АРТУР АРТУЗОВ (1891–1937)

АРТУР АРТУЗОВ (1891–1937)

Настоящая фамилия Артузова — Фраучи. Он сын швейцарского эмигранта, кустаря-сыровара, прибывшего в Россию ещё в 1861 году, и латышки. Родился в 1891 году в российской глубинке — селе Устиново Каширского уезда Тверской губернии и считал себя исконно русским.

Одна из сестёр его матери была замужем за большевиком и будущим чекистом, павшим впоследствии жертвой необоснованных репрессий М. С. Кедровым, другая — за большевиком Н. И. Подвойским.

Артур с детства увлекался музыкой (у него был лирический тенор), блестяще закончил новгородскую гимназию, а в 1917 году — Петроградский политехнический институт, мечтал учиться и в консерватории. Профессор В. Е. Грум-Гржимайло пригласил его работать в своём «Металлургическом бюро». Но ни актёром, ни инженером он не стал.

Сказалась революционная обстановка в России и влияние его дядей, особенно М. С. Кедрова. В автобиографии Артузов писал: «Как и многие юноши из интеллигентных семей, я долго метался, пока не нашёл себя и ту единственную правду земли, без которой не может жить честный человек. Она, эта правда, заключается в том, чтобы люди, которые трудятся, были сыты и свободны».

В разгар Гражданской войны, в декабре 1918 года решением ЦК РКП(б) Кедров был назначен руководителем Особого отдела ВЧК. Артузов стал особоуполномоченным этого отдела и секретарём Кедрова.

Одной из первых задач, которой Артузов занялся самостоятельно, стало проникновение в так называемый «Национальный центр» по борьбе с большевиками. Вышли на него случайно. Во время облавы на рынке задержали пятнадцатилетнюю девочку, которая безуспешно пыталась избавиться от револьвера. Она вывела на своего отца, некоего Бюрца, у которого обнаружили тайник со шпионскими донесениями и адресами явок. Напуганный Бюрц признался, что принимал участие в подготовке мятежа в Петрограде и был связным руководства «центра». Девочка к тому же рассказала о некоей «мисс». Та была задержана и допрошена Артузовым в очень мягкой интеллигентной форме. Она вывела на руководителя «центра», а тот, в свою очередь, на резидента английской разведки Дюкса. Так подтвердились подозрения о том, что все более или менее серьёзные подпольные организации замыкаются на спецслужбы стран Антанты.

Успех способствовал служебному росту Артузова, и вскоре он получил самостоятельный участок работы.

Главными силами, противостоявшими советской власти после окончания Гражданской войны, были белогвардейские эмигрантские организации, действующие при поддержке спецслужб стран Антанты. Исходя из этого и строилась работа ИНО — Иностранного отдела ВЧК-ОГПУ, одним из руководителей которого стал Артузов: изучение секретной деятельности контрреволюционных эмигрантских формирований, выявление их планов, установление филиалов и агентуры на советской территории, разложение организаций изнутри, срыв готовившихся диверсионно-террористических мероприятий.

Одним из первых успехов ИНО в 1921 году стала добыча шифров антисоветских организаций в Лондоне и Париже.

В начале 1921 года известный эсер-террорист Савинков создал за рубежом военную организацию «Народный союз защиты родины и свободы» (НСЗРиС). В России было выявлено и арестовано около пятидесяти активных членов «союза», вскрыты связи савинковцев с польскими и французскими спецслужбами, подготовка мятежа и вторжения на территорию России.

Учитывая опасность савинковского движения и лично Б. Савинкова, ИНО начал «игру», получившую название «Синдикат». Было легендировано создание на территории РСФСР филиала «союза», именовавшегося «Либеральные демократы» (ЛД). Он якобы был готов к решительным действиям против большевиков, но нуждался в опытном руководителе, каковым считал Бориса Савинкова. Начался активный обмен письмами. Савинков засылал в Москву агентов, которых арестовывали или перевербовывали, а иногда «не замечали», чтобы они по возвращении в Париж могли объективно доложить о деятельности ЛД.

