Поддельные шедевры Джона Майатта

Поддельные шедевры Джона Майатта

Жажда обладания уникальными произведениями искусства породила «смежный» бизнес – качественные подделки. Однако лишь немногим фальсификаторам удается создать настоящие поддельные шедевры, которые ценители принимают как самостоятельные произведения искусства. Редким исключением является творчество английского художника Джона Майатта.

Как же случилось, что он стал писать картины под известных мастеров? Все началось с того, что Майатта бросила жена, оставив его с двумя малолетними детьми. Джон работал учителем рисования в школе. Как вспоминает сам Майатт, ему было горько и обидно сознавать, что он весь день обучает чужих детей, а на своих у него не хватает ни денег, ни времени. И тогда Джон вспомнил, что несколько лет назад по просьбе знакомого написал копию картины французского постимпрессиониста Дафи. Копия оказалась настолько удачной, что ввела в заблуждение экспертов. Майатт подал объявление в сатирическую газету, предложив всем желающим купить «подлинные подделки» живописи XIX–XX веков по цене от 150 фунтов. «Мне показалось это легким заработком, – говорит Джон, – ведь многие не прочь приобрести копии картин Моне, Пикассо и других художников».

В один прекрасный день ему позвонил профессор Дрю, физик-ядерщик и сказал, что хочет купить несколько полотен для своей новой квартиры. Во-первых, ему нужен Анри Матисс, затем Пауль Клее, а также две маринистских картины в манере датских мастеров XVII века.

На самом деле звонивший не был ни профессором, ни физиком-ядерщиком. Его настоящая фамилия Кокетт. Прошлое этого авантюриста окутано туманом, многие факты биографии Кокетта нуждаются в проверке. Даже его гражданская жена Бэт-Шева Гудсмит не знала, где на самом деле работает Джон Дрю. То он был советником в управлении по ядерной энергетике, то занимал важный пост в Министерстве обороны, а иногда представлялся почетным членом аэрокосмического ведомства Великобритании. На самом деле в течение нескольких лет Дрю преподавал физику в частной школе. В 1985 году он ушел из школы. Встреча с Майаттом круто изменила его жизнь. Дрю смекнул, что напал на золотую жилу, и начал заказывать Майатту одну картину за другой. Он уверял художника, что копии приобретает министр обороны.

Однажды Дрю спросил художника о его пристрастиях. «Я ответил, что хотел бы написать несколько картин в стиле малоизвестных кубистов, – вспоминает Майатт. – Выполнив заказ, я подумал, что на этом наше сотрудничество закончится. Однако через две или три недели Дрю заглянул ко мне и сообщил, что показал моих кубистов экспертам аукционов Кристи или Сотбис. Они предложили за них 25 тысяч фунтов. Дрю спросил, согласен ли продать эти картины и получить 12,5 тысячи фунтов – половину их стоимости. Почему бы и нет? Идея показалась мне неплохой, по крайней мере выходом из нужды. Так я стал преступником. Я писал картину за картиной, а он их продавал». Майатт научился мастерски подделывать подписи художников.

В конце 1980-х был настоящий бум на художественном рынке. Цены невероятно подскочили. Арт-дилеры стремились заполучить и продать ходовую живопись. В погоне за наживой они не проводили тщательную экспертизу картин, что было только на руку фальсификаторам.

Проблема, с которой «профессор» Дрю столкнулся после продажи первых картин, состояла в том, что покупатели хотели знать легенду картины, или, как говорят в мире искусства, провенанс.

С самого начала было очевидно, что чем современнее картина, тем легче сочинить ее историю. Поэтому фальсификаторам не следовало забираться в глубину веков. Это была главная причина, по которой Майатт не подделывал полотна мастеров XVII–XIX веков. Дрю благоразумно решил сделать ставку на относительно недорогие картины – по несколько тысяч долларов, но таких картин должно быть много. Благо Майатт с поразительной легкостью копировал манеру современных мастеров. Его «репертуар» постоянно расширялся. После Джакометти он начал творить под Бена Николсона, Ле Корбюзье, Матисса, Шагала, Дюбюффе, де Сталя… Каждый из этих художников проповедовал свое направление в живописи. Но Майатта это не смущало. В подделке картин он достиг совершенства. Когда его работу «Nu Debout» под Джакометти Дрю показал нью-йорским арт-дилерам, они пришли к единому мнению, что это лучший Джакометти из тех, что им доводилось видеть.

Джон Дрю подходил к сочинению «провенанса» творчески. Он никогда не говорил покупателям, что картину нашел у бабушки на чердаке. Специалисты знают, что значительных вещей с чердака не бывает. Дрю подобных промашек не допускал. Он втирался в доверие к родственникам художника, выведывал семейные тайны, а затем подделывал переписку мастера, скажем, с родственником или даже любовницей. Разумеется, в одном из писем художник в деталях описывал свою новую картину, которую в действительности много лет спустя напишет Джон Майатт. Старания Дрю были вознаграждены. Так, Алан Боунесс, бывший глава галлереи Тейт, зять Бена Николсона, принял две подделки под Николсона за подлинники прежде всего потому, что они имели безупречный провенанс.

Дрю подкладывал необходимые документы в закрытые архивы музеев, при помощи специального станка изготавливал фальшивые сертификаты подлинности картин, умудрялся вносить изменения в электронные каталоги прошедших выставок. Особенно пострадали от деятельности Дрю собрания музеев «Тейт» и «Альберт и Виктория».

