ИМЕНА-ЗАГАДКИ

ИМЕНА-ЗАГАДКИ

ТОМ ТИТ ТОТ (Tom Tit Tot). Это самая яркая и запоминающаяся версия сюжета, хорошо знакомого по сказке братьев Гримм «Гном-Тихогром». Без сомнения, «Том Тит Тот» — лучшая английская народная сказка¹, интересная, живо и красочно рассказанная, и потому ее стоит воспроизвести здесь полностью.

Жила-была однажды женщина, и испекла она как-то пять пирогов. Достала их из печи, а корка на них такая твердая, что не разгрызть. Говорит тогда женщина дочке:

— Мэри, возьми-ка эти пироги да положи на полку, пусть еще подойдут. — Она, конечно, имела в виду, что корка отмякнет.

Но девушка подумала: «Ну, раз еще подойдут, съем-ка я эти сейчас». Взялась она за дело и съела все пироги, с первого до последнего.

Приходит, значит, время ужинать, мать и говорит дочке:

— Поди принеси пироги. Наверное, уже подошли.

Та пошла, посмотрела, но не увидела ничего, кроме пустых тарелок. Вернулась она и говорит:

— Нет, они еще не подошли.

— Что, ни один не подошел?

— Ни один не подошел.

— Ну, подошли или не подошли, а хоть один-то я съем, — говорит мать.

— Как же ты его съешь, если они еще не подошли, — удивилась дочь.

— Да вот так и съем, — ответила мать. — Иди и принеси самый мягкий.

— Да нету там ни мягких, ни жестких, — ответила девушка. — Я их съела, так что, пока другие не подойдут, тебе ничего не достанется.

Ну, та женщина, понятное дело, расстроилась, взяла прялку, села к двери, прядет, а сама поет:

Дочка моя съела пять пирогов сегодня,

Дочка моя съела пять пирогов сегодня.

А тут ехал по их улице король, услышал песню, а слова разобрать не может, вот он остановился и спрашивает:

— Что это ты там такое поешь, матушка?

Женщине стыдно было признаться, что ее дочка пять пирогов зараз уплела, она и спела:

Дочка моя спряла пять мотков сегодня,

Дочка моя спряла пять мотков сегодня.

— Ну, дела! — удивился король. — В жизни такого не слыхал.

Подумал он и говорит:

— Слушай, женщина, мне нужна жена, и я женюсь на твоей дочери. Но запомни: одиннадцать месяцев в году она будет угощаться лучшими яствами, носить платья, какие пожелает, веселиться, с кем захочет, но двенадцатый месяц она должна будет прясть по пять мотков в день, а если не сможет, я ее убью.

— Хорошо, — согласилась та; она все думала, какая это удача — выйти замуж за короля. А прясть-то когда еще придется, как-нибудь выкрутимся, да и король к тому времени, скорей всего, и думать о пряже забудет.

Так они и поженились. Одиннадцать месяцев девушка ела, что хотела, носила красивые платья, веселилась да развлекалась.

Но время шло, девушка все чаще вспоминала про пять мотков в день и гадала, не забыл ли про них король. А тот не говорил ни слова, и она совсем уверилась, что он забыл.

Вот приходит последний день последнего месяца, и король приводит молодую жену в комнату, которой она никогда раньше не видела. А там стоит прялка да табурет, и больше ничего. Говорит ей король:

— Ну, вот, дорогая, завтра тебе дадут еды, несколько охапок льна и оставят тебя здесь, а если к ночи пять мотков пряжи не будут готовы, не сносить тебе головы.

И пошел себе по своим делам.

Ну, испугалась тут молодая королева, понятное дело. Всю жизнь прожила она за спиной у матери и не знала толком, с какой стороны к прялке подойти, а тут придется прясть самой, и помочь-то ей некому. Села она на табурет в кухне и залилась горючими слезами.

И вдруг слышит: стучит кто-то вроде в дверь, да тихонько так, и низко, у самого порога. Вскочила она с места, распахнула дверь и видит — стоит перед ней маленький такой чертенок с длинным хвостом. Посмотрел он на нее любопытными глазенками и спрашивает:

— О чем, девица, плачешь?

— А тебе-то что за дело? — Она ему говорит.

— Да вот есть дело, — ответил тот, — расскажи-ка лучше.

— Даже если и расскажу, легче мне от того не станет, — молвила она.

— Как знать. — И чертик повертел хвостиком.

