Ростов Великий

Ростов Великий

Повесть временных лет“ среди туманных преданий о начальной истории русских земель под 862 годом упоминает о русских городах и среди них называет Ростов. Но памятники археологии, чаще всего находимые на берегу озера, где расположен город, свидетельствуют, что жизнь человека началась здесь в еще более давние времена. Близ Яковлевского монастыря на речке Унице и сейчас еще можно поднять черепок глиняного горшка с характерным орнаментом из ямок или гребенчатых полос, отшлифованную костяную иглу, грузило или даже янтарную подвеску. Все это предметы неолитической эпохи.

В 1952 году за северным валом города был найден великолепный каменный ритуальный топор эпохи неолита, тщательно отшлифованный, с отверстием для насадки на палку и с одной стороны обработанный в виде головы медведя. Обобщенная форма головы зверя моделирована еле уловимыми плоскостями, живо намечены рот, нос, глаза, уши. В этой скульптуре художественная выразительность достигнута минимумом средств и вместе с тем высоким мастерством.

Но эти найденные памятники предыстории города не воссоздают последовательного развития жизни народа на его территории. Она началась, по документам, подтверждаемым археологическими источниками, только в IX веке.

Летописи называют насельниками Ростова угро-финское племя мерян и упоминают его в числе участников похода Олега на Киев в 882 году и на Царьград в 907 году. Известно также, что меряне были данниками Олега. В X–XI веках новгородские словене и кривичи проникают на ростовские земли. Обе народности мирно сосуществуют, занимаясь промысловой охотой и рыболовством, земледелием и ремеслами.

К концу X века Ростов, видимо, стал большим по тому времени городом, так как входил в число других городов при разделе между киевскими князьями. В 988 году он был отдан Ярославу Мудрому. Но все же экономические и политические связи Ростовской земли с Киевской Русью были слабыми. Прямого пути из Киева в Ростов через дремучие Окские леса еще не знали, и обычный путь шел через Новгород, а позднее — через Смоленск. Эта разобщенность объясняет малое количество сведений до XII века о Ростово- Суздальской земле в Киевском летописании.

После смерти Ярослава (1054) Ростов, Суздаль и Белоозеро перешли во владение его сына Всеволода. Всеволод, видимо, в Ростове не бывал, и городом управляли его посадники. Именно в этот период началась христианизация края выходцами из Киево-печерской лавры, и здесь она натолкнулась на активное сопротивление местного населения. Один из миссионеров — Леонтий — в 1071 году был убит; другой — Авраамий — должен был предпринимать немалые усилия, изгоняя языческих волхвов, уничтожая традиции, связанные с языческим культом.

Из пантеона языческих богов в Ростове особо почитался Велес („скотий бог“) — покровитель богатства. В одной из поздних легенд упоминается скульптурное изображение Велеса, сделанное из камня. С принятием христианства Велес превратился во Власия, покровителя животных. Не ему ли был посвящен амулет в виде бронзовой фигурки конька, хранящийся ныне в музее? Какие-то древние верования отражает и другой амулет в виде скульптуры женщины с ребенком.

Проповедники христианской идеологии противопоставляли языческому искусству свое искусство. Известно, что в 991 году в Ростове был построен деревянный собор „от древес дубовых“. Летописец Никоновской летописи, отмечая пожар города в 1160 году, назвал сгоревший собор чудным „и зело преудивленным“ такова убо не бывало и потом не вем будет ли“.

Феодализация славянских земель, экономические и политические интересы Киевского государства в северо-восточных землях обусловили появление здесь новых городов, монастырей и церковного управления — Ростовской епископии.

В XI–XII веках в Ростово-Суздальской земле созревают объективные условия для создания самостоятельного феодального княжества: в городах Ростове и Суздале, уже многолюдных и богатых, развито ремесло, сосредоточено экономически мощное боярство — „старая челядь“ и военная сила — „ростовская тысяча“.

В 1093 году, после смерти Всеволода, Ростов перешел во владение Владимира Мономаха. Но через несколько десятилетий Андрей Боголюбский создал Владимирское княжество, которому суждено было стать одной из основ русского государства. Он возвысил над всеми городами Ростово- Суздальской земли Владимир, сделав его столицей княжества.

С этого времени политическое соперничество древнего и богатого Ростова с Владимиром и другими городами перерастает иногда в прямую вражду, заканчивающуюся кровопролитными сражениями. Отражением этой вражды является запись приговора Ростовского веча в Ипатьевской летописи под 1176 годом: „Пожжем Володимер, или паки иного посадника в нем посадим, то суть наши холопи, каменьницы“.

В 1161–1162 годах Андрей Боголюбский заложил в Ростове первое каменное здание — собор, который простоял до 1204 года, когда у него обвалились своды „от неискусства немчина Куфира“. В 1213 году был заложен новый собор. Поздняя легенда рассказывает, что камень для него добывали за озером, сплавляли по речке Вексице и здесь, „на рыбном притоне“, для образца Ростовскому собору из каждого девятого камня была выстроена церковь „о четырех великих лба и самою великою главою“. Постройка собора затянулась и была закончена только в 1231 году.

1. Ростов. Вид города со стороны озера Неро

Во время большого пожара 1408 года он был разрушен. Описывая восстановление собора, летописец отмечает как особенность его архитектуры лестницу (по-видимому, на главу или в тайник), судохранительницу, пол из белокаменных плит и свинцовую кровлю. Возможно, этому времени принадлежит хранящийся в Ростовском музее белокаменный блок с прекрасной орнаментальной резьбой, найденный недавно в кладке собора. Сочные расходящиеся от центральной оси круглящиеся ветви переплетаются между собой, составляя симметричный повторяющийся рисунок. Полны очарования и две бронзовые маски животных, в пасти которых вделаны кольца, служившие ручками западным дверям собора. Низколобые, с маленькими ушками, с большими прямыми носами, они удивленно смотрят широко раскрытыми, на выкате, глазами на окружающий мир (илл. 11).

