ЛИНЬ

ЛИНЬ

Tinea vulgaris L.[43] Повсеместно — линь; на Шексне — жировой карась; в Каменец-Подольск, губ. — швия (?!); финск. — сунтари, тун-тайн; у эстов — линаск-кала; у ижоров — опекала; латыш. — линнис-слейе; каз. тат. — шамба; башк. — кара-балык; кач. тат. — карал; черем. — шругор, тото; вотяцк. — алмей; калм. — укир-сагассун (корова-рыба); арм. — цугна; ост. — каве; чувашек. — горавал, вог. — гальма.

Рис. 26. Линь

Без всякого сомнения, название «линь» дано этой рыбе вследствие характерической особенности ее изменять свой цвет по вынутии из воды; пойманный линь немедленно покрывается большими черными пятнами. Это происходит оттого, что он весь покрыт толстым слоем чрезвычайно густой и прозрачной слизи, которая на воздухе твердеет, темнеет, а затем отваливается кусками, оставляя на этих местах большие желтые пятна.

Своим складом линь несколько напоминает язя, но от всех карповых рыб он легко отличается своим толстым неуклюжим телом, очень толстою хвостовою частью туловища, очень мелкою чешуею и очень небольшими, ярко-красными глазами. Кроме того, линь имеет непарное число глоточных зубов (с левой 4, с правой 5), расположенных в один рад и с внутренней стороны вытянутых в маленький крючок; рот у него очень мал, мясист, даже кажется как бы распухшим, а по углам его сидит по одному очень небольшому усику.

Рис. 27. Глоточные зубы линя

Цвет линя находится в большой зависимости от воды, в которой он живет. Вообще спина у него темно-зеленая, бока оливково-зеленые с золотистым блеском, брюхо сероватое; в реках и чистых озерах он всегда гораздо желтее, нежели в тенистых прудах, заросших водяными растениями, где бывают иногда почти совсем черные лини. В низовьях Волги рыбаки отличают ильменного и речного, или золотого, линя, у которого туловище стройнее, нижняя губа заметно заворочена кверху, а цвет красновато-желтый. Настоящего золотого линя (var chrysitis) у нас, впрочем, нигде нет, и эта красивая разновидность встречается, кажется, только в Богемии и Силезии.

Линь растет довольно медленно, но живет долго и потому в больших прудах, заросших тростником, где находит себе безопасное убежище, достигает иногда огромной величины. Так, например, по свидетельству проф. Кесслера, в одном пруде на р. Ир-пени, в окрестностях Киева, был пойман (в 1857 году) линь, который имел в длину около аршина, весил 18? фунтов и был весь как бы покрыт мохом. Другой линь, в 15 фунтов, по словам того же лица, был вытащен из небольшого озера (Любани?) на границе Витебской и Лифляндской губ. Самые крупные лини, говоря вообще, встречаются, по-видимому, в зауральских башкирских озерах, особенно в южной части Екатеринбургского уезда, где местами 7—8-фунтовый «кара-балык» вовсе не составляет редкости; иногда попадаются здесь лини и более десяти фунтов; так, мне известен один случай, что на озере Окункуле были «заботаны», т. е. пойманы в ботальную мережу, два линя по 13 ф. каждый. Но обыкновенно эти рыбы редко бывают более 5 фунтов.

Линь имеет гораздо меньшее распространение и всюду мало-численнее карася. Впрочем, он водится во всей Европе, начиная с Испании. На севере его вовсе нет, и он навряд ли встречается в бассейне Белого и Ледовитого моря, хотя Данилевский и утверждает, что он водится в некоторых озерах около Архангельска. На восточном склоне Уральского хребта я замечал его только до 57° с. ш.; в Финляндии (по Мальмгрену) линь доходит до 62° с. ш., но в Петербургской губ., даже в Остзейском крае он водится в весьма немногих речках и озерах. Главное местонахождение этой рыбы — стоячие воды средней, южной России и юго-западной Сибири. В кавказских (и крымских?) водах он составляет уже большую редкость (найден только в оз. Палеостоме). В Туркестанском крае линь еще никем не был найден.

Линь любит воду тихую, травянистую; быстрой и холодной он избегает и потому держится более в речных заливах, ильменях, протоках, озерах и прудах, заросших камышом и тростником. Он, однако, не боится несколько солоноватой воды, а потому весьма обыкновенен в низовьях Волги, Дона и Днепра, даже у самого взморья. В небольших непроточных прудах лини составляют довольно большую редкость, потому что все-таки во время нереста для них потребна довольно чистая, хотя и теплая вода; любимое местопребывание их составляют тихие заводи рек, проточные, иловатые и камышистые озера и такие же пруды.

Вообще это очень вялая и ленивая рыба. Линь крайне медлен в своих движениях, живет большею частью в одном и том же месте реки или пруда и показывается в других местах только в полую воду. С быстрою водою он не может справиться и при весеннем или осеннем разливе рек, прорыве прудов нередко сносится течением на далекое расстояние. В таких заливах рек, заводях, полоях или в вершине пруда, густо заросших камышами, тростником и особенно горошницей (Potamogeton), линь держится большую часть дня, копаясь, подобно карасю, в вязкой тине и доставая оттуда червяков — свою главную пищу; впрочем, он кормится также самою тиною и различными водяными растениями. Только по вечерам и утрам и ночью линь выходит гулять на более чистые места пруда, но и тогда очень редко выходит на поверхность, разве ему вздумается схватить упавшую в воду крупную мошкару (Phrygenea).

