июня 1999 года по 2 мая 2000 года — старший налоговый инспектор Тракайского отделения государственной налоговой инспекции (уволился по собственному желанию).

Дата и причина сотрудничества с литовскими спецслужбами: в 1995 году был завербован сотрудниками ДРБ на компромате. Оперативное имя — «Студент». Состоит на связи у сотрудников ДГБ Линаса Петрониса и капитана Ритиса Арбачаускаса (1975 г.р.) [271].

Расскажем подробнее о Линасе Петронисе. Его биография частично объясняет множество профессиональных ошибок, допущенных литовскими контрразведчиками при организации оперативной игры с участием Студента. В 1990 году этот человек окончил Военно-политическую академию им. Ленина. До увольнения из «Объединенных Вооруженных сил СНГ» в 1992 году служил заместителем начальника политического отдела 466-й зенитной ракетной бригады 27-го корпуса ПВО. В характеристике (подготовленной при увольнении) говорилось, что за время работы в партийной организации с декабря 1990 г. по май 1992 года (т. е. уже после объявления Литвой независимости и признания ее в этом качестве мировым сообществом) майор Линас Петронис «зарекомендовал себя преданным делу Коммунистической партии и социалистической Родине. Показал глубокое знание марксистско-ленинской теории, которое умело применяет в повседневной воспитательной работе. Принципиальный, честный коммунист, имеет заслуженный авторитет среди товарищей. Проявляет большую активность в интернациональном воспитании военнослужащих…» Благополучно уволившись из «оккупационной» армии, он поступил в Департамент контрразведки литовского Министерства охраны края — а оттуда перешел на службу в ДГБ, где стал курировать финансы, погранохрану и железнодорожные перевозки.

С февраля 1999 года Павел Ильин задействован в качестве главного исполнителя специальной операции по проникновению в подразделения компьютерной и информационной безопасности ФСБ, которая проводилась под руководством ЦРУ.

С этой целью Студент несколько раз пытался вступить в виртуальный контакт с ФСБ, использовав для этого Интернет [272]. Поясним, что речь идет о переписке по электронной почте. В письмах инициативник сообщал, что он работает старшим налоговым инспектором и выполняет обязанности агента ДГБ, но любит родину предков и хочет стать агентом ФСБ. Адреса «почтовых ящиков» он предложил Москве сам. Именно они и насторожили российских контрразведчиков [273]. Сначала тем, что на них не приходило никакой почты от других адресатов. Говоря другими словами, эти «ящики» были созданы специально для переписки с Москвой. Возможно, что чекисты негласно регулярно проверяли содержимое ящика. Технически реализовать эту процедуру просто. Позднее выяснилось, что почту с них забирали с одного компьютера, который был установлен на оперативной квартире ДГБ [274]. По этой или другой причине ФСБ проигнорировала его предложение.

На самом деле в том, что Студент сам выбрал «почтовый ящик» и на него ничего не приходило, — в этом нет ничего удивительного. Обычная мера предосторожности. А вот то, что «изъятие» почты происходило с одного того же компьютера, — это действительно «прокол» литовских спецслужб. По идее, Студент должен был использовать интернет-кафе и другие места доступа во Всемирную компьютерную паутину. Каждый раз выходя с нового места. В этом случае его «запеленговать» было бы крайне сложно. А так он довольно быстро попал под «колпак» российской контрразведки. Это при условии, что Лубянка действительно установила место, откуда он проверял свой почтовый ящик.

Студента контролировала не только ФСБ, но и ЦРУ. Причем вторые делали это так непрофессионально, что агент обнаружил «слежку», хотя и не понял, кто именно посадил его под «колпак». Чекисты тоже зафиксировали ошибку своих коллег и сделали соответствующие выводы [275].

