Эстония: балтийские друзья Джеймса Бонда

Эстония: балтийские друзья Джеймса Бонда

Система спецслужб страны:

Департамент охранной полиции МВД КАПО («Кайтсеполицей») — госбезопасность, контрразведка, борьба с коррупцией в высших эшелонах власти, защита информации [451];

2-й отдел Главного штаба ВС Эстонии — разведка [452];

Служба информации МИДа — внешняя разведка;

Служба информации Госканцелярии .

Когда в 1991 году Эстония обрела независимость, то особых проблем с определением места новых спецслужб в системе аппарата управления государством не возникло. Руководители республики поступили так же, как их предшественники в 1918 году. Тогда военной разведкой занимался 2-й отдел Генерального штаба, а функции разведки, контрразведки и тайной полиции были возложены на «Кайтсеполицей» (Департамент охранной полиции, или КАПО). До 1939 года эти спецслужбы активно сотрудничали с германской военной разведкой абвер и финской разведкой [453]. Сейчас КАПО «дружит» с британскими и американскими спецслужбами.

Департамент охранной полиции МВД КАПО. Значок

В двадцатые-тридцатые годы прошлого века у Эстонии было две компактные структуры, сотрудники которых активно участвовали в тайной войне против СССР и стран антигитлеровской коалиции. В XXI век республика вступила с четырьмя спецслужбами и многочисленным ополчением «рыцарей плаща и кинжала». Есть еще и координационное бюро служб государственной безопасности при Госканцелярии. Основные задачи этого органа, по словам пресс-секретаря Госканцелярии Эстонии, — «организация работы госкомиссии по безопасности, охрана государственных тайн и обеспечение внутренней защиты». По его утверждению, «координационное бюро не организует работу учреждений системы безопасности, а директор-координатор не является руководителем государственной разведки» [454].

Департамент охранной полиции МВД КАПО. Значок

До 1 марта 2001 года все эстонские спецслужбы действовали незаконно из-за отсутствия правовой базы. Хотя разведкой, кроме КАПО и разведцентра вооруженных сил, активно занимались Госканцелярия и служба информации при Министерстве вооруженных сил. В последних числах декабря 2000 года парламент страны принял, наконец, закон, регламентирующий разведывательную деятельность различных ведомств. С 1 марта 2001 года внутриэстонские дела должна была вести КАПО, а сформированная при Министерстве иностранных дел Служба информации (СИМО) занялась внешней разведкой [455].

Департамент охранной полиции МВД КАПО. Значок

Среди спецслужб следует выделить уже упоминавшуюся Полицию безопасности, являющуюся самостоятельной управленческой структурой в составе МВД. Главные ее задачи, если верить различным источникам, — противодействие разведывательной деятельности российских спецслужб, разработка сотрудников российских дипломатических учреждений в Эстонии, изучение лиц эстонской национальности, проживающих на территории РФ, а также контроль за служащими силовых структур бывшего СССР, вышедшими на пенсию и оставшимися на постоянное жительство в Эстонии, священниками Русской православной церкви. Значительные силы Полиции безопасности брошены на наблюдение за лицами, чья деятельность финансируется Россией, за движением финансовых средств и на сбор информации о бывших оборонных объектах РФ, предприятиях, имеющих бизнес в Эстонии или созданных русскоязычными эстонцами, а также о любых правовых, общественных и религиозных организациях и движениях, чья деятельность «дестабилизирует» государственный конституционный порядок [456].

Трудно оценить эффективность этой деятельности. В «открытой» печати сообщалось всего лишь о трех эпизодах высылки российских дипломатов, которых обвинили в шпионаже против Эстонии.

Таллин против Москвы

В апреле 1996 года МИД Эстонии приняло решение о высылке из страны экономического советника посольства России в Эстонии Сергея Андреева — за «деятельность, не совместимую со статусом дипломата». По словам министра иностранных дел Эстонии Сийма Калласа, эстонская Полиция безопасности давно следила за дипломатом, ранее высланным из Финляндии за подобную деятельность. Как только КАПО зафиксировала на видеопленку факт передачи секретной документации от агента, завербованного российскими спецслужбами еще год назад, МИД Эстонии приняло решение о его высылке.

Тогда не хотели раздувать скандала и собирались выслать «бойца незримого фронта» без огласки. Как сообщил канцлер эстонского Министерства иностранных дел Индре Таранд, МИДы двух стран договорились об отправке «проколовшегося» дипломата домой в первых числах мая 1996 года. Однако сразу после этого российское внешнеполитическое ведомство неожиданно изменило позицию и «сыграло на опережение», громогласно заявив о высылке из Москвы второго секретаря консульского отдела посольства Эстонии Арго Кююнемяэ. По такой схеме развивается большинство шпионских скандалов, где фигурируют дипломаты. В годы «холодной войны» численность тех, кто был вынужден покинуть страну, иногда превышала несколько десятков человек. Сейчас обычно высылают не больше двух-трех.

В деле Сергея Андреева есть факты, которые позволяют говорить о том, что дипломат стал жертвой грубой провокации эстонских спецслужб. Например, он получил документы, содержащие «военно-политическую тайну», от советника председателя парламентской комиссии по иностранным делам Тыну Рандла. «Изменник», однако, не был арестован, и более того, заявляет, что действовал по заданию КАПО. Понятно, что все его встречи с российским дипломатом фиксировались на пленку.