Как рыба оседлая, линь редко встречается на одном месте в большом количестве; за исключением периода метания икры, да и то далеко не всегда, и зимнего времени, он б. ч. ведет вполне уединенный образ жизни и плавает в одиночку. В октябре, реже в начале ноября, лини собираются в более или менее значительные стаи и залегают на зимовку в самых глубоких местах озера или залива. Иногда они совершенно зарываются в тину и, добытые оттуда, долго не подают никакого признака жизни.

Отсюда выходят они очень рано — в марте или апреле, — и как только появятся закраины, подходят к ним и, истощенные продолжительным постом, начинают жадно клевать, почему весьма многие рыбаки, основываясь на том, что всякая рыба лучше всего берет после нереста, полагают, что линь мечет икру ранней весной (в апреле) и летом в июне. Это поверье распространено и в Германии (Эренкрейц). Но весенний нерест линей тем более невероятен, что для развития их икры потребна еще более высокая температура (+ 18° и более), чем у карася. Даже на юге нерест линя никогда не начинается ранее первых чисел мая, а б. ч. происходит в конце этого месяца, даже в июне, но не в конце июня, как полагает барон Черкасов.

В середине или в конце мая (смотря по местности) линь перестает клевать и скрывается в тине, откуда выходит за два или три дня до начала игры к камышистым берегам озера или в самые травянистые места речных заливов и протоков. В особенности любит он горошницу (Potamogeton), которая иногда поэтому называется рыбаками линёвой травой; здесь можно встретить его и во все остальное теплое время года. Где лини малочисленны, там нерест их проходит совершенно незаметно, тем более что они никогда не собираются в такие густые стаи, как, например, ерш, плотва, язь и большинство карповых рыб. По моим наблюдениям, нерест линей имеет семейный характер и этим приближается к нересту щук: иногда всего два, три самца преследуют одну самку. Последние вообще малочисленнее и отличаются большим ростом, темным цветом, более крупною чешуею и сильно развитыми брюшными плавниками, у которых второй луч значительно утолщен и расширен. В период нереста эти плавники сильно припухают и становятся более выпуклыми, принимают как бы ложкообразную форму. По всей вероятности, эти плавники играют какую-нибудь важную роль во время нереста. Может быть, что самки зарывают с помощью этих плавников выметываемые икринки в ил или между корнями водяных растений. На это наводит меня то обстоятельство, что, несмотря на все свои старания, я нигде на травах не мог найти икры линя, даже в тех местах, где они несомненно только что нерестились.

Во время нереста, даже там, где лини весьма многочисленны, они не собираются густыми рунами. Это зависит от той причины, что нерест их продолжается весьма долго, иногда две-три недели. Обыкновенно мелкие трутся раньше, крупные — позже, почему можно в одно время встретить и молодых линьков и свежую зеленоватую икру этой рыбы. Есть много оснований предположить, что лини выметывают икру в два приема[44].

Количество икры у линей весьма значительно: Блох насчитал в 4-фунтовом икрянике почти 300 000 икринок. По другим наблюдениям (Эренкрейц), самка в 2 % ф. заключает 350 000 икринок.

Икра линя развивается необыкновенно быстро, скорее, чем у какой-либо другой рыбы, — иногда в три дня, но всегда менее чем в неделю. По наблюдениям западных европейских рыболовов, для развития икры требуется температура в 22–24° Цельсия. Молодые линьки, отличающиеся от других мальков своею золотистостью, по окончании процесса всасывания желточного пузыря рассеиваются и ходят б. ч. в одиночку или небольшими стайками в густой чаще водяных растений, ближе к дну; попадаются они редко и почти никогда не выходят в чистые места и в осоку, подобно молодым карасям. Поэтому они реже других рыб подвергаются нападениям хищных рыб, тем более что щуки и окуни, видимо, недолюбливают эту рыбу и крайне редко берут на нее, так что она вовсе не составляет отличной приманки, как это можно было бы предполагать по крайней ее живучести. Быть может, обилие слизи на теле линя вызывает отвращение в хищниках, но, как бы то ни было, достоверно известно, что на жерлицы, наживленные линями, щука и окунь берут крайне неохотно. Главные враги линей не эти рыбы, а налимы, которые притом, так же как и лини, держатся постоянно на дне, в тине, хотя непременно в проточной воде, а ночью выходят кормиться и в ближние заливы, населенные линьками. Во всяком случае, весьма странно, что, несмотря на многочисленность икринок у линей, последние нигде не встречаются в очень большом количестве. Это обстоятельство может быть объяснено только весьма поздним и продолжительным нерестом этой рыбы, почему большая часть выметанной икры успевает сделаться добычей всех других рыб, уже кончивших свой нерест, также птиц, водяных насекомых и, может статься, тех линей, которые выметали икру несколько ранее.

Молодые линьки растут довольно быстро, значительно скорее карася, даже язя, и в некоторых кормных озерах и прудах в два-три года достигают фунтового веса. Обыкновенно они делаются способными к размножению на 3-м или даже на 4-м году. По моим наблюдениям, лини в кормных прудах в год достигают ? фунта веса, в два— 1 ф., в 3—до 2 ф. и более. Всего чаще попадаются на удочку 4-летние лини около 3 ф. весом. По наблюдениям, в Западной Европе лини достигают фунта веса в 3 года, 2? ф. в 5 лет, а 5-фунтовые имеют 7–8 лет. Иногда, впрочем (О. Freiherrn), они в 7 лет вырастают до 7 и более фунтов.