Археологические исследования Ростовского собора в 1950-х годах и анализ древних письменных источников приподняли завесу над искусством домонгольского периода этого крупнейшего культурного центра Руси XI–XIII веков. Исследования дали возможность, с одной стороны, подтвердить общность искусства архитектуры Ростова XII — начала XIII века с архитектурой Владимира, а с другой, высказать гипотезу о ростовском варианте этого стиля.

Раскопки выяснили также местоположение великокняжеского двора Ростова и открыли следы зданий, возведенных князем Константином в 1214–1218 годах. Они были выложены из тонкого кирпича-плинфы — материала, применявшегося в домонгольском строительстве во Есех русских княжествах.

До татарского нашествия — Ростов был захвачен и сожжен татарами в 1238 году — город занимал обширную территорию и имел красивые величественные здания. Он был укреплен земляными валами и деревянными крепостными стенами с башнями. В центре города стоял белокаменный собор, на юго-восток от него, ближе к озеру, располагался великокняжеский двор с каменным теремом и церковью Бориса и Глеба. Севернее двора князя находился двор епископа, а близ последнего — Григорьевский монастырь. Посад занимал обширную территорию и, по новгородскому обычаю, делился на „концы“ (название одного из них известно — Чудской).

Документы говорят о богатстве ростовских князей и епископов, о бесценных памятниках культуры, собранных в их сокровищницах. Особенно выделялось книгохранилище князя Константина, в котором было много редчайших книг. Все это погибло в огне войн и пожаров. По крохам сейчас ученые собирают произведения искусства и культуры домонгольского Ростова.

После смерти Константина (1219) Ростовское княжество разделилось на три: Ростовское, Ярославское и Угличское. Через столетие (после 1320 года) Ростовское княжество настолько было разделено между князьями, что для каждого из них уже не было города, и даже Ростов был разделен на две части: Борисоглебскую — восточную, в сторону Авраамиевского монастыря и Сретенскую — западную, в сторону Яковлевского монастыря. В последующие 10-летия дробление княжества на еще более мелкие уделы продолжалось и получило меткое выражение в поговорке: „В Ростовской земле князь в каждом селе“. Одновременно с мельчанием уделов ростовских князей, потерей ими экономического и политического веса идет процесс вхождения их в состав Московского княжества.

История Ростова и Ростовской земли в XIII–XIV веках, так же, как и других княжеств, окрашена трагическими событиями татарщины и феодальных усобиц между князьями.

В 1316 году послы хана Сабанчий и Казанчий „многа зла сотвориша Ростову“; через два года „посол лют именем Кочка“ ограбил Ростов, „и села и люди плени“. Борьба за власть между тверскими и московскими князьями принесла жителям ростовской земли немалые бедствия. В 1322 году московский князь Юрий Данилович с татарским послом Ахмылом „много христиан изсече“, а в 1339 году князь Иван Калита, предприняв поход против тверских князей, заодно расправился и с их сторонниками, ростовскими князьями, „увы, увы тогда граду Ростову также и князьям его, взяли у них власть и княжение, и имение и славу“. Наместник московского князя Василий Кочева круто расправился с ростовской знатью, поддерживавшей Тверь. Но среди знати были бояре, вставшие на сторону московского князя, поддерживавшие московскую политику объединения русских земель; именно они в 1330-х годах переселились в пределы Московского княжества, и среди них боярин Кирилл, отец Сергия Радонежского, Георгий Протопопов, Иван Тормасов, Дюдень, Протасий „тысяцкий“.

Этот процесс общественных противоречий во второй половине XIV века, видимо, постепенно смягчился, ростовское княжество вошло в состав Москвы, и летописцы все реже отмечают на своих страницах какие-либо события, связанные с Ростовом. В 1474 году последний удел был куплен Иваном III и вошел в состав Московского государства.

Памятники искусства Ростова XIII–XV веков свидетельствуют, что и после татарского нашествия в Ростове продолжали сохраняться и развиваться традиции местной культуры.

Среди памятников письменности широко известна летопись княгини Марии, составленная в виде некрологов русским князьям, сохранившим верность родине и казненных татарами. Юный муж Марии, князь Василько, был захвачен в плен во время битвы на Сити и погиб в татарском плену. Идеал мужества выражен в летописи очень поэтично. Князь был: „красен лицом, глазами светел и грозен, хоробр паче меры на ловах, сердцем легок, в бою храбр, в советах мудр, разумен в делах“.

Большой интерес представляют жизнеописания епископов Авраамия и Исаия. Занимательные и необычные случаи из их жизни описаны кратко, с простодушной и наивной верой в реальность сообщаемых фактов. Интересные бытовые подробности содержат записанные в XIV веке легенды о царевиче Петре Ордынском и его потомках.

В древнем монастыре, в „Григорьевском затворе“ собирались любомудры, прослышавшие, что здесь „книги многи быша“. Среди них прославился Стефан (ум. в 1396 году) по прозвищу Храп из Великого Устюга, проучившийся здесь десять лет и ушедший затем в Пермские земли к зырянам, где составил для них азбуку, дав тем самым народу могучее средство культуры — письменность. Известный под именем Стефана Пермского, он заслуженно считается выдающимся просветителем. Из этой же школы вышел Епифаний, названный Премудрым (ум. в 1420 году). Ему принадлежат жития Стефана и Сергия Радонежского — велеречивые, украшенные эпитетами, сравнениями, с риторическими вопросами и восклицаниями.

