ОНОРЕ ДОМЬЕ

ОНОРЕ ДОМЬЕ

(1808–1879)

Делакруа, обращаясь к Домье, писал: «Нет человека, которого я больше бы ценил и которым я больше бы восторгался, чем Вами».

Бодлер говорил, что ярость, с которой Домье клеймит зло, «доказала доброту его сердца».

«Через Вас народ будет говорить с народом», – писал Домье знаменитый историк-демократ Мишле. И эти слова сбылись.

Оноре Викторьен Домье родился 26 февраля 1808 года в Марселе, в семье стекольщика. Отец его обладал литературными способностями. Пытаясь их реализовать, он в 1814 году перевез семью в Париж. Однако его мечтам не суждено было сбыться. Денег не хватает и приходится начать работать и маленькому Оноре: сначала рассыльным, а позднее продавцом в лавке книг. Ему так и не суждено было пройти настоящий курс обучения живописи.

С 1822 года Домье урывками занимается у художника А. Ленуара, иногда работает с натуры в студии Сюиса. Зато много времени проводит в Лувре, где копирует известных мастеров, особенно Тициана и Рубенса.

Домье вряд ли скоро выбился бы на дорогу искусства, если бы не одно обстоятельство, позволившее связать «баловство художника» с заработком ремесленника – спрос на литографский труд.

Поступая в обучение литографскому делу к малоизвестному художнику Рамеле, Оноре на первых порах преследовал одну лишь цель – помочь материально родителям. Так поначалу он исполняет небольшие картинки, нотные заголовки, детские азбуки для издателей Белиара и Рикура. Но вскоре Домье нашел подлинную точку приложения для своего дарования. Подрабатывая в журналах, Оноре с 1830 года начинает сотрудничать в сатирическом издании Шарля Филипона «Карикатюр», где работали лучшие рисовальщики той поры: Монье, Гранвиль, Травье, Шарле, Декам. Отныне Домье навсегда связал свою судьбу с политической прессой, подписываясь псевдонимом, затем «H.D.» и, наконец, полным именем и фамилией. Вскоре он получает известность как мастер хлесткой сатирической графики.

Домье работал в «Карикатюр» с 1831 по 1843 год (за вычетом 6-месячного тюремного заключения) и в журнале «Шаривари», также основанном Филипоном, с 1835 по 1874 год (исключая 1860–1863 годы), оставив работу здесь, лишь когда почти полностью ослеп. За эти годы художник исполнил 4000 литографий и 900 гравюр на дереве, к которым надо присоединить около 400 картин маслом, акварелей и набросков.

Из ранних литографий Домье наиболее известна «Гаргантюа» (15 декабря 1831 года). Здесь художник изобразил толстого Луи Филиппа, поглощающего золото, которое чиновники отбирают у изнуренного народа. Эта литография была выставлена в витрине фирмы Обер и собрала много народа. Правительство не оставило творчество Домье без последствий, приговорив его к шести месяцам тюремного заключения и к 500 франкам штрафа.

Домье не довольствуется первыми достижениями. Он упорно работает над карикатурным портретом, доводя до гротеска характерные черты портретируемого. Это приносит успех – фигуры на его листах тридцатых годов предельно объемны, пластичны. Такова литография «Законодательное чрево» (1834), где перед зрителем на скамьях, расположенных амфитеатром, можно видеть министров и членов парламента Июльской монархии. В каждом лице с беспощадной точностью передано портретное сходство. Выявляя и подчеркивая физическое уродство и моральное убожество этих людей, художник создает портреты-типы; заостренная индивидуальная характеристика перерастает в них в социальное обобщение, в беспощадное обличение злобной тупости сил реакции.

Той же силы воздействия достигают листы, в которых Домье раскрывает классовую борьбу, показывая роль рабочего класса: «Он нам больше не опасен», «Не вмешивайтесь», «Улица Транснонен 15 апреля 1834 года».

Л.Н. Волынский пишет о литографии «Улица Транснонен»: «Луч яркого света как бы вырывает из полумрака фигуру расстрелянного, нарисованную со всей беспощадностью нагой правды, в то время как фигура убитой женщины – быть может, его жены – окутана мглистой тенью. Эта тень сострадания как бы движется из глубины, она вот-вот окутает прощальным покровом все, и мы спешим вглядеться, чтобы успеть запомнить и унести в сердце гнев и ненависть к палачам».

После так называемых «сентябрьских законов» 1834 года, направленных против печати, работать в области политической сатиры стало невозможно. Домье черпает теперь темы из повседневной жизни, поднимая большие социальные вопросы. В это время выходят целые сборники карикатур быта и нравов. Домье вместе с художником Травьесом создает серию «Французские типы» (1835–1836).