Главная масса линей ловится в большей части озер и прудов — в конце весны и в начале лета, во время нереста — в морды, или верши (рис. 28), жоха и крылены, известные снаряды из прутьев, или сети*. Ставятся эти орудия на местах хода линей, обыкновенно около берегов, в промежутках, или, вернее, прогалинах, между купами тростника или камыша. Ловля эта основана главным образом на том факте, что почти все рыбы во время икрометания ищут твердых предметов — травы, прутьев, камней — для того, чтобы освободиться от половых продуктов. Отсюда термин — рыба трется. Морды, верши предпочитаются нерестящеюся рыбой другим подобным снарядам, и она жмется к ним и заходит в «детыш». Стоит только ввалиться в ловушку икрянику, как за ним влезает несколько самцов; эта компания привлекает других, и в конце концов снаряд оказывается чуть не битком набитым рыбой. При удачно выбранном, т. е. на ходовом, месте, в морду и жох попадает по нескольку десятков крупных линей, б. ч. не менее 2–3 фунтов.

Рис. 28

Зимняя ловля во время нереста обыкновенно считается вредной для размножения и убыточной для правильного рыбного хозяйства, но мнение это на деле — на практике — далеко не всегда оказывается верным, и, мне кажется, нет никакого основания безусловно воспрещать ловлю во время икрометания. Вредны всегда — весною и зимою — только истребительные способы ловли, когда рыба вылавливается начисто — взрослая вместе с мелочью, когда более или менее значительная часть рыбы погибает зря, напр, при «багреньи» или ловле самодером на голые крючки, при бое острогой, когда, наконец, рыбе, идущей на место нереста, преграждается ход заплетами-язами[45] и она вылавливается целиком. Рыба детей не высиживает и не выкармливает, число же икры у нее считается тысячами и десятками тысяч, а потому оберегание рыбы весною не может иметь одинакового смысла с обереганием четвероногой и пернатой дичи. Вся суть заключается в том, чтобы некоторая часть икры была благополучно выметана, а потому ловля до нереста вреднее, чем во время нереста. Некоторые способы ловли даже положительно способствуют увеличению количества рыбы; такова, например, ловля как различными вершевидными снарядами[46], так и сетями около устроенных для приманки трущейся рыбы и более успешного лова искусственных нерестилищ, греблей и т. п., в виде наваленного хворосту, лапнику (ельника), груд камней. Деревянные вершевидные снасти представляют даже сами по себе приманку для рыбы, искусственное нерестилище, и при условии более или менее продолжительного пребывания под водою из икры, прилипшей к стенам верши, выклевывается масса молоди. По той же причине ловля котцами, описанная выше (см. «Карась»), также не может быть названа истребительной, если такие снаряды не загораживают устьев речек и начала озерных источников, а устроены около берегов.

Справедливость этого воззрения на незначительность вреда весенней ловли рыбы и на нерациональность безусловного ее запрещения можно доказать тем, что главная ловля некоторых рыб производится именно во время нереста; местами она возможна только в этот период. Щука, например, добывается главным образом весною, когда она мечет икру, и вскоре после. Карась и линь тоже, как обитатели водяных зарослей в иловатых озерах, прудах и речных затонах, ловятся преимущественно весною и в начале лета. Линь, как рыба не стадная, и не может попадаться в большом количестве в другое время года; позднею же осенью и зимою линь, как и карась, недоступен рыболову, так как зарывается в ил. Неводной ловли линя, собственно, нет, да и быть не может.

Весною можно ловить линей и стеновыми мережами, только не загоняя их, а самоловом. Ловля мережами собственно летняя ловля и употребляется главным образом для добывания рыб, укрывшихся в траве, где их почти нельзя взять иначе.

Ловля ботальною сетью или мережкою[47], как ловля преимущественно активная, требующая присутствия рыбака и, кроме того, большой ловкости и знания, принадлежит вместе с ловлею острогою к охотничьим способам рыболовства[48]. Название мережки, очевидно, есть сокращенное «между ряжами». Действительно, она состоит из двух редких сетей, между которыми находится частая сеть. Ловля основана на том, что рыба, спасаясь от шума и преследования или не замечая (ночью) сети, бросается в сеть, стоящую стеной (отсюда название стеновые сети, мережи), проходит через первый рад ячей, но, встречая непосредственно за ним частую сеть, запутывается в последней и большею частью вместе с ней проскакивает через третью, тоже редкую, сеть и таким образом является как бы заключенною в мешке, из которого никак не в состоянии высвободиться. Рыба, как известно, почти не имеет заднего хода, т. е. не может идти назад не повернувшись и, следовательно, не запутавшись в сетях. Котцы тоже основаны на этом свойстве рыбы.

Рис. 29

Итак, мережка состоит из частой провязи, из тонких, некрутых ниток, посаженной с большим запасом и имеющей по обе стороны редкие полотнища из тонкой бечевки, посаженные нормально, т. е. так, чтобы каждая клетка представляла квадрат. Ряж вяжется обыкновенно на дощечку от 6 до 7 дюймов шириной; провязи и дощечку — в 1—дюйма. Так называемые лещовые мережки имеют более крупные ячеи, но они употребляются сравнительно редко, так же как т. н. чебачьи, для ловли мелкой белой рыбы. Про-вязь садится на тонкую бечевку таким образом, что из полотнища длиною в 30 сажен выходит конец в 15 или даже 10 сажен. Средняя, наиболее употребительная, высота мережки — 2 аршина. Посаженная провязь пришивается вместе с ряжами к веревке, большею частью мочальной, которая почти не крутится. Одновременно с пришивкой на тетиву надевают грузила и поплавки; грузила бывают трубчатые, глиняные или свинцовые, или же берут песок и просто зашивают его в холст. Поплавки делают из коры осокоря или из бересты, которую заваривают в кипятке, отчего она свертывается в трубочки. «Конец» мережки в 10–12 сажен обходится, смотря по местности, от 3 до 5 рублей. При ловле в одиночку нельзя употреблять более двух концов, так как от постоянного сгибания при выборке и выбрасывании сети слишком устает спина; вдвоем же нагибаться не приходится, концов может быть неопределенное количество, и грести можно двумя веслами, а не одним.

