Все мы дети твои, Господи

Все мы дети твои, Господи

Ранним утром сектор № 7 центральной тюрьмы Куритиба (Бразилия) непривычно оживился.

— Все мы дети твои, Господи! — завыл вдруг рецидивист по кличке Дональд Дак. — И всех ты нас любишь, но не всех прощаешь. Кто даст нам силы искупить грехи свои тяжкие и войти в царство господнее с облегченной душой? Только мы сами!

Два охранника поспешили к камерной решетке. Все восемь узников стояли на коленях и взирали в потолок. На их лицах читалось такая отрешенность, что охранники растерялась. Они покрепче сжали дубинки, но лупить арестантов пока не было повода.

— Прекратить! — приказал один из них.

Камера застонала и с жалостью посмотрела на охрану. Дональд Дак. которому грозило двадцать пять лет острога, продолжал взывать:

— Уповайте на прощение, заблудшие дети. Только раскаявшись, вы обретете ключ к вратам Рая.

— Замолчите, — повторил страж, но уже не так громко и уверенно. — Что это с ними? Уже что-то задумали. Не верю я этим хитрым рожам. Иди звони.

Ситуация была нестандартной и не вписывалась в служебную инструкцию. Хотя в режимном предписании запрещались все шумовые эффекты со стороны арестантов, молиться никому не возбранялось. Охранник позвонил на центральный пост и сообщил о песнопениях.

— Поют? — спросили на том конце провода.

— Поют.

— Заткнуть рты.

— Так о Боге поют.

— О Боге… Хм. Громко поют?

— Громко. Ну не так, чтобы кричали, но в соседнем секторе слышно.

Дежурный повесил трубку. Вскоре на этаже появился тюремный священник и с умилением застыл возле кающейся камеры. В такой момент оборвать псалмы не посмел бы даже воинствующий атеист. Охранники плюнули, увели батюшку и примирились с хором. Откуда же им было знать, что арестанты активно готовились к побегу. Дружная (и, что самое главное, громкая) молитва заглушала скрежет пилки по металлу. Вот уже почти час один из отпетых уголовников, стоя на коленях перед выходившей в коридор решеткой, подпиливал снизу стальной прут. Он быстро приноровился к такту псалмов, и скрежет был почти не слышен. Если к камере шел охранник, кто-то орал: «Господи, прости!»

Вечером охранник в резкой форме оборвал ритуальное покаяние: тюрьма отходила ко сну. Такая же картина повторилась и на следующий день. Надзиратели даже растрогались, а местный батюшка заметил: «Не тюрьма исправляет человека, а вера». На третью ночь узники отогнули два перерезанных прута и выбрались в коридор. Они набросились на охранников, связали их и. отобрав ключи, открыли еще девять камер. Через полчаса шестьдесят два арестанта вырвались из тюрьмы Куритиба. Утренняя смена была поражена тишиной в секторе № 7. Но, взглянув на связанных коллег с вонючими носками во рту, все поняла без слов.