К XV столетию относятся произведения Вассиана Рыло, из которых особенно известно послание великому князю Ивану на Угру во время похода против татар, а также житие Пафнутия Боровского и распорядительная грамота.

Работа советских ученых и художников-реставраторов слегка приоткрыла завесу над тайной ростовской живописи XIII–XV веков, дополнив наши представления о художественной культуре того времени.

В иконе „Нерукотворного Спаса“ по каноническим правилам изображена только голова Спаса с лицом, обращенным прямо на зрителя. Серьезен взгляд широко раскрытых больших глаз, еще более увеличенных подчеркнуто нарисованными глазницами. Нос прямой, хрящеватый, сжатые губы, округлые румяные щеки, мягкие пряди симметрично расчесанных волос, слегка вьющаяся на концах раздвоенная бородка создают образ здорового, привлекательной внешности мужчины. Голова хорошо лепится на фоне изображения белого полотенца с концами, „обшитыми“ красным орнаментом.

В другой иконе „Спаса“, с изображением на ее полях апостолов, сравнительно с „Нерукотворным“ создан совсем другой образ. Удлиненный овал лица подчеркнут длинной реденькой бородой и тонкими, опущенными вниз усами. Г лаза под тонкими, слегка изогнутыми бровями небольшие, нет и здорового румянца. Это образ утомленного, болезненного, мягкого и нежного человека.

Русское искусство XII–XIV веков оставило не одно замечательное изображение популярного святого Николы. Икона Николы из села Павлова, близ Ростова, одна из первых, на которой художник написал картинки „жития“. Сам святой изображен фронтально, в канонической позе в рост, в традиционной крестчатой белой одежде. Лицо Николы спокойно, с хитринкой во взгляде, с высоким лбом мудреца, с аскетизмом, подчеркнутым складками на худых щеках. Светло-холодные тона средника — белый, голубой, зеленый — смягчены розовой и красной окраской епитрахили, палицы и Евангелия. Изображения бытовых сцен более грубоваты, но выразительны и искренни: таковы Никола, плывущий на лодке по бурному морю, юноша в красной одежде в клейме „Изгнание беса“, где особенно красив непринужденный поворот фигуры и свободный взмах руки с секирой.

В XIV веке, после временного застоя, в Твери, Ростове, Рязани, Смоленске и других крупных политических и культурных центрах Древней Руси наблюдается оживление художественной деятельности. Но в своей основе это искусство шло по пути возрождения традиций. И только Москва, выдвинувшая общенародную идею объединения русских земель, обеспечила новый расцвет искусства, вершиной которого было творчество Андрея Рублева.

2. Крест дьяка Бородатого. 1458

Интересным произведением пластического искусства середины XV века является надгробие-крест над могилой сына дьяка Стефана Бородатого Ильи (илл. 2, 3). Очень подробная летопись в основании креста указывает дату 6967 (то есть 1458 год), сообщает имена лиц, при которых происходило погребение, — ростовский князь Владимир Андреевич и архиепископ Ростовский Феодосий, указано имя погребенного и место — у церкви Воскресения.

В центральном перекрестьи надгробия расположена главная композиция — распятие с предстоящими: богоматерью, Марией Магдалиной, Иоанном Богословом и апостолом, — с большим мастерством вписанная в пространство. Голова Христа, склоненная на плечо, непропорционально тонкие руки, подчеркнуто суженные пропорции тела создают настроение печали, но печали элегической, без драматизма, без аффектации. Этому впечатлению способствуют и мягкие, певучие линии всего рельефа. Очень тактично даны традиционные фигуры предстоящих: их слегка склоненные фигуры выражают скорбь, подчеркнутую и жестом рук. Воины более статичны, но и их движение, как и движение верхних фигур, направлено к центральной композиции. В нижних перекрестиях изображены пророк Илья и архидьякон Стефан, соименные похороненному Илье и его отцу Стефану. По сюжету они непосредственно к распятию не относятся и потому, фронтально повернутые к зрителю, композиционно более самостоятельны. Верхнее перекрестье занято изображением херувимов и ангелов перед престолом.

3. Пророк Илья. Фрагмент креста дьяка Бородатого

Вся композиция в целом симметрична и уравновешена; мастер представляет мир гармоничным и со спокойствием передает красоту глубоких душевных переживаний человека. Здесь чувствуются отзвуки замечательного искусства Андрея Рублева, прошедшего через целое столетие.

Менее всего отражена история Ростова в памятниках культуры XV века. В это время феодальная раздробленность, по-видимому, достигла своей кульминации, в 1474 году Ростовское княжество перестало существовать. Летописцы, следя за бурным развитием событий в Москве, Твери. Новгороде, проходят мимо богатого, но стоящего в стороне от основных путей истории Ростова.

Однако город продолжал жить как крупный идеологический и экономический центр края.

„Город и крепость Ростов — местопребывание архиепископа — считается в числе знаменитых и более древних княжеств России после Новгорода Великого", — писал немецкий посол Сигизмунд Герберштейн, посетивший Москву в 1517 и 1526 годах.

Источники XVI века неоднократно называют каменных дел мастеров „ростовцами“. Известны Прохор Ростовский, построивший в 1497 году церковь Успения в Кириллово- Белозерском монастыре, а также Пахомий Горяйнов, сын „ростовцев“, строивший в Спасо-Каменском монастыре на Кубенском озере в 1543 году. Третьяк Борисов, сын „ростовца“, вместе с Горяином Григорьевым, царевым мастером, рядился строить церковь Успения в Белоозере в 1552–1553 годах, а Григорий Борисов, „мастер, церковный каменный здатель“, работал в 1524 году в Борисоглебском, а затем — в Калязином монастыре.