По словам «агента», «операцией по выявлению офицера российской разведки» лично руководил заместитель директора Полиции безопасности Мати Ээрик. Политик не сомневался, что КАПО снимет с него обвинения в измене, однако не тут-то было. Вместо этого разработчик и руководитель операции порекомендовал ему на время выехать из страны, чем «агент и не преминул воспользоваться, перебравшись с семьей в Финляндию». Удрученный всем происшедшим, Тыну Рандла полагает, что эстонская контрразведка цинично использовала его для разоблачения российского шпиона, а затем бросила на произвол судьбы [457].

Второй инцидент произошел в конце августа 2000 года. Все началось с того, что эстонские власти официально обвинили двух российских дипломатов «в деятельности, не совместимой с их статусом», и предложили им в 48 часов покинуть республику. В тот же день Россия сделала ответный шаг. В здание на Смоленской площади (МИД) был вызван посол Эстонии, которому заявили о том, что в качестве ответной меры из России выдворяются в течение 48 часов два эстонских дипломата, деятельность которых не совместима с их дипломатическим статусом. Кроме того, в МИД России заявили, что «речь идет о преднамеренной провокации, которой наносится серьезный ущерб российско-эстонским отношениям».

Высылка дипломатов — политическая акция. Окончательное решение о проведении этой процедуры принимают в МИДе или в правительстве, а не в контрразведке. Тем более что «пострадавшие» российские дипломаты не были задержаны с поличным (например, при изъятии или закладке секретных материалов в тайник, встрече с агентом и т. п.). Возможно, что основная причина — аппаратные игры внутри самого правительства Эстонии.

Дело в том, что в тот же день, когда эстонские власти обвинили двух российских дипломатов в шпионаже, министры внутренних дел России Владимир Рушайло и Эстонии Тармо Лоодус подписали в Пскове протокол о взаимодействии МВД РФ и Эстонии на 2001–2002 годы. И тут — обмен дипломатическими ударами… Шаг эстонского МИД трудно расценить иначе чем как подножку министру внутренних дел Эстонии. Дело в том, что контрразведкой в республике занимается Департамент полиции безопасности КАПО, который входит в структуру МВД республики. Вряд ли Тармо Лоодус поехал бы подписывать документы с Владимиром Рушайло, зная о предстоящей высылке… [458]

Очередной инцидент произошел весной 2004 года. Таллин 17 марта объявил персонами нон грата двух российских дипломатов. В Эстонии предполагают, что высланные дипломаты, чьи имена не разглашаются, «активно добывали информацию по расширению НАТО и Евросоюза». Реакция из здания на Смоленской площади последовала незамедлительно. МИД РФ 23 марта 2004 года заявил, что два сотрудника посольства Эстонии в Москве объявлены персонами нон грата «за деятельность, не совместимую со статусом дипломата и наносящую ущерб интересам РФ». Они должны покинуть территорию страны в течение двух недель [459].

В фокусе внимания — Россия

Есть еще одна организация, занимающиеся сбором информации о России. Служба информации Госканцелярии разрабатывает и представляет высшему политическому руководству Эстонии обобщенные сведения особой важности. Координирует деятельность всех разведывательных систем.

Главный интерес службы — российские коллеги, их тактика, стратегия, устремления в странах Балтии, аналитические центры и политическая роль российских спецслужб в самой России. Отдельные подразделения работают по разведорганам России и МИДа РФ. Собирают информацию о российских общественных движениях, действующих в поддержку русскоязычных бывших граждан СССР, о готовящихся экономических санкциях против стран Балтии и новых «вредных» для Эстонии экономических программах. Особое внимание занимает военно-политическая информация о противодействии расширению НАТО, работе Совета безопасности РФ, о боевой учебе 76-й воздушно-десантной дивизии Ленинградского военного округа в Пскове и спецназе в Печорах.

Военная разведка Эстонии

Свои специальные структуры имеет и Министерство обороны Эстонской Республики. Если отдел информации и планирования МО Эстонии занимается анализом и обобщением разведывательной информации и подготовкой на их основе военно-политических рекомендаций, то 2-й отдел главного штаба собирает разведывательную информацию о Вооруженных силах России и обеспечивает сохранность военной тайны. В качестве приоритетных перед ним ставятся задачи организации разведки в российских войсковых частях и создание разведывательной агентурной сети в Ленинградской и Псковской областях.

Это не значит, что эстонские военные разведчики работают только за пределами своей страны. В марте 2007 года разразился громкий политический скандал. Государственная прокуратура на основании заявления Министерства обороны Эстонии возбудила уголовное дело для расследования возможной противозаконной деятельности военной разведки страны. Журналисты выяснили, что уголовное дело возбуждено по статье Уложения о наказаниях, которая предусматривает ответственность за незаконную оперативно-розыскную деятельность. В самом обвинении нет ничего сенсационного. Периодически спецслужбы той или другой страны обвиняют в превышении власти и незаконной слежке за отдельными политиками или политическими партиями. Ну вот кого обвинили в Эстонии!? Местные СМИ утверждали, что в «случае возбуждения уголовного дела под следствием могут оказаться бывший командующий Силами обороны Тармо Кыутс и начальник Главного штаба Сил обороны Алар Ланеман, которым подчинялись военная разведка и разведбатальон». Журналисты выяснили, что военные разведчики отслеживали все контакты ряда высокопоставленных государственных чиновников и журналистов [460].

Скандал постарались замять. Министр обороны сохранил свой пост. Командир разведбатальона, которого назначили «стрелочником», больше не командует этим подразделением, но продолжает служить в армии. А расследованием занялся высокопоставленный правительственный чиновник — канцлер права Аллар Йыкс [461].

