Вам надо ехать, а вы выпили
Вам надо ехать, а вы выпили
В этом вопросе полная неразбериха. Одни утверждают, что тот, кто выпил и сел за руль — преступник. Другие считают: «Смотря сколько выпил». Вы знаете, что во многих странах запах алкоголя у водителя — не криминал, лишь бы его содержание в организме не превышало установленных норм. Вероятно, у нас в России вскоре тоже примут подобные законы, а пока...
Пока передам вам свой опыт по этой части: вам надо ехать, а вы выпили, что делать? Как в таких случаях вести себя и машину? Как разговаривать с гаишником, если он вас остановит?
Если вы вынуждены ехать на выпивку и обратно за рулем, но не хотите пьянеть, то не ищите никаких заграничных или «кагэбэшных» чудо-таблеток, а наварите жидкой рисовой каши, бухните туда граммов сто сливочного масла да наверните все это перед выездом — эффект гарантирован. Этот же способ незаменим и вовсе без руля, в тех случаях, когда вы знаете, что придется много пить и вести себя при этом прилично.
Если выпивка застала вас врасплох, и вы не смогли к ней подготовиться дома, то имейте в виду: запах тем слабее, чем качественнее напиток и с меньшим количеством других напитков он смешан. Нет четко определенной дозы, которая была бы безопасна для «трубки» инспектора: они сделаны столь безобразно, что могут не среагировать на сто граммов водки и завалить вас после стакана пива. Поэтому главное — остановиться на той дозе, которая хотя и дает запах, но не влияет на лицо и глаза.
К тому же запах — вещь далеко не обязательная, его наличие зависит от строения клапана в пищеводе. Я знал людей, которые, приняв очень прилично, останавливались патрулями, но, поскольку лицом держали нагрузку, отпускались — от них совершенно не пахло.
Не пей за рулем — на капоте удобнее
(Совет бывалого)
Не жуйте от запаха мускатный орех, чеснок и мятные таблетки, для инспектора это верный сигнализатор пьяницы. «Шарики» — это тоже заграничная муть, надежнее перед поездкой выпить 20 граммов растительного масла, а еще лучше взять его с собой и выпить пару глотков в случае опасности, т. к. масляная пленка держится на пище и пищеводе минут 15 — 20.
Для возвращения домой не выбирайте закоулки и пустынные улицы, двигайтесь по магистральным, если на них еще осталось хотя бы небольшое движение, — избегайте быть одиночным автомобилем.
Имейте в виду, что выпившего — и с похмелья — водителя выдают потеющие стекла автомобиля. Если вас остановил инспектор, не ждите его в машине, где запах алкоголя всегда гуще, а выйдите ему навстречу и постарайтесь встать так, чтобы ветер не нес ваше «амбре» на него.
Не скидывайте со счетов удачи и то обстоятельство, что инспектор сам может быть «с запахом», в таком случае он сможет вас оценивать только по внешнему виду.
Если уж вас учуяли, не упрямьтесь, что «ни в одном глазу», а покайтесь, объясните, что было совершенно безвыходное положение, но не надейтесь, что платить не придется. Был в моей жизни единственный инспектор, которого я до сих пор помню. «Эх, сержант! — сказал я ему, когда попался по уши. — Я вот всю жизнь мечтал встретить такого гаишника, который посмотрел бы в глаза, все понял и отпустил. Я бы навсегда и имя его запомнил, и сыновьям его передал!» И что вы думаете — посмотрел он на меня внимательно и — отпустил. Я его за руки начал хватать:
— Как твое имя?
А он лишь отмахивался от меня, садясь в свою «канарейку».
Запомните — нет безвыходных положений! Эту фразу любил повторять мой институтский однокашник, хохмила-заводила Борька Пылаев, и всегда добавлял потом: «Есть только „безвходные“ — это когда в кабак не пускают».
Ну, в ресторан нелегко было попасть при социализме, а сейчас эту шутку не каждый и поймет, но обязан понять ее первую часть: нет безвыходных положений!
Контактность, контактность и еще раз контактность важнее любых денег и делает подчас чудеса. В качестве яркого примера расскажу историю, случившуюся со мной, в ней каждое слово — правда (но только не повторяйте мой опыт, пожалуйста).
... В тот вечер я набрался так капитально на радостях: вышла в «Комсомолке» моя статья, с которой меня весь день поздравляли, приходили в отдел кто с коньяком, кто с водкой, был даже один с чачей — хорошо помню: наш собкор по Грузии. Потом помню смутно: лесть великая штука.
Зима, поздний вечер пятницы — хорошо помню. Стал еще, идиот, развозить по домам коллег: одного к стеночке прислонил, кнопку звонка нажал и убег, чтоб с женой не встречаться. Другого... уже не помню.
Остался один — за руль, пытаюсь из чужого двора выехать на улицу, но мне все арки попадаются со ступеньками вверх. Мечусь по двору, как ошалелый, и вдруг, о счастье, арка! Я в нее, с размаху, а там тоже ступенечки! Только — вниз...
В общем, летанул я с них, как с трамплина, тяга акселератора на «Москвиче-2140» моем из резинки от удара вырвалась, движок ревет как бешеный, но — еду. Вижу, погоня сзади синим огнем полыхает — явно за мной. Ушел бы, может, я от них, если бы не тяга. А может, и счастье мое, что не ушел, — живой до сих пор. Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо.
Милиционер машину свою передо мной — поперек, подходит, я тоже выхожу и встаю к ветру боком, как положено.
