Уйти или остаться? Почему так сложно оценить риск на дороге

Психологи считают, что мы воспринимаем риск двояко. Первый тип риска, «связанный с анализом»{8}, предполагает использование причинно-следственных связей, логики и тщательное рассмотрение последствий нашего выбора. Именно этим мы руководствуемся, говоря себе по дороге в аэропорт: «С точки зрения статистики летать гораздо безопаснее, чем ездить в машине».

Второй тип — «риск как чувство». Именно от него у нас сосет под ложечкой в волнующие моменты. Ощущение возникает, когда самолет отрывается от земли: полет кажется нам более опасным, чем вождение машины, хотя мы продолжаем уверять себя в обратном. Исследования показывают, что при отсутствии времени на принятие решения мы склонны полагаться на «риск как чувство» (возможно, это проявление инстинкта выживания). Так что страх детройтского водителя перед грузовиком был вполне логичен, однако он не всегда может быть хорошим помощником. Например, при опасности столкновения автомобиля с оленем самый большой риск возникает, когда водитель пытается избежать удара. Ни один здравомыслящий человек не хочет столкновения, однако в подобные моменты мы начинаем ошибочно думать, что олень представляет для нас б?льшую угрозу, чем на самом деле. Поэтому и появились дорожные знаки с надписями: «ВИДИТЕ ОЛЕНЯ — НЕ МЕНЯЙТЕ КУРС!»

Почему же мы полагаемся на чувства? Одно из логичных объяснений звучит так: «Риск, связанный с анализом, подразумевает использование сложных процессов, более знакомых математикам, чем обычным водителям. Даже когда мы знаем точную вероятность определенных рисков на дороге, картина не всегда ясна. Возьмем такой простой вопрос — вождение опасно или безопасно? Вот вам два набора статистических данных: на каждые 100 миллионов миль, которые проезжают автомобили в США, приходится 1,3 смертей. Расстояние огромное (это все равно что проехать страну из конца в конец более чем 30 тысяч раз). Теперь подумайте вот над чем: если вы проезжаете в среднем 15 500 миль в год (как многие американцы), то есть всего 1 шанс из 100, что вы погибнете в автомобильной аварии за 50 лет вождения{9}.

Большинству людей первая цифра куда более приятна, чем вторая. Каждая отдельно взятая поездка кажется нам безопасной. Учитывая среднее расстояние до работы или магазина, ваши шансы погибнуть в аварии составляют 1 на 100 миллионов. Однако шансы погибнуть в аварии с учетом всего водительского стажа{10} кажутся менее обнадеживающими — 1 из 100. Можно ли быть уверенным в том, что следующая поездка не будет для вас смертельной? Психологи, как можно было предполагать, показали, что мы более чувствительны в отношении второй цифры. Когда участникам одного исследования были представлены сходные данные (то есть шансы погибнуть «во время следующей поездки» или «за всю жизнь»), то большинство людей, узнав вторую цифру, выступило за введение более жестких законов в области использования ремней безопасности.

Именно поэтому порой сложно убедить людей водить более аккуратно. Каждая удачная поездка усиливает в нашем мозге образ, связанный с безопасностью. Шансы на летальный исход кажутся низкими, и мы можем не воспользоваться ремнем безопасности при поездке к ближайшему магазину. Однако события, которые с точки зрения статистики почти гарантированно не могут случиться, обычно происходят в самый неожиданный момент (исследователи вопросов риска называют их «черными лебедями»). Точнее, когда они происходят, мы не готовы к ним: представьте, что на пустом железнодорожном полотне, которое вы пересекаете на машине, вдруг возникнет поезд.

Риск, связанный с вождением, может описываться по-разному. Во-первых, большинству людей удается ни разу не попасть в серьезную аварию. Риск может быть описан и иначе, например, так: «Смертельные случаи при автомобильных авариях могут считаться одной из главных опасностей, подстерегающих нас при выходе из дома»{11}. Если вы придерживаетесь прагматичного подхода к риску, то сможете водить машину без особого страха. Если же вы узнаете об опасности аварий, то можете никогда больше не сесть за руль или даже в машину. В рассуждениях о риске вождения имеется дилемма. Оно сравнительно безопасно, поскольку к тому принято уже много мер, однако можно сделать еще больше. Насколько безопаснее может стать вождение? Если бы количество смертей на дорогах соответствовало стандартам допустимого риска на производстве, установленным Департаментом безопасности и гигиены труда США, то оно в год составляло бы не более 4 тысяч. На практике же это число в 11 раз выше{12}. Станет ли вождение более безопасным, если мы будем напоминать людям о присущих ему опасностях?

