КАРЛ ШУЛЬМЕЙСТЕР (1770–1853)

КАРЛ ШУЛЬМЕЙСТЕР (1770–1853)

Это одна из наиболее примечательных фигур в истории мировой разведки. Исследователи считают его «великим агентом-шпионом императора Наполеона, которого можно назвать „Наполеоном военной разведки“». В своей книге «Очерки секретной службы», изданной в Лондоне в 1938 году, историк разведки Р. Роуан писал: «Более ста двадцати пяти лет прошло с той поры, как прекратилась деятельность Шульмейстера, но за весь этот солидный период европейской истории не появлялся более умелый или отважный шпион, чем Шульмейстер. Крайне беззастенчивый, как и сам Бонапарт, он сочетал находчивость и наглость — качества, присущие всем крупным агентам секретной службы, — с такими специфическими качествами, как физическая выносливость, энергия, мужество и ум со склонностью к шутовству».

Он родился в 1770 году в приграничном с Германией районе Эльзаса в семье лютеранского пастора. Так что и французский и немецкий языки были для него родными. А также венгерский. В этом его убеждала мать, считавшая себя наследницей старинного и знатного венгерского рода. В своё время сам Шульмейстер тоже подтвердит своё дворянское происхождение, правда, с помощью фальшивых документов.

От матери Карл унаследовал элегантность, соответствующую его «знатному происхождению». Он мечтал блистать в обществе, храбро драться, быть первым во всём. Для этого брал уроки танцев у лучших танцмейстеров Европы. Умение красиво танцевать принесло ему впоследствии успех в светском обществе.

Но пока провинциальная жизнь шла своим чередом. Когда настало время, родители нашли ему невесту, местную уроженку, по фамилии Унгер. На деньги, полученные от родителей, и на приданое своей супруги он завёл бакалейную и скобяную торговлю. Она шла настолько успешно, что вскоре он и сам мог помогать родителям.

Главные доходы Карл получал от контрабанды. Он был уроженцем приграничной области, где все уважающие себя люди получали доход от этого ремесла и не понимали, как можно не использовать для наживы границу, лежащую прямо за окнами их домов.

Этим объясняется его пренебрежительное отношение к закону. Свои первые деньги он заработал в семнадцать лет контрабандой и не брезговал ею даже тогда, когда стал богатым и высокопоставленным господином. Он никогда не стыдился признаться в этом, добавляя, что занятие контрабандой требует необычайного мужества и присутствия духа, и он получает от него не только материальное, но и моральное удовлетворение.

Революция 1789 года привлекла в Париж не только борцов за свободу, но и множество авантюристов, спекулянтов, разного рода проходимцев. В их числе оказался и Шульмейстер.

Скорее всего, наряду с занятием каким-либо незаконным промыслом он стал осведомителем полиции. Но о его «подвигах» этого времени история умалчивает. Известно лишь, что в 1799 году он каким-то образом познакомился с полковником Савари, будущим герцогом Ровиго, генералом, дипломатом, руководителем разведки и министром полиции. Эта странная дружба принесла свои плоды.

Помните, с чего начинается роман Л. Н. Толстого «Война и мир»? В великосветском салоне мадам Шерер гости с возмущением обсуждают похищение и казнь герцога Энгиенского. «Автором» этого похищения был наполеоновский агент Карл Шульмейстер.

В 1804 году Савари, уже ставший генералом и приближённым Наполеона, вспомнил о способностях своего «приятеля» и решил поручить ему провести эту операцию, которую считают одним из самых сомнительных и омерзительных «подвигов» секретной службы Наполеона.

Герцог Энгиенский был одним из последних представителей династии Капетингов (Бурбоны — ветвь этой династии по женской линии). После французской революции он оказался в эмиграции в одном из крошечных германских княжеств, Бадене. И хотя в это время англичане и роялисты плели заговоры против Наполеона, герцог Энгиенский скромно жил на содержании англичан и не принимал участия в антинаполеоновской деятельности.

Но Наполеон решил дать урок всем роялистам, полагая, что похищение и казнь одного из их родственников устрашит их.