Министр Гизо выбрасывает лозунг «Обогащайтесь!» На это Домье откликается, создавая образ Робера Макэра – афериста, проходимца, спекулянта, умирающего и вновь воскресающего (серия «Карикатюрана», 1836–1838). В других литографиях Домье разоблачает продажность суда («Деятели правосудия», 1845–1849), буржуазную благотворительность («Современная филантропия», 1844–1846). В ряде литографий Домье показывает всю убогость самоудовлетворенности французского мещанина. Таков, например, лист «Все же очень лестно видеть свой портрет на выставке» (из серии «Салон 1857 года»). В этом плане Домье создал и другие серии: «День холостяка» (1839), «Супружеские нравы» (1839–1842), «Пасторали» (1845–1846), «Лучшие дни жизни» (1843–1846). В 1841–1843 годах он создает серию «Древняя история», в которой смело пародирует сюжеты и образы античной мифологии, ставя в положение древних героев и богов современных буржуа.

Меняется манера рисунка. Штрих становится выразительней. Как рассказывают современники (Теодор де Банвиль), Домье никогда не употреблял отточенные новые карандаши, он предпочитал рисовать обломками, чтобы линия была разнообразней и живей. Работы художника приобретают графический характер, исчезает пластичность.

«16 апреля 1846 года он женился на своей подруге – Мари Александрии Дасси, уже несколько лет делившей тяготы и радости его беспокойного существования, – рассказывает М.Ю. Герман. – Ей недавно исполнилось двадцать четыре года, она была портнихой и, по правде сказать, не слишком хорошо разбиралась в работе мужа. Зато она стала ему верным товарищем, умела не падать духом в трудные минуты. Из жизни Домье навсегда ушло одиночество, приносившее ему немало горьких минут. Теперь у него был свой дом, согретый присутствием веселой и ласковой Александрии. Даже работая у себя наверху в мастерской, в полном уединении, он не чувствовал вокруг себя пустоты. Круглое смеющееся лицо со вздернутым носом, статная высокая фигура жены оставляли ощутимый отпечаток чуть ли не на всех женских образах, которые рисовал Домье.

Их сын, названный в честь отца Оноре, умер, прожив всего несколько недель. Он оставил после себя щемящее воспоминание и неясное чувство вины перед крохотным существом, так ненадолго посетившим мир».

Домье всегда стремился заняться живописью. Иначе не могло быть: он обладал пылким, артистическим темпераментом и пребывал в дружеском окружении художников-живописцев – Коро, Диаза, Добиньи, Делакруа. Однако вечная нужда и всепоглощающая журнальная работа препятствовали его желанию. Лишь в сорок лет взялся он впервые за кисть, когда казалось, что вместе с победой Февральской революции 1848 года его обличительная миссия окончилась.

9 марта он изображает «Последний совет экс-министров», где прославляет восставшую Францию, изгоняющую правительство июльской монархии. Для официального конкурса он создает аллегорический образ Республики – прекрасную, величественную композицию, которая настолько монументальна, что могла бы служить проектом памятника. Домье пишет картины «Восстание» (1848) и «Семья на баррикаде» (1848–1849).

Но «добрые буржуа» прошли мимо прекрасной Республики, правительство не дало ему награды, и по-прежнему художник обречен был на бедность. Сначала Домье работал над журнальными литографиями по ночам, чтобы днем отдаваться живописи. Затем в 1860 году он пытается порвать свой контракт с «Шаривари». Именно в этот период – 50–60-е годы – появляются одна за другой его работы маслом и акварелью, те самые чудесные акварели, за которые при жизни он получал гроши и которые ныне ценятся почти на вес золота.

В живописи Домье нередко лиричен, задумчив. Образы, создаваемые им, исполнены благородства и достоинства.

«Свет в картинах несет эмоциональную нагрузку, и посредством его Домье расставляет композиционные акценты, используя сопоставления светлого и темного самым разнообразным способом, – пишет Н.В. Яворская. – Его любимый эффект – это контражур, когда первый план затемнен, а фон светлый. Таковы, например, картины "Перед купанием" (около 1852), "Любопытствующие у витрины" (около 1860). Но порой Домье прибегает к другому эффекту: полутьма заднего плана как бы рассеивается к переднему, и интенсивно начинают звучать белые, голубые, желтые цвета ("Выход из школы", около 1853–1855; один из вариантов "Вагона третьего класса", около 1862). Обычно для Домье типична приглушенная гамма красок, насыщенная всевозможными оттенками, отсветами. Какой-то особый свет озаряет будничные сцены, которые приобретают значимость, теряют обыденность. Интерес к эффектам освещения, усиливающим драматизм действия, заставляет Домье обращаться к изображению театра Он показывает психологию зрителей, возбужденных представлением ("Мелодрама", 1856–1860), или актеров с ярко выраженной мимикой ("Криспен и Скапен", 1858–1860).

Домье-живописец сыграл в истории искусств не меньшую роль, чем Домье-график. Он ввел в живопись новые образы, трактовал их с необычайной силой выразительности. Ни один живописец до Домье не писал так свободно, не обобщал так смело во имя целого. Он предвосхитил во многом дальнейший путь развития живописи».

В серии картин, посвященных «Дон Кихоту», реализм Домье достигает особенной обобщающей силы. В ритмах неуклонного дон-кихотовского устремления вперед и постоянно ленивого отставания Санчо Панса, словно символизированы два противоположных полюса человеческого духа.