Во второй половине XVI века в Ростове вновь начинается большое каменное строительство, как следствие происходивших экономических и социальных изменений; в частности, был открыт северный путь на запад и основан порт на Белом море — Архангельск. Предприимчивые ростовские купцы и ремесленники быстро включились в товарооборот, выступив посредниками с производителями обширных центральных и северных территорий Московского государства. Другим не менее важным событием для Ростова было включение его в опричнину, изгнание из родовых вотчин потомков удельных князей и передача их земель дворянам.

И наконец, сильно возросла экономическая мощь церкви, сосредоточившей в своих руках громадные земельные владения.

4. Архангел Михаил. Икона. XIV в.

Ростовский архиепископ в 1589 году получил высший чин митрополита.

Крупнейшим сооружением Ростова XVI века был Успенский городской собор. Это здание, построенное на месте более древнего собора, на долгое время стало архитектурным центром города. Близ собора располагался двор архиепископов, на котором находилось немало каменных зданий.

Архитектура церкви Исидора и Богоявленского собора Авраамиевского монастыря, ктитором которых был Иван Грозный, оказала решающее влияние на последующее развитие зодчества Ростова и Ярославля.

Крепостные укрепления города, которым в те времена придавалось большое значение, были слабы — немец- опричник Генрих Штаден назвал город незащищенным.

Малочисленны свидетельства о жизни города и культуре того времени. Летопись о ростовских архиереях рисует скупыми штрихами архиепископа Никандра, любимца Ивана Васильевича Грозного, весело проводившего время в загородном дворце и скончавшегося „среди пиршества с друзьями своими“ потому, что „был в пьянство погружен“.

Как отзвук идеологической борьбы проходит имя Давида, обвиненного в ереси и отправленного в монастырь „под начал, дондеже в чувство приидет“.

Ростовцу Георгию Скрипице, „нищему вдовцу попу града Ростова“, принадлежит яркий литературный памятник — послание Собору 1503 года, в котором он остроумно полемизирует с князьями церкви, показывая их ханжество, мздоимство и другие пороки.

Считают, что Тверская летопись, составленная в 1534 году, принадлежит ростовцу. В ней особенно любовно переписана более ранняя редакция былины об Алеше Поповиче, ростовском богатыре. Славя своего земляка, автор укоряет князей, по вине которых погиб „храбра“ Алеша.

5. Кремль. Вид с северо-запада

Среди немногочисленных сохранившихся памятников искусства XVI века, хранящихся ныне в Ростовском музее, привлекает внимание несколько произведений живописи и сюжетного шитья на покровах. Икона ростовских святителей радует непосредственностью изображения благородных старцев, фронтально вытянувшихся в ряд перед зрителем. Они не лишены изящества своими вытянутыми фигурами и маленькими головками. Симметрия поз, симметрия тональности одежд еще более подчеркивают представительность святителей.

Эта и другие иконы (илл. 4), так же, как и шитые шелком изображения старцев на покровах, могли быть выполнены и местными мастерами, однако, они не имеют уже каких-либо отличительных черт ростовской школы, как произведения XIII–XIV веков; это уже полностью победившая московская школа искусства.

Польско-шведская интервенция начала XVII века нанесла тяжелое разорение Ростову. „Дозорная книга“ 1619 года так свидетельствует о состоянии города: „Место пожарное Олеши Ошанина, а он был в земских старостах и литовские люди его ссекли, а тело его собаки сиели. Место пожарное дьячка Князева, он убит. Место пожарное Нежданка Оладина: скитается по миру. Двор Лучки Ермольева обнищал “…

После изгнания врагов и некоторой стабилизации экономики страны московские власти предпринимают ряд довольно крупных работ по укреплению городов. Укреплен был земляными валами и Ростов. Работы проводились в 1631–1633 годах жителями Ростова, Кинешмы и Пошехонья, „а работников было пеших 1000, да конных 100, а землю на город возили тележками на одном колесе деланы, а конные телеги были деланы на дву колесах. Ящики на ветлугах“. Работами руководил голландец Ян Корнелиус Роденбург, или, как его называли, Ян Корнилов. Были сделаны трое ворот: Фроловские (на Ярославль), Борисоглебские (к озеру) и Петровские (на Москву). У Петровского въезда была сооружена деревянная боевая башня.

Крепость была построена по всем требованиям военной техники своего времени. Она имела ров (от которого до сих пор сохраняется илистая канава под названием Пига), низкий земляной вал, второй ров и высокий земляной вал. Валы имели девять выступов, особенно мощных в сторону суши и слабо выраженных к озеру. Укрепления строились без учета уже сложившегося города. Переписные книги Ростова пестрят записями о сносе дворов. На месте „где бывал сстрог“ … двор стряпчего Василья Алексеева сына Третьякова… ныне сламан под город“. В кварталах, примыкающих к городу, „ДЕоришко бобыля Гришки Ерофеева … ныне скопан в ров“, другие владения „ныне под мостом“, или „под заплотою“. Но, видимо, большого внимания содержанию крепости не придавали, так как уже в 1645 году башни и тыны у въездов требовали большого ремонта, а в 1676 году воевода Татищев, принимая город, сообщал, что „городового и никакого наряду и тайников и в них воды и пороховой и свинцовой казны… нет“.