Не дождавшись ответа, весной 1999 года Студент приезжает в Калининград и предлагает свои услуги областному управлению ФСБ в качестве агента-инициативника. На второй встрече в Калининграде, чтобы подогреть к себе интерес, Студент сообщает российским контрразведчикам, что контактирует с ДГБ и имеет в своем распоряжении большой объем документальных материалов. Затем, мотивируя невозможность дальнейших поездок в РФ, предлагает проводить рандеву на территории третьих стран под предлогом передачи в распоряжение ФСБ секретных данных, якобы записанных им на жестком диске компьютера, а также отснятых фотоматериалов. Среди мест возможных встреч им особо настойчиво предлагается Польша, потом Швеция, Финляндия и Франция [276]. Интересно, а как он мог мотивировать перед литовскими правоохранительными органами свои поездки в западные страны? Ведь официальные доходы у него были маленькие.

Снова обратимся к «официальной» версии Лубянки. Оперативная комбинация ЦРУ и ДГБ имела несколько целей. Главная — вывод куратора Студента из Калининградского УФСБ за рубеж с дальнейшим его захватом местными службами безопасности и последующей попыткой вербовки. С этой целью Павел Ильин должен был передать за рубежом своему контакту из ФСБ пакет с секретными материалами. Далее российский контрразведчик ставился бы перед выбором: или многолетнее тюремное заключение за шпионаж, или же работа в качестве агента ЦРУ. В случае отказа предусматривалось проведение активной операции с привлечением ведущих западных СМИ с целью создать неблагоприятный для России фон накануне московской встречи в верхах между Владимиром Путиным и Биллом Клинтоном [277].

Другой задачей Павла Ильина, как агента ДГБ (он не был штатным сотрудником), было на деле выяснить, какова техническая оснащенность и практическая подготовка компьютерных специалистов ФСБ. Студент регулярно связывался с представителями Лубянки по электронной почте (кстати, переписка была закамуфлирована под общение двух «голубых» — это не вызывает подозрения в Интернете), предлагая предоставить российской контрразведке огромный объем информации из компьютерной базы ДГБ. Например, полный архив агентуры. После этого, по выражению высокопоставленного российского контрразведчика, отвечающего за компьютерную безопасность, «можно распускать ФСБ, оставив трех «яйцеголовых» да еще пограничников с Джульбарсом, и просто ждать» [278].

Это тоже насторожило отечественных контрразведчиков. Как агент (а не сотрудник) ДГБ и хакер (с уровнем подготовки ниже среднего) он не мог получить доступ к содержимому сверхсекретной базы данных. Ведь для этого ему нужно преодолеть многоуровневую защиту.

Электронные письма Павла Ильина всегда содержали некое предложение. Например, письмо от 19 апреля: «Коротко о материалах: это будут добытые агентурой документы, компрометирующие российское правительство, на ерунду вроде не похоже, но тогда я не понимаю, какого беса Запад до сих пор их не использовал, так как пусти по ветру эту бумажку — и конец кредитам».

Предлагался компьютерный способ ее получения: ФСБ должна была создать электронный почтовый ящик где-нибудь в Бразилии, куда Павел Ильин пересылал бы добытую им информацию. Понятно, что через минуту после того как Студенту стал бы известен адрес этого ящика, все виртуальные входы и выходы с него были бы поставлены под контроль и ЦРУ получило бы в результате уже реальные компьютерные адреса ФСБ [279]. Чекисты так и поступили, когда потребовалось поставить на контроль «почтовые ящики» самого Павла Ильина.

Другой пример. Агент предлагал скачать информацию непосредственно с компьютера ДГБ. «Работай быстро, никаких других программ, кроме FAR, не запускай и выбери самый свой мощный компьютер, если не соединится, тогда извини, ничего не вышло. Тогда 8.04.2000 я буду в Миколайках на территории Польши и смогу тебе все передать». В этом случае ЦРУ получило бы представление о мощности используемых в ФСБ компьютеров и реальный адрес, с которого проходило бы подсоединение [280]. Может, это и так. Хотя в этом случае удивляет сама процедура доступа к компьютеру ДГБ. Такое ощущение, что он единственный во всей организации.