От лодки для ловли мережкой требуется, главным образом, чтобы она не имела гвоздей и зацепов; затем, в сущности, все равно, будет ли это долбленый челнок или дощаник. Последний большею частью употребляется в небольших и тихих водах.

Главную принадлежность ботальной сети-мережки составляет, конечно, «ботало», или «ботка». Это деревянный или железный внутри полый цилиндр, надеваемый на длинный шест; при ударе воздух в ботке спирается и производит оглушительный шум, невыносимый для рыбы, которая стремглав бросается в противоположную сторону — в расставленные сети, где и запутывается. Впрочем, рыба не всегда боится ботки, а щука даже идет на бой. Вообще зимою и во время сильных жаров рыба вяла, особенно перед дурной погодой, и менее чувствительна к ботке, причем очень часто забивается в чащу (траву, хворост) или зарывается в ил. Иногда для удобства ботку соединяют с веслом (правильным).

Мережкой можно ловить и пассивно, без ботанья, самоловом ночью или во время нереста, но такая ловля не представляет ничего заманчивого; притом сеть от долгого пребывания в воде, особенно теплой, скоро сопревает. Вообще главная ловля мережками производится летом и в травах, с загоном, когда рыбу трудно взять какою-либо другою снастью, особенно рыбу, живущую в траве, подобно линю, карасю, щуке, красноперке и некоторым другим. Линя ловят исключительно у берегов — в тростнике, осоке и хвоще; на карася и плотву лучше кидать мережку подальше от берега, там, где кончается трава, причем по крайней мере один конец сети должен быть у самого берега.

Мережка укладывается посредине лодки правильными рядами, так, чтобы поплавки и грузила Как можно менее сцеплялись между собою и не задевали бы за сеть. Перед каждым выбрасыванием мережки, а также и при выборке ее из воды следует отряхивать снасть и вынимать приставшие листья, палочки и т. п., а также продергивать провязь в верхние ячеи ряжи, чтобы провязь не слишком провисала внизу. Кошели, оставшиеся от вынутой рыбы, надо тщательно распутывать и расправлять. Подъезжая к месту, которое предполагается окинуть, сетку перекидывают наполовину через борт камнями в воду, затем конец ее закрепляют к берегу, втыкая в дно шест, привязанный сбоку, наподобие неводных «кляч», и идут тихо вдоль тростника или травы, сбрасывая понемногу сеть, что очень легко, так как она сама и без шума сползает в воду. Выбросив мережку (или мережки), закрепляют (тоже б. ч. к берегу) другой конец и начинают загонять рыбу, причем ботают или с лодки от берега, или же прямо с берега; некоторые рыбаки входят в воду буквально вытаптывая рыбу. По окончании ловли сеть необходимо высушивать, развешивая ее камнями вверх на воткнутых кольях с сучками. Весьма удобен вятский способ сушки, при котором мережку нанизывают на нижнюю тетиву на гладкий шестик (или даже на весла), а затем шест подымают на колья.

В местах с совершенно прозрачной водой от обилия ключей, и особенно когда эти места малодоступны и имеют отвесные берега из плавучего торфа, очень трудно поймать рыбу на какую бы то ни было снасть, кроме мережки, которую надо в этих местах ставить на самолов по ночам.

Ловля мережкой, летняя в травах и весенняя во время нереста, употребляется, кажется, во всей России, и в большей части Сибири; практикуется она главным образом в стоячих водах: прудах, озерах и речных заводях. На течении мережкою ловят редко; осенняя и зимняя ловли ею тоже малоупотребительны, хотя местами бывают весьма добычливы. В это время лини попадаются в сети очень редко, так же как караси, но чтобы не возвращаться более к мережке, опишем ловлю ею в холодное время года.

В конце августа и в сентябре, как только вода начнет холодеть и травы осаживаться, мережкой можно ловить и не около берега, а на середине. В это время, особенно перед наступлением морозов, вся рыба стоит на глубине. Ловят обыкновенно на двух лодках, имеющих по нескольку концов каждая. Сети связываются (за верхнюю тетиву или за обе) и выметываются по прямой линии; затем лодки отъезжают от мережек на расстояние до 100 шагов; сначала стучат веслами о борт, чем осаживают рыбу на дно, затем начинают ботать, подвигаясь зигзагами к расставленной сети. Самая интересная и вместе с тем самая добычливая осенняя ловля — это по заводям в то время, когда они замерзли, а по реке вдет лед. Тоща рыба пугается льдом и охотно ютится в таких местах, особенно в заводях, собираясь здесь большими массами. Обыкновенно при этом сначала перегораживают с лодки несколькими концами мережек устье заводи, на краю льда; но ловить начинают почти от вершины заводи, пропуская другие концы мережки уже через проруби и постепенно подвигаясь к устью.