Герцог Энгиенский в это время жил в городке Эттингейме, проводя дни в праздности и любовных похождениях. На этой слабости герцога и сыграл Шульмейстер. Он захватил молодую женщину, возлюбленную герцога, и увёз её в приграничный город Бельфор. Герцог узнал об этом, а вскоре он получил письмо от возлюбленной, подделанное Шульмейстером, в котором она якобы умоляла спасти её из плена. Герцог немедленно бросился к ней на выручку, надеясь подкупить стражников и освободить даму сердца. Шульмейстеру только этого и нужно было. Как только герцог Энгиенский пересёк французскую границу, он был схвачен людьми Шульмейстера, привезён в Париж, судим и ночью расстрелян в Венсенском лесу. При этом палачи заставили его держать в руках фонарь, чтобы удобнее было целиться.

Возлюбленную герцога Шульмейстер выпустил на свободу. Она даже не подозревала, какую роль сыграла в столь страшном деле.

За проведённую операцию Шульмейстер получил в награду тридцать тысяч долларов — огромную сумму по тем временам. Всё произошло так стремительно, что позволило позже Наполеону утверждать, что казнь герцога свершилась без его ведома. Это печальное событие в дальнейшем сыграло большую роль.

Через год после расстрела герцога Энгиенского Савари представил своего верного агента Шульмейстера Наполеону со словами: «Вот, ваше величество, человек, состоящий сплошь из одних мозгов, без сердца». Наполеон благосклонно усмехнулся в ответ, но никакой новой награды Шульмейстер не получил, а он так мечтал стать кавалером ордена Почётного легиона!

У Наполеона было своеобразное отношение к разведчикам и шпионам. Он говорил: «Шпион — это естественный предатель» и не ставил их заслуги на одну доску с заслугами офицеров и генералов.

В том же, 1805 году началась наполеоновская кампания против Австрии и России, столь же неудачная для армий этих двух стран, сколь блестящая для армии Наполеона. И не будет преувеличением сказать, что Наполеон во многом обязан этим успехом своему скромному шпиону Шульмейстеру. Историки удивляются тому плану кампании 1805 года, который Наполеон составил в Булони после провала попыток высадки в Англии и поражения флота в Трафальгарском сражении.

Известный историк Сегюр писал: «…гений императора преодолел всё: время, пространство и всевозможные препятствия, предусмотрел всё, что должно было случиться в будущем. При своей способности прозревать будущее с той же безошибочностью, какой отличалась его память, он уже в Булони предвидел главные события предполагаемой войны, их даты и конечные последствия, словно ему приходилось писать воспоминания через месяц после этих событий».

Справедливо отмечая военный гений Наполеона, историки забывают об одном: его прозорливость строилась не на пустом месте. Она проистекала из тех сведений, которыми он располагал, и прежде всего, из данных разведки.

Наполеон знал, что надежды австрийцев на успех в предстоящей войне опирались на опыт и авторитет австрийского военачальника генерала Мака. Это был своеобразный человек, тупой, простоватый, легко поддающийся обману. Не слишком одарённый полководец, уже понёсший в 1800 году поражения от французов, он был одержим маниакальной идеей отмщения за свои неудачи. Мыслил он довольно узко и прямолинейно, был убеждённым монархистом и не мог понять, как это французы видят героя и гения в безродном «корсиканском узурпаторе».

Задолго до начала кампании 1805 года в окружении генерала Мака появился молодой человек из знатного венгерского рода, изгнанный из Франции Наполеоном, заподозрившим его в шпионаже в пользу Англии. Нетрудно догадаться, что этим «венгерским аристократом» был Шульмейстер. Его «секретарём» и доверенным лицом был некий Рипманн. Если Шульмейстер был душой и мозгом разведывательной операции, то Рипманн её нервной системой — он организовал бесперебойную конспиративную связь с наполеоновским штабом. До сих пор остаётся загадкой, как он мог не только в течение нескольких дней, но буквально в течение нескольких часов передавать туда добываемые Шульмейстером секреты.

На одном из светских вечеров «венгерский аристократ» «случайно» встретился с генералом Маком и очаровал его. Оказалось, что их взгляды полностью совпадали. Аристократ, как и генерал, ненавидел Наполеона, считал его узурпатором, бездарным воякой, которому просто везёт.

