Глава 25-я

Глава 25-я

«BALCHA» — госпиталь. — Отношение к нам, со стороны русских людей. — Наболевшие вопросы. — Проблема вписки. — Визит к родному консулу.— Одни выписываются, другие ложатся — круговорот больных в Балче.

До госпиталя дошли пешком через центр города. Главная улица и площадь (естественно «площадь Независимости») содержались в образцовом, по эфиопским меркам, порядке.

Некоторые здания из бетона вполне могли бы называться «небоскребами», ибо даже имея десять этажей, они возвышались на морем трущоб, подобно белым айсбергам в океане мелких, темных от воды, льдин. Движение по магистральным улицам было многорядным, но процент «не рейсового» транспорта весьма невелик. Больше всего по улицам столицы катилось советских «Жигулей», бело-синей расцветки. На одного платежеспособного пассажира в Аддис- Абебе приходилось, наверное, не меньше десяти таксомоторов. Для черного населения, таксисты назначали весьма умеренную цену за проезд, ибо конкуренция высока. Когда нам, через несколько дней понадобилось вызывать такси вместо «скорой помощи» (так дешевле), то мы попросили сделать это наших эфиопских друзей, и проезд из одной окраины столицы в другой на «жигулях», обошелся всего в 12 быр.

На подступах к госпиталю стали попадаться больные, прокаженные и просто калеки. Они приняли нас за русских врачей и стали, отталкивая друг друга, показывать нам свои культи, язвы и раны, обезображенные конечности и прочие части тела. К счастью, у ворот их отогнал охранник, беспрепятственно пропустив нас на территорию. Над воротами надпись на амхарском и английском языках: «RUSSIAN RED CROSS SOCIETY» и пониже, чуть помельче шрифтом, «DEJAMATCH BALCHA MEMORIAL HOSPITAL»

Как нам позже объяснили, DEJAMATCH BALCHA был героем одной из эфиопских революций, и геройски погиб за «всеобщее счастье трудового народа». В 1987-ом году его именем был назван новейший (по тем временам, да и сейчас по «африканским» меркам один из лучших) госпиталь, который Советский Красный Крест построил, опять таки «… в дар от советского народа…» Но, к сожалению, Российский Красный Крест не перечисляет на содержание госпиталя ни одного рубля с 1993-го года. Так что надпись «RED CROSS» теперь имеет чисто символическое значение. Госпиталь работает на полной самоокупаемости и лечит только тех, кто в состоянии заплатить за лечение. Авторитет советский врачей в Африке очень высок — здесь лечатся министры, президенты, их родственники, местная знать, а теперь еще и российские автостопщики. К последней категории в данный момент принадлежал наш товарищ Юра, лечившийся за счет российского посольства.

В госпитале работает по контракту около трехсот российских специалистов. Из эфиопов набирали только младший обслуживающий персонал — санитаров, уборщиков, грузчиков… Все они за эти годы выучили русский язык, и даже продавцы фруктов на соседних улицах с удовольствием называют цену и торгуются по-русски.

В след за местными жителями и врачами, далее по повествованию, будем называть этот госпиталь просто «Балча».

В Балчу приехали самые первые участники нашей экспедиции, дождливой ночью прилетевшие из Каира. Но здесь их не вписали, вежливо сплавив в посольство. Настоящим героем стал Юра Генералов, впервые достигший автостопом Аддис-Абебы и, наверное, ставшим первым белым человеком, который проехал автостопом из Судана за последние 50(?) лет.

Посмотреть на «героя» приходили в инфекционное отделение целые экскурсии русских врачей, и, конечно, наш приезд на долгое время стал темной для всеобщего обсуждения.

Русские люди в Аддис-Абебе разделились на два лагеря, по отношению к «этим авантюристам»:

1. Большинство начальников и посольщиков считало нашу затею чистым безумием, а то, что мы до сих пор живы — счастливым недоразумением. «Все равно вы умрете от малярии и прочих болезней» — Пессимистично заявляли врачи и начальники. «А даже если и не от болезней, то вас убьют грабители на юге Эфиопии, а в Кении вам отрежут головы и из ваших черепов воины Массаи сделают из копилки для монет» — Авторитетно добавлял российский консул, показывая для убедительности, фотографии распотрошенных тел белых туристов.

2. Во второй, диаметрально противоположный «лагерь», объединились русские люди, давно живущие в Африке, а так же младший персонал и некоторые из врачей, проработавшие в Африке не один десяток лет. Они говорили, что мы хотя и «рисковые и отчаянные ребята», но все же молодцы. И робко высказывали предположения, что раз мы уцелели «в лапах арабских террористов» и вообще «до сих пор все еще живы», то, при некоторой осторожности, нам можно было продолжать наше путешествие.