Спецслужбу имеет и военизированное ополчение «Кайтселийт», так называемый «2-й отдел информации». Он руководит разведдеятельностью, обрабатывает поступающую информацию по пограничным районам России и пресекает деятельность иностранных разведок в собственных рядах. Упоминают также специальное подразделение «К» Департамента полиции. В мирное время сотрудники подразделения охраняют государственные объекты, борются с террористами. В военное время переключаются на диверсионно-террористическую деятельность против командного состава армии противника… [462] Подразумевается, что это Россия.

Кадровый голод Одна из проблем, о которой предпочитают не говорить представители местных спецслужб, — кадры. Дело в том, что в советское время половина сотрудников КГБ была, как сейчас принято говорить, «русскоязычными», а не местными. Мера вынужденная. Многие местные жители просто не проходили спецпроверку (родственники за границей или высланные и осужденные за борьбу против советской власти (а может, и просто репрессированные). А эстонцы, прошедшие проверку и работавшие в КГБ, определенно не подходили для службы в подразделениях госбезопасности. Массовое увольнение сотрудников КГБ создало множество проблем руководству республики. И дело не только в отсутствии профессионально подготовленных кадров, но и в «надзоре» за отставниками. Вдруг они начнут активно сотрудничать с Москвой или решат занять важные посты в системе управления страной?

С кадрами для создаваемых подразделений госбезопасности поступили просто. На работу принимали только бывших сотрудников оперативно-технических управлений (ОТУ). Причина проста — техника советская, и никто, кроме этих людей, ее не умел эксплуатировать. Постепенно ее заменили на американскую, английскую и германскую. Соответственно, новых сотрудников (которые раньше не работали в КГБ) обучали работать непосредственно на ней. И постепенно потребность в чекистах исчезла.

С разведкой и контрразведкой произошла похожая история. Работа этих подразделений организовывалась по американскому и английскому образцу. Если раньше в каждом крупном городе было здание КГБ, куда его сотрудники ходили на работу как обычные клерки, то после обретения независимости спецслужбы страны «ушли в тень». Отныне легализованы лишь руководители местных подразделений госбезопасности. Рядовые сотрудники работают под прикрытием коммерческих фирм. Хотя говорить об эффективности еще рано. По мнению многих экспертов, пока спецслужбы стран Балтии способны работать в качестве младшего партнера у западных разведок. А вот с контрразведкой еще хуже. Об «успехах» в этой сфере было рассказано выше.

Судьба «бывших» в Эстонии

Ситуация с советскими чекистами, оставшимися после распада СССР на территории республики, сложная и запутанная. Дело в том, что в декабре 1991 года в Таллине был заключен договор о защите бывших офицеров КГБ в Эстонии между правительством Эдгара Сависаара и органами госбезопасности России.

Этот документ в московском архиве случайно обнаружил эстонский адвокат Свен Силлар в конце 2000 года. В нем, в частности, указано, что «правительство Эстонской Республики обязуется не допускать ограничения прав и свобод бывших сотрудников КГБ и членов их семей». В обмен на это обязательство эстонская сторона получила в свое распоряжение несколько тысяч дел из архива местного КГБ, оружие и спецтехнику [463].

Поясним, что речь идет об архивах местного управления КГБ. По утверждению последнего председателя КГБ Вадима Бакатина, «они хранили в себе не только бесценные исторические материалы, но и документы текущей работы, агентурные досье, способные взорвать любое общество. Я не считал допустимым передачу агентурных дел и картотек в распоряжение местных органов власти. Но, коль скоро они на этом настаивали, вопрос мог быть решен только на межгосударственном уровне, при достаточных законодательных гарантиях их неразглашения» [464]. Часть архива была уничтожена на месте или вывезена в Россию. А остальным активно пользовались и пользуются местные спецслужбы.

Со спецтехникой, в первую очередь шифровальной и дешифровальной, поступили проще. Ее просто вывезли из Эстонии. Если бы она осталась на территории иностранного государства, то это бы нанесло большой урон отечественной Специальной (шифровальной) службе. Другие виды специальной техники, автотранспорта, оргтехвооружения передавались безвозмездно или за плату, хотя отдельные виды доставили на территорию СНГ [465].

С трудоустройством и социальными гарантиями бывшим сотрудникам КГБ, проживавшим на территории Эстонии, особых проблем летом — осенью 1991 года не возникло. Премьер-министр этой страны Эдгар Сависаар регулярно встречался с председателем КГБ Вадимом Бакатиным [466]. По итогам этих встреч в декабре 1991 года был подписан соответствующий документ.

Копия «охранной грамоты», данной эстонским правительством всем живущим здесь бывшим кадровым сотрудникам КГБ и членам их семей, неожиданно всплыла в административном суде Таллина, где рассматривался иск отставного офицера КГБ Сергея Бучиловского против эстонского правительства, отказывающегося предоставить ему и его семье вид на жительство в Эстонии. Адвокат Сергея Бучиловского Свен Силлар сумел найти в России этот документ.

До октября 2000 года широкой общественности об этом соглашении ничего не было известно, тем более что хранившиеся в правительственной канцелярии оригиналы на эстонском и русском языках бесследно исчезли во время передачи дел при смене правительства в начале 1992 года.