В течение всего XVII века застройка Ростова, кроме монастырей и архиерейского дома, оставалась деревянной. Только этим и можно объяснить то обстоятельство, что при перепланировке города в конце XVIII — начале XIX века полностью были стерты все топографические и планировочные особенности города, прожившего такую блестящую историческую жизнь. Но все же переписные и дозорные книги XVII–XVIII веков, немногочисленные сведения других письменных источников, наконец, регулярный план XVIII века, нанесенный на сетку древних улиц, помогают приблизительно восстановить облик средневекового Ростова.

В центре города, определявшегося издревле древним собором и княжеским двором, а с 1633 года постройкой земляных валов, находился митрополичий двор и городской Успенский собор. За собором правильными рядами стояли деревянные торговые ряды: москательный, калачный, красильный, сапожный, рыбный и многие другие, а всего триста тринадцать закрытых и открытых торговых помещений. Среди рядов стояла существующая и ныне церковь Спаса (илл. 38). Гостиный двор (50х 34 м) был обнесен забором; здесь находилась „съезжая изба“, куда „приезжали воеводы и сидели за государевыми делами“, за ней — две тюрьмы „опасьная и татинная“, изба „губная“, где судили уголовные дела выборные из дворян „губные старосты“. В „таможенной“ избе платили пошлины, в „писчей“ избе „посадские площадные подъячие“ писали за определенную мзду прошения, оформляли юридические документы. Были избы „земская“, „квасная“, „сусленная“ и, конечно, „двор кабацкий“. Большая площадь (100 х 92 м) была отведена для торговли хлебом и всяким житом с возов.

6. Кремль. План

1 — Успенский собор; 2 — звонница; 3 — Ворота в ограде собора; 4 — церковь Воскресения; 5 — церковь Одигитрии; 6 — церковь Иоанна Богослова; 7 — Красная палата; 8 — Самуилов корпус; 9 — церковь Спаса на Сенях. Белая палата; 10 — Княжьи терема; 11 — Ионинская палатка. Садовая башня; 12 — Иераршая палата. Старый хозяйственный корпус; 13 — хозяйственный корпус; 14 — корпус у Часозвони; 15 — церковь Григория Богослова; 16 — „Мыленка“

За валами располагался посад, он, видимо, не имел каких- либо значительных укреплений, кроме рва, остатки которого еще в 1920-х годах сохранялись на перекрестке улиц ныне Луначарского и Спартаковской. Переписные книги посада называют „дворы“, „дворишки“, „избишки“, которые перемежались „местами дворовыми и огородными“, то есть с „пустошью“. В каждом владении всегда был огород с луком, чесноком и другими овощами. Застройка города, видимо, не отличалась особой добротностью. Переписчик, подводя итоги переписи 1650-х годов, записал: „На посаде ж 8 дворов тяглых средних, а людей в них 12 человек, тяглых 7 худых, которые добре худы 131 двор и дворишек, а людей в них 169 человек… а бедных и нищих, которые скитаются промеж двор и вдовьих 95 дворишек и избишек пустых … “. Как обычно, каждый посад имел церковь — все они были деревянные, самого простого клетского типа, и только в Никольской и Варницкой слободках стояли шатровые храмы. Рядом с некоторыми церквами располагались „трапезы теплые“ — общественные здания для зимних собраний общих, десятин“. Все десятины, а их было семь, носили названия церквей. Из наименований улиц известны Воеводская, Проезжая, Пробойная, Мостовая и Абакина, а из слобод — Сокольничья, Рыболовская, Ямщицкая, Кузнецкая, Пищальная, Митрополичья, Ладанная, Сторожевая, Никольская, Андреевская, Луговская.

Во второй половине XVII века в городе началось крупное каменное строительство, принесшее заслуженную славу Ростову. Внешним поводом к строительству послужило возвращение в город в 1664 году митрополита Ионы, исполнявшего до этого в течение двух лет в Москве высокую должность местоблюстителя патриаршего престола вместо опального Никона.

Это был период напряженной борьбы между царем и патриархом за приоритет власти, борьбы, вызванной сдвигами, происходившими в экономике страны и идеологии общества. У Ионы, хотя и осудившего Никона, однако, не хватило воли до конца противостоять ему. За то, что он уступил в московском Успенском соборе патриаршее место внезапно возвратившемуся Никону, Иона был смещен и отправлен на жительство в свою митрополию в Ростов.

7. Башня над Водяными воротами. Конец XVII в

В момент возвращения Ионы богатство ростовской митрополии еще сохранялось. Феодальное владение насчитывало сотни деревень, земельные угодья, пашенные и поженные земли, десятки рыбных ловель, а также мельницы, соляные варницы. Они были расположены в Ростовском, Ярославском, Вологодском, Епифанском, Белоозерском и Московском уездах. Более шестнадцати тысяч крепостных крестьян принадлежали митрополии.

Иона, опальный кандидат во всероссийские патриархи, вскоре пришел к мысли о создании резиденции в Ростове, которая своим видом утверждала бы экономическое и идеологическое могущество церкви, воспитывала бы в народе покорность и непротивление как духовным, так и светским феодалам.

Строительство началось в 1660-х годах, продолжалось около тридцати лет и завершилось сооружением ансамбля Архиерейского дома в начале XIX века, получившего название — Ростовский кремль. Созданный по замыслу Ионы мастерами из народа, кремль с необычайной силой доносит до нас его мысли и чувства. Этот ансамбль рассказывает нам о силе духа, трудолюбии народа, пронесенных им через все испытания истории.

Менее чем через сто лет после создания Архиерейский дом стал приходить в упадок. Феодальные привилегии церкви постепенно были отобраны государством. Реформа местного управления 1775 года и создание губерний привели к тому, что митрополия из Ростова была переведена в новый губернский центр — Ярославль.

8. Ворота в ограде Собора. Середина XVIII в.