Когда требовалось указать прежних владельцев картин, Джон Дрю прибегал к услугам обнищавших друзей, таким, как спившийся Петер Харрис, чьи познания в живописи ограничивались постерами на стенах пивного бара. Но чаще других в качестве владельца картин фигурировал Даниэль Стоакс. Он развелся с женой, жил где придется. Стоакс сам разыскал своего школьного приятеля Дрю и пожаловался ему на жизнь. В течение нескольких лет за символическую плату Джон использовал фамилию приятеля в своих аферах.

С 1985 по 1993 года Майатт написал около 200 картин. Дрю снабжал картины фальшивыми документами, и никто – ни эксперты аукционов, ни галеристы, ни коллекционеры – не усомнились в их подлинности. Дрю продавал подделки аукционным домам Кристи, Сотбис и Филлипс, а также дилерам в Лондоне, Париже и Нью-Йорке. Это тем более удивительно, что Майатт никогда не писал маслом, а пользовался быстросохнущими эмульсионными красками, изобретенными в середине 1960-х годов (их часто используют для покраски кухонь и спален). Неужели современные эксперты столь некомпетентны?

«Я ведь не писал копии, – неожиданно встает на защиту экспертов Майатт. – Это очень скучное, не доставляющее никакого удовольствия занятие. Намного интереснее создать еще одну картину Ван Гога, которую он мог бы написать, но не написал. Сначала я изучал технику художника, а потом писал в его стиле совершенно новую картину – будь то Джакометти, Бен Николсон или кто-то другой. Когда требовалось, мы “старили” картину, делали кракелюры, придавали ей патину времени, использовали старый холст. Так что на первый или второй взгляд картина могла вас обмануть».

Джон Майатт

В конце 1994 года в отношениях между компаньонами наметился разлад. Майатт начал уставать от однообразной работы, а Дрю требовал от него все новых и новых картин. «После разговора с ним я нуждался в крепкой выпивке», – признается художник. Больше всего ему хотелось заняться собственным творчеством.

Развязка наступила неожиданно. Разбогатевший Дрю сбежал от изрядно поднадоевшей подруги Бет-Шевы Гудсмид и при этом оставил у нее документы, разоблачающие его мошенническую деятельность. Дрю разузнал, что компрометирующие письма она передала на хранение своим знакомым, снимавшим квартиру в Хэмпстеде (район Лондона). На следующий день дом приятелей Гудсмит сгорел до тла. По словам одного из свидетелей, за несколько часов до пожара в подвал дома спускался подозрительный мужчина. Судя по описаниям, он был очень похож на Джона Дрю. Полиция арестовала арт-дилера. В камере предварительного заключения он сбрил усы, коротко постригся, снял очки. В результате свидетель его не опознал. Полиции пришлось отпустить Дрю на свободу.

Однако после того как Майатт чистосердечно раскаялся в том, что изготавливал фальшивки, полиция задержала Дрю по обвинению в торговле поддельными картинами и фальсификации документов. Дрю не признал себя виновным, настаивая на том, что продавал подлинники, а Майатт всего лишь проводил предпродажную подготовку картин. Арт-дилер вышел на свободу под залог и… тут же исчез. Только через три месяца полиции удалось напасть на след беглеца.

На этот раз Дрю заявил, что стал жертвой масштабной международной интриги, в которую вовлечены Скотланд Ярд, Министерство обороны Великобритании, а также правительства по меньшей мере семи государств. По словам Дрю, он продал не двести картин, как установило следствие, а не менее четырех тысяч. Все деньги шли на финансирование тайных поставок британского оружия Ирану, Ираку и Сьерра-Леоне. Сам Дрю выступал в этих сделках посредником.

Не забыл он и своих подельников. Майатт в действительности не «голодающий художник», а один из лидеров вооруженной неонацистской группировки. Спившийся Петер Харрис, чья фамилия не раз фигурировала среди владельцев картин, являлся южно-африканским шпионом и торговцем оружием.

«Вы не представляете, с какими страшными вещами порой связана торговля картинами, – уверял Дрю. – Например, с продажей баллистических ракетных комплексов Ирану в девяносто первом, за что я несу полную ответственность. У меня есть документы на сей счет». Однако предъявить документы суду он отказался, сославшись на государственную тайну. «Меня сделали козлом отпущения», – горестно заключил Дрю.

Суд счел эту историю плодом богатого воображения обвиняемого и приговорил организатора аферы к шести годам лишения свободы. Джон Майатт получил шесть месяцев тюрьмы. По самым скромным подсчетам знаменитый мошеннический дуэт заработал 3,7 миллиона долларов, причем львиную долю присвоил себе Дрю. Художник отсидел в Брикстонской тюрьме Лондона всего четыре месяца. Его соучастник – три года. В тюрьме Майатт получил кличку Пикассо, других художников там просто не знали.

«Когда я вышел на свободу, то решил, что больше никогда не буду заниматься живописью, – рассказывает Майатт. – Но через несколько дней позвонил полицейский, который в свое время арестовал меня и отправил в тюрьму. Он, кстати, послал мне в тюрьму карандаши. Спросил, не соглашусь ли я взять заказ на его портрет с семьей, и предложил хорошие деньги. Он убеждал, что я очень хороший художник и что мне не следует бросать живопись только потому, что совершил ошибку. Я написал его портрет с женой и тремя детьми, и после этого он познакомил меня с юристом, который был на судебном процессе. Он также заказал картину».

У Майатта взяли интервью телевизионщики, о нем написали в газетах. Художник получил хорошую рекламу. Вскоре он создал компанию «Подлинные подделки» и теперь мог на законных основаниях устраивать выставки-продажи своих работ.