Было и такое сообщение: «…Материалы я собрал почти все на 70–75 процентов и отхватил маленький, ибо очень жирный кусок в офисе у хозяев… но с подготовкой остальных 30 процентов мне потребуется ваша помощь, а именно потребуется помощь ORACLE-консультанта, потому что я ORACLE не знаю и учиться у меня нету ни времени, ни желания, ни возможностей…». Таким образом, по «официальной версии», устанавливались возможности ФСБ в современном программном обеспечении и уровень подготовки специалистов [281].

Есть и третья версия планов использования Студента. Как он позднее расскажет оперативникам ФСБ, кураторы из ДГБ ориентировали его на перспективу «игры» с Лубянкой на срок шесть — семь лет. «Продвинутый» парень, в прошлом хакер, должен был внедриться в подразделение компьютерной информационной безопасности ФСБ для получения информации об организации его работы, личном составе, уровне профессионализма. Для американцев такие сведения — сущий клад [282]. Звучит красиво, вот только ее реализации мешают два важных фактора.

Во-первых, выше уже было рассказано о другой операции. Ее цель — вербовка или арест оперативника ФСБ, который будет встречаться с агентом. При любом исходе, когда чекист соглашается или отказывается от предложения американцев, Студент «засвечен». Понятно, что при аресте чекиста основное подозрение ляжет на Павла Ильина, а это конец карьеры в качестве информатора Лубянки. Плюс к этому повышенное внимание журналистов. А они сделают все, чтобы выяснить подробности шпионской встречи. А если чекист даст свое согласие на сотрудничество, то где гарантия того, что он, вернувшись в Россию, не доложит о произошедшем своему руководству. И в этом случае Студент провален. Даже если чекист станет предателем, то Павла Ильина постараются «демобилизовать» с фронта «тайной войны». Вдруг он «провалится» и на первом же допросе расскажет все, что ему известно. Собственно, так оно и случилось.

Во-вторых, сама идея приема на работу (штатную или нештатную) гражданина иностранного государства, к тому же агента спецслужбы звучит крайне нелепо. Есть множество аргументов, которые доказывают этот тезис. Например, уровень его профессиональной подготовки в качестве хакера не очень высок. Множество студентов российских технических вузов имеют такой же или выше уровень подготовки в сфере информационных технологий. При этом все они имеют российское гражданство и не сотрудничали с иностранными спецслужбами.

Скорее всего история о многолетней операции должна была стимулировать деятельность агента, как и зарплата в 150 долларов в месяц. Офицер ДГБ (без учета различных надбавок) получал ежемесячно (в 1999 году) 200 долларов.

Контакты Павла Ильина с опекавшими его сотрудниками Департамента государственной безопасности Литвы проходили в одном из подразделений ДГБ в Вильнюсе (кстати, рядом располагается посольство Великобритании) на улице Анткально, дом 4а. По этому же адресу неоднократно было отмечено появление нескольких офицеров вильнюсской резидентуры СИС. В этой связи не исключено, что британская разведка МИ-6 также была в курсе проводимой ЦРУ операции [283].

Вне зависимости от дальнейших планов использования Студент приехал на встречу с представителями ФСБ в Калининград. Там его ожидала «теплая» встреча и девятичасовая беседа с чекистами. После нее Павел Ильин был депортирован в Литву без права въезда на территорию России [284]. Подробности проведенной ФСБ операции были доложены президенту РФ Владимиру Путину, который дал ей высокую оценку [285].

На этом шпионский скандал не закончился, а разгорелся еще сильнее. Возможно, что встреча в Калининграде была не завершающим аккордом операции отечественных чекистов, а одним из этапов. Этим и объясняется девятичасовая беседа с сотрудниками ФСБ (заснятая на видеопленку — фрагменты этой записи покажут по российскому телевидению) и тихое (без скандала) возвращение Студента домой.