Выигранный адвокатом и его клиентом процесс чуть было не создал прецедент, чреватый пересмотром положений закона об иностранцах. Поясним, что, согласно этому правовому акту, вид на жительство в Эстонии не может быть предоставлен лицам, находившимся на службе в армиях и спецслужбах других государств. Этот запрет распространяется и на членов их семей. Однако, согласно общепринятой практике, внутренние законы государства не могут противоречить международным соглашениям и договорам, заключенным этим государством. К таковым относится и соглашение о неограничении прав и свобод бывших сотрудников КГБ и членов их семей, поскольку оно было подписано до принятия закона об иностранцах и никем не отменено. Обязаны ли власти республики руководствоваться положениями межгосударственного договора? Этим вопросом эстонские парламентарии и министры задались тотчас же, как только пришли в себя от шока, в который их повергло появление в зале суда копии текста соглашения.

Юрист Юри Райдла, занимавший в 1991 году пост министра юстиции, считает, что эстонское законодательство за эти годы «претерпело столько существенных изменений, что соглашение практически утратило свою юридическую силу». Несколько осмотрительнее высказался на сей счет тогдашний министр юстиции Мярт Раск. Он не исключил, что «это соглашение может оказать существенное влияние на формирование миграционной политики эстонского государства. В условиях четкой правопреемственности», считает министр, «обязательства, взятые страной при одном правительстве, остаются в силе и десять лет спустя». Именно его слова о преемственности пыталась опровергнуть срочно созданная парламентская комиссия.

Оригинал соглашения так и не обнаружен в таллинских архивах, и членам парламента пришлось работать с его московской копией. Делая упор на отсутствие в Эстонии оригинала, комиссия довела расследование до того, что бывший госминистр Эстонии Райво Варе, чья подпись стоит под соглашением, заявил, что «не помнит точно, подписывал он договор или нет». А так как «представители правительства Эстонии 1991 года отрицают факт подписания договора, который предоставлял социальные гарантии бывшим работникам КГБ, в том числе и вид на жительство в Эстонии», то, как сказал глава комиссии Аймар Алтосаар, нет и никаких обязательств, вытекающих из этого акта [467]. Вот так эстонские парламентарии отменили действие межгосударственного соглашения.

В конце октября 2000 года министр внутренних дел Эстонии Тармо Лоодус заявил, что, по мнению членов экспертной комиссии (созданной для анализа этого документа), договор не налагает на Эстонию никаких обязанностей, кроме того, договор не ратифицирован. Экспертная комиссия отметила также, что этот вопрос рассматривает эстонско-российский договор 1994 года о военных отставниках, определяющий, какие действия допустимы в их отношении; существуют также и соответствующие списки.

«Исходя из этого, комиссия приняла единогласное решение, что за судьбу эстонского государства нам тревожиться не следует», — подытожил министр Тармо Лоодус. Он отметил, что, по мнению членов комиссии, нет необходимости заказывать еще одну юридическую экспертизу договора. В составе комиссии были прежние и ныне действующие министры правительства Эстонии, а также госчиновники.

По инициативе министра Тармо Лоодуса было созвано совещание экспертов, которое должно было решить, кому следует заказать юридический анализ договора и каким образом пересмотреть порядок выдачи видов на жительство бывшим офицерам КГБ.

В составе группы экспертов были — координатор разведки Эстонии Эрик Кросс, министр юстиции Мярт Раск, ведущий адвокат страны Юри Райдла и председатель конституционной комиссии парламента М. Нутть. У каждого свои интересы [468].

Пока правозащитники и политики спорят об ущемлении прав бывших сотрудников КГБ, в местной прессе регулярно публикуются списки выявленных пенсионеров-чекистов. Например, в конце февраля 2000 года полиция безопасности опубликовала список сотрудников разведслужбы. Эта процедура совершена с полным соблюдением закона. В соответствии с законом, Полиция безопасности Эстонии имеет право обнародовать имена всех бывших работников и тех, кто сотрудничал с КГБ, если они своевременно и добровольно не сообщили об этом эстонским властям.

В приложении к государственному вестнику Riigi Teataja опубликованы и другие имена тех, кто работал или сотрудничал с КГБ. Это:

* Рудольф Нейман (58) — директор фирмы Barnet-E, работал в КГБ в 1966–1991 годах, занимал пост начальника отдела КГБ по борьбе с организованной преступностью;

* О. Фокин (68) — военный пенсионер, работал в КГБ в 1951–1986 годах, был заместителем заведующего хозяйственным отделом;

* Н. Южаков — пенсионер, работал оперуполномоченным КГБ в 1948–1960 годах;

Е. Чернов — работает в фирме Jospel, был разведчиком, работал в седьмом отделе (наружное наблюдение) КГБ в 1974–1991 годах;

И. Денисов — военный пенсионер, работал сторожем в КГБ в 1952–1972 годах;

А. Федотов — пенсионер, работал в КГБ в 1958–1965 годах, был уполномоченным спецотдела;

Н. Ценно — военный пенсионер, работает сторожем в Палдиски, в КГБ работал в 1970–1988 годах, был оперативным сотрудником спецотдела;

Г. Хаю (42) — мастер в Maseko, работала переводчиком и инспектором четвертого отдела КГБ с августа 1984 по март 1987 года;

В. Горяев — директор фирмы Viirang, работал в КГБ в 1974–1986 годах, был офицером на пароме «Георг Отс» и закончил службу в должности старшего оперуполномоченного в четвертом отделе КГБ.