«Игра» длилась три года, и она достаточно подробно описана в художественной и документальной литературе, показана в кино. Так что вряд ли есть смысл повторяться. Напомним лишь, что в августе 1924 года Савинков при нелегальном пересечении советской границы был арестован и предстал перед судом. 29 августа 1924 года Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла ему смертный приговор, а с учётом его раскаяния сама же ходатайствовала о смягчении приговора. Расстрел был заменён десятью годами лишения свободы. Но 7 мая 1925 года, по официальной версии, Савинков покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна пятого этажа.

Почти одновременно с операцией «Синдикат» развёртывалась и операция «Трест», одним из руководителей которой был Артузов (о «Тресте» более подробно рассказано в очерке, посвящённом Марии Захарченко-Шульц).

В сферу деятельности Артузова входило множество других дел, в частности, организация нелегальной разведки за рубежом. Вот лишь пара примеров.

Одним из нелегалов Артузова стал Роман Бирк, эстонский офицер, который был завербован ещё при проведении операции «Трест» и с тех пор выполнил немало поручений разведки. Он сумел обосноваться в Германии, где завёл связи среди офицеров абвера и нацистской спецслужбы, а также в кругах, близких к правительству Папена. Информация от него поступала до 1934 года, когда ему пришлось покинуть Германию.

Агентом Артузова был и Николай Крошко (см. очерк о нём), деятельность которого способствовала разоблачению многих фальшивок и дипломатическому признанию СССР.

В январе 1930 года на заседании Политбюро Артузов докладывал о состоянии дел в разведке, о провалах и их причинах.

Летом 1931 года начальник ИНО Трилиссер ушёл на другую работу, и его место занял Артузов. В соответствии с указаниями Сталина он начал перестройку внешней разведки, задачи которой значительно расширились.

Если раньше главное внимание уделялось белой эмиграции, то теперь в сферу её интересов дополнительно вошли Англия, Франция, Германия, Япония и приграничные страны, выявление планов их правительств, получение научно-технической информации.

Когда Артузов возглавил ИНО, работа как легальной, так и нелегальной разведок активизировалась. Это совпало с периодом признания Советского Союза иностранными государствами, что расширило возможности и для работы разведки.

Для политического руководства страны было важно, какую позицию собирается занять Польша по отношению к Германии и Советскому Союзу. Летом 1933 года в Кремле было созвано совещание представителей НКИД, отдела международной информации ЦК партии, Разведупра и ИНО. Все они доказывали Сталину, что Польша больше ориентирована на СССР, и союз с ней — вопрос ближайшего будущего. И лишь Артузов заявил, что Польша никогда не пойдёт на союз с Москвой, и по сведениям из его источников возможное сближение с СССР лишь тактический ход, направленный на то, чтобы усыпить наше руководство. Никакого решения тогда не было принято, но Сталин запомнил слова Артузова. Они вскоре полностью подтвердились: Польша заключила договор о дружбе с Гитлером. На одном из товарищеских ужинов в Кремле Сталин подошёл к Артузову и произнёс в шутливом тоне: «Ну, а как ваши источники, или как вы их там называете, не дезинформируют вас?» Артузов смутился от неожиданности и заверил «партию и правительство и лично товарища Сталина», что разведка не допустит дезинформации.

Работа продолжалась. Именно в период пребывания Артузова на посту начальника ИНО нелегал Арнольд Дейч заложил основы создания знаменитой кембриджской «пятёрки»: в неё входили Ким Филби, Дональд Маклейн, Гай Бёрджес, Антони Блант, Джон Кернкросс и другие, имена которых мы до сих пор не знаем.

Именно во времена Артузова начали свою работу такие известные разведчики, как Зарубины, Коротков, Быстролётов, Рощин и другие; было осуществлено похищение генерала Кутепова, нанёсшее тяжёлый удар по белому движению; действовал ценнейший агент «Франческо», имя которого до сих пор хранится в тайне и который передал такое количество секретных дипломатических материалов английского Форин Офиса, которое составляет несколько десятков томов. А ещё была работа на Дальнем Востоке, где поднимал голову японский милитаризм, происходили кровавые разборки в среде китайцев и исподволь действовали белогвардейцы.

Ну и конечно, Артура Христиановича можно назвать крёстным отцом берлинской «Красной капеллы». Именно при нём в ряды советских разведчиков вступили Харро Шульце-Бойзен («Старшина»), Арвид Харнак («Корсиканец»), Адам Кукхов («Старик») и другие.