Зимняя ловля мережкой подо льдом производится следующим образом. На расстоянии 3–4 сажен одна от другой рубят (пешней) небольшие проруби; затем к шесту до 12 арш. длиною привязывают бечевку сажен в 20 и шест пропускают под лед, при помощи деревянных вил проталкивая его от одной проруби к другой, где каждый раз подхватывают деревянным багром; когда бечевка вся вышла, к концу привязывают мережку за верхнюю тетиву и спускают понемногу в прорубь; опустив один конец, привязывают другой и т. д. С другого же конца выбирают веревку, за которой тянутся мережки. Когда сети поставлены, то отходят от них, рубят проруби и ботают совершенно так же, как и летом. Зимняя ловля мережкой бывает всего удачнее на зимних становищах рыбы; местами с этой целью устраиваются искусственные притоны, наподобие искусственных нерестилищ. Так называемые «букши» (в Лужском у. Петербургской губ.) могут служить также для нереста и в качестве летних убежищ (от зноя и солнца), но главна ловля в них производится зимою. Букши бывают довольно значительных размеров; устраиваются они на глубине 1–1? сажени таким образом: вбиваются колья кольцом или четырехугольником, и пространство между ними наполняют хвоей или хворостом. Зимою букши эти (через проруби) окружают сначала рядом вятилей (вентерей, фитилей), поставленных один к другому, а отступя немного, еще окидывают мережками в 2 и более рядов. Когда все снасти выставлены, сначала вытаскивают баграми хвою на лед, затем начинают ботать.

Рис. 30. Кош

Кроме ботальных мереж, линей и в мае очень удобно ловить кошами или «корзинами»,[49] уже описанными (см. «Щука», т. I). Нечто среднее между этими кошами и мережкою составляет наставка радомысленских рыболовов, описанная г. Домбровским. Подобно «корзине» и малушке, она также набрасывается на стоящую на дне или даже плавающую рыбу, имеет почти такую же форму, как и кош, но наставка делается не из сплошных дранок, а из двух рядов сети, внутренней частой и наружной редкой (около четверти арш. в квадрате), окутывающих сбоку остов из прутьев или пял (шесты), прикрепленных в двух обручам, верхнему большему (1–1? арш. диаметра) и нижнему меньшему (? арш.). Это уже, так сказать, усовершенствованный кош, так как рыба сама запутывается в сети, проскакивая с частою сетью на голове в крупную петлю «режи», и нет надобности ловить ее руками, как в «корзине». Ловля наставкой производится также в мелкой воде, заросшей травой, т. е. на прудах, озерах и в речных затонах и в общем не отличается от ловли кошем. Лодка должна быть легкая, гребут одним веслом и, заметив по пузырям, колебанию травы и другим признакам, где остановилась спугнутая с места стоянки рыба, тихо подъезжают к ней, также тихо поднимают правой рукой наставку, прицеливаются ею и быстро, разом, бросают ее на намеченную жертву, после чего опускают в верхнее отверствие наставки весло и несколько раз там взбалтывают воду с целью загнать иногда упрямящуюся рыбу в сети наставки. Как видно, наставка требует большой ловкости, силы, сноровки, острого зрения и наблюдательности, а потому должна быть причислена к охотничьим способам рыболовства, наравне с ловлею накидкою (малушка, накидная сеть), ботальными мережами и боем острогою, к которому мы и переходим.

В сентябре как молодые, так и все крупные лини выходят из травянистых заливов и собираются в довольно большие, но вовсе не густые стаи и ищут довольно глубоких мест, где вскоре и залегают, зарываясь большею частью в ил. С этим «выходом» линя на многих озерах и прудах, например в Пермской и Оренбургской губ., начинается едва ли не самая главная и наиболее добычливая ловля его с лучом и острогою. Иногда этот способ употребляется здесь и раннею весною, а в некоторых очень чистых и прозрачных озерах добывается острогой огромное количество линей летом, во время их нереста.

Рис. 31. Острога

В числе других способов ловли рыбы для рыбака-охотника охота с лучом и острогой[50], бесспорно, занимает первое место. Не говоря о том, что эта ловля одна из самых трудных и требует много силы, ловкости, сметки и необыкновенно верного глаза, она имеет еще то значение, что таким образом добывается самая крупная, отборная рыба. Охота с лучом имеет даже в себе много поэзии, и всякий, кто хоть раз был участником, даже свидетелем этой ловли, непременно согласится, что вид этого чуждого подводного мира составляет самое любопытное, самое великолепное зрелище: в черте огненного круга ясно видны все неровности дна, все растения и спящие обитатели озера; далее, во все стороны, — непроницаемая тьма и, по-видимому, безграничное пространство воды; медленно, бесшумно плывет лодка, точно предводимая пламенем, быстро сменяются впечатления и в больших прудах, имеющих столь богатую флору водяных растений много разных пород рыб, — трудно представить себе большее разнообразие.

Главный снаряд для лученья острога весьма нехитрое орудие. Большею частью оно имеет 7—10, но иногда 12 зубцов, около четверти длины, четырехгранной, реже цилиндрической формы; все зубцы имеют в ширину около 4–5 вершков и кончаются несколькими зазубринами вроде рыболовного крючка, но с обеих сторон и наверху соединяются в трубку, которая прикрепляется неподвижно к сухому и тонкому шесту около сажени длиною, редко более, а впрочем смотря по глубине, на которой производится лученье.

Второстепенное значение имеет устройство луча. Для этого существует особое, весьма целесообразное приспособление, т. н. коза. Она состоит из железной изогнутой аршинной рукоятки, к которой с боков привариваются более тонкие железные прутья, которые на конце тоже согнуты, но под прямым углом, так что весь снаряд имеет вид продолговатой жаровни длиною около трех четвертей. Конец рукоятки прикрепляется к носу лодки таким образом, что коза находится несколько выше последнего, по крайней мере на аршин от воды, что необходимо для освещения возможно большего пространства. Вообще при ловле острогой во всем Зауралье употребляются очень легкие лодки, управляемые одним веслом. Гребец сидит здесь уже не в передней носовой части ее лицом к корме, как на гребных лодках, а в корме лицом к носу, где помещается, обыкновенно стоя, главный рыбак с острогой. Самый лучений осветительный материал для луча — т. н. смольё. Это небольшие поленья или щепки, наколотые из смолистых сосновых пней и дающие самое яркое и продолжительное пламя. Смольё всегда заготовляется заранее и высушивается как можно лучше, иначе оно горит гораздо темнее и притом с треском, пугающим чуткую рыбу.