— А, ладно, — согласилась она. — Легче не станет, да и хуже тоже не будет. — И рассказала ему всю историю с самого начала, про пироги, и про пряжу, и про все остальное.

— Вот что мы сделаем, — сказал тогда чертенок. — Каждое утро я буду приходить под твое окно и забирать лен, а вечерами стану приносить пряжу.

— А какую плату возьмешь?

Посмотрел он на нее искоса и говорит:

— Каждый вечер я буду давать тебе три попытки угадать мое имя; коли угадаешь до конца месяца, ничего с тебя не возьму, а не угадаешь — пойдешь со мной.

Ну, девушка решила, что уж до конца-то месяца наверняка догадается.

— Ладно, — ответила она, — согласна.

— Вот и славно, — ответил чертик и завертел хвостом.

На следующее утро привел король свою женушку в ту

комнату, а там уже лежит лен и еда на день.

— Ну, вот тебе лен, — молвил он, — и помни: к вечеру не спрядешь, голова с плеч. — Тут он вышел и дверь за собой закрыл.

Только он ушел, а в-окно уже стучат.

Королева подскочила к окну, распахнула его, а на подоконнике сидит маленький черный чертенок.

— Где лен? — спрашивает.

— Вот, — отвечает королева и отдает ему охапку.

Наступает вечер, и снова стук в окно. Девица встает, открывает, а там уже сидит чертик с пятью мотками пряжи в руках.

— Вот твоя пряжа, — молвил он и отдал ей мотки. — Ну. так как же меня зовут? — спрашивает.

— Наверное, Билл, — отвечает молодая королева.

— Нет, не так, — говорит черт, а сам хвостиком круть-круть.

— Ну, тогда Нед. — Она ему опять.

— Нет, не так, — радуется черт и опять хвостиком круть-круть.

— Может, Марк? — попробовала она в последний раз.

— Нет, не Марк. — И черт завертел своим хвостом так быстро, что сорвался с подоконника и улетел.

Приходит муж, а пять мотков пряжи уже лежат, его дожидаются.

— Что ж, вижу, мне не придется убивать тебя сегодня, — говорит он жене. — Утром тебе дадут еще льна и еды, — и с этими словами ушел.

Так и повелось: каждый день ей приносили лен и еду, а утром и вечером приходил чертенок. А девица только и делала, что придумывала ему имена. Но так ни до чего путного не додумалась. Месяц шел к концу, чертенок поглядывал на нее все сердитее и каждый раз, когда она пыталась угадать его имя, все быстрее вертел хвостом.

И вот настал предпоследний день. Принес чертенок вечером пять мотков пряжи и спрашивает:

— Что, знаешь, как меня зовут?

— Никодим? — отвечает девица.

— Не-а. — Он ей.

— Саул?

— Нет, не Саул.

— Ну, тогда Мафусаил?

— Нет, и не Мафусаил.

Тут он на нее так зыркнул, что у нее душа в пятки ушла, и говорит:

— Женщина, у тебя осталась одна ночь. Завтра ты будешь моей! — И улетел.

Ну, напугалась она, конечно. А тут, слышит, и король идет. Входит, видит, пять мотков на месте, и говорит:

— Что ж, душа моя, — такие его слова, — вижу, и завтра пряжа у тебя будет готова, так что убивать тебя мне не придется, а потому поужинаю-ка я сегодня здесь, с тобой.

Принесли им ужин и второй стул, для короля, и сели они трапезничать.

Сделал король глоток-другой, да вдруг как расхохочется.

— Что с тобой? — спрашивает его жена.

— Да вот, — отвечает, — охотился я сегодня в лесу да заехал в такое место, где никогда не бывал раньше. Там посредине большая такая яма, а стенки у нее белые, как из мела. И вот слышу, в яме какой-то шум. Сошел я с коня, подкрался потихоньку к самому краю да и заглянул в яму. Вижу, сидит в ней черный такой чертенок, забавный-презабавный. И вот чем он занят: стоит перед ним прялка, а он прядет, да быстро так, и хвостом крутит. Прядет, а сам поет:

Ми-минуточки идут,

Том Тит Тот меня зовут.

Королева, когда это услышала, чуть не подпрыгнула от радости, да вовремя сдержалась.

Наутро черт пришел за льном, и вид у него был злющий-презлющий, как никогда раньше. Вот и ночь настала, слышит королева стук в окно. Отворила она раму, а тот уже сидит на подоконнике. Ухмылка от уха до уха, а хвост так и вертится.

— Как меня зовут?

— Соломон? — говорит она и притворяется, будто испугалась.