Другая проблема для «бывших» — получение эстонского гражданства их ближайшими родственниками. Бывшим и действующим сотрудникам зарубежных спецслужб стать гражданином страны очень сложно — есть закон, который регламентирует эти вопросы. Например, в июле 2003 года правительство Эстонии приняло на очередном заседании решение об отказе в предоставлении эстонского гражданства 38-летней Л. Шевцовой, которая работала в КГБ с 1984 по 1991 год в пятом, оперативно-техническом отделе КГБ ЭССР переводчиком. Женщина также просила предоставить эстонское гражданство и своему тринадцатилетнему сыну. Поскольку оба ходатайства были представлены вместе, МВД Эстонии предложило отказать в гражданстве и ему. Однако у него осталась возможность добиваться гражданства после достижения совершеннолетия [469].

На тайной службе у двух работодателей

Местные «рыцари плаща и кинжала» работали не только на СССР, но и на США. Хотя об этом предпочитают не говорить.

Среди тех, кто активно сотрудничает с местными и американскими спецслужбами, следует выделить бывшего начальника топографической службы Оборонных сил Эстонии Александра Лесмента. Около пятнадцати лет этот человек профессионально занимается добычей и продажей российских секретных крупномасштабных топографических военных карт.

Свой бизнес он организовал в 1992 году, когда в звании подполковника исполнял обязанности начальника топслужбы Ташкентской армии ПВО. Украденные там секретные документы он через Псков вывез в Эстонию. А через год и сам перебрался на постоянное место жительства в страну «большого Тоомоса». Его заслуги перед новой страной оценили и назначили на важный государственный пост. При этом он сохранил гражданство двух стран — России и Узбекистана. Странный эпизод в биографии старшего офицера эстонской армии, если учесть, что в странах Балтии наша страна рассматривается в качестве потенциального противника.

Другой эпизод из шпионской деятельности этого человека. В 1994 году главный военный топограф Эстонии продал американской военной разведке РУМО комплект секретных топокарт акватории Балтийского моря и территории самой Эстонии. На этой сделке он заработал триста тысяч долларов. В США его способности оценили и поручили новое задание — добыть крупномасштабные карты, изданные Военно-топографическим управлением российского Генштаба (в первую очередь — областных центров, включая Москву).

Для этого ему пришлось в 1994 году с «официальным» визитом посетить нашу страну. Основная цель бывшего подполковника отыскать сослуживцев и договориться с ними о продаже карт. Большинство из тех, с кем встречался «коммерсант», отказались от сделки. Хотя ему удалось найти посредника — майора Сулимина, с которым вместе служили в Ташкенте. Тот, правда, уволился с военной службы, но знает своего сменщика — капитана Капанюка. Переговоры прошли успешно. В результате пятьдесят тысяч секретных карт, похищенных из 90-й бригады ПВО (дислоцировалась в одном из пригородов Москвы), были тайно переправлены в Таллин.

Российские правоохранительные органы обнаружили этот «канал» случайно. В марте 1995 года, во время досмотра автобуса «Икарус» на таможенном переходе «Куничина гора», в тайнике было обнаружено девятнадцать тысяч российских секретных топографических карт. Контрабандисты, Антс Кеск и Борис Никонов, отпирались недолго. На допросе они сообщили, что отправитель груза — начальник топслужбы 90-й бригады ПВО капитан Капанюк. В конце марта того же года его арестовали. На допросе задержанный назвал имя получателя груза — Александр Лесмент. Выяснилось, что это уже не первая поставка. В 1997 году Капанюка приговорили к 2,5 года тюремного заключения.

Почему американские спецслужбы так интересуют российские военные карты? Ведь они не только щедро платят за этот товар, но и помогают тем, кто его добывает. Как иначе объяснить тот факт, что советский подполковник занял один из важных постов в военном ведомстве Эстонии и ему простили или разрешили продавать секретные карты территории этой страны. Если бы поставка шла официально, с санкции руководства Министерства обороны Эстонии, то Александр Лесмент не получил бы триста тысяч долларов.

Все дело в высоком качестве наших военных карт. Сделанные еще в Советском Союзе, они отличаются скрупулезной точностью. Американцы или немцы могут сделать что-то подобное, но на это нужны огромные деньги и время. Проще и дешевле украсть [470].

Повышенный интерес к отечественным картам иностранные спецслужбы проявляли всегда. Активность в этой сфере возросла в середине девяностых годов прошлого века. Готовясь к новым локальным конфликтам, в США приступили к созданию электронного глобуса — уникальной базы данных, позволяющих рассмотреть любую точку земного шара.

С октября 1996 года в США начала действовать новая спецслужба — Национальное управление видовой и картографической информации (НУВКИ). Основной задачей этой организации является обеспечение военных, государственных и гражданских пользователей данными видовой разведки и картографической информацией. Хотя НУВИК организационно входит в структуру Министерства обороны, возглавляющий его директор имеет двойное подчинение — министру обороны и директору ЦРУ [471].

Несмотря на провал в 1995 году, Александр Лесмент продолжил активную деятельность. В январе 2002 года на международном почтамте Москвы было перехвачено пять посылок с военными топокартами Генштаба. Они должны были уйти в Японию, США и Эстонию. Отправителем выступало некое ООО «Союзкарта — Импекс». А получатель — Александр Лесмент. В ходе расследования выяснилось, что карты в течение многих лет легально отправлялись за рубеж. Разрешение на их вызов подписывал… лично начальник Военно-топографического управления (ВТУ) генерал-лейтенант Хвостов. Хотя эти разрешения не регистрировались ни в одном журнале. Это и понятно. При коммерческой цене десять-двенадцать долларов за лист коммерсанты получали их за полтора доллара. Такую цену для «Союзкарты» установил генерал. При этом он не имел права распоряжаться имуществом Минобороны.

