За Сараевское убийство
За Сараевское убийство
Впервые город Сараево упоминается в 1244 году, но назывался он тогда Верхбосна. В XIV веке Боснию захватили турки, которые назвали город "Сараево" (сарай — по-турецки "дворец"). В период средневекового расцвета сформировался торговый центр города "Чаршия", а на склонах гор возникли "махалы" — поселения. В 1908 году Босния и Герцеговина подпала власть Австро-Венгрии, и восточное ядро города окружили европейские здания, в Сараево появились фабрики и заводы.
Такова в нескольких словах история города, в котором произошло событие, послужившее поводом к началу Первой мировой войны. Об этой истории написано много трудов на различных языках, но и сейчас некоторые вопросы остаются не до конца выясненными, отчего вокруг них до сих пор продолжаются научные и околонаучные споры, выдвигаются самые различные версии и предположения. При освещении данного вопроса исследователи пользовались источниками разного характера, что и привело к различной его трактовке. К тому же в течение многих лет ученые не могли ознакомиться с архивными документами министерства иностранных дел Сербии, так как в годы войны австро-венгерские войска вывезли их из страны.
Подлинные документы Сараевского процесса, состоявшегося над боснийскими террористами в октябре 1914 года, до сих пор не найдены. Они были изъяты сразу же после процесса и отправлены в военный архив Австро-Венгрии, а вместо стенограмм стали фигурировать записи австрийских, хорватских и венгерских корреспондентов, присутствовавших на суде, а также следственные материалы и речь адвоката Р. Цистлера — защитника Гаврилы Принципа.
Роковой выстрел Г. Принципа впоследствии породил огромный поток литературы: по свидетельству югославских ученых, к началу 1990-х годов насчитывалось более 40 тысяч монографий, статей и очерков об этом событии, и число их продолжает расти. Российский исследователь Ю. А. Писарев считает, что большинство таких исследований опирается на косвенные данные, так как подлинных документов до сих пор очень немного.
В настоящее время в науке имеются три противоположные точки зрения на убийство австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда. Максимилиан Гогенберг (сын убитого эрцгерцога) в июне 1936 года выдвинул версию, что его отца убили агенты секретной германской службы, так как Франц-Фердинанд мешал осуществлению великодержавных планов Вильгельма II. И хотя эта гипотеза как будто имеет под собой основание, однако в научной литературе она давно отвергнута. Согласно второй версии, в сараевском убийстве участвовала тайная сербская организация "Объединение или смерть", известная также под названием "Черная рука". Ее заговору будто бы покровительствовали сербское правительство и российский генеральный штаб. Однако эта версия тоже считается документально не доказанной, хотя она имеет широкое хождение в литературе. Непосредственную организацию сараевского убийства взяла на себя революционная организация "Млада Босна", которая, по одной из версий, таким образом ответила на насильственное присоединение Боснии и Герцеговины в 1908 году к монархии Габсбургов. Наследник австрийского престола — эрцгерцог Франц-Фердинанд — был убит при загадочных обстоятельствах: должным образом он не охранялся, да и полиция проявила непонятную нерасторопность. Но сараевское убийство не было простой случайностью. Оно явилось тем поворотным событием, которое роковым образом отразилось на всей европейской истории.
Все ученые сходятся на том, что никаких личных причин желать смерти наследника австрийского престола ни у кого из заговорщиков не было. Да, он не у всех вызывал симпатии, но антипатия к нему была скорее умственного характера: личных страстей Франц-Фердинанд вокруг себя не вызывал, но сильно задевал страсти политические. Поэтому, как отмечает историк П. Муратов, в сараевском убийстве хотели убить не столько человека, сколько идею — ту роковую политическую проблему, какую эрцгерцог собой представлял.
Австрийский престолонаследник считал, что в империи надо проводить серьезные реформы, что венгерские правящие круги оказывают сильное давление на императора Франца-Иосифа (его отца) и забрали слишком много власти. И хотя у партии Франца-Фердинанда не было своей четко разработанной программы преобразований, но основные ее идеи сводились к необходимости учитывать национальную специфику земель, входящих в состав Австро-Венгрии, и уравнять их права. Впоследствии появилась "правительственная" программа Франца-Фердинанда, в которой эти планы нашли свое отражение, но сербы не хотели мириться с включением Боснии и Герцеговины в состав империи, и в 1910–1914 годах здесь произошло несколько покушений на представителей оккупационных властей.
Члены общества "Млада Босна", созданного в 1912 году, выступали за объединение Боснии и Герцеговины с Сербией и создание независимого югославского государства. В воскресенье, 28 июня, они стояли в толпе, встречающей приехавшего на маневры эрцгерцога, на набережной реки Миляцка в Сараево. Когда показался кортеж из шести машин, 19-летний работник типографии Н. Габринович бросил бомбу во второй автомобиль, в котором ехали эрцгерцог Франц-Фердинанд с супругой. Но бомба разорвалась под третьей машиной, ранив находящихся в ней пассажиров. Н. Габриновича сразу же схватили, а эрцгерцог продолжил свой путь к городской ратуше, где должны были состояться намеченные торжества.
После приема в ратуше решено было посетить госпиталь и навестить раненых офицеров. Во время этой поездки пули Гаврилы Принципа настигли эрцгерцога Франца-Фердинанда и его супругу Софию. На судебном процессе австрийская сторона утверждала, что в заговоре участвовало правительство Сербии, однако суд не сумел документально доказать, что Г. Принцип и его сообщники были сербскими агентами.