Мы часто слышим по телевизору или радио фразы вроде: «Каждые 15 минут в аварии, связанной с употреблением алкоголя, погибает один водитель» или «Каждые 15 минут в аварии гибнет один человек». Это должно подчеркивать не важность проблемы, а сам факт, что смертельная авария может произойти где угодно и при любых обстоятельствах. Тем не менее в этих фразах отсутствуют слова «в среднем», поэтому нам и не кажется, что, как по расписанию, каждые 15 минут гибнет один человек.

Подобные усреднения не позволяют нам четко осознать, что риск на дороге нельзя расценивать как некую усредненную величину. Возьмем, например, вечера в выходные дни. Насколько они опасны? В течение года, в период от полуночи до 3 часов утра по субботам и воскресеньям в США гибнет больше людей, чем в то же время суток в любой другой день недели. Иными словами, в эти две ночи происходит большинство смертельных случаев. Утром в субботу (с полуночи до 3 утра) и по воскресеньям один водитель гибнет не каждые 13 минут, а каждые 7 минут. Напротив, по средам с 3 до 6 часов утра один водитель гибнет каждые 32 минуты{13}.

На тип аварии влияет время суток. Наибольший риск для среднего водителя связан с утренними и вечерними часами пик, просто потому, что в это время трафик максимален. Однако аварии со смертельными исходами в часы пик случаются значительно реже — одно исследование показало, что в другое время к смертельному исходу приводило 8 из 1000 столкновений, а в часы пик этот показатель падал до 3 на 1000{14}. Есть мнение, что в будние дни действует негласный «кодекс путешественника». По дорогам едут трезвые водители, спешащие на работу в условиях сильной загрузки (чуть ли не лучший способ предотвращения смертельных случаев). Утренние часы пик в США в два раза без­опаснее вечерних (как по показателям аварийности в целом, так и по числу смертельных исходов). Днем водители отправляются по магазинам, забирают детей из школы или белье из прачечной. Не исключено, что к этому времени многие уже успевают опрокинуть стаканчик. «Полуденная дрема», возникающая обычно около двух часов дня, также повышает риск аварий{15}.

Самое удивительное в высоком показателе смертельных случаев в будние утренние часы — что на дорогах мало людей, однако многие (по расчетам, до 25%) уже успели принять алкоголь. Представьте себе 4 июля — день, когда людей на дороге особенно много и когда, по статистике, ситуация там крайне опасна для водителей{16}. Дело не только в том, что на дороге слишком много людей (что могло бы объяснить большее количество смертей). Куда важнее то, чем они занимаются в этот день — исследования показали, что количество аварий, вызванных действием алкоголя, 4 июля значительно выше, чем в аналогичные дни неделей раньше или позже{17} — и значительно чаще, чем в любой другой праздничный день.

Какой риск представляет пьяный водитель для других участников дорожного движения и какое наказание для него будет действенным? Экономисты Стивен Левитт и Джек Портер полагают, что нетрезвые (с точки зрения закона) водители, оказавшиеся на дороге в период между 8 вечера и 5 утра, в 13 раз чаще провоцируют аварии, чем трезвые. Водители с допустимым по закону уровнем алкоголя в крови становятся виновниками аварии в 7 раз чаще, чем трезвые. За период исследования 11 тысяч смертельных случаев, вызванных вождением в нетрезвом состоянии, в большинстве (8 тысячах) гибли сами пьяные автомобилисты и их пассажиры, а в остальных 3 тысячах — другие водители (в подавляющем большинстве трезвые). Левитт и Портер считают, что приемлемым размером штрафа за езду в нетрезвом в виде в США, с учетом влияния на окружающих, могла бы быть сумма в 8000 долларов{18}.

Риск не распределяется по дороге равномерно. В трафике действуют законы рулетки. На результат влияет все: кто вы, где вы, сколько вам лет, как долго вы водите машину, на чем едете. Одни факторы риска вам знакомы, а другие могут изрядно удивить.

Попробуйте представить себе Фреда, разведенного доктора из Монтаны, едущего по дороге на своем пикапе после финала Суперкубка по бейсболу (впервые мы упомянули Фреда в названии этой главы). Разумеется, это вымышленный персонаж, и если бы он существовал в реальности, то мы бы не смогли оценить реальные риски, связанные с его вождением. Однако каждый незначительный факт о жизни Фреда и их взаимосвязи играют свою роль в определении его «профиля риска».