Он приехал в Вильнюс окрыленный успехом, с точки зрения ДГБ и ЦРУ внедрение в компьютерную систему ФСБ шло успешно. Известно, что на момент возвращения Павла Ильина в Литву обоим его кураторам из ДГБ были присвоены очередные воинские звания. А сам агент получил 5 тысяч долларов премиальных.

Хотя агент, возможно, чувствовал завершение операции. Из последнего виртуального послания Павла Ильина: «Я пишу письма как фиг знает куда, я задаю один вопрос — ответа не получаю, задаю другой вопрос — получаю вообще черт знает что вместо ответа. Если вам эти игры не нужны, тихо прощаемся, подводим финансовые итоги и не портим друг другу нервы…»

Официальное сообщение Центра общественных связей (ЦОС) ФСБ РФ прозвучало вечером 25 июня 2000 года словно «гром среди ясного неба». «В результате проведения комплекса оперативных мероприятий Федеральной службой безопасности выявлен и разоблачен агент американской (ЦРУ) и литовской (ДГБ) спецслужб».

Само сообщение ЦОС ФСБ по форме больше напоминает меморандумы времен «холодной войны». В нем подробно декларировались цели и задачи, которые американцы ставили перед «платным агентом ДГБ», а также все совершенные и планируемые преступления. Как следует из текста заявления, агент «был задействован с начала 1999 года в разработанной ЦРУ специальной операции по проникновению в подразделения компьютерной и информационной безопасности ФСБ России с целью сбора информации об организации работы этих подразделений, личном составе, уровне профессионализма сотрудников, а также возможности противодействия этих подразделений осуществлению операций западных спецслужб против России».

В преддверии визита в Россию президента США агент имел задание «вывести на территорию Польши офицера ФСБ, где осуществить его вербовку или захват с поличным». Эти акции были предотвращены, и, как гласит заявление, «таким образом, были сорваны замыслы ЦРУ, направленные на организацию политической провокации против России» [286].

Через несколько дней литовские власти сделали ответные заявления.

Утром 28 июня 2000 года председатель Сейма Витаутас Ландсбергис, выступая по радио, заявил, что информация о разоблачении литовского гражданина является ложью. По мнению спикера, сначала сотрудники ФСБ изображали Павла Ильина как «страшного бандита», который «ломится в какие-то центры и компьютеры», а затем «сообщили, что его отпустили». Подводя итог, политик сказал: «Это шар, который лопнул сразу, как только его запустили».

Вскоре последовало выступление заместителя генерального директора Департамента госбезопасности Литвы Арвидаса Поцюса. Он заявил журналистам, что задержанный в Москве гражданин Литвы известен ДГБ, так как консультировал отдельных сотрудников департамента по компьютерным вопросам. Согласно сообщению заместителя шефа литовской разведки, именно в связи с этим ФСБ России пыталась его завербовать, хотя гражданин Павел Ильин «не был и не является штатным и нештатным сотрудником ДГБ». Кроме того, литовские разведчики отрицают сам факт задержания Павла Ильина в Москве. По их данным, он «имел контакт с сотрудниками ФСБ в Калининграде при распитии алкогольных напитков, где и предпринималась попытка вербовки» [287].

По словам российских контрразведчиков, прекратить игру с Павлом Ильиным их заставила дальнейшая бесперспективность. Скорее всего ЦРУ, которое реально управляло операцией с литовской стороны, поняло, что ФСБ играет, и решило пойти на жесткие меры. Речь шла о возможной провокации против сотрудника ФСБ в третьей стране, куда его вызывал Павел Ильин для дальнейших встреч. Речь шла категорически только о Польше, причем Студент требовал встречи с молодым российским хакером, работающим на ФСБ, — как бы своим зеркальным аналогом. Представители ФСБ утверждают, что именно эта опасность послужила основной причиной свертывания операции — у экспертов уже возникали вопросы, почему ФСБ не продолжила игру с Ильиным, используя его как канал дезинформации. С другой стороны, Павел Ильин был морально готов к тому, что его карьера как оперативника после захвата российского гражданина в Польше будет разрушена.