Трудно описать ощущения, которые чувствуешь, когда темною осенью ночью едешь в лодке: кругом мертвая тишина, изредка нарушаемая лаем собак и кряканьем уток; ярко горит смольё, освещая путь; на одну минуту мелькнут все мальчайшие подробности разнохарактерного дна озера, малейшие его углубления, каждая ничтожная травинка — и немедленно сменяются новыми: здесь, точно подводное чудовище, лежит огромная коряга, растопырив свои ослизлые и обросшие ветви; здесь желтеет песок, тут чернеет глубокая «няша», там опять зеленеет водяной мох, виднеются длинные стебли лопуха и его огромные ползучие корни; вот и целая чаща остролистной горошницы, пожелтевшей от осенних морозов. Всюду неподвижно стоят мелкие окуньки, пестрея своими полосатыми спинками, мелькает неугомонная плотва и бойкие ельцы; тоненькими сучочками лежат на дне мелкие щурята; медленно, словно нехотя, плывет широкий желтый линь. Тихо и бесшумно двигается лодка; ни единая капелька не скатывается с весла, не вынимаемого из воды: то осторожно подворачивается оно к корме, то снова выносится вперед в разрез воды, почти касаясь краев лодки. Неподвижно, черною тенью рисуясь на огненном кругу, стоит рыбак посредине лодки, ближе к лучу, и держит наготове острогу. Проворно, но без малейшего шума опускает он ее в воду, вдруг с силою нажимает и вытаскивает пойманную рыбу, ударом другой руки снимает ее с остроги, ловко подкидывает на жаровню свежего смолья и подправляет его зубцами. Трещит огонь, искры и обгоревшие головешки с треском и шипением падают в воду, и снова вспыхивает еще более яркое пламя. Вот и еще новая добыча, другая, третья — чем дальше, тем больше, но чаще становятся и промахи: нередко рыба убегает в то самое мгновение, когда острога готовится пронзить ее. Самое главное в этой ловле — угадать то расстояние, на котором медленное движение остроги должно мгновенно перейти в быстрый удар; притом всегда следует бить рыбу не вертикально, а несколько наискось и сначала опускать острогу как бы мимо рыбы, а на расстоянии полуаршина или менее осторожно переносить ее на цель, т. е. спину рыбы, впереди спинного плавника…

Рис. 32. Лученье

Главный недостаток ловли острогой состоит в том, что довольно много рыбы срывается и уходит с более или менее тяжелыми ранами, почему пропадает без всякой пользы. По этой причине в Западной Европе ловля с лучом и острогой в большинстве случаев запрещена и употребляется сравнительно редко. В последнее время, впрочем, в Англии изобретены особые пружинные остроги (стоктоновские), с которых рыбе почти невозможно сорваться. Рыба ударяется распоркою-насторожкою, которая распирает два стержня с зубьями на концах и сбивается даже от легкого удара, а обе зубчатые половины снаряда, т. е. оба настороженные стержня, с силою вонзаются в бока рыбы под действием пружины. Электрическая острога по своей сложности вряд ли может иметь практическое значение.

Ловля острогой имеет любителей и среди спортсменов и производится ими с большими удобствами и комфортом. Вместо смолья ими употребляются смоляные факелы, нефть или же особые лампы.

Большинство охотников-рыболовов, разумеется, ловят линей удочкой. Уженье линей имеет очень многих любителей, но, как исключительно прудовая ловля, она довольно скучна и утомительна, тем более, что лишь клюет крайне вяло и продолжительно, так что в состоянии вывести из терпения всякого речного рыболова, не привыкшего иметь дело с такими флегматичными и ленивыми рыбами. Кроме, того, линь Относительно своей величины принадлежит к числу слабых рыб и стоит в этом отношении почти наравне с лещом, густерой, налимом и карасем. Большого искусства ужение линя также не требует: он берет очень хорошо и на грубые снасти. Главное в этой ловле — не торопиться подсечкой. Поэтому с истинно-охотничьей точки зрения ужение линей стоит ниже ловли ботальной сетью, наставкой, малушкой и острогой.

Лучшим временем для уженья линей считается всюду конец весны или начало лета, когда эта рыба всего более бродит около берегов, сначала в поисках икряников с созревшими половыми продуктами, а затем, после нереста, отыскивая себе пищу. В мае и в начале июня попадается на удочку по крайней мере % всех выуживаемых линей. Однако местами, особенно в неглубоких проточных прудах, рано вскрывающихся и скоро нагревающихся, лини отлично берут через несколько дней после того, как растает лед и притом гораздо вернее и жаднее, чем в мае и июне. Во время нереста клев, по мнению многих рыболовов, прекращается, но это не совсем верно, так как линь, как и всякая другая рыба, не берет вовсе насадки только в момент самого процесса икрометания, а незадолго до него или вскоре по его окончании кормится, хотя и очень вяло и, так сказать, машинально, попутно. С середины лета клев линей почти прекращается; в это время они держатся в травяных зарослях, сыты, и притом (в жары), по-видимому, даже зарываются в ил или прячутся под плавучие берега, поэтому попадаются в очень небольшом количестве, и то на заранее расчищенных и прикормленных местах. В августе и сентябре, когда похолодеет вода и трава поредеет, лини ведут сравнительно бродячую жизнь и начинается их осенний клев, тоже известный не всем рыболовам. Может быть, впрочем, что лини жадно берут осенью только в менее кормных прудах, озерах И затонах. В более южных губерниях этот поздний клев бывает в сентябре и даже в первой половине октября, только в теплую погоду. По некоторым наблюдениям, надо полагать, что осенний клев продолжается только около недели, т. е. весьма непродолжительно, почему легко может пройти незамеченным. В Харьковской губернии, например, местами во время этого жора ловят линей десятками.