— Нет, не Соломон, — ответил он и придвинулся к ней поближе.

— Ну, тогда Заведей?

— Нет, не Заведей, — отвечает чертик. И засмеялся, довольный, а хвостик заходил так быстро, что глазом и не уследишь.

— Не торопись, женщина, подумай как следует, — говорит, — еще одна попытка, и ты моя. — И тянет к ней свои черные ручонки.

Отступила она тогда на шаг-другой, посмотрела на него, засмеялась и, тыча в него пальцем, сказала:

Ми-минуточки бегут,

Том Тит Тот тебя зовут.

Услыхал он эти слова, да как завизжит не своим голосом, как выскочит в окошко, и больше она его не видала.

У этой сказки есть продолжение, где рассказывается, как одна цыганка при помощи отвратительного снадобья из колесной мази и тухлых яиц избавила королевскую жену от ежегодной необходимости прясть.

Интересно заметить, что имена почти всех фей-прядильщиц на Британских островах почему-то заканчиваются на «трот», «фрот» или «тот».

Вапити Стури (Whlippity Stoorie). Самая забавная шотландская версия сказки «Гном-Тихогром». Возможно, имя феи в этой сказке происходит от шотландского «стур» (stoor), то есть «пыль», и, возможно, связано с вихрями из пыли, в которых якобы путешествуют феи. В другой версии этой сказки фею зовут Фиттлтот.

Одна хозяйка из Киттлрампита лишилась мужа, — думали, что его силком забрали в море, — и не осталось у нее никого, кроме маленького сыночка-грудничка да огромной свиньи, которая вот-вот должна была опороситься, — хозяйка надеялась на большой приплод. Но вот как-то утром пошла она покормить свинью, слышит, а та хрипит и хрюкает, точно с жизнью расстается. Уж хозяйка ее звала и уговаривала, да все напрасно. Села тогда женщина на приступочку у двери и горько заплакала. И вот пока она там сидела да выла, глядь, идет через долину странная такая леди в зеленом платье и прямо к ее дому — а дом хозяйки стоял на вершине холма, на самой лесной опушке. В руках у леди был длинный посох, и так она походила на благородную даму, что хозяйка, едва леди поравнялась с ней, поднялась на ноги, сделала ей книксен и говорит:

— О госпожа, я самая несчастная женщина на свете, и помочь-то мне некому.

— Недосуг мне твои сказки слушать, — ответила та. — Знаю я, что у тебя за беда приключилась: муж твой пропал неведомо куда и свинья, того гляди, околеет. Как первой беде помочь, я не знаю; а что ты мне дашь, коли я справлюсь со второй?

— Помоги, а я отдам тебе все, что захочешь, — нимало не раздумывая, согласилась глупая женщина.

— На том и ударим по рукам, — подхватила леди.

Ударили они по рукам, и странная леди пошла в свинарник. Там она вытащила из кармана крохотный такой пузырек, пошептала что-то вроде: «Туда, сюда, святая вода» — и побрызгала свинье на пятак; свинья тут же вскочила на ноги, как ни в чем не бывало, и ну давай уплетать пойло. Хозяйка, видя такое, тут же повалилась на колени и принялась бы целовать зеленые юбки странной леди, да только та ее остановила:

— Нечего тут церемонии разводить, к делу. Добра у тебя никакого нет, так что в уплату возьму у тебя твоего сыночка.

Тут только хозяйка поняла, кто перед ней, и давай просить и умолять фею, чтобы та сжалилась над ней, и так жалобно, что фея наконец сказала:

— Мне нужен твой паренек, и я его получу; но вот что я тебе скажу: по нашим законам я могу забрать его не позднее третьего дня, а если ты угадаешь мое настоящее имя, то он останется с тобой. — И с этими словами фея исчезла.

Весь день напролет хозяйка горевала да целовала своего мальчика ненаглядного, а ночью лежала без сна и перебирала разные имена, которые приходили ей на ум, но все было не то. Второй день клонился к вечеру, когда она решила, что в доме ей ничего хорошего не придумать, а лучше пойти в лес — авось, свежий воздух поможет. Взяла она своего малыша и вышла. Ходила она по лесу, бродила, пока не оказалась у старой каменоломни, которая вся заросла дроком, а на дне весело журчал ручей. Подкралась хозяйка к краю обрыва тихо, как мышка, и видит — внизу сидит странная леди в зеленом платье, прядет и поет песенку:

Ах, хозяюшка не знала,

Что Вапити Стури ей помогала!