— Сколько выпил? — спрашивает он меня.
— А откуда ты знаешь? — я искренне удивлен его осведомленностью.
— А я видел, как ты через ступеньки летел, наше отделение как раз в том дворе — вот уж цирк ты нам устроил!..
— Ну и что? Я каскадер, я всегда через ступеньки прыгаю.
Пихают меня в «канарейку», один садится за руль моего «Москвича», и увозят меня в тот самый многострадальный двор, из которого я только что стартовал так позорно и недалеко.
Дежурный по отделению, майор с бычьей шеей и красным лицом, увидев меня, презрительно роняет:
— Еще одного алкаша привезли?
И у меня, журналиста центральной газеты, члена двух творческих союзов, почетного гражданина американского города Коламбус от негодования перехватывает дыхание:
— Товарищ майор, мы что ср... и с вами на одном километре, что вы со мной так разговариваете?
Теперь уже перехватывает дыхание у него и тоже, представьте, от негодования.
— Ну, мать твою, я тебя упеку по полной программе! — рычит он вслед мне, идущему в каталажку по стеночке.
Сижу полчаса, час, понимаю, что ситуация безвыходная: денег у меня — ни копейки. Трезвею помаленьку. Началась уже суббота — был у меня человечек для выручки, но разве в выходной его найдешь?
Наконец какой-то сержант сажает меня в «Жигули» с мигалками и куда-то везет, объясняя по дороге, что майор созвонился с центральной экспертизой ГАИ на проспекте Мира, в которой японская аппаратура показывает не только сколько выпил, но и чем закусывал. Там нас уже ждут.
Длинный коридор, мы в очереди на экспертизу третьи, ждем-с.
Входим. В узкой комнате с топчаном две женщины средних лет в белых халатах энергично разговаривают между собой. Аппаратура. С порога врубаюсь в их проблему: разведенный муж одной из них подарил сыну велосипед, а она против того, чтобы сын такой дорогой подарок принял. Сын — за.
— Ни в коем случае не становитесь здесь между отцом и сыном, — вступаю я в разговор с порога.
— Почему? — удивленно поворачиваются ко мне обе головы.
Удивленно, но заинтересованно, оно и ясно — мнение мужика бабам в таких делах всегда интересно послушать.
— Да потому, что приходящий папашка для сына всегда авторитетнее родной матери. К сожалению, — изрек я и добавил: — Сам такой...
Слово за слово, разговорились, я осмелел, подошел ближе...
— Фу, парень, ты давай дыши в другую сторону, — попросили они меня.
Рассказал я им все: что я журналист, что вышла классная статья, ну, поздравляли, выпил, первый раз за рулем выпил, никого не сбил, только майору не понравился. И что жена у меня артистка, пришлось сказать, и семейную фотографию из бумажника тоже пришлось бросить в бой — в такой ситуации ничего мало не покажется.
Сержант, надвинув на глаза фуражку, дремал на топчане, за нами алкашей больше не оказалось — разговор тек задушевно.
Прервал его проснувшийся сержант:
— Товарищи, имейте совесть! — Я встрепенулся.
— Ну, что ему напишем? — спросила одна женщина другую. — Хороший парень-то.
— Давай — «остаточное».
Я встрепенулся опять, не зная, что такое «остаточное» и много ли за него дадут. (Сейчас «остаточного» больше нет.)
— Не бойся, — успокоили они меня, — «остаточное» после бутылки кефира бывает.
Сержант забрал их бумажку с печатью — душевно я с женщинами попрощался.
— Приходите к нам еще, — говорили они, и мы вместе расхохотались.
— Нет, уж лучше вы к нам.
С сержантом ехали обратно молча. Он равнодушно вошел в дежурку и скучно так брякнул бумагу на стол майора:
— Оста-а-точное, товарищ майор!
Тут я понял, как же не любил тот сержант своего майора!
Видели бы вы лицо майора в ту секунду! Я же только что тут, перед ним, по стеночке ходил, еле лыко вязал и — «остаточное»?!
Но бумажка-то с гербовой печатью, и выше центральной экспертизы ГАИ только сам Господь Бог.
Я думал, он меня ударит. Но каково же было мое удивление, когда майор протянул мне мои права, техпаспорт, положил на эту святую стопку ключи от моего «Москвича» и, глубоко вздохнув, спросил:
— Тебя домой отвезти или сам доедешь?
Весь остаток ночи я посвятил развозу подарков — и тем двум женщинам, и майору: виноватым себя почувствовал...
К сожалению, откупиться в такой ситуации — не проблема.
Такса 50 — 100 долларов, если ничего серьезного вы не натворили. В Москве — до 300. Можете попробовать отложить в карман мелкие купюры и, если остановят, слезно заявить, что больше ни гроша нет, — иногда помогает, сэкономите.
Но еще больше сэкономите, если оставите машину и поедете домой в метро. Можете взять такси, все равно это будет гораздо дешевле. А чтобы не мучиться сомнениями — ехать или не ехать за рулем в подпитии, представьте тюремные нары, лязг замков, вы сидите на жесткой казенной кровати и вспоминаете именно эту секунду: ехать — не ехать? Потом тяжело вздыхаете и думаете: «Господи, ну какой же я был идиот!..»
Сроки определения наличия паров алкоголя в выдыхаемом воздухе в зависимости от количества и вида употребляемого напитка*
Данный текст является ознакомительным фрагментом.