Этот перевод происходил, по свидетельству современников, в обстановке полного пренебрежения к культурным ценностям. Без присмотра были оставлены и погибали древние книги, архивные документы, рукописи. В некоторых зданиях разместились присутственные места, а в других — склады вина, соли. Помещения стали постепенно перестраиваться и приспосабливаться для новых нужд. Не используемые практически сооружения, особенно стены, башни и храмы, быстро приходили в упадок.

В 1818 году инженер Бетанкур, не оценив национальной красоты ансамбля кремля, высказал мысль о разборке и постройке на его месте гостиного двора. Эта идея, к счастью, не Ьыла осуществлена, хотя и были разобраны верхняя часть Часобитной башни и второй этаж Красной палаты. В течение XIX века кремль медленно приходил во все больший и больший упадок. Только в 1870-х годах начинает налаживаться планомерная работа по восстановлению кремля, которая была закончена к концу века.

По какой Ьы дороге вы не подъезжали к Ростову, уже за десять километров, на равнинной безлесной местности, появляется большое озеро, поросшее осокой, а на его берегу — сказочной красоты белокаменный город.

Гармоничность, собранность архитектурной панорамы Ростова, силу ее воздействия, глубоко проникающую в душу, можно сравнить с торжественным вступлением величавой песни.

Теперь уже немногие древнерусские города сохранили эту особенность архитектурного ансамбля: Новгород, Псков, Владимир, Суздаль, Каргополь, Углич, Ярославль, Кириллов-Белозерский монастырь…

Наиболее выразительный вид на Ростов в целом с озера. Отсюда становится особенно понятным значение памятников архитектуры для создания художественного облика города. Если на минуту представить его без кремля и монастырей, он сразу потеряет свою привлекательность и вытянется безликой серой лентой, оживленной лишь вкраплением садов.

9. Кремль. Вид с запада

Почти в середине открывающейся с озера панорамы возвышается и доминирует над городом кремль, а на ее концах — ансамбли монастырей: справа Авраамиевский и слева Яковлевский. Архитектурный пейзаж зачаровывает разнообразием силуэта островерхих башен, округлых больших и малых куполов, а также яркой белизной стен, сверканием золота, благородным серебром поблекшего дерева кровель.

Совершенство градостроительного искусства заставляет полюбить Ростов, восхищаться им, хранить его образ в сердце, рассказывать о его красоте (илл. 1).

Красив город в тихую погоду с озера, с медленно скользящей лодки: в воде, опрокинувшись, отражается затейливый узор былинного города. Отсюда раскрываются все новые и новые его аспекты: купола то собираются в компактные группы, сливаясь в причудливый рисунок, то разбегаются, подчеркивая значение отдельного памятника; то выступит шатер угловой башни, то поднимется одинокая вершина золотой главы церкви на Сенях. Особенно красива группа куполов церкви Иоанна Богослова. Но будет момент, когда в панораме раскроются все сооружения, не заслоняя друг друга.

Красивы виды на кремль с бульвара от угла улицы Бебеля. Видимо, по этой улице в древности проходила старая Ярославская дорога, ориентированная на городской собор.

Со стороны Московской дороги на первом плане доминирует ансамбль Яковлевского монастыря, сложившийся в конце XVIII — начале XIX века. Он настолько выразителен, что издали кажется самим городом. Но если мимо Яковлевского монастыря спуститься на берег озера, то на кремль откроется еще один незабываемый вид. Плавная линия берега, очерчивающая залив, оканчивается мысом с пленительным силуэтом сооружений кремля.

Градостроители конца XVIII века, составляя план регулирования застройки Ростова, учли особенности архитектуры кремля и оставили вокруг него незастроенные площади. Эти площади были нужны и для практических нужд. На них велась бойкая ярмарочная торговля. Сейчас уже забыты их названия: Дегтярная, Жерновая, Щепная, Хлебная, Конная и т. д., по древней традиции указывавшие на вид товаров, продававшихся в этом торговом месте. Сейчас площади, потеряв свое практическое назначение, стали сплошь засаживаться деревьями или застраиваться зданиями, без учета сохранения видовых точек на кремль.

Чтобы полнее представить себе всю прелесть архитектуры Ростовского кремля, надо обойти его и полюбоваться им с ближних точек.

С Советской площади вид на кремль закрывают старые разросшиеся тополя. Сквозь их кроны можно лишь уловить почти симметричную композицию восточной стены с двумя круглыми башнями по углам и квадратной проезжей в середине.

Точной даты начала строительства и последовательности возведения стен и башен вокруг митрополичьей резиденции письменные источники не сохранили. Хотя стены и башни имеют все необходимые крепостные устройства, едва ли Иона считал, что они будут выполнять защитную функцию. Крепостной вид ограде был, видимо, придан, с одной стороны, в силу традиции, а с другой — для большей представительности, для авторитета ростовского митрополита. Кроме того, стена являлась и соединительным переходом между всеми зданиями митрополии.

Угловая, северо-восточная башня круглая. Обращает внимание ее покрытие, в древности называвшееся „кубоватым“. Городчатый рисунок деревянного лемеха, свесы, покрытые „красным“ тесом с вырезными концами, создают богатую игру светотени. Архитектурные членения башни в виде поясков из полувалов отьечают членениям крепостных стен. Окна с кирпичными наличниками зрительно создают широкую горизонтальную орнаментальную ленту. И хотя у башни выступающие бойницы, ее вид мирный и нарядный.

Башни такого же типа с очень небольшими изменениями горизонтальных членений поставлены на юго-западном и северо-западном углах кремлевской стены. Они зрительно кажутся более мощными, но нарядные наличники, „кубоватая“ форма покрытий говорят о их декоративности.