В этот же период наша военная разведка пережила череду неудач и провалов. Они следовали один за другим. Сталин решил принять срочные меры.

25 мая 1934 года Артузов был вызван в Кремль. В 13 часов 20 минут он вошёл в кабинет Сталина, где уже были Ворошилов и Ягода. Подробная обстоятельная беседа длилась шесть часов. Артузову предложили перейти в Разведупр.

Уходить в другой наркомат, хотя и на родственную работу, с понижением в должности и без всяких перспектив не хотелось. Артузов понимал, что как штатский человек он никогда не станет начальником Разведупра. Но слова Сталина, сказанные во время беседы: «Ещё при Ленине в нашей партии завёлся порядок, в силу которого коммунист не должен отказываться работать на том посту, который ему предлагается», — исключали выражение недовольства в любой форме. Как послушный член партии, Артузов не мог спорить с Генеральным секретарём. Единственное, что он попросил — взять с собой группу сотрудников, которых отлично знал по работе в ИНО. Сталин дал на это согласие.

Вместе с Артузовым в Разведупр перешли двадцать—тридцать чекистов, получивших хорошие должности. Уже позже, в ноябре 1935 года Артузов и бывший начальник Разведупра Берзин, а также чекисты Карин и Штейнбрюк получили звание корпусных комиссаров, что соответствовало званию генерал-лейтенанта. Такое же звание получил и сам начальник Разведупра комкор Урицкий.

В июне 1934 года Артузов представил Сталину и Ворошилову подробный доклад об агентурной работе Разведупра, с анализом ошибок и провалов. В нём отмечалось, что нелегальная агентурная разведка Разведупра практически перестала существовать в Румынии, Латвии, Франции, Финляндии, Эстонии, Италии и сохранилась лишь в Германии, Польше, Китае и Маньчжурии. Серьёзной ошибкой он считал использование агентуры из числа зарубежных коммунистов и лиц, связанных с компартиями. Но его пожелание в докладе: «Как правило, не следует использовать на разведывательной работе в данной стране коммунистов данной страны», к сожалению, так и осталось на бумаге.

Артузов внёс ряд предложений по изменению структуры разведок, в частности, предложил по примеру ИНО ликвидировать информационно-статистический (то есть аналитический) отдел. Это стало крупным просчётом Артузова и сказалось на готовности военной разведки к войне.

По докладу Артузова было разработано и введено в действие «Положение о прохождении службы в РККА оперативными работниками разведорганов», которое значительно поднимало их статус, давало возможность обучаться в военных академиях, улучшало жилищные условия.

Началась повседневная работа. В октябре 1935 года в Москву приехал Шандор Радо. Артузов представил его начальнику Разведупра. В их беседах рождался план создания новой резидентуры, знаменитой в будущем «Доры».

Но вскоре произошёл новый, позорнейший и крупнейший за всю историю советских спецслужб провал, который получил название «совещание резидентов». Виновником его и главной фигурой был Улановский, руководитель резидентуры связи в Дании, который, вопреки запрету, продолжал привлекать к агентурной работе коммунистов. В результате предательства датская полиция арестовала 19 и 20 февраля 1935 года на явочной квартире, где была устроена засада, четырёх работников Центра и десять иностранных агентов военной разведки! В их пребывании на этой квартире не было необходимости — работники Центра были резидентами в других странах, в Дании находились проездом, а на квартиру зашли, чтобы «повидаться с друзьями».

В докладе наркому обороны Артузов отмечал: «Очевидно, обычай навещать всех своих друзей, как у себя на родине, поддаётся искоренению с большим трудом». Ворошилов, ознакомившись с докладом, наложил резолюцию: «Из этого сообщения, не совсем внятного и наивного, видно, что наша зарубежная разведка всё ещё хромает на все четыре ноги. Мало что дал нам и т. Артузов в смысле улучшения этого серьёзного дела…»

После копенгагенского провала начальник Разведупра Берзин подал рапорт об освобождении от должности, который был удовлетворён. Начальником Разведупра назначили Урицкого, активного и энергичного военного разведчика.