Шульмейстер «делился» с Маком всем, что он знал о Франции. Мак был поражён теми сведениями военного и политического характера, которыми располагал Шульмейстер. Кроме того, ему льстило, что они соответствовали тому, что думал он сам. Мак рекомендовал своего нового друга в привилегированные офицерские клубы Вены, выхлопотал ему офицерский чин и сделал его членом своего штаба. Более того, обаяние Шульмейстера было так велико, что Мак назначил его… начальником австрийской военной разведки!

Таким образом, ещё до начала войны Шульмейстер, а через него и Наполеон, прекрасно знали все планы своих будущих противников. Подчеркнём ещё раз, что прозорливость Наполеона основывалась не только на донесениях Шульмейстера, но и они сыграли свою, и немалую, роль.

Когда началась война и Мак, а вместе с ним Шульмейстер и его «секретарь» Рипманн отбыли в действующую армию, французский разведчик исхитрился извещать Наполеона о каждом шаге, и о любом замысле австрийцев.

От французского штаба Шульмейстер получал немалые деньги и щедро делился ими со своими агентами. Он не только собирал и переправлял французам секреты австрийской армии. Как начальник австрийской разведки, он «добывал» и снабжал Мака и его штаб дезинформацией о действиях и замыслах Наполеона. Для того чтобы его донесения были весомыми, он подкупил двух штабных офицеров, Вендта и Рульского, которые аккуратно подкрепляли его дезинформацию донесениями, якобы полученными от их агентов.

Маку хотелось, чтобы во Франции и во французской армии всё было плохо. Он с удовольствием и доверчивостью принимал любую информацию о раздорах среди французов, о росте недовольства среди военных, о гражданских беспорядках и вообще о всяческих неприятностях, происходивших в наполеоновском тылу. Он с нетерпением ждал момента, когда Наполеон, его государство и его армия рухнут сами собой.

Шульмейстер доставлял ему удовольствие, поставляя «перехваченные» письма от «недовольных» из французской армии. Сплетни, изложенные в этих письмах, готовились специально подобранными людьми, в том числе французскими журналистами.

Более того — случай, уникальный в истории, — специально для Мака по распоряжению Наполеона в одном экземпляре издавалась французская газета, в каждом номере которой публиковались статьи и заметки, подтверждавшие информацию Шульмейстера о бедственном положении Франции и её армии. Шульмейстер якобы «с большим трудом» добывал эту газету и вручал её доверчивому Маку. Тот слишком охотно верил тому, во что хотел верить!

Шульмейстер утверждал, что Франция стоит на пороге восстания и Наполеону придётся оттянуть свои войска к рейнской границе. Поверив этому, Мак во главе тридцатитысячной армии вышел из стратегически важного города Ульм с тем, чтобы преследовать армию маршала Нея. Извещённый Шульмейстером о замыслах Мака, Наполеон проделал ряд сложных манёвров, в результате чего Мак оказался в ловушке. Его армия вернулась в Ульм, испытывая недостатки в продовольствии. Мак мог рассчитывать только на помощь русских войск. Но когда он узнал, что русские войска ещё слишком далеко, потеряв мужество, сдался с тридцатью тремя тысячами человек, шестьюдесятью пушками и сорока знамёнами. Это произошло 20 октября 1805 года.

Стотысячная армия австрийцев была рассеяна в три недели. «По всему фронту, — писал историк А. Васт, — французами не было сделано ни одной ошибки, не упущено ни одной выгодной комбинации. „Император разбил врага нашими ногами“, — говорили шутя солдаты». И головой Карла Шульмейстера, добавим мы.

Шульмейстеру, попавшему в плен вместе с генералом Маком, удалось совершить «чудесный побег», «тайно» перейти линию фронта и вернуться. Пока «несчастный Мак» (выражение из «Войны и мира») мучился в плену, Шульмейстер смог восстановить доверие к себе и оказаться в центре событий. Он сумел организовать несколько тайных военных совещаний, на которых поочерёдно председательствовал русский царь и австрийский император. Он даже выступал на этих совещаниях и убедил участников серьёзно выслушать его и рассмотреть его соображения и планы, которые якобы должны были изменить ситуацию в пользу союзников. Оперируя фальшивыми документами, он сбивал их с толку.