Ходовая площадка восточной стены еще в XIX веке была частично приспособлена для летней террасы, отчего сплошное ее ограждение заменено столбиками. В сохранившейся древней части — стены глухие с бойницами. Однообразие стены нарушено тем, что на всю высоту до машикулей она ритмично расчленена пилястрами, большие ниши бойниц подошвенного боя выделены полувалом. Рельеф стене придают также и две сплошные ленты полувала, более крупного профиля нижняя и более мелкого — верхняя, которые тянутся над бойницами машикулей, огибая их нишки.

10. Успенский собор. XVI в.

Квадратная башня носит название Водяных ворот (илл. 7); через них ездили за водой на озеро. По древней традиции проезжая арка расположена асимметрично, она прижата к одной стороне. Проходная арка рядом с проезжей выглядит совсем крошечной. Водяная башня кажется громоздкой и массивной. Из декоративных элементов красивы наличники окон с типичными для второй половины XVII века колонками, перебитыми пережабинками, несущими килевидный кокошник. Шатровое покрытие на четыре грани эффектно завершается „смотрительной башенкой“. К южной стене башни примыкает пристройка с близко поставленными окнами, со сплошным рядом украшенных цветными изразцами ширинок под ними. Этот прием встречается и в других ростовских памятниках, например в церкви Воскресения. Стена между Водяной и юго-восточной башней является одновременно стеной палат, расположенных на территории кремля. Однако она сохраняет все атрибуты крепостной, и только очень красивые дымовые трубы печей — „дымники“ — на крыше и несколько широких проемов окон говорят о примыкании к стене жилых палат.

От улицы Сакко на Ростовский кремль открывается одна из лучших ближних точек зрения. Отсюда видно восточную и южную стены с их башнями и все главнейшие сооружения ансамбля за стеной. В центре возвышается массив церкви Спаса на Сенях с островерхой крышей и золотым куполом, за нею, вдали, — купола церкви Иоанна Богослова, левее их — вышка Садовой башни, затем — шатер Круглой башни и пятиглавие церкви Григория Богослова. Поразительно живописны отсюда многочисленные „дымники“ на кровлях кремлевских палат. Нигде больше, кроме Ростова, не сохранилась эта архитектурная деталь, придававшая когда-то столько сказочной прелести и очарования древнерусским архитектурным ансамблям (илл. 25).

11. Ручка древних дверей Успенского собора. XII в.

12. Личина замка дверей Успенского собора. Конец XVII в.

Мимо церкви Бориса и Глеба, отмечающей место древнего великокняжеского двора, по городскому валу следует пройти вдоль южной стены кремля. Здесь, как и на восточной стороне, видна та же симметричная композиция, состоящая из двух круглых башен на углах и квадратной — проезжей Садовой — почти в центре. В отличие от северо-восточной круглой башни, юго-восточная проще, монументальнее. Ее окна не имеют наличников, а тесовая кровля сделана в виде шатра. Садовая, или Дровяная башня, как и Водяная, имеет покрытие четырехгранным шатром со смотрильной вышкой. Южная стена также является стеной жилых зданий, размещенных в кремле, и поэтому имеет много оконных проемов.

От круглой башни крепостная стена под прямым углом поворачивает на север и затем вновь на запад. Этот поворот обусловлен тем, что в XVII веке здесь стояло какое-то обширное здание, а рядом с ним — церковь Григория Богослова, которые по каким-то причинам решили оставить вне стен кремля. Параллельно кремлевской стене Тянется более низкая ограда бывшего сада; она возведена в XVI–XVII веках и переделана в XVIII веке. В ограде сохранилась палатка, в которой в свое время были ворота, а на западном конце — маленькая восьмигранная башенка.

Одно из самых сильных впечатлений от кремля с юго- западной стороны оставляет церковь Иоанна Богослова. Благодаря тому, что улица здесь узкая, западная стена воспринимается в ракурсе и башни как бы сближаются, образуя компактную группу, над которой господствуют купола церкви и „кубы“ покрытий башен. Кривизна пучин куполов на высоких барабанах, выбранная с большим мастерством, создает дивный силуэт. Впечатление усиливается мягким поблескиванием лемехового покрытия башен и затейливыми тенями, падающими от вырезных концов тесин крыш.

Двухэтажное каменное здание, расположенное против церкви, построено в конце XVII века для Конюшенного двора митрополии. На плане города 1850-х годов оно показано со срезанным углом, который был, видимо, сделан для того, чтобы не закрывать вида на замечательный по своему художественному качеству западный фасад церкви Иоанна Богослова.

Угол улицы Карла Маркса — одна из лучших ближних точек на кремль с северо-западной стороны (илл. 5). Отсюда в поле зрения попадает Успенский собор и, почти полностью, северный и западный фасады ансамбля, жемчужиной которого является церковь Воскресения. Впечатление разбивается лишь зданием торговых рядов начала XX века, очень плохой архитектуры.

Из всех древних въездов и входов в кремль сейчас действует только вход под церковью Воскресения, который в древности был главным. Входы со стороны улицы Ленина и Советской площади пробиты в XIX веке, после того как сложилась планировка города по „регулярному плану“. Ранее они находились южнее — под церковью Иоанна Богослова и под Водяной башней. Эти въезды раньше (как и теперь) вели на центральную площадь, по периметру которой располагались: на юге палаты митрополита (ныне трехэтажное здание музея) и Красная палата — дворец для приезжающих именитых гостей; на востоке — дом на „погребах“ и ныне не существующая богадельня; на севере — церковь Воскресения, палаты и церковь Одигитрии; на западе — церковь Иоанна Богослова. На этой площади находилось немало деревянных построек, жилых и хозяйственных. Сюда же выходили ныне не существующие парадные крыльца, по которым можно было подняться в каждое здание. Сейчас только крыльцо церкви Иоанна Богослова может помочь мысленно реконструировать эту интереснейшую особенность главной площади ростовского Архиерейского дома. Небольшой пруд, существовавший для противопожарных целей, эффектно отражает в своем зеркале окружающие его здания.