Тут хозяйка подумала: «Ну, теперь-то я знаю слово!» — и с легким сердцем вернулась домой, хотя прежде у нее на плечах словно камень лежал.

Наутро решила она подурачить фею, села опять на приступочку у двери, натянула передник на голову и давай выть, словно в большом горе, а тут и старая леди, откуда ни возьмись, идет вверх по холму, да так легко, словно девушка молоденькая. Подходит к хозяйке и говорит:

— Ты знаешь, зачем я пришла! Отдавай должок!

— Ах, госпожа моя! — отвечает хозяйка. — Не забирай моего мальчика, возьми лучше старую свинью!

— Нет, мне нужен мальчик, и без него я отсюда не уйду, — говорит фея.

— Возьми меня, госпожа, — предлагает хозяйка, — только пощади бедного малютку.

— Да на что ты мне нужна, пугало никчемное? — возмутилась фея.

Ну, хозяйка наша знала, конечно, что она не красавица, но оскорбления терпеть не привыкла. Поднялась она на ноги, сделала фее книксен, будто знатной даме, и говорит:

— Может статься, что убогая вроде меня недостойна и шнурки на башмаках высокородной принцессы Вапити Стури завязывать.

Тут фея как подскочит да как побежит с холма вниз, только ее хозяйка и видела. Тогда она взяла своего сынишку на руки и вошла в свой домик, гордая, как собака о двух хвостах².

Грязное Поветрие (Foul-Weather). Эта корнуэльская версия сказки «Том Тит Тот» посвящена строительству церкви.

Жил-был в одной дальней стране король, и захотелось ему построить собор, да такой, чтобы краше во всем королевстве не сыскалось; все уже было готово к строительству, фундамент заложен, и тут опустела королевская казна, и король не видел другого способа закончить начатое, кроме как обложить подданных тяжелыми налогами. И вот однажды пошел король в горы побродить в одиночестве да подумать, как бы ему собор достроить, как вдруг видит — навстречу ему старичок-лесовичок.

— О чем задумался? — спрашивает.

— Как же мне не задуматься, — отвечает король, — когда затеял я строить великий собор, а денег взять негде.

— Ну, об этом больше не печалься, — говорит ему старичок. — Церковь я тебе сам построю, да такую, что во всем королевстве не видано, и денег не возьму ни гроша.

— А что же ты тогда с меня попросишь? — спрашивает король.

— Коли угадаешь мое настоящее имя раньше, чем я дострою твою церковь, — говорит карлик, — так и быть, за так построю; а не угадаешь — отдашь свое сердце в уплату.

Понял тогда король, что не простой перед ним старик, а горный гном; но, думая, что, может, умрет, так и не увидев своей церкви, согласился: какая ему разница, что после смерти случится с его сердцем.

Собор рос как по волшебству. Днем никаких работников и близко видно не было, зато, что ни ночь, толпы карликов сбегались со всех сторон, и работа кипела. Король только и знал, что придумывал всякие улучшения, но не успеет он пожелать чего-нибудь, глядит — наутро все уже готово, так что скоро он совсем отчаялся. Пошел он снова в горы подумать, что бы еще такое приказать. Бродил, бродил и набрел на большую пещеру. Там стоял небывалый рев: младенец-гном орал во все горло, а мать его укачивала и пела такую песенку:

Тише, тише, мальчик мой;

Тише, не кричи;

Скоро Грязное Поветрие придет,

Новую игрушку принесет,

Принесет он сердце короля,

То-то будет радость у тебя!

Голос у матери был громкий и грубый, но не было для короля слаще музыки на свете, ведь в песне упоминалось имя его недруга. Крадучись отошел король от пещеры, да как припустил, так и бежал до самых городских ворот. Когда он вбежал в город, уже стемнело, а гном на самом высоком шпиле нового собора устанавливал флюгер. Король остановился и крикнул во весь голос:

— Эй, Грязное Поветрие, смотри, не перекоси флюгер-то!

В ту же секунду гном со страшным грохотом рухнул с башни и разбился вдребезги, точно стеклянный. А флюгер на том соборе так по сей день и стоит криво.

Хабетрот (Habetrot). Так называют фею — покровительницу прях в графствах Шотландской Границы. Полная интересных подробностей сказка о ней записана в манускрипте Уилки, собрании фольклорных историй, сделанном студентом-медиком для сэра Вальтера Скотта.

