14. Итак — амазонка: кто же она такая?

14. Итак — амазонка: кто же она такая?

Докладчик:

Если попытаться вывести некий собирательный образ «фантастической амазонки», то получится примерно следующее.

Среднестатическая амазонка — это особа в возрасте где-то между 20 и 30 годами, может быть, не очень сильная, но весьма ловкая и выносливая. Из одежды она предпочитает предельно открытые костюмы, из доспехов — кольчугу. Любимое наступательное оружие — легкий меч и лук, который она ценит весьма дорого: за хороший лук готова отдать все, что угодно, иногда даже свою долю добытых в очередном квесте сокровищ.

Шотландские хайлендеры очень гордились тем, что у них при случае и женщины могут взяться за оружие. В данном случае, правда, перед нами изображения актрис начала XIX в. в театральных костюмах (нет, пьеса называется не «Горец»!) — но сюжет имеет отношение к реальным событиям XVIII в.

Характер амазонки — не то чтобы грубый, но по-солдатски резкий и в то же время полный достоинства. Она обычно поклоняется какому-то женскому божеству, чаще — воинственной богине-деве. Но вообще-то на добрый клинок и плечо товарища полагается больше, чем на высшие силы — и крепкое словцо слетает с ее губ куда чаще, нежели обращение к любимой богине.

Проживает она в основном в эпоху похожую на средневековье, а также в античных или, скорее, псевдоантичных декорациях.

(Что интересно — бывает, амазонок помещают в технотронные миры, но почти никогда — в эпоху мушкетеров, шпаг и фрегатов.)

Оппонент:

Этот образ, у многих отечественных авторов сформировавшийся «под знаком Сапковского», все-таки несет на себе явственные черты войн XX в., в которых воительница — офицер (иногда высокого ранга), стрелок-снайпер и т. п. Довольно часто — боец небольших иррегулярных отрядов околопартизанского типа (тоже польский опыт?).

Поэтому «уставные отношения», техника фехтования, условия лучной стрельбы — все это сильно попахивает смазкой от трофейного «шмайссера», засадами возле заминированных мостов, тщательно сберегаемым последним патроном и пр.

К сожалению, при таких обстоятельствах моделируется оружие и тактика скорее «универсальная», чем та, что позволит реально использовать силу слабого пола. А как бы интересно попробовать! Например, в нашем мире женщины-военнослужащие ощутимо превзошли своих «сильнополых» коллег в управлении ПТУРами: особенно раннего поколения — не теми, что действуют по принципу «нажал и забыл», а требующими управления по проводам. Как выяснилось, мужской «рефлекс действия» — не лучший подарок в ситуации, когда нужно, поймав объект в прицельную рамку и уже сделав выстрел, спокойно и твердо удерживать прицел до конца, сохраняя управление.

В принципе фэнтези способна создать оружие или магическую технику, позволяющую «корректировать» полет стрелы уже после того, как она сорвалась с тетивы. От привычной перестрелки такой бой будет отличаться примерно как игра на старинном клавикорде (контакт со струной сохраняется и после нажима на клавишу: именно нажима на, а не удара по!) отличается от фортепьянного стиля. И, по аналогии, вряд ли позволит на равных удерживать большую аудиторию (не случайно клавесин, а потом рояль сумели-таки потеснить клавикорд!), но мастер — мастерица? — «камерного стиля» сыграет столь проникновенно, как никакой другой инструмент не позволит!

Уж не так ли «доводят» свой снайперский выстрел эльфы? Тогда дополнительное объяснение получает и их андрогинность, и тяга к снайперскому засадному бою (каковую склонность они разделяют с дриадами!), а не к большим битвам в «правильном» порядке!

Докладчик:

Может быть, «подсознательно» (для авторов!) эти особенности у фэнтезийной амазонки проявляются в том, что она, при всей отваге, обычно не обладает (вопреки мифам-первоисточникам) дикой, безумной храбростью берсерка: обычно сперва подумает, а уж потом ввяжется в драку. И хитрость — ее третье оружие (после лука и меча). Тем не менее в фэнтезийные авантюры амазонка чаще ввязывается из любви к приключениям, чем ради платы, как заурядный наемник. Впрочем, если речь идет о борьбе добра со злом, то амазонка, как правило, сражается на стороне Добра, вернее — Света.

Она вовсе не мужененавистница, но в данном вопросе предпочитает делать выбор сама, и герою требуется приложить немало усилий, прежде чем завоевать ее расположение. В то же время она тайно мечтает о достойном ее во всех смыслах спутнике жизни, которого в конце романа иногда обретает.

Оппонент:

Все это, надо сказать, сильная инверсия мифа. Вообще-то отношения «изначальных» амазонок со всем внешним миром — сплошной джихад.

Мужчинам Средневековья всегда казалось, что женщины, став воительницами, немедленно поступят с ними вот так!

Докладчик:

Ну, это «мужские страшилки». Может быть, древние «фантасты» еще до Геродота и Гомера пугали своих читателей-слушателей властью женщин и нашествиями амазонок. Да ведь и теперешние фантасты сочинили немало романов, где правящие миром женщины загоняют ослабевший сильный пол на кухни и даже в рабские ошейники.

Докладчик и оппонент вместе:

«Страшилка» — жанр заразительный и опасный. Прибегнуть к нему гораздо легче, чем задаться вопросом: почему образ амазонки все-таки столь привлекателен и любим творцами и читателями фантастики?

Ведь не просто потому, что «голую девку с мечом» (выражение А. Бушкова) удобно напечатать на обложке для привлечения покупателей! То есть — да, и поэтому, наверно, тоже. Но — не только. Отнюдь.

Не знаем, удалось ли нам на этот вопрос ответить — однако мы, во всяком случае, постарались.