Памяти Ахматовой. В сокращении

Ахматова двувременной была.

О ней и плакать как-то не пристало.

Не верилось, когда она жила,

не верилось, когда её не стало.

Она ушла, как будто бы напев

уходит в глубь темнеющего сада.

Она ушла, как будто бы навек

вернулась в Петербург из Ленинграда.

Она связала эти времена

в туманно-теневое средоточье,

и если Пушкин – солнце, то она

в поэзии пребудет белой ночью.

Над смертью и бессмертьем, вне всего,

она лежала, как бы между прочим,

не в настоящем, а поверх него,

лежала между будущим и прошлым.

И прошлое у гроба тихо шло

не вереницей дам богоугодных.

Седые чёлки гордо и светло

мерцали из-под шляпок старомодных.

Да, изменило время их черты,

красавиц той, когдатошней России,

Но их глаза – лампады доброты —

ни круговерть, ни мгла не загасили.

Шло будущее, слабое в плечах.

Шли мальчики. Они себя сжигали

пожаром гимназическим в очах

и в кулаках тетрадочки сжимали.

И девочки в портфельчиках своих

несли, наверно, дневники и списки.

Всё те же – из блаженных и святых —

наивные российские курсистки.

И ты, распад всемирный, не убий

ту связь времён, – она ещё поможет.

Ведь просто быть не может двух Россий,

как быть и двух Ахматовых не может.

………………………….

Ахматова превыше всех осанн

покоилась презрительно и сухо,

осознавая свой духовный сан

над самозванством и плебейством духа…