Самый важный фактор риска, влияющий на все остальные, — скорость. В любой аварии чем выше скорость, тем выше риск гибели. Это вполне логично и было подтверждено целым рядом исследований. При столкновении на скорости 80 км/ч вы имеете в 15 раз больше шансов погибнуть в аварии, чем при столкновении на скорости 40 км/ч (в данном случае простое умножение или деление не работает{19}). Результаты меняются не линейно, а экспоненциально — риск увеличивается значительно быстрее скорости. Столкновение на скорости 55 км/ч на треть опаснее, чем столкновение на скорости 50 км/ч{20}.

Еще более противоречивой выглядит связь между скоростью и потенциальной опасностью аварии. Известно, что водители, чаще нарушающие скоростной режим, чаще попадают в аварии{21}. Однако исследователи изучили скорость автомобилей, попавших в аварию на определенной трассе, сравнили ее с со скоростью машин, благополучно проделавших свой путь, и попытались вычислить, каким образом скорость влияет на шансы того или иного водителя попасть в ДТП (проблема в том, что зачастую невозможно понять, с какой именно скоростью двигались машины перед тем, как попасть в аварию). После этого был выработан ряд приблизительных рекомендаций. Проведенное в Австралии исследование показало, что при средней скорости движения (а не ограничении) в 60 км/ч риск ДТП увеличивался вдвое при повышении скорости всего на 5 км/ч{22}.

В 1964 году было опубликовано одно из первых и самых известных исследований о связи риска аварии со скоростью. В результате в профессиональном лексиконе появился термин «кривая Соломона» — в честь автора Дэвида Соломона, исследователя из Федерального управления шоссейных дорог США. После изучения данных об авариях на различных участках сельских дорог Соломон обнаружил, что показатели аварийности формируют U-образную кривую: аварии реже всего случались с водителями, двигавшимися со средней скоростью, и значительно чаще с теми, кто ехал слишком быстро или слишком медленно. Самое удивительное, по мнению Соломона, было то, что «водители, ехавшие слишком медленно, имели больше шансов попасть в аварию, чем те, кто ехал несколько быстрее»{23}.

Выводам Соломона уже больше полувека, и они превратились в своего рода мифический (и не всегда правильно трактуемый) повод для споров об ограничении скорости. Сторонники повышения лимитов цитируют их по поводу и без. По их убеждению, главная проблема связана не со скоростью движения, а с ее колебаниями. Если едущие медленно водители смогут ускориться, то поток на дороге обретет гармонию{24}. Убивает не скорость, а ее колебания (как показали исследования, этого убеждения придерживаются многие молодые мужчины{25}— которых можно считать настоящими экспертами, с учетом того, что они чаще остальных попадают в аварии). А что вызывает колебания скорости? Слишком резкое ее ограничение!

Мой дорогой читатель, я (как и любой человек, порой стремящийся со свистом пролететь по трассе) хотел бы в это верить, однако я знаю слишком много доводов против этой точки зрения. Например, она предполагает, что люди ведут машину медленно, потому что хотят этого, а не вынуждены замедлять движение в пробках или совершать резкий поворот (во время которого их резко ударяет другая машина, едущая со средней скоростью или даже быстрее). Сам Соломон признавал (пусть и неохотно), что подобные события могут быть причиной половины аварий с ударом сзади при низких скоростях{26}. Исследования также показали, что от ударов сзади чаще страдали стоявшие машины{27}, у которых были веские причины для остановки (а не просто нежелание пропустить несущегося сзади на огромной скорости придурка). Более того, Гэри Дэвис, преподаватель инженерного дела из Миннесотского университета, полагающий, что статистика — крайне опасное дело, когда речь заходит об изучении трафика, выдвинул гипотезу о непоследовательности (которую статистики называют «экологическим заблуждением») в работах по исследованию колебаний скорости движения. Индивидуальный риск объединялся во многих работах с «комплексным» риском, даже если на самом деле (по мнению Дэвиса) условия, приемлемые для группы, неприменимы для отдельных личностей{28}.

Планирование трафика в чистом виде существует лишь на компьютерных экранах и в мечтах инженеров-дорожников. В реальных условиях водители ведут себя совершенно иначе. Теоретически шоссе, по которому машины едут с одинаковой скоростью, — благо. Чем меньше автомобилей вы обгоняете, тем ниже шансы в кого-нибудь врезаться или получить удар. Однако для этого нужно, чтобы машины не притормаживали перед перестроением, выездом на шоссе или началом пробки. В любом случае, если бы (как кое-кто хочет думать) основная проблема для лихачей заключалась в других автомобилях, едущих с низкой скоростью, то на шоссе началась бы настоящая битва за возможность протиснуться вперед. На практике, как показало одно исследование, в 1996 году лишь в 5% аварий со смертельным исходом участвовали автомобили, двигавшиеся в одном направлении{29}. Гораздо чаще люди гибнут, когда водители, несущиеся на высокой скорости, слетают с дороги и ударяются о неподвижные объекты. Можно сказать, что они действительно погибают из-за резкого изменения скорости.