Если в «Дон Кихоте» Домье рисует трагическое противоречие между двумя сторонами человеческой души, то в серии «Скоморохов» перед нами встает ужасающая противоположность между внешним обликом человека и его сущностью. На одной из этих лучших картин Домье – «Скапен», находящейся в частной коллекции Руара, мы видим Пьеро… но что это за Пьеро, как не похож он на нежного и лунного героя Ватто! Это пролетарий с изможденным и грубым лицом, лишь переодевшийся в веселый карнавальный балахон.

В серии «Адвокатов» Домье показывает ложный пафос мимики и жестов этих демосфенов современности, превращающий их в говорильные машины с бурно развевающимися тогами.

Целая группа произведений Домье посвящена созданию величественных образов тружеников. Кузнецы, прачки с детьми, водоноши, бурлаки – вот единственные «парижские типы», которых пощадила ирония Домье и, более того, в изображении которых его кисть достигла наибольшего синтеза, наибольшего пафоса, наибольшей монументальности.

Самым значительным является цикл «Прачек». Живя на набережной острова Сен-Луи, Домье постоянно наблюдал за их тяжелым трудом.

«К циклу "Прачек" относится и картина, известная под названием "Ноша", – пишет Н.Н. Калитина. – Она выполнена, по всей вероятности, позднее и производит, по сравнению с "Парижской прачкой", несколько иное впечатление. Перед нами также прачка с ребенком, но в ее облике меньше спокойной уверенности, величия. При взгляде на нее испытываешь скорее чувство тревоги, беспокойства. Прачка и ребенок с трудом идут по пустынной набережной навстречу ветру. Все тело женщины полно огромного напряжения – с усилием несет она тяжелую корзину».

В годы Второй империи положение Домье, и без того незавидное, еще ухудшилось. Он получил отказ от редакции журнала «Шаривари», посчитавшей, что «произведения Домье отбивают подписчиков». В то же время другой журнал, «Монд иллюстри», начавший публиковать гравюры с рисунков художника, прекратил с ним сотрудничество. Только в 1863 году журнал «Шаривари» заключил с Домье новый договор и художник возвращается к политической карикатуре.

На одной литографии представлена Конституция, укорачивающая платье Свободы, на другой Тьер изображен в виде суфлера, руководящего поступками и словами политических деятелей. Художник даст целый ряд антимилитаристских сатир, как, например, «Мир проглатывает шпагу». В ряде литографий 1870–1872 годов Домье разоблачает виновников бедствий Франции. В литографии «Это убило то» он показывает, что избрание Наполеона III было началом всех бедствий. В литографии «Империя – это мир» изображено поле с крестами и надгробными памятниками. На первом памятнике надпись: «Погибшие на бульваре Монмартра 2 декабря 1851 года», на последнем – «Погибшие у Седана 1870 года», то есть Домье утверждает, что империя Наполеона III с начала до конца приносила французам смерть.

Листы Домье трагично выразительны. Они символичны, но символ идейно насыщен и убедителен. В одной из литографий 1871 года на фоне грозного неба изображен расщепленный, изуродованный ствол мощного когда-то дерева. У него осталась лишь одна ветка, которая сопротивляется буре. Под рисунком подпись: «Бедная Франция, ствол сломлен, но корни еще крепки». В этом аллегорическом изображении запечатлена только что пережитая трагедия Франции. Резким сопоставлением света и тени, энергичными линиями художник сумел дать мощный образ, олицетворяющий жизненную силу страны. Литография доказывает, что художник верил в силу Франции, в ее мужественный народ.

Всю жизнь художник терпел лишения. Друзья пытались помочь, направляя к нему некоторых покупателей. Однако в большинстве случаев Домье не удавалось осуществить продажу. Н.Н. Калитина приводит в своей книге такой эпизод: «Однажды произошел такой случай, свидетельствующий об удивительной скромности и непрактичности художника. Добиньи рекомендовал Домье одному богатому американцу, скупавшему в Европе картины. Предварительно предупредив художника, чтобы он приоделся и просил за картину не меньше 5000 франков, Добиньи прибыл с покупателем в мастерскую. Американца вполне удовлетворила требуемая сумма, и он пожелал посмотреть другие работы. Художник показал еще одно, гораздо более значительное произведение, за которое, однако, не получив инструкций от Добиньи, со свойственной ему скромностью нерешительно попросил 600 франков. Американец отверг картину и вообще больше не обращал внимания на художника, продающего свои вещи по дешевке».

Никакие материальные лишения не сломили гордости Домье и его республиканских убеждений. Когда министерство Наполеона Маленького предложило ему под конец его жизни орден Почетного легиона, Домье имел мужество отклонить этот «дар данайцев», со скромным юмором мотивируя свой отказ «желанием на старости лет глядеться в зеркало без смеха».

В 1873 году из-за слабости зрения художник прекратил работать. Полуслепой и старый, Домье окончил бы свою карьеру в полной нищете, если бы не дружеская поддержка пейзажиста Коро, который приобрел для него небольшой домик в местечке Вальмондуа (на Уазе), где Домье и умер 10 февраля 1879 года.