Между ВТУ и «Союзкартой» был заключен договор о сотрудничестве. Сотни тысяч российских военных топокарт через Эстонию попали в США. Особенно интересовали заказчиков карты кризисных районов — Афганистана, Югославии, Ближнего Востока. В том числе и Ирака.

Привлечь к уголовной ответственности генерала не удалось. В результате проведенной в Министерстве обороны ревизии выяснилось, что стоимость каждого листа проданной топокарты не превышает двух рублей. А значит, сумма ущерба сократилась в сорок раз. Хотя генералу все равно пришлось уйти в отставку. Его место занял Валерий Филатов, который уже подписал разрешение на экспорт «Союзкарте», хотя сейчас эта фирма работает под другим именем — «Рускарта — Импекс».

Был и другой источник поступления военных карт в Эстонию. В апреле 2000 года чекисты обезвредили очередную преступную группу картографов, в которую входили 8 офицеров из самых разных управлений Генштаба — и Главного оперативного, и ВТУ, и Центрального командного пункта. По фиктивным накладным они воровали карты и целыми коробками отвозили в Минск. Оттуда посредник — офицер белорусской армии — переправлял их Александру Лесменту [472].

Кроме кадровых военных, в «охоте» за отечественными секретами участвуют и гражданские лица. Так, 21 апреля 1999 года в центральной гостинице «Рижская» (город Псков) при попытке получения секретных сведений от военнослужащего 76-й дивизии ВДВ Российской армии, дислоцирующейся в Псковской области, российскими контрразведчиками был задержан гражданин Эстонии Петр Калачев.

В поле зрения контрразведки тридцатилетний коммерсант попал несколько лет назад. Настораживало в его поведении настойчивое стремление к установлению связей с российскими десантниками. Еще больше поражала его расточительность. Не заключая никаких контрактов, он обильно угощал своих новых друзей, ни в чем себя не стесняя. Когда же контрразведка выяснила характер их застольных бесед, все сомнения пропали — коммерсанта надо брать «под колпак».

На допросах после задержания он подробно рассказал о своем сотрудничестве с эстонскими спецслужбами. Признался, что по заданию КАПО во время посещения Пскова занимался сбором информации военно-политического характера. Особое внимание при этом уделял изучению вопросов, связанных с состоянием боеготовности российских воздушно-десантных подразделений, с их вооружением, вопросами кадровых изменений. Перед последней поездкой хозяев особенно интересовала возможность быстрой переброски наших десантников в Югославию.

По словам задержанного, руководил его деятельностью действующий под прикрытием МИДа Эстонии представитель спецслужб А. Грахв. Как сообщили в ФСБ России, этот господин известен еще по периоду его работы в посольстве Эстонии в Москве. В действиях Петра Калачева состав преступления налицо, но российская сторона решила не привлекать его к уголовной ответственности, а ограничиться высылкой из России.

Имя этого человека на страницах газет появилось в 2000 году. Сотрудники Полиции безопасности Эстонии в шесть часов вечера 19 января 2000 года задержали его в центре Тарту, рядом с «Макдоналдсом», расположенным на улице Туру, и изъяли полкилограмма пластиковой взрывчатки. По словам комиссара полиции безопасности Ханне Конта, это самая крупная партия когда-либо обнаруженного в Эстонии такого взрывчатого вещества. В это же время на автопарковке у Тартуского универмага был задержан двадцатичетырехлетний Дмитрий С., в «БМВ-520» которого нашли три необходимых для изготовления взрывного устройства детонатора.

По данным Тартуской полиции, житель Тарту Петр Калачев за последние три года трижды привлекался к административной ответственности — дважды за хулиганство и один раз за буйное хулиганство [473].

Задержание на территории России Петра Калачева — эпизод из повседневной деятельности областного управления ФСБ. Псковщина — некогда глубокая провинция советской империи, ныне стала пограничным форпостом России. Новое стратегическое положение области, естественная передислокация войск, большое количество предприятий оборонного комплекса, расширившиеся возможности международного сотрудничества превратили область в одну из главных мишеней зарубежных спецслужб. По словам сотрудников УФСБ по Псковской области, ежегодно они фиксируют десятки случаев проявления интереса со стороны иностранцев к военным, оборонным и пограничным объектам. Наиболее активно ведут себя разведки Балтийских государств, и особенно Эстонии.

Скандал с Петром Калачевым — не первый эпизод в противостояние Москвы и Таллина. В начале октября 1998 года, при попытке нелегального проникновения на военный аэродром для ведения визуальной разведки, российские контрразведчики задержали гражданина Эстонии Вилле Сонна («Хендрикс»). После проведения комплекса оперативных и следственных мероприятий 22 октября 1998 года задержанный был выслан из России. В отношении него уголовное дело решено не возбуждать, «учитывая незначительный причиненный ущерб, чистосердечные признания задержанного, а также исходя из стремления к добрососедским отношениям с Эстонской Республикой».

Хотя в отличие от Петра Калачева, которого можно назвать дилетантом в тайной войне, Вилле Сонн не только профессионал, но одно время успел побывать в роли диссидента, когда в январе 1992 года в газете «Лийвимаа Крооника» публично рассказал о своем сотрудничестве с КГБ Эстонской ССР. Многие отмечали его общительность, честность, склонность к риску, а также хорошую память [474]. После акта саморазоблачения отношение к нему кардинально изменилось. Стукач, провокатор и психически больной человек — в эти три слова характеризовали Вилле Сонна авторы большинства статей, которые появлялись в эстонских газетах после января 1992 года.