Из стенограммы беседы с Павлом Ильиным в Калининграде: «…захват сотрудника планировался в Польше. Я не хотел задержания… Его надо будет осуществлять силами третьей страны. А я должен был все отрицать, потом каяться, слезно так…» Представители ЦРУ в Литве практически не скрывали того, что именно они реально руководят операцией с Ильиным, которая рассчитывалась на 6–8 лет. В ходе той же беседы в Калининграде Павел Ильин рассказывал: «Никто никогда явно не говорил слова «американцы», существует независимая республика, тра-ля-ля и прочее; по пьяни могут сказать «хозяева», не больше… И хозяева очень довольны тем, что все идет плавно».

Характерно, что представители ЦРУ продемонстрировали полное равнодушие к провалу Ильина, практически оставив литовскую разведку наедине со своим провалом. Однако ФСБ весьма уверенно утверждала, что американские разведчики непосредственно участвовали в операции, не называя, правда, имен. Возможно, что именно наличие «резерва» в виде конкретных имен американских граждан и удерживает Лэнгли от обычной в таких случаях бурной реакции. В аналогичном положении оказывается и британская СИС, которую ФСБ напрямую не обвиняет. Но Павел Ильин подтвердил, что отдел контрразведки ДГБ недавно переехал в здание по адресу улица Антакальне, дом 4-а — через стенку от британского посольства. «Все время ходят в гости. Англичане к этим, эти к англичанам… Что-то типа на чай» [288].

Почему все внимание было сосредоточено именно на ЦРУ, а не МИ-6 или ДГБ? Возможно, что одна из причин — встреча руководителей РФ и США. Вспомним, что американцы готовили провокацию в Польше. А что отечественным чекистам мешало реализовать аналогичную операцию?

Другую причину следует искать в сфере политики. Этот шаг ФСБ является своеобразным ответным жестом благодарности президенту Литвы Валдасу Адамкусу, отказавшемуся подписать предложенный литовским Сеймом законопроект о требовании у России компенсации за советскую оккупацию Литвы [289].

Агенту самому пришлось оправдываться и доказывать, что во всем виноваты коварные чекисты. Он выступил на литовском национальном телевидении вечером 30 июня 2000 года, где представил свою версию произошедшего. В двух крупнейших и наиболее влиятельных литовских газетах появились комментарии со ссылками на источники журналистов в ДГБ. На пятый день после оглашения ФСБ результатов операции в Калининграде ДГБ представил свою относительно цельную картину происходящего.

Однако, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, спешка и, видимо, растерянность подвели ДГБ. Павел Ильин утверждает, что он приехал в Калининград для покупки недвижимости (на какие деньги студент, подрабатывавший на крошечной должности в провинции, мог купить себе недвижимость в России?). На праздновании дня рождения сотрудники ФСБ якобы напоили его коньяком и попытались завербовать. Но день рождения у Ильина 2 мая, а «беседа» в Калининграде проходила 30 мая. И что это вообще за идея — отправляться в Калининград для того, чтобы с почти месячным опозданием справить день рождения в компании сотрудников контрразведки соседнего государства? Сумятицу внесла и информационная ошибка — по технической случайности диктор одного из российских телеканалов, первым обнародовавшего информацию ФСБ, «расширила и дополнила» текст пресс-релиза. В результате этого Студент был «задержан в Москве» [290].

История Павла Ильина на этом не закончилась. Поздним вечером 25 июня 2000 года Студент решил срочно выехать в Польшу. При пересечении границы сотрудники литовской таможни изъяли у него компьютерные диски, на которых были записаны секретные документы. По словам Студента, которые приводит местная газета «Республика», на дисках есть доказательство того, что Литва осуществляет разведку против России. А за несколько дней до этого он сделал заявление о том, что по заказу ДГБ взламывал компьютерные базы данных ФСБ.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.