Но давайте перейдем к самому странному фактору риска: воскресенью, в которое проводится финал Суперкубка. Ученые сопоставили время аварий со временем начала и окончания трансляций таких матчей. Они разделили воскресные дни, в которые проводился матч, на три интервала (до, во время и после). Затем они сравнили воскресенья, в которые проводился финал Суперкубка, с другими воскресеньями года. Оказалось, что в период до начала матча статистика по смертельным случаям была вполне обычной. Во время игры, когда большинство людей находилось вне своих машин, количество аварий со смертельным исходом оказалось на 11% меньше, чем в обычное время. После окончания игры происходил взлет числа смертельных случаев на 41%. Еще хуже дело обстояло в тех регионах, откуда родом была проигравшая команда{30}.

Основная причина роста риска аварии после игры связана с фактором, о котором я уже говорил: употреблением алкоголя. В воскресный день финала Суперкубка выпивается почти в 20 раз больше пива, чем в любой другой день. Риск для Фреда определяется тем, сколько стаканов ему удалось «уговорить» (по крайней мере, в США большинство водителей, подвергшихся санкциям за вождение в нетрезвом состоянии, пили именно пиво) и другими факторами, определяющими уровень алкоголя в крови (BAC — от англ. blood alcohol concentration). Риск, как показал целый ряд исследований, начинает расти даже при небольших дозах: при уровне BAC в 0,02% риск невелик, затем он начинает ощутимо расти на уровне 0,05% и достигает пика в интервале от 0,08 до 0,1%{31}.

Разумеется, риск, связанный с повышенным содержанием алкоголя в крови, зависит и от особенностей конкретного водителя. Знаменитое исследование, проведенное в 60-х годах прошлого века в городе Гранд-Рапидс (его результаты легли в основу законодательства о допустимой норме алкоголя во множестве стран), показало, что водители с уровнем алкоголя в пределах от 0,01 до 0,04% реже попадали в аварии, чем те, кто вообще не употреблял алкоголь{32}. Эта так называемая «впадина Гранд-Рапидс» заставила многих сделать неверное заключение о том, что автомобилисты, выпившие совсем немного алкоголя, лучше представляли себе риски и поэтому вели машину более аккуратно. Кое-кто полагал, что даже те, кто злоупотреблял алкоголем, могут позволить себе принять «немного на грудь» перед дорогой.

«Впадина Гранд-Рапидс» была выявлена и в других исследованиях{33}, однако можно сказать, что роль ее была сильно преувеличена. В эксперименте присутствовала как минимум одна статистическая ошибка — группа «с нулевым уровнем BAC» в Мичигане состояла из водителей моложе и старше среднего возраста (по статистике, эти люди относятся к группам повышенного риска{34}). Однако даже критики замечали, что лица, заявлявшие об употреблении алкоголя, имели меньше штрафов, чем представители других групп с различными уровнями BAC (в том числе и нулевым). Это не значит, что пьяницы водят лучше других или что пиво улучшает водительские навыки. Однако качество вождения зависит не только от наличия/отсутствия алкоголя в крови. Как замечает Леонард Эванс, мы хорошо осведомлены об эффектах влияния алкоголя на сознание водителя, однако не можем предсказать, как подействует спиртное на его поведение. И вот здесь как раз и пересекаются запутанные пути осторожного водителя, который выпил немного{35}, но тщательно соблюдает скоростные ограничения, и другого, трезвого, который плюет на запреты и болтает по мобильному телефону. Оба водят хуже, чем им кажется, и на замедленные рефлексы одного накладывается медленная реакция на угрозу со стороны другого. Мы склонны считать отродьем сатаны лишь одного из них, но на самом деле опасны оба.

Риск связан и с самим Фредом. Разумеется, дело не в том, что его зовут Фред — у нас нет никаких подтверждений тому, что Фреды чаще попадают в аварии, чем Максы или Джерри. Проблема заключается в том, что он мужчина. В США, вне зависимости от возраста, мужчины попадают в смертельно опасные аварии значительно чаще женщин — шансы мужчин погибнуть в машине почти в два раза выше, чем у женщин, несмотря на то, что женщин в Америке больше, чем мужчин. На глобальном уровне этот показатель еще значительнее{36}. Мужчины ездят за рулем чаще, однако даже если учесть этот фактор в расчетах, риск аварий со смертельным исходом для них все равно окажется выше.