Его жизнь в СССР не предвещала профессиональной шпионской карьеры, хотя в ней была известность (как спортсмена и создателя государственного гимна Республики Эстония) и диссидентство.

Он родился в 1950 году близ Йыгева. Когда ему было одиннадцать лет, родители разошлись. Поступил в Тартуское художественное училище, где учился в то время его старший брат. Жизнь в училище была бурной. Однажды Вилле Сонн, вынужденный защищаться от гомосексуальных домогательств, ударил насильника ножом, после чего попал в психиатрическую клинику. Вернулся в деревню, работал в колхозе, затем занимался в драматической студии и Тартуском музыкальном училище, подрабатывал техническим рабочим в театре. В 1974 году поступил на физкультурный факультет Таллинского государственного университета (ТГУ). Занимался спортивной ходьбой, стал кандидатом в мастера спорта. В 1979 году завоевал серебряную медаль на Всесоюзных сельских играх, а в 1986 году, уже отойдя от активных занятий спортом, неожиданно для самого себя стал чемпионом Эстонии. В 1976 году был исключен из университета за участие в студенческом бунте, когда около пятисот студентов ТГУ и Сельхозакадемии выступили с требованиями политического характера (его участие в манифестации заключалось в том, что он стоял на балконе общежития и играл на трубе мелодию, которая позже стала государственным гимном Эстонии). После исключения работал оператором вычислительного центра и тренером по легкой атлетике. В 1979 году женился на девушке из Новосибирска, с которой познакомился на соревнованиях в Ужгороде. В 1995 году он жил в городке Элва под Тарту с женой Галиной и двумя детьми. Работал в пожарной охране.

В 1995 году Вилле Сонн рассказал журналисту Мирзе Бабаеву о причинах сотрудничества с КГБ:

«В 1981 году мой брат Март, окончивший экономический факультет ТГУ, начал работать заведующим тартуской конторой вторсырья. Предприятие было небольшое, но должность руководящая и брату очень нравилась. Он был человек честный и прогрессивный, а это тогда особенно не жаловали. Пытаясь наладить работу предприятия, брат столкнулся с коррупцией и разного рода аферами. Ему было предъявлено обвинение в финансовых махинациях и неумении работать с коллективом, и он оказался перед угрозой увольнения. Мне очень хотелось его выручить — он совершенно не умел защищаться. У меня не было ни больших друзей, ни больших денег, но спорт научил меня не сдаваться.

В один прекрасный (или, наоборот, ужасный) ноябрьский день 1982 года, бесцельно блуждая по Тарту, я попал на улицу Ванемузе, где находилось здание КГБ. Я вспомнил, что здесь работает мой старый знакомый, с которым мы с пятого класса учились в одной школе. Звали его Виктор Козлов. Я зашел, спросил, здесь ли Виктор Афанасьевич, меня направили к нему. Я рассказал о брате и попросил помочь. Он выразил сочувствие. Однако он был не только моим другом, но и офицером пятого отделения, которое, кстати сказать, занимается идеологическими диверсиями. Не забывая об интересах службы, он задал мне несколько вопросов о моих знакомых. Я отвечал почти машинально и только вечером, обдумывая происшедшее, понял его истинный смысл: я попросил о помощи, но и меня в свою очередь — деликатно, без нажима — тоже попросили о помощи!

На следующий день я позвонил ему: «Витя, если ты можешь помочь Марту выкрутиться из беды, я раздобуду информацию, которая тебя интересует». Так началось мое сотрудничество с КГБ.

Брату помогли, он не был уволен, а ушел по собственному желанию, а против его главного недоброжелателя было даже возбуждено уголовное дело. Быть шпионом психологически очень трудно: все время нужно притворяться, вести двойную игру. Для честного человека, которым я был и которым остаюсь по сей день, это особенно нелегко, но я связал себя обещанием, а я привык держать свое слово. Кроме того, злоключения брата не закончились. Он стал начальником пылтсамааского филиала завода «Вольта» (это место он получил благодаря протекции Козлова), но и там отношения с коллективом не ладились. Характер у него был действительно тяжеловатый…».

Вилле Сонн понял, что, используя ресурсы КГБ, можно помочь и другим людям. Например, своему другу — известному марафонцу Владимиру Хезрику, который был директором стадиона в Тарту и вступил в конфликт с местными коррумпированными чиновниками. Понятно, что за это Вилле Сонну пришлось «заплатить» — продолжить агентурную работу. Как он сам скажет спустя двенадцать лет: «Я как бы жертвовал собой ради других». А через какое-то время он обнаружил, что ничем реально не может помочь своим друзьям, и в конце 1983 года отказался от сотрудничества с КГБ.

Вот только сумел продержаться он всего лишь несколько месяцев. Виктор Козлов предпринимал активные попытки вернуть «заблудшую овцу» в «стадо». Как утверждал Вилле Сонн, куратору удалось сделать это, сыграв на его честолюбии, соблазнив перспективами карьерного роста. Офицер КГБ регулярно говорил ему: «Ты прекрасный тайный агент, ты хорошо работаешь. Если так пойдет и дальше, ты, Вилле, станешь генералом». Тактика была выбрана правильно. Вот что вспоминает агент, объясняя много лет спустя решение продолжить сотрудничество с «органами»: «Мне было чуть больше тридцати, высшее образование у меня было… Я стал думать, а почему бы и нет? В апреле 1984 года мой маленький сын чуть не попал под машину. И знаешь, я увидел в этом перст Божий — надо вернуться в КГБ, а то с семьей произойдет что-нибудь плохое. Сейчас-то я понимаю, что это была всего лишь рационализация, как говорят психоаналитики, на самом деле мне просто бессознательно хотелось работать агентом. И я вернулся. Но про себя решил: я не буду маленьким стукачом. Не буду ничего просить, вы сами увидите, чего я стою, и сами предложите мне повышение».