Благополучное окончание нашего путешествия, доказывает, что не следует доверять суждениям людей, видевших «кровожадных дикарей» только по ТВ или, в лучшем случае, ездивших по африканской столице в комфортабельном автобусе. Надеюсь, что и вся моя книга послужит опровержением этим досужим домыслам.

Наше появление, сразу вшестером, 4-го августа 2000-го года в стенах госпиталя внесло сумятицу в ряды «пессимистов» и вздох облегчения «слава Богу, остальные живы!» в ряды «оптимистов».

Юра был навещен нами в палате, обрадован и сфотографирован. Я поговорил с лечащим врачом. К сожалению, он принадлежал к «пессимистам» и не сказал о дальнейшей судьбе Юры ничего утешительного.

— … Доктор, он сможет хотя бы самостоятельно долететь до дома?

— Кто знает, кто знает. От амебы мы, конечно, его вылечим здесь. У нас в России ее вообще распознавать и лечить не умеют, потому что ее там просто не бывает. А вот малярия… у него довольно опасная форма…

— Что это значит? Расскажите, доктор!

— Эти возбудители, малярийные плазмоциды, могут довольно долго скрываться в различных органах и не идентифицироваться анализами крови. А через некоторое время, через неделю, месяц или даже годы, может начаться рецидивный приступ. И если рядом не будет специалистов по малярии, все может закончиться очень плачевно.

— Но ведь России тоже есть такие специалисты?

— Есть. Но, только в институте тропической медицины. Если он будет без сознания, то скорая помощь, например, будет лечить его «как от простуды»…

— Понятно, доктор. Когда он сможет улететь?

— Первым же самолетом!

Вечером я вернулся в посольство за рюкзаком. Кротов и остальные уже забрали вещички и уехали на поиски вписки. Охранник просит меня подождать и соединяет по телефону с консулом:

— Добрый вечер. С кем я говорю?

— Это консул Российской Федерации в Эфиопии. Владимир Вячеславович. А я с кем говорю?

— Лапшин Григорий, вольный путешественник, Дубна московской области.

— Ты — организатор всей этой авантюры?

— Нет. Но организатор не несет ответственность за участников. У нас каждый еще в Москве подписал бумагу, что за свои действия, здоровье и жизнь отвечает только он сам.

— А кто будет заниматься эвакуацией больных?

— Они сами и их родственники. У всех есть кредитные карточки и электронная почта для связи с Родиной.

— Ладно. С больными будем разбираться потом. А всех здоровых я приглашаю завтра в консульство на беседу. Еще я приглашу посольского врача, он сделает вам бесплатные прививки от гепатита.

— Хорошо. Мы приедем. Но с утра нам нужно в посольство Танзании.

— Жду вас к 16-ти часам. Устраивает?

— До завтра. До свидания, рад был познакомиться…

— Постой-ка, а куда ты сейчас направляешься?

— Искать ночлег.

— Где искать?

— Ну, не знаю… обычно, в Эфиопии, мы ночевали в палатках. В домах у местных жителей слишком много паразитов. А в других странах, с удовольствием оставались на ночь в гостях…

— Но в Аддис-Абебе очень опасно! После девяти вечера люди боятся даже из домов выходить — кругом так много грабителей и бандитов. Даже днем частенько нападают…

— Ну, у меня грабить нечего. Единственное, я боюсь, что если я поставлю палатку где-нибудь в городе, то у меня будут неприятности с полицией…

— Непременно. В этом городе еще никто из иностранцев не решался ночевать на улице в палатке. Почему вы не пользуетесь гостиницами?

— У нас нет денег на гостиницы, да и на свежем воздухе в Африке лучше высыпаешься.

Может вы разрешите все-таки поставить палатку на территории посольства? Завтра я найду другой ночлег.

— Нет. Даже если бы я и хотел разрешить, все равно не могу нарушить приказ посла. И потом, посольство, это — режимное учреждение…

— Все ясно. Спокойной ночи.

Вышел на ночную улицу (где люди «боятся из домов выходить») и остановил первую же машину «не такси». За рулем сидела деловая, одетая по европейски, черная женщина. Она согласилась подвезти до центра города и высадила у ворот местного университета. Ночевка в студенческом общежитии — практически безотказный способ во всех странах мира. Первый же студент, у которого я спросил местонахождение общаги, вызвался устроить меня на ночлег в своей комнате. Студенческая жизнь почти не отличается по странам и континентам. Все точно так же, как и в российской общаге, — обшарпанные стены, удобства в конце коридора, разбитые двери, прокуренные комнаты с электроплиткой в центре пола и китайским магнитофоном на подоконнике. Только кровати в здешних комнатах были двухъярусные. Мыться под душем пришлось холодной водой. Когда засыпал, в комнате все еще продолжалась молодежная тусовка.