Но по Вене в начале ноября 1805 года пошли слухи, разоблачавшие Шульмейстера. Был даже отдан приказ о его аресте. Вместе с ним под стражу был заключён и его верный помощник Рипманн.

Если бы австрийской армии удалось удержать Вену, Шульмейстер, наверное, был бы предан суду, осуждён и казнён. Но французские войска стремительно наступали. Император Франц II покинул свою столицу, там царило страшное смятение. Вена открыла свои ворота, даже не пытаясь сопротивляться. Шульмейстер и Рипманн были освобождены из тюрьмы.

Кстати, это было не первое заключение Шульмейстера. Ещё весной 1805 года, как явствует из австрийских архивов, его вместе с Рипманном арестовали по обвинению в сношениях с врагом. Но тогда они были освобождены безо всяких последствий, видимо, благодаря крупной взятке.

Война продолжалась. Впереди был триумф Бонапарта под Аустерлицем, но использовать Шульмейстера в качестве разведчика против Австрии уже было нельзя.

Шульмейстер получил в награду небольшое состояние от Наполеона. Он хвастался, что столько же получил от австрийцев за свои услуги.

Но надобно признать, что Наполеон недостаточно высоко ценил заслуги своего разведчика. Своих генералов и разного рода авантюристов, принёсших значительно меньше пользы, он награждал более щедро — титулами, поместьями, привилегиями.

Приятель Шульмейстера, генерал Лассаль, пытался уговорить Наполеона пожаловать разведчику орден Почётного легиона. Вернувшись после беседы с императором, Лассаль рассказал Шульмейстеру, что Наполеон наотрез отказал в этом, заявив, что золото — единственная подходящая награда для шпиона.

Чувствуя неприязнь императора к «шпионам», Шульмейстер стремился проявить себя на военном поприще.

Он был поистине энергичным и смелым воином. Всего с тринадцатью гусарами он атаковал и захватил германский город Висмар. В битве у Ландсгута Шульмейстер командовал отрядом, который штурмовал мост через Изар и помешал неприятелю поджечь его.

По заданию Савари, ставшего министром полиции, Шульмейстер направился в Страсбург, где вспыхнули волнения среди гражданского населения. Вскоре волнения переросли в мятеж. Шульмейстер на глазах у беснующейся и небезоружной толпы одним-единственным выстрелом уложил вожака восстания, тем самым усмирив мятежников.

Он был несколько раз ранен в сражениях, в частности, под Фридландом он получил серьёзное пулевое ранение.

27 сентября 1808 года открылся Эрфуртский конгресс — встреча Наполеона с Александром, в присутствии нескольких германских королей. Наполеон поставил своей задачей заинтересовать, поразить, ослепить русского царя. Он привёз с собой всё, что было у него наиболее замечательного, в том числе весь женский персонал Французской комедии, гвардейские команды, придворный штат.

Шульмейстер по представлению Савари был назначен руководителем французской секретной службы. В числе его заслуг — предотвращение покушения на Наполеона, которое пытался совершить немецкий студент. Агенты Шульмейстера, не желая поднимать шум по этому поводу, сумели сделать так, что студент сам отказался от своего намерения.

Но главной задачей Шульмейстера была другая. Как он сам писал Савари, император каждое утро задавал ему первым делом два вопроса: с кем виделся накануне Гёте (Наполеон очень ревниво относился к великому поэту, пытаясь завоевать его дружбу и доверие) и с кем провёл эту ночь царь? Оказалось, что каждая из очаровательных спутниц Александра (в основном из числа актрис Французской комедии) являлась агентом начальника французской секретной службы Шульмейстера и сообщала ему о настроении и высказываниях Александра I. Судя по всему, Шульмейстер угодил своему императору.

Тогда же Шульмейстеру пришлось выполнять ещё одно сомнительное поручение Наполеона. Он должен был организовать слежку за королевой Луизой Амалией Прусской и собирать «компромат» на неё. Дело в том, что Луиза Амалия, патриотка своей страны, страдала от её унижения и требовала объявления войны Франции. В 1806 году она заставила мужа сделать это, но Пруссия была тут же раздавлена французами.