Наилучшим временем дня для уженья линя надо считать утро, притом не особенно раннее. Местами, однако, лучший клев замечается под вечер, около заката и до сумерек, но среди дня, около полудня, так же как и ночью, линь попадается на удочку только случайно; последнее обстоятельство довольно странно, потому что эта рыба может быть названа почти ночною: на это указывают как сравнительно маленькие глаза ее, как у налима, так и то, что линей можно наблюдать гуляющими по ночам иногда у самой поверхности воды, причем, перекувыркиваясь, они производят звуки, напоминающие бульканье падающих в воду комков глины. Весьма вероятно поэтому предположение, что лини не берут или почти не берут ночью потому, что в это время ходят в более открытой, в более глубокой воде и не на дне. Дневная ловля линей тоже является исключением из общего правила, и барон Черкасов ошибается, считая лучшим временем для уженья этих рыб время с 8–9 ч. утра и до 3–4 часов вечера (?). По моим наблюдениям, линь лучше всего берет в промежуток времени от 7 до 9 часов утра; самые частые поклевки, иногда следующие одна за другой, бывают около 8 час. На этом основании, а также по некоторым другим наблюдениям я пришел к заключению, что лини ночью и ранним утром бродят зря, без определенного направления, но перед тем, как возвратиться на свои обычные места, где проводят день, лини подходят к берегам и идут вереницами, один за другим, большею частью окраиной камышей, тростников и других водяных трав, останавливаясь здесь на дневку. Затем, незадолго до заката, начинается обратный ход линей, и они идут сначала травой, а потом, когда стемнеет, переходят на средину. В небольших прудах лини в мае и в начале июня положительно ежедневно совершают по два, так сказать, кругосветных плавания. Позднее, когда они отъедятся и животная пища станет изобильнее, эти странствования постепенно сокращаются, и, наконец, линь не выходит из района нескольких десятков квадратных сажен. Судя однако, по тому, что лини редко берут на одном месте одинаково хорошо утром и вечером, надо полагать, что утренний тракт не совсем совпадает с вечерним. Но что линь, как и многие другие рыбы, имеет свои излюбленные водяные пути — это не подлежит никакому сомнению. В изучении этих путей и лежит залог успеха уженья всякой рыбы, линя же в особенности.

Место ловли линей всякий опытный рыболов легко может определить при первом взгляде на арену будущих действий, но оно довольно разнообразно, и точное описание его затруднительно. В подмосковных прудах предпочитаются наиболее заросшие или, вернее, зарастающие впоследствии места, не отмелистые, а приглубые, в расстоянии 1?—2 сажен, не глубже, однако 2? аршин. При таких условиях всего удобнее ловить с берега, но у мелких, хотя травянистых берегов ловить очень неудобно, а потому приходится удить с лодки и забрасывать поплавок на урезе травы, т. е. там, где она кончается. Вообще можно сказать, что лучше, вернее и удобнее ловить линей около камыша и тростника, особенно когда еще только что начинает подниматься молодой. Дело в том, что в таких местах путь линей не так широк, как около других водяных растений, и здесь почти вся масса мимо идущих рыб идет у краев, почти не заходя в чащу. В большинстве лодку устанавливают (на кольях или веслах) в траве, ближе к берегу, вдоль его, ради того чтобы можно было ловить на несколько удочек. Некоторые рыболовы предпочитают, однако, остановиться на чистой воде, далеко от берега, в 2–3 саженях от травы, и закидывают удочки таким образом, чтобы поплавка стояли около самой травы. Преимущество этого способа заключается в том, что линя сейчас же после подсечки выводят на чистое место, не давая ему запутываться в траве. Линь же, особенно голодный, вовсе не пуглив и лодки не боится, зачастую подходя к ней вплоть даже на аршинной глубине. Позднее, когда разрастутся травы, тростники и камыши, ловить линей можно только в прогалинах или коридорах, которые б. ч. приходится делать искусственно, при помощи граблей; местами летом линь недурно берет в окошках между наплывом, т. е. береговой трясиной, но ловить здесь неудобно и даже опасно. Общее правило, что линь ловится только в иловатых местах, почти не имеет исключений, так как песчаного, тем более каменистого дна линь всегда избегает, да таких мест в прудах и большей части травянистых озер очень мало. Однако замечено, что если насыпать на илистое дно слой песка, то ловля становится более добычливою. Это, по моему мнению, зависит от того, что на черном иле обычная насадка для линей — червь — менее заметна, чем на светлом песке. Здесь опять-таки не лишнее напомнить, что рыболовы слишком мало соображают с цветом дна как свои насадки, так и цвет поводка, который, напротив, должен вполне соответствовать цвету почвы.

***

Погода имеет довольно сильное влияние на клев линя. Эта рыба, покрытая толстым слоем слизи, весьма чувствительная к холоду и имеющая мягкое небо, подобно карпу, обладает отличным осязанием, обонянием, развитым вкусом и хорошим слухом; она не отличается только зоркостью и при отыскивании пищи едва ли не более руководствуется обонянием, чем зрением. Перед переменой погоды, т. е. при падении барометра, клев линя всегда ухудшается или даже временно прекращается. Этим объясняется, почему иногда линь не берет, например, в хороший, тихий вечер и, наоборот, отлично берет в очень дурную погоду — накануне перемены ее к лучшему. Лучшею погодою для уженья линя считается теплая, пасмурная с накрапывающим дождем. После дождя лини часто всплывают на поверхность; тоже в очень жаркую погоду они любят подниматься кверху, и на этой привычке основана почти неизвестная у нас ловля их в траве почти поверху.