Его «тайная» жизнь протекала спокойно. Не было в ней погонь и перестрелок, смертельного риска и роковых блондинок — традиционных атрибутов книжных и киношных бойцов «невидимого фронта».

Вот как он сам описывает тот период своей жизни. «Первые три с половиной года за свою работу я не получал ни копейки. Конечно, агенты, работавшие за границей, получали очень большие деньги… Внутри же СССР осведомители работали практически бесплатно. Был здесь и идеологический момент: иностранной разведке трудно купить агента, работающего из идейных побуждений…

…Мне сказали, что мне присвоено звание майора, и даже хотели отправить в Москву в академию… Под конец я был единственным в Тарту агентом, имевшим высшую категорию. С 1986 года я стал получать регулярную заработную плату, что тоже было, в общем-то, редкостью.

Первое время, прямо стыдно сказать, сорок пять рублей в месяц. С 1988 года — девяносто рублей и с 1990 года, после избрания Эстонского Конгресса — сто семьдесят рублей, при том, что младший инженер получал тогда рублей сто пятьдесят. Конечно, это все равно были небольшие деньги, если учесть, как мне приходилось ломать свою психику и нервы.

Во всех документах я проходил под кличкой «Густав».

А кто был его противником? Понятно, что если куратор работал в Пятом отделе КГБ, которое, среди прочего, занималось и вопросами идеологии, то и агент «освещал» творческую интеллигенцию.

Вот что по этому поводу рассказал Вилле Сонн: «В первый период я занимался почти исключительно Матти Милиусом. Поэт, скандалист, собиратель картин (в его обширной коллекции, собранной практически без денег, — подарки, чего только нет! Кабаков, Соостер, московско-питерский и балтийский андерграунд). Нечто среднее между суперзвездой и городским сумасшедшим».

Для того чтобы войти в доверие к этому человеку (Густаву), не потребовалось прилагать почти никаких усилий. Как он сам заявил: «Мы с Матти Милиусом друзья уже четверть века — с 1970 года. Милиус очень интересовал КГБ, поскольку был крайне неясной персоной. Они не знали, поддерживает ли он связь с диссидентами».

Агент, который до Виктора Козлова и Густава занимался Матти Милиусом, по утверждению Вилле Сонна, «упустил много важного. Так, Милиус перепечатал на машинке некоторые диссидентские тексты (в частности, несколько томов «Дополнений к «Свободному распространению новостей и мысли в Эстонии», переправил на Запад, и их там издали. По тогдашним законам Милиус мог получить десять лет. Но момент был упущен, доказать уже ничего было нельзя».

К оперативной разработке своего друга Вилле Сонн подошел основательно. «Когда я начал заниматься с Милиусом, я пересмотрел все его книги и бумаги, носил его тексты в КГБ. Но ничего противозаконного там уже не было. Милиус был бурный, экстравагантный человек. Он мог кричать на улице: «Идите к черту, чекисты!» или еще что-нибудь в этом роде. И в КГБ никак не могли понять — то ли Милиус шутит и несет чепуху, то ли за всем этим скрывается какая-то тонко закамуфлированная подрывная деятельность. За три с половиной года я выяснил, что, по крайней мере в тот период Милиус серьезными делами не занимался и, как говорилось, угрозы для Советского Союза не представлял», — вспоминал в 1995 году Густав.

Были в работе Вилле Сонна и трудности технического характера. Дело в том, что «… долгое время никакой аппаратуры у меня не было. Только в 1988 году я впервые получил миниатюрный японский диктофон. Самое интересное, что у местного КГБ тоже не было практически никакой техники. Тарту — это все-таки провинция…».

Его активная шпионская деятельность началась в конце восьмидесятых годов прошлого века, когда в СССР начало выходить из подполья националистическое движение. Тогда Густава задействовали в «освещение» национальной оппозиции советской власти.

Вот что он рассказал о том периоде своей деятельности. «…вплоть до 1987 года я выполнял относительно мелкие задания. Обычно сидел в кафе (чаще всего в «Вернере» или «Пюссирохукельдере») и просто слушал, кто что говорил. Матти Милиус очень много болтал о КГБ, и слушать это было не очень-то приятно. Но это так закалило мои нервы, что когда я проник в ЭРСП (Партия Эстонской Национальной Независимости. — Прим. авт. ), то работал почти без напряжения. Лагле Парек и компания по сравнению с Милиусом были сущие дети. А Милиус был хитрый. Он говорил, что интерес, который проявляет к нему КГБ, даже идет ему на пользу. Это прибавляло ему авторитета. Его всегда окружали молоденькие девушки, которым импонировал его ореол борца. Кроме того, было много эпизодических заданий. Например, одно время я сблизился с эстонскими уфологами. Эти безобидные люди, занимающиеся летающими тарелками, почему-то очень интересовали КГБ…».

Понятно, что общение с диссидентами не могло не повлиять на агента. Агент продолжал оставаться пленником старых убеждений и продолжал активно сотрудничать с «органами», или он сам становился диссидентом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.