Согласно расчетам исследователей из Университета Карнеги — Меллон, мужчины погибают с частотой 1,3 смертей на 100 миллионов миль. Для женщин этот показатель составляет 0,73. На 100 миллионов поездок приходится 14,51 смертей мужчин и 6,55 — женщин. И самое главное — 0,07 мужчин гибнет каждые 100 миллионов минут, а для женщин этот показатель составляет 0,36{37}. Да, мужчины ездят за рулем чаще и дольше, но этот никак не влияет на тот факт, что они имеют больше шансов (чем женщины) погибнуть или убить кого-то другого на дороге.

Возникает искушение поразмышлять о том, кто водит лучше — мужчины или женщины. Но тогда стоит вспомнить и о том, что в США женщины попадают в незначительные ДТП значительно чаще мужчин. Отчасти это может быть связано с тем, что мужчины чаще ездят по более опасным дорогам (например, высокоскоростным двухполосным шоссе в сельской местности). Однако вполне можно согласиться с тем, что мужчины водят агрессивнее женщин. Не факт, что мужчины — лучшие водители, но порой кажется, будто они готовы умереть, только чтобы это доказать{38}.

Создается ощущение, что на мужчин в целом оказывают негативное влияние два фактора: алкоголь и тестостерон. Мужчины попадают в аварии со смертельным исходом, вызванные употреблением алкоголя, в два раза чаще женщин. Они склонны пить больше{39}, чаще и охотнее садятся за руль в нетрезвом виде. Более высокий уровень тестостерона объясняет, почему мужчины реже используют ремни безопасности. Также они водят гораздо агрессивнее по всем показателям. Мужчины чаще водят мотоциклы, а они в 22 раза опаснее, чем автомобили. Мотоциклисты мужского пола, от Вьетнама и Греции до США, надевают шлем реже, чем женщины{40}. Как мы все знаем, сочетание алкоголя и тестостерона может привести к неприятным результатам, поэтому мотоциклисты, выпившие алкоголь, реже надевают шлем, чем трезвые, а автомобилисты, употребившие алкоголь, реже пользуются ремнями безопасности, чем трезвые{41}.

Фред разведен — это тоже фактор риска. Во Франции было проведено исследование, в ходе которого были изучены данные по примерно 13 тысячам корпоративных служащих за 8 лет. Оно показало, что недавний развод или расставание с партнером приводит к четырехкратному росту количества аварий, которые хотя бы отчасти связаны с действиями водителей{42}. Тому можно найти множество объяснений — и стресс (Джон Хайатт[100] не зря пел в своей песне, посвященной разрыву: «Не думай о ней, пытаясь рулить»), и более частое употребление алкоголя. Возможно, свою роль играет и изменение образа жизни — например, один из родителей чаще ездит в другой район на выходные, чтобы повидаться с детьми. Возможно, развод — удел рискованных людей. Не исключено, однако, что Фреда успокоят результаты исследования, проведенного в Новой Зеландии, согласно которым люди, никогда не состоявшие в браке, имеют куда больше шансов попасть в аварию, чем разведенные (принимались во внимание и возрастные, и гендерные различия).

Возможно, Фред — не лучший партнер для совместной жизни, однако его счастье, что вы решили сесть к нему в машину — судя по всему, наличие пассажира спасает жизнь водителя. Исследования, проведенные в разных регионах — от Испании до Калифорнии{43} — показали, что вероятность серьезной аварии для водителя значительно снижается при наличии пассажира{44}. Особенно это справедливо для водителей средних лет, когда пассажир — женщина, а водитель — мужчина (пока что непонятно, связано ли это с тем, что мужчины заглядываются на своих пассажирок, или с тем, что женщины постоянно нудят: «Поаккуратнее!»).

Исключение — водители-подростки. Они не склонны пользоваться ремнями безопасности и значительно чаще употребляют алкоголь за рулем, когда в машине рядом с ними кто-то есть{45}. Многие исследования показали, что подростки имеют значительно больше шансов попасть в аварию, когда в их машине находятся пассажиры{46}. Именно поэтому во многих странах молодым автомобилистам не разрешается ездить с пассажирами того же возраста в первые годы вождения.

Ученые узнают все больше нового и интересного о факторах риска. Исследование поведения водителей, покидавших парковки десяти различных университетов, показало, что подростки ездили быстрее и двигались на меньшем расстоянии от других машин, чем все остальные. Мужчины водили машины более рискованно, чем женщины. В принципе это известные факты, которые отражаются на ставках страховых взносов. Однако были и отличия: мужчины ездили быстрее и не соблюдали безопасную дистанцию, когда рядом с ними сидел другой мужчина. Если же на переднем сиденье была женщина, они вели себя менее рискованно. Однако самое безопасное вождение было характерно для водителя-одиночки (это, кстати, справедливо и в отношении женщин за рулем{47}).