Русский царь восхищался этой красивой и смелой женщиной и был дружественно настроен к ней. Наполеону хотелось очернить её в глазах царя. Но ни у Шульмейстера, ни у его высокого хозяина ничего не получилось. Супруга прусского короля осталась вне подозрений.

В 1809 году началась новая австрийская кампания Наполеона. В мае того же года, обогнав отступавшую австрийскую армию, он почти без боя овладел австрийской столицей. На этот раз Шульмейстер выступил в новом качестве, уже не прикрываясь маской венгерского аристократа. Он был назначен комиссаром полиции, а одновременно цензором, наблюдавшим за печатью, театрами, издательствами и религиозными учреждениями.

Его деятельность на этом посту заслуживает подлинного уважения. Он проявил себя как настоящий просветитель, стремясь распространить среди народов Австрии и Венгрии сочинения Вольтера, Монтескьё, Гольдбаха, Дидро, Гельвеция, которые до того времени было запрещено издавать в этих странах.

Каде де Гассикур, аптекарь Наполеона, оставил свои воспоминания, в которых, в частности, рассказывает о Шульмейстере венского периода:

«Нынче утром я встретился с французским комиссаром полиции в Вене, человеком редкого бесстрашия, непоколебимого присутствия духа и поразительной проницательности. Мне любопытно было посмотреть этого человека, о котором я слышал тысячи чудесных рассказов. Он один воздействует на жителей Вены столь же сильно, как иной армейский корпус. Его наружность соответствует его репутации. У него сверкающие глаза, пронзительный взор, суровая и решительная физиономия, жесты порывистые, голос сильный и звучный. Он среднего роста, но весьма плотного телосложения; у него полнокровный, холерический темперамент. Он в совершенстве знает австрийские дела и мастерски набрасывает портреты виднейших деятелей Австрии. На лбу у него глубокие шрамы, доказывающие, что он не привык бежать в минуту опасности. К тому же он и благороден: он воспитывает двух усыновлённых им сирот. Я беседовал с ним о „Затворницах“ Ифланда и благодарил его за то, что он дал нам возможность насладиться этой пьесой».

После Вены Шульмейстер некоторое время был генеральным комиссаром по снабжению императорских войск в походе. Но вскоре он оставил этот выгодный пост, вернувшись к разведывательной деятельности.

Услуги Шульмейстера, по сравнению с любимцами Наполеона, оплачивались может быть и скромно, но неплохо. Он стал богачом, купил роскошный замок Мейно в Эльзасе, в 1807 году — второе большое поместье близ Парижа. Оба они стоили, в переводе на нынешние цены, более полутора миллионов долларов. И продолжал заниматься контрабандой.

Но его успешное продвижение по жизни и по службе внезапно прервалось в 1810 голу, когда ему было всего сорок лет. В этом году был заключён брак Бонапарта с Марией Луизой, дочерью австрийского императора. Новая императрица, прибыв в Париж, привнесла сильное австрийское влияние. Шульмейстеру припомнили его антиавстрийские деяния в годы войны, и он вынужден был уйти в отставку.

Он поселился в своём замке в Мейно, жил в своё удовольствие, по-прежнему не порывал с контрабандой, был весёлым и гостеприимным хозяином, занимался благотворительностью, чем снискал любовь и уважение земляков.

Злоба австрийцев на шпиона, опозорившего их полководца Мака, была столь велика, что когда в 1814 году австрийские войска пришли в Эльзас, целый полк артиллерии послали бомбардировать и разрушить поместье Шульмейстера.

Во время Ста дней (20 марта — 18 июня 1815 года) Шульмейстер, забыв обиды, примкнул к Наполеону. После отречения императора Шульмейстера арестовали. Он спасся лишь тем, что уплатил огромный выкуп, но это сильно разорило его. Ему пришлось заняться биржевыми спекуляциями, в чём он был не мастак, и окончательно разорился.

Он дожил до 1853 года, будучи скромным владельцем табачной лавочки. Иногда он рассказывал завсегдатаям о своих похождениях, но те только недоверчиво посмеивались, слушая старика. Однако их сомнения были рассеяны, когда в 1850 году принц Луи Наполеон, позже взошедший на престол под именем Наполеона III, а тогда ещё президент Франции, объезжая страну, разыскал легендарного разведчика и в присутствии соседей крепко пожал ему руку.