Василий Андреевич Жуковский (1783–1852)

Его стихов пленительная сладость

Пройдёт веков завистливую даль,

И, внемля им, вздохнёт о славе младость,

Утешится безмолвная печаль

И резвая задумается радость.

А. С. Пушкин

Вот как начинает повествование о Жуковском в своём замечательном биографическом романе Борис Зайцев: «Ока берёт начало несколько южнее Орла… На полпути между Орлом и Калугою протекает через уездный городок Белёв… Ничего выдающегося, но хороший край, Окою украшенный… В необъятной России как бы область известной гармонии – те места Подмосковья, орловско-тульско-калужские, откуда чуть не вся русская литература и вышла.

А всего в трёх верстах от Белёва, в том же соседстве Оки, неторопливо-прозрачной, село Мишенское, в конце XVIII века принадлежавшее Афанасию Ивановичу Бунину, одно из многих его поместий. Всё здесь широкого размаха: огромный дом с флигелями, оранжереи, пруды, парк, роща дубовая… Просторная, бессвязная, во многом бестолковая помещичья жизнь».

Василий Андреевич Жуковский был внебрачным сыном Бунина и пленной турчанки Сальхи, которую привёз в поместье один из воинов: воин принадлежал Бунину, а пленная турчанка – воину. Он и передал её хозяину, и молодая женщина стала няней младших дочерей помещика, а потом и матерью незаконного сына.

В доме Буниных устраивались литературно-музыкальные вечера. Известно, что зимой 1795 года, когда Васе было 12 лет, на домашней сцене была поставлена написанная им пьеса «Камилл, или Освобождённый Рим», в которой он был и автором, и режиссёром, и актёром.

Но вот Жуковский – ученик Благородного пансиона при Московском университете (1797–1800). Он выбирает себе гуманитарные предметы, становится председателем литературного общества, на заседания которого приходили и знаменитые литераторы: Карамзин, Дмитриев.

Среди богатых и знатных по своему происхождению однокашников он, казалось бы, должен был потеряться. Но этого не происходило: чувство такта, умение расположить к себе людей жило в юноше с малых лет. Товарищи его любили, а он умел себя поставить доброжелательно и независимо: духовная его одарённость всеми не только признавалась, но и ценилась. Он был из тех редких людей, доброжелательность которых вызывает столь же ясное и открытое чувство у окружающих.

«Его первые шаги в литературе не были трудны. Печататься начал очень рано, с четырнадцати лет, и без усилий, – пишет Б. Зайцев. – Он возрастал в тишине и труде, в воздухе культуры, любви к поэзии». Окончив с блеском пансион, Жуковский вынужден занять должность канцелярского служащего, но все свои силы и досуг отдаёт литературе. И вот в лучшем журнале той поры, который издавал Карамзин, появляется его стихотворение «Сельское кладбище» (1802) – перевод элегии английского поэта Т. Грэя, затем другие стихи.

Теперь он признан как замечательный поэт. Очень скоро Жуковский становится другом и помощником молодых поэтов, и в первую очередь юного Пушкина. Всем сверстникам были памятны дружелюбные строки, которые Пушкин написал на двери комнаты Жуковского, – это «Записка к Жуковскому».

Штабс-капитану, Гёте, Грею,

Томсону, Шиллеру привет!

Им поклониться честь имею,

Но сердцем истинно жалею,

Что никогда их дома нет.

1810–1820-е годы – расцвет творчества поэта. Его «стихов пленительная сладость» вызывала благодарный отклик современников. Лирика, баллады, переводы были популярны: его называли «балладником», он был бесспорным мастером перевода. О своём творчестве Жуковский писал: «У меня почти всё или чужое или по поводу чужого, и всё, однако, моё».

Активное участие в судьбах окружающих людей, мгновенный отклик на чужую беду у него неразрывно связаны с чувством любви к природе, к родине и её заботам. Стоит назвать его «Певца во стане русских воинов» – произведение, которое воспевает героев Отечественной войны 1812 года. Десятилетия в стране исполнялся гимн России, слова которого были созданы Жуковским.

С 1826 года он становится воспитателем будущего царя Александра II и занимает это место в течение пятнадцати лет. Стремление воспитать в детях из царской семьи любовь к труду вызывало понимание у царственных родителей: на одном из островков на прудах Царского Села дети своими руками построили небольшой, но настоящий жилой кирпичный дом и сами следили за посаженным ими садом. Став взрослыми, они установили на этом острове бюст Жуковского.

В. Г. Белинский писал: «Жуковский имеет великое исторические значение для русской поэзии вообще: одухотворив русскую поэзию романтическими элементами, он сделал её доступною для общества, дал ей возможность развития, и без Жуковского мы не имели бы Пушкина…»

Дружба с Пушкиным порождала своеобразные состязания: так появились две «Спящие царевны», «Сказка о царе Берендее…» и «Сказка о царе Салтане…».

Разговор о жизни Жуковского будет неполным, если не вспомнить о том, как много людей было обязано его хлопотам: он часто поддерживал Пушкина, помог спасению Тараса Шевченко из крепостной неволи и заботился о смягчении участи многих терпевших бедствия людей.

Человек тонко и чутко чувствующий, Жуковский, выросший под звуки громкой лиры Державина, более сочувственно откликался на звуки сентиментальных произведений, но сам-то был, бесспорно, романтиком.

Неудовлетворённость реальной действительностью, стремление противопоставить ей воображаемый мир, полный таинственного и чудесного, – вот что живёт в лирике Жуковского, в его стихах, балладах, сказках и переводах.

Среди многочисленных баллад Жуковского, которые были чрезвычайно популярны у читателей той поры, особую роль играла баллада «Светлана». «Критики того времени, – как писал Белинский, – титуловали Жуковского певцом Светланы». В дружеском обществе «Арзамас», в котором он был вместе с Пушкиным, его единогласно именовали «Светланой». Пушкин берёт слова из этой баллады как эпиграф к одной из глав «Евгения Онегина», о ней вспоминает и в строках романа, когда говорится о Татьяне («Та, которая грустна и молчалива, как Светлана»)…

Наконец, это единственная баллада Жуковского, в которой есть посвящение. Адресат баллады – Александра Андреевна Воейкова, в девичестве Протасова.