То, что можно считать желанием произвести впечатление на других мужчин, превращается в защитный импульс, когда в машине находится женщина (возможно, подружка водителя). Не исключено, что она выступает в роли голоса разума. Этот «эффект подружки» возникает в раннем возрасте и сохраняется на протяжении всей жизни. Причем речь не обязательно идет о романтических отношениях — Армия обороны Израиля в попытках снизить показатели смертности на дорогах среди солдат в увольнении проводит специальные занятия для женщин-солдат («ангелов»), в ходе которых те учатся оказывать «умиротворя­ющее» влияние на своих товарищей-мужчин{48}.

Теперь давайте поговорим о том, где ездит Фред. Что не так с Монтаной? В 2005 году на дорогах этого штата погибло 205 человек, то есть примерно одна треть от уровня Нью-Джерси. Однако население Монтаны в 10 раз меньше. При этом жители штата ездят гораздо больше. Даже с учетом этого фактора у водителя из Монтаны в два раза больше шансов погибнуть на дороге, чем у автомобилиста из Нью-Джерси. Важную роль здесь играет алкоголь: водители из Монтаны в три раза чаще попадают в аварии со смертельным исходом именно из-за злоупотребления спиртным{49}. Также в Монтане выше разрешенная скорость движения, а вероятность получить штраф за нарушение правил значительно ниже. И, что самое важное, большинство дорог Монтаны рас­положено в сельской местности{50}.

Теоретически нет ничего лучше, чем ехать в машине по сельской местности, вдали от «сумасшедшего» городского трафика. Порой мы даже не можем поверить в суровую статистику — на сельских дорогах (шоссе не в счет) количество смертельных случаев в 2,5 раза выше, чем на других видах дорог (хотя машин там значительно меньше). Поворот на сельской дороге в 6 раз опаснее, чем на любой другой{51}. Большинство катастроф происходили с одиночными машинами, съезжавшими с шоссе. Поэтому в авариях зачастую винят плохую разметку дорог, высокую скорость, усталость или сонливость водителя (или сочетание этих факторов). Кроме того, в случае аварии врачи обычно оказываются слишком далеко.

Фред — сам врач и может оказать себе первую помощь. Но как это влияет на ситуацию? Почему это становится фактором риска? Врачи обычно хорошо образованны. Это богатые и достойные члены общества. Они ездят на дорогих машинах в хорошем состоянии. Однако исследование, проведенное Quality Planning Corporation (исследовательской компанией, расположенной в Сан-Франциско), показало после анализа данных за 8 месяцев по выборке из миллиона водителей, что врачи — вторая по степени риска группа сразу после студентов (риск аварии для которых чаще всего связан с их молодым возрастом). Почему? Неужели врачи слишком самонадеянны на пути из больницы к полю для гольфа?

Важно отметить, что как минимум в США многие врачи — мужчины (примерно 75%, по данным на 2005 год{52}). Однако пожарные и пилоты — тоже мужчины, а две эти профессии оказались в самом низу списка. Пожарные чаще всего находятся на базе, а не едут по вызову, зато пилоты подолгу летают. Видимо, здесь играет свою роль специфика профессии. И поэтому агенты по продаже недвижимости, постоянно колесящие по дорогам, оказались достаточно высоко в списке риска (как ни странно, но высокие позиции занимают и архитекторы. Один чиновник предположил, что они во время движения отвлекаются на изучение окружающих зданий). Врачи много передвигаются, часто в городских условиях и в спешке (иногда им приходится давать советы по телефону). А главное, они могут быть усталыми. Согласно отчету, приведенному в New England Journal of Medicine, каждый раз, когда интерны Гарвардской медицинской школы оставались на дополнительную смену, риск попасть в аварию возрастал на 9,1%. Чем больше смен они работали, тем выше был риск, что они заснут во время остановки на светофоре или даже в процессе движения по трассе{53}.