Жила-была в Селкеркшире одна хозяйка, и была у нее дочка, прехорошенькая бездельница, которая никогда не сидела за прялкой, а все бродила по полям да лугам и собирала цветы. Хозяйка билась-билась, пытаясь заставить дочку прясть, да все без толку. И вот однажды женщина потеряла всякое терпение, выдрала дочку как следует, кинула ей семь охапок льна и пригрозила, что если через три дня она их не перепрядет, то пусть бережется. Девушка знала, что с матерью шутки плохи, и взялась за работу всерьез, но, как ни старалась, за целый день только и спряла несколько футов неровной, покрытой узелками пряжи, зато все пальцы себе измо-золила. Когда стемнело, девушка выплакалась как следует, да так со слезами и уснула. Проснулась поутру, поглядела на свою никчемную работу и опять расстроилась. «Никакого с меня толку не выйдет, — подумала она. — Пойду лучше погуляю». А утро было ясное, солнечное, и вот вышла она на улицу, спустилась к ручью и побрела вдоль него, пока не утомилась и не присела на полый камень, где и расплакалась снова. Ничьих шагов девушка не слышала, но когда она подняла голову, то увидела рядом с собой старую женщину, которая пряла обеими руками, а нитку протягивала через нижнюю губу, такую длинную, что лучшего для прядения и желать нельзя. Девушка была добрая и воспитанная и, как полагается, пожелала старой пряхе доброго утра, а потом вежливо спросила:

— Для чего тебе такая длинная губа, матушка?

— Нитку тянуть, голубушка, — ответила старуха, очень довольная.

— Вот и я тоже должна нитку тянуть, — вздохнула красотка, — да только не умею. — И поведала пряхе свою историю.

— Неси сюда свой лен, я спряду его для тебя ко времени, — ответила та, и девушка побежала домой за пряжей.

— А как тебя зовут, матушка, — спросила она у пряхи, — и где мне тебя найти.

Но старуха взяла лен без единого слова и исчезла, точно и не бывало. Девушка, не зная, что и думать, села тут же на бережку и стала ждать. Но солнышко припекало жарко, и вскоре она задремала. Проснулась она на закате и сразу услышала какое-то жужжание и голоса, которые доносились прямо из-под земли. Тогда она заглянула в полый камень и увидела прямо под собой большую пещеру, где странные, на вид старухи сидели на стульях из гладких камней белого мрамора, обкатанных течением, и пряли. У каждой была длинная нижняя губа, а ее давешняя знакомая переходила от одной к другой и указывала, что и как делать. В тот самый миг, когда девушка заглянула в пещеру, старая пряха как раз сказала:

— Малышка-то наверху знать не знает и ведать не ведает, что зовут меня Хабетрот.

Была там еще одна пряха, которая сидела чуть поодаль, еще страшнее прочих. Хабетрот подошла к ней и сказала:

— Сматывай пряжу, Дурнушка Мэб, девочке пора возвращаться к матери.

Тут девушка поняла, что ей пора спешить, вскочила и побежала к дому. Хабетрот уже ждала ее у дверей с семью мотками ровной пряжи.

— Как мне благодарить тебя? — воскликнула девушка.

— Никак, красавица, — ответила та, — только не говори матери, кто спрял для тебя пряжу.

Девушка впорхнула в дом, не чуя под собой ног от радости, но голодная как волк, ведь она со вчерашнего дня ничего не ела. Мать ее уже храпела в кровати, она весь день варила кровяную колбасу, или «состер», как ее называют в тех местах, устала и улеглась спать пораньше. Девушка разложила пряжу так, чтобы мать увидела ее, как только встанет с кровати поутру, раздула огонь в очаге, поджарила себе одно колечко колбасы, съела его, поджарила второе и тоже съела, а потом третье, четвертое и так все семь. Потом поднялась к себе в светелку и уснула.

Утром мать проснулась спозаранку. Перед ней лежали семь мотков отличной ровной пряжи, зато от ее семи колбас не осталось и следа, только сковорода висела над прогоревшим огнем в очаге. Не зная, радоваться или печалиться, мать выскочила из дому и запела:

Семь, семь, семь моя дочка спряла,

Семь, семь, семь моя дочка съела,

До солнышка управилась!

А тут как раз молодой лэрд проезжал мимо.

— Что это ты такое говоришь, матушка? — спросил он, и опять она пропела:

Семь, семь, семь моя дочка спряла,

Семь, семь, семь моя дочка съела.

А коли не веришь, сам пойди да погляди!