Но ни Берзину, ни Артузову, ни Урицкому так и не удалось укрепить дисциплину, добиться соблюдения элементарных требований конспирации, скрупулёзного выполнения указаний руководства. К тому же существовал и внутренний раскол — люди Берзина, Артузова, Урицкого враждовали между собой. Отношения между Урицким и Артузовым испортились. Деспотичный и грубый начальник писал издевательские резолюции, а вскоре стал давать указания в отделы через голову своего заместителя.

Урицкий в 1936 году, когда уже начались массовые аресты в СССР иностранных коммунистов, высказал невнятные «политические подозрения» относительно ближайшего помощника Артузова Штейнбрюка, немца по национальности.

11 января 1937 года по предложению Ворошилова Политбюро приняло решение об освобождении Артузова и Штейнбрюка от работы в Разведупре и их направлении в распоряжение НКВД. Во внешнюю разведку Артузова не пустили, а назначили на скромную должность начальника Особого бюро НКВД. Под этим громким названием скрывался архивный отдел.

Артузов пытался встретиться с Ежовым, писал ему, но безуспешно. Дни Артузова были сочтены.

Начались массовые аресты сотрудников Разведупра. Было уничтожено руководство военной разведки, все начальники отделов и множество сотрудников рангом поменьше.

Изменился возрастной и национальный состав разведчиков. На смену латышским, польским и еврейским фамилиям пришли русские. На смену генералам — майоры, выпускники академий, в графе о социальном происхождении у которых значилось «из рабочих», «из крестьян».

Надо признать, что они совершили чудо. Разгромленная, бесперспективная, полуживая разведка за два с небольшим года возродилась и во время Второй мировой войны стала одной из сильнейших в мире.

А что же произошло с Артуром Христиановичем?

13 мая 1937 года на партийном активе в НКВД один из руководителей наркомата Фриновский обозвал его шпионом. В ту же ночь Артузов был арестован в своём рабочем кабинете. Две недели над ним «работали» палачи из его прежней организации. И небезуспешно. Чтобы избежать страданий, этот сильный человек сдался и был готов не только взять на себя любую вину, но и оговорить других, в частности Штейнбрюка. В его деле всего два протокола: от 27 мая и 15 июня 1937 года. Вот выдержки из них:

«— На протяжении ряда допросов вы упорно скрываете свою вину и отказываетесь давать следствию показания о своей антисоветской и шпионской деятельности. Всеми имеющимися в распоряжении следствия материалами вы полностью в этой деятельности изобличены. Вам в последний раз предлагается сознаться в совершённых вами преступлениях и дать о них развёрнутые и правдивые показания, — начал следователь.

— Тяжесть совершённых мною в течение многих лет преступлений, глубокий позор предательства побуждали меня сопротивляться следствию. Я вижу, что дальнейшее сопротивление бесполезно, и решил стать на путь полного признания преступлений, совершённых мною, и давать следствию искренние показания о своей преступной деятельности.

— Вам уже предъявлялось обвинение в преступной связи с иностранным государством. Расскажите подробно следствию, кому вы предали интересы нашей Родины?

— Я признаю свою вину перед государством и партией в том, что являюсь германским шпионом. Завербован я был для работы в пользу немецких разведывательных органов бывшим работником НКВД и Разведупра Штейнбрюком».

Далее он рассказывает о своём разочаровании в коммунистических идеалах, о неверии в возможность победы социализма в СССР, о контактах Штейнбрюка с руководителем абвера фон Бредовом и даже с таким известнейшим военачальником, как Людендорф, об отказе получать какие-либо деньги за свою работу на германскую разведку.

«— Следствие располагает данными, что ваша работа в германской разведке не ограничивалась передачей шпионских материалов. Вы предавали и известную вам агентуру.