Если рыболов хорошо знает, каким путем ходят лини весною и в начале лета, то нет необходимости прибегать к прикормке. Но позднее, когда лини перестают кочевать и ведут почти оседлую жизнь, трудно обойтись без прикормки, наконец, летом не стоит и ловить без нее. Так как линь растительную пищу употребляет только в крайних случаях, то лучшею прикормкою для него считаются черви, особенно выползки, нарезанные на куски для того, чтобы они не зарывались в землю. Затем отлично приманивает линей хорошо отжатый творог в мешке из рединки. Линь охотно сосет творог, да и запах его слышит издалека, особенно если к творогу прибавлено конопляное или льняное масло, распаренный колоб или дуранда, т. е. конопляные и льняные выжимки. Некоторые прибавляют к творогу (или заменяют его) тесто из распаренных ржаных корок, а также квасную гущу или солод в мешке. Разумеется, прикормку опускают на дно с камнем и б. ч. на бечевке с незаметным наплавом. Некоторые советуют (но вряд ли сами употребляют) прибавлять и вонючую assa foetida. По Эренкрейцу, линей будто можно прикармливать зерном, но у нас никто еще такой прикормки не употреблял и действительность ее подлежит сильному сомнению.

Точно так же мне неизвестно, чтобы при ужении линей когда и где-либо у нас употреблялась растительная насадка, хотя я и не могу отрицать, чтобы линь отказывался брать такую соблазнительную приманку, как, напр., тесто с медом, которое рекомендуют (только в жаркое время?) Alquen и La Blanchere. Вряд ли только мед можно заменять дегтем, как полагают эти иностранные авторы. Обычная у нас насадка — черви, большой земляной или несколько красных навозных. Последние, по моему мнению, предпочтительнее, так как они виднее и линь скорее забирает их в рот, чем крупного выползка. Впрочем, молодой выползок, без узла, мало уступает навозному. Насаживают червей петлями, оставляя короткие хвостики, так как длинные лини часто безнаказанно обрывают или объедают. Кроме того, выползок с длинным хвостом непременно зароется в вязкий ил, если лежит на дне. Весьма удачно ловят на железняка (очень темного и крепкого червя, живущего в глинистой почве), вероятно потому, что он представляет более прочную насадку. Линь превосходно берет на мотыля, который едва ли не составляет, по крайней мере во многих прудах, его главную пищу, но, к сожалению, эта насадка неудобна потому, что требует очень мелкого крючка, а так как линя приходится всегда ловить в траве и водить круто, то он с мелкого крючка часто срывается. Отличной насадкой служат также раковые шейки; даже в тех водах, где раков нет вовсе, можно скоро приучить линей брать на них, если бросать вместо прикормки ободранных раков. Я полагаю, что лини хорошо берут на шейку главным образом потому, что она резко выделяется своею белизною на черном иле. В Западной Европе изредка в качестве насадки употребляют опарышей, и теоретически эти последние должны составлять для линей очень лакомую и заметную приманку, а если почти не употребляются у нас, то по той же причине, как и мотыль. Во Франции довольно успешно ловят линей на улиток и светлых слизней, пуская эту насадку очень мелко между листьями кувшинок и других подводных растений и вываживая рыбу очень круто. Так ловят б. ч. в жаркие дни, около полудня, когда лини стоят около поверхности воды. Наконец, мне известно несколько случаев, что лини попадались (именно на озере Белом, близ с. Косина Московского уезда) на малявку (верховку — Leucaspius delineatus), предназначавшуюся для окуня. Надо, впрочем, заметить, что озеро это, очень глубокое (до 20 и более аршин), не принадлежит к числу кормных вод и рыба в нем растет очень медленно. Впрочем, вряд ли найдется рыба, которая при известных условиях не становилась бы хищной. Даже крошечные карасики очень хорошо ели у меня в аквариуме молодь других рыб.

У нас удят линей почти исключительно на длинные поплавочные удилища; ловля на длинные донные лески без поплавка, с короткими шестиками если и употребляется где-либо, то очень редко, по той главной причине, что линь берет очень тихо, вяло и продолжительно и поклевку его без поплавка очень легко прозевать, тем более что приходится ловить в стоячей воде, и леска провисает. В большинстве случаев катушка для линей не представляется необходимостью, а иногда даже при хорошем клеве и уженьи в травах, где требуется крепкая снасть и рыбу приходится водить круто, даже приносит более вреда, чем пользы. Вообще удилище на линя должно быть крепко и не особенно гибко, хотя достаточно упруго; так как закидывать далеко не приходится, то нет надобности, чтобы оно было длиннее 5 аршин. Из цельных удилищ лучшими считаются березовые, не очень толстые комле; недурны также цельные тростниковые — из желтого японского тростника, появившегося года четыре в продаже в Москве. Из складных предпочитаются трехколенные негибкие, такие же, как и для ловли лещей, хотя и более короткие. Обыкновенно ловят линей одновременно на три удилища, но некоторые подмосковные рыболовы, например на Царицынских прудах, ставят по пяти и даже до десяти удочек, сколько позволяет лодка, что вынуждает этих удильщиков употреблять, во избежание путаницы, самые грубые снасти, т. е. крепкие удильники и толстейшие лески, даже бечевки.