ВОЗДУШНЫЕ ДИВЕРСАНТЫ

ВОЗДУШНЫЕ ДИВЕРСАНТЫ

Переброска шпионов по Воздуху, во время первой мировой войны стала обычным делом в летных частях воюющих держав. Многочисленные улучшения облегчили положение и пассажиров, и летчика. Самолет обычно приземлялся по возможности неподалеку от местожительства постоянного агента, который разводил яркий огонь в своем камине, видный только с самолета, находящегося прямо над домом, огонь этот зажигался лишь в том случае, если агент убеждался, что приземление безопасно. Сигнализация помогла летчику и тогда, когда он прилетел, чтобы отвезти шпиона домой. Если агент почему-то не мог приготовиться к условленному часу, сигналы постоянного агента избавляли летчика от напрасной посадки.

Положение летчика, взятого в плен вместе со шпионом или непосредственно после произведенной им высадки шпиона на вражеской территории и преданного затем военному суду, в юридическом отношении было неопределенным. В Гаагских конвенциях вообще не было указаний, относящихся к такого рода действиям летного состава армий.

В этом смысле представляет интерес дело двух летчиков — Баха, американца, служившего во французском летном корпусе, и сержанта Манго. Каждому из этих летчиков удалось высадить своего шпиона, но оба потерпели аварию при обратном взлете. Они пытались пробраться до какой-нибудь нейтральной границы, но не имели возможности переодеться. Когда разбившиеся самолеты были обнаружены, летчиков быстро выследили и арестовали. Затем обоих отвезли в Лан и предали суду по обвинению в шпионаже. Этой злополучной паре летчиков выпала на долю незавидная участь: способствовать установлению международного прецедента. Но Джимми Бах был добродушный молодой авантюрист и человек со средствами, он мог позволить себе роскошь и пригласил видного адвоката, который прибыл из Берлина, чтобы защищать его и его товарища-француза. На первом судебном заседании, состоявшемся 20 октября 1915 года, судьи не пришли ни к какому решению, второе заседание, состоявшееся 30-го, окончилось тем, что обвинение в шпионаже было снято с обоих подсудимых. Бах и Манго, как военнопленные, провели три тяжелых года в плену в Нюрнберге.

После этого случая агентов, посылаемых со специальной миссией, стали одевать в военную форму, прикрывавшую штатское платье. Приземлившись, такой агент прятал мундир и к своим шпионским обязанностям приступал в штатском костюме. Но в ту ночь, когда летчик должен был, согласно расчетам, явиться за шпионом, последний снова надевал военную форму, которая должна была в случае поимки избавить их обоих от военного суда.

Союзникам было весьма выгодно засылать своих шпионов по воздуху. Бельгия и тринадцать оккупированных департаментов Франции были открыты для французской или английской секретной службы, поскольку там имелись десятки более или менее укромных посадочных площадок и сотни патриотов обоего пола, готовых помочь союзникам. За небольшую плату в 700 франков — по тогдашнему курсу 130 долларов — можно было завербовать бельгийца и высадить возле своего же бывшего жилья, где ему отлично была знакома вся местность.

Что касается прифронтовых зон союзников, то здесь немцам для той же цели приходилось подкупать французского или бельгийского ренегата, в лучшем случае какого-нибудь негодяя, выпущенного из тюрьмы на оккупированной территории. Такой агент мог хорошо знать местность, но ему мешала его репутация, а также опасность быть узнанным местными властями. Убедившись на многих примерах, что эта дуэль шпионов воздуха всегда оборачивается против них, немцы попросту усилили свою, оборонительную бдительность. Они установили микрофоны для уловления вибраций авиационного мотора в тех отдаленных районах, где можно было ждать высадки вражеского агента.

На это союзники ответили тем, что ограничили работу летчика однократным приземлением. Шпиона спускали с парашютом совершенно бесшумно и притом в местности, где оседло жил постоянный агент. Эта система действовала в течение целых четырех лет. Секретные агенты спускались с темного неба на врага, который мог предположить это, но не был в состоянии держать под постоянным наблюдением бескрайние просторы французских фландрских полей, где могли приземляться шпионы и где их радушно встречали и прятали местные патриоты.

Шпионы воздуха в большинстве своем были люди слишком пожилые для несения службы на фронте. Обученные обращению с почтовыми голубями, они брали их с собой в количестве до шести штук и затем по одному посылали со срочными донесениями. Каждого шпиона снабжали подробными инструкциями и достаточным запасом французских и немецких денег. Приземлившись, каждый шпион первым делом разыскивал ближайшую линию коммуникаций, а затем начинал пробираться к фронту. Иногда к этой работе в пользу союзников привлекали и немцев, главным образом эльзасцев и лотарингцев, живших во Франции с начала войны и стремившихся таким путем избавиться от военной службы, вербовали также солдат, дезертировавших и взятых в плен.

По мере того как война разгоралась, самолеты постепенно становились все более ценным видом оружия; и французы все чаще отправляли шпионов, предоставляя многим из них изворачиваться на свой страх и риск после отправки последнего голубя с донесениями. Покинутые, таким образом, на произвол судьбы воздушные шпионы либо попадали в руки к немцам, либо окольными путями пробирались в Голландию. Тамошние французские консулы заботились об отправке их во Францию. Многим из шпионов рекомендовалось на случай, если им не удастся выбраться на самолете, использовать свое пешее странствие для разрушения железнодорожных путей, мостов и подвижного состава в тылу вражеских войск.

Спустя некоторое время шпионов начали перебрасывать на воздушных шарах. Такой способ совершенно избавлял от предательского шума авиамотора, но других преимуществ не давал. Средний воздушный шар имел в диаметре 8,5 метра и вмещал 310 кубических метров газа. Он поднимал только одного человека, а радиус действия его был равен 24–36 милям. К такому полету шпионов готовили в Англии четыре недели; в продолжение этого срока устраивалось минимально шесть пробных полетов, из них два ночью. В корзину воздушного шара брались и голуби. Война требует мужества в различных его проявлениях. Было немало людей, готовых заняться шпионажем, но не желавших летать, проноситься над зенитками, приземляться в потемках с парашютом, спрыгнув с военного самолета или спустившись на воздушном шаре. Для неустойчивых субъектов, готовых согласиться на полет, но могущих оказаться несостоятельными в критический момент, был даже придуман самолет специальной конструкции. Под фюзеляжем, между колесами, подвешивалась алюминиевая кабина для шпиона и его парашюта. Дно этой кабины мог открыть только летчик, что они в нужный момент и делал. Цассажир падал вниз со своим парашютом.

Специальные миссии давали ценные для разведки результаты. Масштабы их с течением времени все более расширялись. Теперь уже не довольствовались временной деятельностью одиночного шпиона; главной целью становилась организация, создание регулярной разведывательной службы, которую должны были нести местные агенты, навербованные и обученные тайно. В 1917 году нашлись люди, серьезно подумывавшие об учреждении «заочной» школы для бельгийцев или французов, готовых заняться рискованным делом шпионажа.

(Р. Роуан. Очерки секретной службы. — М., 1946)