— Как правило, выдачей агентуры я не занимался, за исключением нескольких случаев, о которых дам показания. С приходом к власти Гитлера и после убийства фон Бредова наша организация некоторое время была без связи, но несколько позже Штейнбрюк её восстановил, сказав, что нашим шефом стал очень активный разведчик адмирал Канарис. Адмирал стал требовать выдачи агентуры, против чего я всегда категорически возражал. Одним из ценнейших работников был агент № 270 — он выдавал нам информацию о работе в СССР целой военной организации, которая ориентируется на немцев и связана с оппозиционными элементами внутри компартии. Штейнбрюк стал уверять, что если мы 270-го не выдадим, то немцы нас уничтожат. Пришлось на выдачу 270-го согласиться. Это было тяжелейшим ударом для СССР. Ведь ещё в 1932 году из его донесений мы узнали о существующей в СССР широкой военной организации, связанной с рейхсвером и работающей на немцев. Одним из представителей этой организации, по сообщению 270-го, был советский генерал Тургуев — под этой фамилией ездил в Германию Тухачевский.

— Какую предательскую и шпионскую работу вы вели, работая в Разведывательном управлении РККА?

— Судя по информации, немецкое начальство было очень довольно нашим со Штейнбрюком переходом на работу в Разведуправление. Немцы были заинтересованы в усилении чисто военной информации об СССР и его армии. Мы передавали секретные сводки о Германии, Польше, Румынии и Чехословакии, отправляли выводы, сделанные генштабистами после различных военных игр, сообщали о возможном развёртывании наших войск в случае войны. Но больше об этом знает Штейнбрюк — все документы доставал и передавал он.

— Таким образом, следствие констатирует, что вы из идейных побуждений и симпатии к фашизму в течение двенадцати лет состояли на службе шпионом германской военной разведки. Находясь на руководящей работе в органах ОГПУ, вы направляли работу контрразведывательного и иностранного отделов таким образом, чтобы максимально обеспечить интересы германского фашизма. Вы передали немцам часть нашей агентуры, кроме того, вы передали нашим заклятым врагам, немецким фашистам, все имевшиеся в вашем распоряжении данные о Красной армии. Подтверждаете ли вы это?

— Да, подтверждаю».

15 июня Артузова вызывают на второй допрос.

«— В распоряжении следствия имеются материалы о том, что вы в своей антисоветской и шпионской деятельности были связаны с бывшим наркомом внутренних дел Ягодой.

— Не желая усугублять свою и без того тяжёлую вину перед советским государством, должен сознаться, что я скрыл от следствия свою преступную связь с Ягодой и своё участие в антисоветском заговоре, им возглавлявшемся. Став на путь полного раскаяния, теперь уже окончательно, я решил рассказать следствию всю правду. Ягода действительно завербовал меня на почве того, что знал о моей шпионской деятельности, но не с немцами, а с французами… И вообще, я работал на три разведки. В 1919 году я был завербован для ведения шпионской и разведывательной работы в пользу Франции, в 1925 году в пользу Германии и в 1932 году в пользу Польши, причём во французскую разведку меня завербовал двоюродный брат А. П. Фраучи, а в польскую — сотрудник иностранного отдела НКВД Маковский, который в это время был нашим резидентом в Париже.

— В ходе следствия вы несколько раз изобличались в даче ложных показаний. Мы располагаем данными о том, что вы и сейчас не говорите всей правды, увиливаете от прямых ответов. Всё ли вы показали о своей антисоветской и шпионской деятельности?»

И вот она, «бомба», оставленная напоследок:

«— Признаю, что не всё. Мне очень трудно было начать с того, что я являюсь старым английским шпионом и был завербован „Интеллидженс сервис“ в Санкт-Петербурге в 1913 году. Я прошу сейчас прервать допрос и дать мне возможность восстановить все факты моей деятельности».

Это были последние слова Артура Христиановича.

Кроме того, в деле содержится написанная кровью на тюремной квитанции записка Артузова, где он отрицает, что является шпионом, и приводит доказательства этого.

Есть и обвинительное заключение, в котором сказано:

«По делу фашистской заговорщической организации, руководимой предателем Ягодой, арестован один из активных участников этого заговора, бывший начальник КРО и ИНО НКВД СССР и бывший заместитель начальника Разведупра РККА Артузов (Фраучи) Артур Христианович.

Произведённым по делу расследованием принадлежность Артузова (Фраучи) А.Х. к фашистскому заговору полностью подтвердилась, а также установлено, что он является шпионом с 1913 года, работавшим одновременно на службе у немецкой, французской, польской и английской разведок».

21 августа 1937 года Артузов был приговорён к расстрелу и в тот же день расстрелян.

Он был посмертно реабилитирован в 1956 году.