А теперь давайте поговорим об автомобиле доктора Фреда — о его пикапе. Грузовики такого типа становятся в США все популярнее. Количество владельцев пикапов выросло за период с 1977 по 1990 год почти на 50%, и эта тенденция сохраняется. Эти автомобили считаются самыми опасными на дороге{54}: в расчете на 100 миллионов зарегистрированных в США автомобилей в пикапах погибает больше всего людей{55}. Они также представляют огромную угрозу для водителей других автомобилей{56}{57}. Одно исследование показало, что пикап Ford F-350 в 7 раз более опасен для других машин, чем минивэн Dodge Caravan. Пикапы высокие, тяжелые и имеют очень жесткие края — иными словами, при столкновении другие автомобили будут поглощать больше энергии{58}. Когда пикапы врезаются в другие машины, их водители погибают значительно реже, чем остальные участники аварии — водители машин меньшего размера{59}. Вследствие действия законов физики более крупные автомобили, зачастую сделанные из более качественных материалов и обладающие специфической геометрией, лучше справляются с последствиями столкновений.

Впрочем, не всегда. Как показали некоторые краш-тесты, зачастую, когда автомобиль врезается в неподвижный объект типа стены или большого дерева, его вес не играет роли. Марк Росс, физик из Мичиганского университета, рассказал мне, что «в случае фиксированных препятствий массу можно исключить из уравнения». Конструкция автомобиля, определяющая его способность поглощать собственную кинетическую энергию, ничуть не менее важна, чем размер. В краш-тесте, проведенном несколько лет назад Американским институтом дорожной безопасности, грузовики с манекенами направлялись на барьер на скорости 65 км/ч. Представьте себе два автомобиля: большой и мощный пикап Ford F-150, весящий почти 2,2 тонны, и крошечный Mini Cooper, весящий чуть больше тонны. В каком автомобиле вы предпочли бы оказаться? Благодаря фотографиям тестов ответ стал очевиден: победил Mini Cooper. У Ford, несмотря на наличие большего пространства между препятствием и водителем, произошло «значительное сжатие пассажирского салона», что «почти не оставило водителю шансов выжить». А в Mini «положение манекена по отношению к рулю и приборной панели после теста показывает, что у водителя осталось вполне достаточно пространства для выживания»{60}.

Как полагает в своей статье в New Yorker Малкольм Гладуэлл[101]{61}, риск аварий для более крупных и тяжелых автомобилей, которым сложнее маневрировать или быстро останавливаться, также выше. Сложность, однако, состоит в том, что в США небольшие машины чаще попадают в аварии с участием одного автомобиля — тех, которых машины подобного класса (небольшие и легкие) как раз и могут избежать в первую очередь. Небольшие автомобили могут быть более маневренными, но чаще всего ими управляют более склонные к риску молодые водители. Исследователи из Национального управления по безопасности дорожного движения задались еще одним вопросом: не может ли высокая маневренность небольших машин побудить водителя взять на себя повышенный риск? «Хорошая маневренность легких транспортных средств, — полагали они, — может дать среднему водителю еще больше возможностей для рискованного вождения».

Риск может быть обманчивым. Ответить на вопрос: «Какие автомобили наиболее рискованны?» — гораздо сложнее, чем может показаться. Показатель риска, основанный лишь на «факторах, связанных с автомобилем», будет неполным: он не учитывает, кто и как управляет машиной. Леонард Эванс, бывший исследователь из GM, отмечает, что доля аварий для двухдверных машин выше, чем для четырехдверных (до определенного веса автомобиля, после которого показатели выравниваются). «Люди, верящие исключительно в силу факторов, связанных с автомобилем, могут сказать: “Достаточно приварить две лишние двери — и в итоге мы получим безопасную машину”».

Однако количество дверей — не техническое отличие, а различие в образе жизни. Рассмотрим, например, двухдверную Acura RSX и четырехдверную Toyota Corolla. В США за период с 2002 по 2005 год количество смертельных случаев в «быстрой и яростной» Acura оказалось в два с лишним раза выше, чем в Corolla. Вес автомобилей почти одинаков. Однако различные показатели смертности наводят на мысль, что виноваты водители, а не количество дверей.

Наглядно показать, как влияют на риск личность и поведение водителя, можно на примере Ford Crown Victoria и Mercury Marquis (это отметили исследователи Марк Росс и Том Венцель{62}). Crown Vic и ее корпоративный родственник Marquis (большие машины с кузовом типа «седан» и мощным V-образным 8-цилиндровым двигателем) представляют собой, в сущности, один и тот же автомобиль — согласно руководству по ремонту этих моделей, между ними практически нет разницы. Оба одинаково опасны для водителей, что неудивительно, если учесть их сходство. Однако, по статистике, водить Crown Vic более рискованно. Почему? Это популярная марка полицейских автомобилей; иными словами, она значительно чаще участвует в опасных погонях на высокой скорости, чем Marquis (стоит также отметить, что Crown Viс — наиболее часто встречающаяся марка нью-йоркских такси).

