МОЛОДЫЕ ЖИВЧИКИ И ДИРИЖЁРЫ-МЭТРЫ

МОЛОДЫЕ ЖИВЧИКИ И ДИРИЖЁРЫ-МЭТРЫ

Насколько быстрым и энергичным будет появление дирижёра, зависит от его темперамента и, в ещё большей степени, от возраста. Кто молод и в хорошей форме, выходит на сцену по-спортивному легко, почти бегом, дирижёры в годах предпочитают более умеренный темп, а весьма пожилым господам, естественно, нужно некоторое время, чтобы занять своё место.

Южноамериканский дирижёр Хосе Серебриер на собственном опыте понял, что слишком бойкий выход может закончиться плохо. Он так стремительно выбежал на сцену, что споткнулся о дирижёрскую палочку и оказался не на подиуме, а в больнице. Зато благодаря этому случаю попал на первую полосу газеты «Нью-Йорк таймс».

Многие дирижёры достигают весьма преклонного возраста, и нередко те, кому за восемьдесят, выходят на сцену дирижировать оркестром. Слушатели, кому довелось увидеть, с каким трудом, опираясь на сопровождающего, выходили на сцену в свои последние годы Карл Бём, Герберт фон Караян или Гюнтер Ванд, не переставали удивляться невероятному феномену: эти дряхлые старики преображались, едва оркестр начинал играть. Казалось, музыка становилась для них источником вечной молодости, придавала почти юношескую силу и буквально окрыляла. А оркестры под их руководством часто поднимались до абсолютных высот, испытывали такой подъём и такое вдохновение, какие почти невозможно себе представить. Даже если накануне, на репетициях, возникали недоразумения и напряжённые ситуации, на концерте, когда раздавались первые звуки, всё куда-то исчезало. Оставалась только музыка. Нечто подобное было у меня на концертах с Иегуди Менухином, который не был самым технически одарённым дирижёром и оркестранты не всегда его понимали. Зато он обладал невероятной энергетикой и музыкальностью, которые мгновенно передавались музыкантам и вдохновляли их.

Рационального объяснения тому, о чём я говорю, не существует. Все попытки объяснить этот феномен заканчиваются словами «харизма», «аура» или «магия», то есть понятиями, не имеющими точного определения, не фиксирующими деталей, а лишь обозначающими нечто крупное и целостное. Но за этим стоят интеллект и разум, тонкий ум и интуиция, способность к воодушевлению и богатый опыт, в том числе жизненный. В фильме о великих дирижёрах один ударник Берлинской филармонии рассказывал, как однажды принимал участие в репетиции с одним не особенно одарённым дирижёром. У него была длинная пауза, поэтому он изучал партитуру сочинения. Вдруг он заметил, что звучание оркестра преобразилось, стало более интенсивным и тёплым. Оторвав глаза от нот, он увидел, что в зал вошёл Вильгельм Фуртвенглер. Одного его присутствия было достаточно, чтобы вдохновить музыкантов и изменить качество игры. Титаны дирижёрской палочки, к которым принадлежал и Фуртвенглер, узнали и испробовали почти всё, что несёт в себе музыка, они снова и снова погружались в партитуры, не теряя при этом способности ставить под сомнение прежние убеждения и восхищаться новыми открытиями. Соответственно, они многое давали и оркестрам.