05 октября из госпиталя выписывался Юрий Генералов и мы приехали за ним, заодно обсудить жилищные проблемы. Желающие сдали анализы на малярию, амебу, сальмонеллез и другие возможные болезни. Я познакомился с пожилой женщиной — переводчицей с амхарского.

Любовь Юсуповна прожила в Эфиопии уже 30 лет. Неделю назад у нее умер муж-эфиоп и по эфиопским обычаям, в дни траура она не могла принимать у себя гостей. Мы попытались вписаться в гости к врачам, чтобы лечиться и жить недалеко от госпиталя, но директор госпиталя строго-настрого запретил нам вписываться на территории. Вот примерный ответ Валерия Хачатуровича Акопяна:

— Я не могу на это пойти. Кругом инфекционные больные. Если вы заразитесь, то мне грозит тюрьма.

— Но ведь мы можем с тем же успехом заразиться во время посещения или лечения?!

— Это уже другое дело. Но ночевать на территории — исключено.

Любовь Юсуповна, желая все же устроить нам ночлег поблизости от госпиталя, просто таки всунула нам в руки 20 быр и вписала нас в супер-дешевый отель «NATNAEL» (тел. 15-56-56) через дорогу от Балчи. Маленькая комната с двуспальной кроватью обошлась всего в 12 быр (1,7 доллара). Таким образом, решились на первое время проблемы с нашим ночлегом:

А. Мамонов и К. Степанов жили в посольстве, после полудня к ним присоединился и Ю. Генералов. Им выделили электроплитку и чайник, да и многие русские люди, живущие в посольстве, подкармливали троих «интернациональных бомжей» (в тайне от посла?) Г. Кубатьян и С. Лекай жили в бесплатной гостинице при итальянской католической церкви в центре города, но для остальных мест там не нашлось. Три раза в день их сытно кормили монахи, а по воскресеньям даже давали в столовой вино.

А. Кротов, Г. Лапшин и О. Сенов жили в дешевой гостинице возле Балчи, а русские тетушки каждое утро привозили на работу домашнюю еду и очень огорчались, когда мы не приходили на завтрак. Еще одна русская женщина, во времена социализма вышедшая замуж за эфиопского студента, работала заведующей госпитальной прачечной. Лиля также оказывала нам много неоценимых услуг, предоставляя в наше распоряжение горячий душ и многие другие блага. В огромных стиральных автоматах мы смогли, наконец, постирать всю свою одежду и даже спальники. Только теперь последние из нас окончательно избавились от бахрдарских блох и клопов.

В 14 часов все, кто смог, приехали в танзанийское посольство и получили паспорта с бесплатными танзанийскими визами. Невостребованным оказался только паспорт Сергея Лекая.

Гриша Кубатьян опоздавший на полчаса, сообщил нам, что у Сергея такая большая температура, что он не может ходить. Сам Гриша тоже выглядел очень неважно, говорил с трудом и все время пытался держаться за воздух руками.

— Вот что, товарищ Кубатьян. Сейчас нас ждут в посольстве РФ. А ты сразу езжай в госпиталь, делать анализы. После посольства мы заедем за Сергеем, и, если он не поправится к тому времени, повезем его в госпиталь на такси.

— Нет-нет. — Запротестовал Гриша. — Я «в порядке», я тоже поеду с вами к русскому консулу.

— Ты очень хреново выглядишь. Тебе давно надо было обращаться к врачам, почему не поехал в госпиталь с Кактусом? Да и прививки делают только здоровым людям.

— Я, я… сейчас поеду … отлежусь на кровати, и температура пройдет. Я пью таблетки…

Несмотря на все наши уговоры, Гриша увязался с нами в российское посольство. Когда мы ждали на проходной прихода консула, Гриша вдруг стал совсем отключаться — у него пропал голос, он не мог уже стоять и только хрипел, борясь с приступами тошноты и лихорадки. Вот до чего доводит пренебрежение медициной!

Пришел консул и открыл нам специальную «комнату для приемов». Гришу оставили на скамейке, на улице, на случай рвоты. Вскоре пришел посольский врач чтобы делать нам прививки. Я сразу обратился к врачу:

— Доктор, извините, давайте прививки на потом. А сначала посмотрите, пожалуйста, нашего товарища, вон там, на улице. Что-то Гриша совсем плох.

