Отношения с людьми

Отношения с людьми

После преодоления бюрократических препятствий вашими собеседниками становятся рыбаки, обитатели деревень, аборигены.

Вдоль стандартного маршрута кругосветки по большей части встречаются очень бедные страны и начинаешь осознавать что тебе повезло в жизни иметь гораздо больше имущества и средств чем местным жителям. Даже на обычной лодке, около двенадцати метров длинны, находится бесконечное количество вещей: кастрюли, одеяла, радио, фотоаппараты, медикаменты и продукты. Для средней семьи, живущей в хижине напротив якорной стоянки они представляют несметное богатство. Уже не говоря о деньгах. Часто, это экономическое превосходство, которое зависит лишь от географической зоны рождения, трансформируется в голове вновьприбывших в чувство превосходства культурного и социального. Не буду рассказывать вам насколько легко стать жертвой этих предрассудков. Но это в корне ошибочно. Каждый раз когда у нас была возможность узнать людей лучше, в этих дикарях мы открывали неожиданную глубину, простую и трогательную.

Часто считают людей ниже на том основании, что они кроме своего языка не говорят ни на каких других (точно так же как большинство англоговорящих), вследствии чего они не могут общаться с нами. А мы можем общаться с ними?

Сделаем шаг назад. Один из самых частых вопросов, которые нам задают, когда мы рассказываем о своих плаваниях:

— Какой язык нужно знать? Как вы объясняетесь с местным населением?

Английский очень важен. Прежде чем общаться с местным населением, вам придется разбираться в лоциях и других морских изданиях, которые чаще всего написаны на английском. Кроме того каждый раз когда придётся говорить по радио с другим судном или портовыми властями, разговор будет на английском, на английском вам придётся говорить с 90 процентами экипажей других лодок и с большей частью людей которые вам будут встречаться.

Не обязательно иметь оксфордское произношение или какую-то квалификацию, достаточно понимать смысл того что читаешь и суметь объясниться, когда что-то спрашиваешь или пытаешься что-либо разъяснить. То есть, перед отправлением необходимо иметь хотя бы базовое знание языка, потом со временем и практикой он станет лучше.

Однако не надейтесь понять всё из того что вам будут говорить! Я считаю, что знаю английский достаточно хорошо, и могу сказать это без ложной скромности, так как учу его с двенадцати лет ипоследние пятнадцать лет это язык на котором я говорю большую часть времени. И все таки, весь период, что мы провели в плавании вдоль австралийского побережья я чувствовала себы ущербной, понимала лишь половину из того что мне говорили люди: продавщицу в супермаркете, которая каждый раз меня приветствовала и спрашивала что-то, что я не понимала, сообщение по телефону, которое извещало сколько денег осталось на счету, соседку по яхте, спрашивающую где мы купили чехол для ветрового рулевого. Мне приходилось переспрашивать минимум два раза. Моя неуверенность выросла до такой степени, что когда 11 сентября наш друг прибежал в вытаращенными глазами и рассказал о том что произошло в Нью Йорке, я сказала Карло:

— Знаешь, никак не могу привыкнуть к их речи. Представь себе, я поняла, будто бы самолётом разрушили два небоскрёба!

Кое кто отправляетс в плавание не зная ни одного языка, кроме своего. В Венесуэле мы встретили немца из Франкфурта, возрастом ближе к шестидесяти, который путешествовал с женой и ни один из двоих не говорил по английски. Бенно, так его звали, начал изучать язык во время плавания, запоминая по двадцать слов в день, которые потом держал «здесь, у меня в заднице» (как он сам говорил, вспоминая анекдот, показывая на свою голову). Результат был тоже болеее или менее такой же. Он не остановилсяна островах Сан Блас, потому что читая лоцию понял, что вход в лагуну был затруднён из за подводных рифов, reef, а не из за сильного течения, streem. Хорошо что было не наоборот!

Но если наш друг Бенно по крайней мере старался, то есть категория круизеров, которые английский практически игнорируют. Я говорю о большей части французских яхтсменов, которые невозмутимо путешествуют говоря только по французски, используя лоции на французском и перемещаясь только между бывшими колониями, от Мартиники до Гваделупы, от Кайены до Французской Полинезии, от Новой Каледонии до Джибути и так далее. Эти люди, из за психологической неспособности адаптироваться к чужому языку, сами себе ограничивают мир той малой его частью, где они могут общаться.

Конечно, каждый волен поступать как ему вздумается, но знание английского делает жизнь более лёгкой и приятной, если кроме того знать немного французский или испанский, ещё лучше.

Но не везде достаточно английского. Есть места, как например африканский берег Красного моря, Таиланд, Индонезия и другие, где за пределами крупных центров по английски никто не говорит. И тогда нет другого выхода, как выучить, хотя бы немного местный язык. Достаточно малого. В начале нужно знать лишь как сказать здравствуйте, досвидание, как дела, и этого уже достаточночтобы увидеть счастливое выражение на лице собеседника. Люди сразу кажутся самим себе более значимыми, когда видят ваши усилия овладеть их языком. Тогда и они начинают прилагать усилия и вспоминают те десять двадцать английских слов, возможно похороненных в памяти. Из этих простых обменов словами рождается беседа, а иногда и дружба.

На «Barca Pulita» мы почти шесть месяцев провели в Красном море, в Египте, Судане и на островах Йемена. Почти всегда мы контактировали с бедуинами или рыбаками. Никто из них не говорил ни на каком языке кроме арабского. Временами даже на арабских диалектах. Однако, начиная с самых простых выражений вежливости, таких как саламалейкум, алейкум ассалам, шукран, через некоторое время мы уже были в состоянии поддерживать элементарную беседу, что, кроме всего прочего, позволило нам снять документальный фильм о йеменских рыбаках заготавливающих акульи плавники на островах Ханиш.

Потом была Восточная Африка. На побережье и островах Кении и Танзании есть деревни, где, как ни странно, говорят только на суахили. И там тоже, достаточно было выучить сотню основных слов и мы смогли больше сблизиться с людьми, узнать их культуру.

Самый интересный опыт у нас был в Индонезии, где, кроме как на Бали, никто не говорит по английски. Мы провели там три года и благодаря крайней простоте bahasa indonesia, национального языка созданного, как и эсперанто, голландцами, чтобы преодолеть проблему огромного количества диалектов, мы научились даже вести простые беседы. Это позволило нам в течении четырёх месяцев пребывания на острове Лембата, где мы сняли документальный фильм о китобоях, влиться в местное сообщество. Деревня, в которой мы находились, насчитывала не более трёхсот жителей живущих исключительно тем, что удавалось обменять на жир немногих китов, которых им удавалось добыть в течении года. Каждое утро мы выходили на промысел с ними на их лодках. После обеда возвращались и участвовали в деревенской жизни. Это люди очень бедные, с точки зрения европейца, но обладающие редкой культурой и традициями. Живя вместе с ними мы узнали их легенды и истории об охоте на китов возникшие несколько столетий назад, узнали о других писателях, которые приезжали сюда, оценили их чувство собственного достоинства. Всё это трудно было бы заметить просто наблюдая со стороны.

Однако, кажется что у нас в голове хватает места не более чем для одного дополнительного языка. Так суахили занял место арабского, индонезийский место суахили, а ржавчина времениуничтожила и его. Но я уверена, что в нужный момент слова снова всплывут в памяти.