Итак, существуют «менее опасные» машины, управляемые водителями-лихачами, и «более опасные», за рулем которых сидят аккуратные водители. Небольшие машины, например субкомпакты[102], оказываются более рискованными для находящихся в них людей даже в случае аварии — хотя более дорогие субкомпакты сопряжены с меньшим риском, чем более дешевые. Однако такими машинами, опять же, чаще управляют люди (молодые водители), чаще рискующие попасть в аварию вследствие «поведенческих факторов». Возраст — лишь один из поведенческих факторов, однако он коррелирует с типом автомобиля. Как я подробно расскажу чуть ниже, водитель небольшой машины может действовать менее рискованно именно из-за ее размера. Почему большие машины по статистике считаются более безопасными, чем внедорожники или небольшие автомобили? Связано ли это с б?льшим весом или с тем, что они реже переворачиваются? Либо же дело в том, что ими управляют люди с определенными демографическими характеристиками, в принципе склонные к безопасному вождению?{63}

Но вернемся к Фреду и его пикапу. Сложно сказать, где заканчиваются одни риски и начинаются другие. Мужчины склонны выбирать для себя пикапы чаще, чем женщины{64}. Они реже используют ремни безопасности в принципе{65}, а жители сельских районов чаще водят пикапы, не пристегиваясь ремнями{66}. Если не считать мотоциклистов, то именно водители пикапов чаще всего пьют алкоголь перед тем, как попасть в аварию со смертельным исходом{67}. Это всего лишь несколько потенциальных факторов риска — например, проведенное в Австралии исследование показало, что машины черного цвета попадают в аварии чаще, чем белые. Связано ли это с заметностью на дороге или же типом личности людей, предпочитающих тот или иной цвет{68}? Мы знаем, что никто и никогда не моет машины, взятые напрокат, но ездят ли на них менее осторожно (есть некоторые признаки того, что дело обстоит именно так){69}? Исследование, проведенное в Израиле, показало, что на дорогах гибло значительно меньше водителей в первый и второй день после атаки террориста-смертника, однако на третий день количество смертей на дорогах повышалось относительно нормы. Было ли это связано с тем, что люди массово отказывались ездить на автомобилях, а потом столь же массово возвращались на шоссе? (Или последствия теракта заставляют людей меньше думать о собственной безопасности?{70})

Как любит говорить эксперт в области оценки рисков Джон Адамс, понять суть риска куда сложнее, чем формулы высшей математики. Изучая статистику, собранную в Великобритании, он отметил, что у молодых людей шансы погибнуть в аварии в 100 раз выше, чем у женщин средних лет. Если вы едете на машине в 3 часа утра в субботу, то шансы умереть в пути у вас в 34 раза выше, чем у водителя, едущего по той же дороге в 10 утра. Человек с психологическим расстройством имеет в 10 раз больше шансов попасть в серьезную аварию, чем уравновешенный, а человек, количество алкоголя в крови которого превышает допустимую норму в 2,9 раза, — в 20 раз больше, чем трезвый.

«Если бы это были независимые переменные, — объясняет Адамс, — то их можно было бы перемножить и прийти к заключению, что взбудораженный и нетрезвый молодой человек, едущий по дороге воскресным утром, имеет в 2,5 миллиона больше шансов угодить в серьезную аварию, чем нормальная, трезвая женщина средних лет, едущая по той же дороге семью часами позже». Разумеется, такие расчеты будут неверны. «Конечно, у пьяного мужчины на дороге в 3 часа утра в воскресенье шансы не добраться до дома выше обычного», — заметил Адамс. А теперь давайте добавим еще несколько факторов. Все ли в порядке с шинами? Нет ли тумана? Бодр ли водитель или утомлен? «Если вы учтете все возможные факторы, — сказал Адамс, — то поймете, что риски у всех разные». Он использовал этот пример для пояснения идеи под названием «шкала Рихтера» для оценки риска — например, у человека имеется один шанс из 8 тысяч умереть или получить серьезную травму во время аварии и один шанс из 25 тысяч на тот же исход во время игры в футбол. «Создатели таблиц оценки рисков говорят, что они предназначены для того, чтобы широкая публика имела возможность оценить свои риски, но широкая публика не имеет шансов разобраться в этой информации».

Могу дать вам один универсальный совет, который не зависит от того, кто будет вашим водителем (Фред или кто-то другой): по возможности садитесь на заднее сиденье (разумеется, если оно есть у данной модели). Если вы сидите сзади, то риск погибнуть на 26% ниже, чем рядом с водителем{71}. Заднее сиденье безопаснее, чем воздушная подушка. Однако вы рискуете при этом обидеть Фреда.