— А давно это у него? — Спросил доктор, заглядывая через окно на улицу.

— Да уже неделю почти. Он все боялся ехать в госпиталь, никак не могли его заставить — прямо как маленький.

— Сейчас гляну. — И доктор стал надевать резиновые перчатки.

Вышел на улицу, подошел к неподвижно лежащему на лавке Грише, потрогал двумя пальцами шею и вернулся обратно в комнату.

— Ну, что, доктор!?? — Спросили мы почти хором.

— Ну что… один уже готов. — Мрачно сказал доктор консулу, снимая с руки перчатки и кидая их в мусорное ведро.

— Как доктор? Он же еще пять минут назад был жив! Неужели ничего уже нельзя сделать?!

— Малярия, как минимум. — Продолжал доктор свой доклад консулу. — Лимфаузлы расширенны, лихорадка, липкий пот. Я и без анализов уже вижу. Что делать будем?

Консул молчит.

— Доктор, а нельзя ли его прямо сейчас в Балчу отвезти? Может, спасут?!

— Спасти то спасут. Только кто платить будет? — Опять к консулу.

— Но у него же есть деньги. Ведь если вопрос жизни — глупо экономить.

— Ладно, везите. — Нарушил, наконец, молчание консул. — Я позвоню в Балчу, и сообщить «новость» послу я возьмусь сам лично.

Нас быстро укололи в плечо одноразовой прививкой. Я и Антон погрузили Григория в машину доктора и отвезли в ту же самую палату, откуда три часа назад выписался Юра. Тем временем, «хозрасчетные» врачи ругались с посольским доктором, даже не давая мне вставить слово:

— Кто за него будет платить? — Спрашивал дежурный по приемному отделению.

— А я почем знаю?! Мне сказали привезти, я и привез. — Разводил руками их коллега из посольства.

— Только сегодня одного вам вернули, а тут еще второго привезли…

— Я ничего не знаю! — Посольский доктор старался побыстрее уехать. — Звоните послу, пусть он решает, что со вторым делать.

Решив отложить «денежный вопрос» до прихода в сознание самого больного, мы с Антоном поспешили в католическую церковь, опасаясь, как бы не пришлось привезти сюда третьего.

Сергей лежал на скомканной кровати в одноместном номере. Монахи не разрешили селиться по двое, а других свободных комнат не было. Простыня была мокрая от пота, характерная для малярии лихорадка — бросает то в жар, то в холод. Сейчас Сергей кутался в куртку и в одеяло — его знобило.

— Собирайся, поехали в Балчу.

— Нет. Я отлежусь и к завтрашнему дню все пройдет, у меня так уже было в Дамаске.

— Нет уж. Гриша уже «отлежался» — чуть на глазах у консула не умер. А что мы твоей жене скажем, если завтра уже будет поздно?

— У меня сегодня нет сил. Я отлежусь до завтра. Я пью таблетки.

— Ты хоть ходить сам можешь? Ты же тут один остаешься! Лучше мы поможем тебе добраться до врачей сегодня.

— Меня монахи навещают несколько раз в день…

— Поехали в госпиталь, пока не поздно…

Но, подобно Григорию, Сергей, по совершенно непонятным мне причинам, отказывался госпитализироваться.

Решили, что если завтра утром Сергей не появится в госпитале сам, то мы приедем за ним на такси.

Утром я отвел сдавать анализы Кротов и Сенова.

Захожу в палату к Кубатьяну: «Как там наш больной?»

Гриша лежит под капельницей, улыбается до ушей и читает газету «СПИД-Инфо». На подоконнике громоздятся бутылки с морсом, пакеты с бананами и апельсинами… русские люди уже навещали его. Я хотел сфотографировать больного, читающего газету под капельницей, но Гриша прикрылся и лица не фотографии не видно.

Пока завтракали и мылись в прачечной у Лили, приехал Сергей Лекай с температурой +37.

У меня уже не хватило нервов хлопотать за третьего больного — отправил Сергея в нужный кабинет вписываться в палату к Грише самостоятельно.

Сегодня вся столица Эфиопии празднует приезд олимпийской сборной. На олимпиаде в Сеуле эфиопские марафонец завоевал золотую медаль. В госпитале меня даже познакомили с родным братом этого бегуна, который работает, кажется, в котельной. Город украсили к приезду героя. На всех центральных улицах вывесили флаги и приветственные транспаранты.