Пошел лэрд за ней в дом, а когда увидел, какая пряжа гладкая да ровная, захотел поглядеть на пряху, а когда увидел, какая та ладная да пригожая, захотел взять ее в жены.

Лэрд был красивый и сильный, и девушка рада была выйти за него замуж, но одно ее печалило: ее нареченный все твердил о мотках пряжи, которые она ему будет прясть, когда станет его женой. И вот однажды вечером пошла девушка к заветному полому камню и стала звать Хабетрот. А та уже знала, что за беда с ней приключилась, и сказала:

— Не печалься, голубушка, приводи завтра сюда своего милого, а уж мы твоему горю как-нибудь поможем.

И вот на следующий день на закате юная парочка уже стояла у волшебного холма и слушала песню Хабетрот. Едва последние звуки стихли, как дверь отворилась, и они оказались внутри. Никогда еще лэрду не доводилось видеть столько безобразных старух сразу! Стал он их спрашивать, отчего у них такие отвисшие губы, а те ему в ответ:

— П-п-п-рядем мы!

— Да, да, и мы когда-то были красотки, — вмешалась тут Хабетрот. — Да только с пряхами всегда так. Вот и с твоей милой то же самое будет, хотя она и хороша сейчас на диво, а все одно, уж больно прясть любит.

— Нет! — воскликнул тут лэрд. — Никаких больше прялок в моем доме не будет!

— Хорошо, мой господин, как скажешь, — ответила его нареченная; с того дня она только и знала, что бродила со своим суженым по лугам да полям или скакала у него за спиной верхом на лошади, веселая, что твоя певчая птичка, а весь лен, что рос на землях ее супруга, пряла Хабетрот.

Эта очаровательная версия «Трех прях» братьев Гримм не просто бытовая сказка, ибо Хабетрот действительно считали покровительницей прях и верили, что рубашка из спряденного ею льна помогает от всех болезней. Главную помощницу Хабетрот звали Дурнушка Мэб (Scantie Mab). Самая некрасивая из фей-прях, она обладала целой коллекций уродств, встречающихся у фей: помимо отвисшей нижней губы у нее были выпученные глаза и длинный крючковатый нос.

Перрифул (Peerifool). Название оркадской версии сказки «Том Тит Тот» с некоторыми чертами, характерными для Хабетрот. Младшая из трех принцесс попадает в плен к великану; находясь в его доме, она делится кашей с желтоволосыми человечками, и с тех пор волшебный мальчик приходит для нее прясть. Какая-то нищенка сквозь дырку в земле заглядывает в жилище фей, точно так же, как это сделала героиня сказки «Хабетрот», и видит там, мальчика, который расхаживает среди прях и подгоняет их словами: «Пляши, веретенце, пляши; вейся, ниточка, вейся; крутись, колесико, крутись; Перрифул меня зовут, Перрифул». Потом нищенка попросилась к принцессе переночевать и заплатила за ночлег, рассказав эту историю, и так принцесса узнала заветное слово, то есть одно из тайных имен фей.

Территоп (Terrytop). В Корнуолле главным злодеем саффолкской сказки «Том Тит Тот» стал демон по прозванию Территоп³. Сказка под названием «Даффи и дьявол» не раз становилась основой сюжета рождественских спектаклей. Даффи была ленивая неряха, но, видимо, красивая, потому что сквайр Ловелл из Трсвуфа, застав ее как-то в разгаре ссоры с мачехой, поверил утверждениям девушки, будто она и прясть и вязать на все руки мастерица, и взял ее в свой дом в помощницы экономке. Девушке три года на обычных сказочных условиях помогал дьявол. Его имя открылось так же, как в истории «Том Тит Тот», но, когда он исчез, с ним пропала и вся его работа, так что сквайру пришлось идти домой полуголым. Весь сюжет представляет собой длительную запутанную борьбу сторон, которые при помощи экономки и возлюбленного Даффи достигают наконец компромисса.

1 Сюжет о нерадивой пряхе широко известен на Британских островах. Немало его разновидностей существует и в Европе. В Австрии есть «Крузимюгели», во Франции — «Робике», в Венгрии — «Винтеркольб» и «Панцуманци», в Исландии — «Гилитрутт», в Италии — «Розания», в России — «Мартынко» и многие другие, одни больше похожи на «Том Тит, Тот», другие — на «Хабетрот».

2 Chambers R. Popular Rhymes of Scotland. Edinburgh, 1870.

3 Hunt R. Popular Romances of the West England. London, 1923. P. 239–247.