Гаврилу Принципа приговорили к 20 годам тюремного заключения и 28 июня каждого года переводить его в тюремный карцер, где стояла только деревянная кровать без тюфяка. Такой же приговор был вынесен Н. Габриновичу, Т. Грабечу, Васо Кубриловичу и другим заговорщикам. Данило Илич, Велико Кубрилович, Н. Керович, Н. Иованович и Я. Милович приговорены к смертной казни через повешение, Митар Керович — к пожизненному тюремному заключению. Впоследствии для Н. Керовича и Я. Миловича смертная казнь была заменена пожизненным тюремным заключением, но распад в 1918 году Австро-Венгрии освободил их вместе с остальными участниками сараевского процесса, и толпа приветствовала освобожденных узников, как мучеников за сербское дело.
В декабре 1914 года Г. Принципа, Н. Габриновича и Т. Грабеча из сараевской тюрьмы перевели в крепость Терезиенштадт. Здесь Г. Принцип познакомился с доктором-психиатром М. Паппенгеймом, который сумел завоевать доверие заключенного и убедить его в том, что он — не шпион. Несколько разговоров с узником записал доктор, так как у самого Г. Принципа уже не было сил держать карандаш.
Все время в одиночном заключении. Три дня тому назад сняли цепи. Ночью спит обычно четыре часа. Много грезит о жизни, о любви, не волнуясь. Думает обо всем, особенно о положении его страны. Кое-что слышал о войне. Слышал трагическую весть, что Сербия не существует. Моему народу приходится тяжело. Мировая война не замедлила бы прийти и без этого[78] [То есть без убийства Франца-Фердинанда]. Был идеалистом, желавшим отомстить за народ. Мотивы — месть и любовь. Вся молодежь была в таком революционном настроении. Брошюры анархистов призывали к убийству. Теперь смотрит иначе; думает, что социальная революция возможна во всей Европе, так как вещи меняются… С ним обращаются неплохо. Все относятся корректно. Но месяц назад совершил попытку самоубийства. Хотел повеситься на полотенце. Глупо надеяться. Рана на груди и на руке. Жизнь, подобная той, которую он ведет, невозможна. В тот день (5 декабря 1914 г. — Ред.) в 12 часов дня он не мог есть, был в плохом настроении. Внезапно пришла в голову мысль повеситься. Если бы он имел возможность, то выполнил бы. Думает о родителях и о других, но от них нет известий. Тоска. Во время покушения был ранен в голову, в спину и по всему телу. Принял цианистый калий, но был слаб, и его вырвало. Запись 7 мая 1916 года сделана в тюремной больнице:
Все время в нервном настроении. Голоден: не получает достаточно еды. Одиночество. Здесь ни воздуха, ни солнца. В крепости разрешали прогулки. У него нет больше никаких надежд на жизнь. Больше не на что надеяться, жизнь потеряна. Два месяца нет никаких известий. Но для него все безразлично из-за его болезни и несчастий его народа.
По просьбе доктора М. Паппенгейма узник написал ему на память несколько строк. Он писал с большим трудом, еле держа перо и трижды прекращая писать от слабости.
По одному случаю мы в кругу товарищей говорили о вопросе, который Кропоткин поставил в своем "Благосостоянии для всех". Что будут делать анархисты в случае социальной революции? Мы все приняли это больше за фразу старого анархиста, чем за серьезное, что подобная революция была возможна в то время. Но, тем не менее, мы все спорили об этой революции и почти все допускали, что такая революция возможна, хотя, согласно нашим убеждениям, сначала во всей Европе между народами должны быть созданы отношения, в которых уравнивались бы все различия. Через полторы недели доктор записывал. Рана хуже, выглядит плохо. Самоубийство каким-либо надежным способом невозможно. "Ждать конца". Покорился, но в действительности не очень огорчен… Иногда в философском настроении, иногда в поэтическом, а иногда и совершенный прозаик. Думает о человеческой душе: что существеннее в человеческой жизни — инстинкт, воля или дух? Что движет человеком? Если бы он мог хотя бы 2–3 дня читать, то мог бы думать более ясно и выражаться лучше. Месяц ни с кем не говорил. Запись 5 июня 1916 года: "Когда придет разрешение, рука будет ампутирована. Обычное настроение покорности".
В 1916 году немецкий поэт Ф. Верфель видел в крепости Терезиенштадт другого узника — Н. Габриновича.
Я обнаружил белую, неописуемо воздушную форму, цепляющуюся фосфорически светлой рукой за железную койку. Она, казалось, была одета в лучезарное белое платье, тесно обтянутое вокруг нее. Но это не было впечатление от закутанного скелета — нет, но трепещущего бледного видения, невещественно колеблющегося в воздухе пара, словно освобожденный от тела дух готовился рассеяться в неестественно желтом блеске, наполнявшем комнату. Габринович, опираясь рукой на кровать, делал своей ногой движения, подобные движению человека, пытающегося вступить в туфли при вставании. Его изможденные колени касались друг друга. Его члены бурно трепетали, словно в нервном кризисе…
Г. Принцип, Т. Грабеч и Н. Габринович умерли в тюрьме в 1917 году от туберкулеза и недоедания. Времена военных пайков тяжело отразились на всех жителях Австро-Венгрии, и, конечно, государственных преступников никто не хотел щадить или оберегать. Их уморили медленной голодной смертью, но в гуле военных орудий Европа даже не заметила этого. "Мальчики, вызвавшие своим выстрелом войну", уже никого не интересовали.
Г. Принцип и раньше был слаб здоровьем и еще до покушения на Франца-Фердинанда болел острой формой туберкулеза. Даже при хорошем уходе и благоприятных условиях он мог только отсрочить свою смерть, двое же других были вполне здоровыми и физически нормальными людьми, однако при смерти они выглядели настоящими скелетами, потерявшими человеческий облик…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.