Строительство ростовского Архиерейского дома продолжалось примерно сорок лет (1660 -1700-е годы) при митрополитах Ионе и Иосафе, причем большая часть построек была возведена Ионой в 1660 — 1680-х годах, почему ансамбль и отличается целостностью и единством архитектурного замысла.

Главный въезд в кремль шел мимо Успенского собора. Невысокая глухая кирпичная ограда не имеет архитектурных достоинств, но Главные ворота представляют несомненный интерес (илл. 8). Квадратный в плане четверик с проезжей аркой, перекрытой коробовым сводом, несет два уменьшающихся в объеме восьмерика, увенчанных главкой в духе нарышкинской архитектуры. Пилястры по углам, отсутствие „нарышкинских“ наличников и карнизов говорят о том, что башня возведена, видимо, в середине XVIII века провинциальным мастером. Привлекает внимание также необычное волнистое очертание наружной арки над проезжей частью. Тесовая кровля четверика, красивое лемеховое покрытие восьмериков и главки сделаны во время реставрации 1950-х годов.

13. Звонница. 1682–1687

Вплоть до конца XVII века у Успенского собора не было ограды, и около него располагалась городская площадь, на которой в древности, во времена феодальной самостоятельности Ростова, собиралось вече. На северо-восток от собора размещалась торговая часть города, по традиции сохранившаяся и до настоящего времени.

Точная дата строительства собора до сих пор не установлена.

Письменные источники с удивительным единодушием молчат о каких-либо крупных работах в Ростовском соборе в течение XV века (с 1411 года) и XVI века.

„Архереом Ростовским летопись“, очень подробно рассказывая об использовании собора горожанами как последнего оплота для обороны против подошедших к городу в 1609 году польских отрядов, отмечает только разграбление его ценностей и не говорит о каких-либо существенных разрушениях конструкций. О сохранности здания говорит и тот факт, что в 1613 году ехавший из Костромы в Москву Михаил Романов встретился в соборе с ростовскими горожанами. Кроме расписывания стен Успенского собора в 1589, 1659, 1669 и 1671 годах, а также сооружения крылец, других работ во второй половине XVII века источники не отмечают.

Эти обстоятельства заставили исследователей выдвинуть несколько гипотез о дате возведения Успенского собора. К концу XV века относят его Б. Н. Эдинг и С. В. Бессонов; к 1509–1533 годам — А. И. Некрасов; ко второй половине XVI века (после 1587 года), когда ростовская епископия была превращена в митрополию, — Н. Н. Воронин.

Исследования Воронина полностью раскрывают предысторию Ростовского кремля и доказывают, что все его каменные соборы, последогательно сооруженные в XII–XV веках, были разобраны до фундаментов и на их месте, скорее всего в XVI веке, было возведено большое ныне существующее здание (илл.10).

Сейчас, когда на основе исследований, проведенных В. С. Баниге, восстановлены покрытия собора, древние оконные проемы, разобраны западная и северная паперти XIX века, памятник производит особенно сильное впечатление пропорциональностью частей, грандиозностью и эпическим спокойствием архитектурного образа.

Собор имеет традиционный объем вытянутого с запада на восток параллелепипеда и увенчан мощным пятиглавием. Стены его разбиты лопатками большого выноса на западном фасаде — на три части, на северном и южном — на четыре. Каждое членение заканчивается закомарой с килевидным завершением, что создает общую волнистую линию кровли. Кроме того, стены имеют четкие горизонтальные членения как бы на этажи: высокий, сильно профилированный цоколь, поясок и окна первого яруса, далее — арка- турный пояс и, наконец, окна второго яруса. Членятся по этим же этажам и лопатки, причем с каждым членением они сужаются и утоняются. Если присмотреться, то видно, что членения второго яруса имеют еще дополнительную профилировку в виде рамочки-филенки. Три невысокие апсиды, из которых средняя больше боковых, украшены полуколонками с базами простого рисунка, но без капителей, и делятся горизонтальными тягами на этажи. Завершаются они плоскими нишками, вызывающими ассоциации новгородских памятников XIV–XV веков. Интересно, что цоколь лопаток, карнизы и другие детали собора выложены из белого камня, а стены из кирпича. Все эти приемы композиции и использование камня для подчеркивания тектоники сооружения являются достижениями русских зодчих XVI века.

Мастер, возводивший это грандиозное сооружение, несомненно находился под влиянием образа Успенского собора Московского Кремля: им навеян строй могучего пятиглавия, соотношение ширины к высоте здания, создающие впечатление спокойного, но вместе с тем громадного массива. Трактовка же стены, филенки, горизонтальные тяги, перерезающие лопатки, напоминают решение стены московского Архангельского собора. Но, в отличие от Успенского собора в Москве, в ростовском памятнике по владимирской традиции окон в аркатурном поясе нет, они расположены над ним. Благодаря тому, что вертикальные членения южного и северного фасадов имеют разную ширину, собор напоминает больше Успенский Владимирский, нежели московский собор. Южное крыльцо на столбах с двойными арками и с висячими гирьками принадлежит уже мастерам Ионы Сысоевича. Фресковые росписи паперти выполнены в 1697 году.