6. Общее представление о «капитализме» и «социализме»

6. Общее представление о «капитализме» и «социализме»

Уже в древности мы обнаруживаем зачатки того, что теперь называют «капитализмом» и «социализмом». На этом этапе нашего исследования, до систематического рассмотрения явлений XIX века, породивших эти понятия, было бы преждевременно их определять, но уже сейчас можно связать с ними некоторые общеизвестные представления.

Под «капитализмом» обычно понимают общественный строй, основанный на рыночном хозяйстве, с приспособленной к этому хозяйству формой государственной организации, – то, что профессор Хайек называет «расширенным порядком». Такой строй давно уже существует в некоторых странах, а в наше время господствует на большей части земли. Напротив, «социализм», как общественный строй, еще никогда и нигде не существовал: это лишь «идеология» или «программа» некоторого будущего строя – возможного или нет. Понятие «социализм» связывается обычно с «социальной справедливостью», то есть с таким устройством жизни, при котором люди не делились бы на «бедных» и «богатых» или, ко крайней мере, первые меньше зависели бы от вторых. В таком виде это лишь наивное описание «того, что должно быть» – описание цели.

Противники социализма, такие, как Хайек, предпочитают другое определение этого понятия, подставляя вместо цели средство, и притом негодное средство: государственный контроль над экономической жизнью, полностью игнорируя «социальную справедливость». Это доставляет им немалое преимущество в споре с защитниками социализма, поскольку системы с государственным контролем над экономикой действительно существовали в России и Китае и доказали свою неэффективность. Но строгое применение такого определения привело бы к очевидным нелепостям [Один советский математик, наивно приняв это определение на веру, обнаружил «социализм» у египетских фараонов и перуанских инков, управлявших хозяйством своих стран очень долго и, по-видимому, эффективно. Последнее обстоятельство противоречит намерениям более искушенных авторов, о которых я говорю.] , и его пришлось ограничить контекстом новейшей истории, введя тем самым, в неявном виде, ту же «социальную справедливость», которую хотели обойти. В самом деле, в XIX и XX веке государственное вмешательство в экономику впервые стало рассматриваться как средство решения «социального вопроса». Поучительный урок любителям «точных определений»! Попытки перенести такие определения из математических наук в общественные сразу же приводят к нелепостям: оказывается, что такое «определение» описывает вовсе не тот круг явлений, который первоначально имелся в виду. Тогда ограничивают применение «определения» хронологическими факторами, вводящими другие факторы, и умалчивают о таком ограничении. Я слишком высоко ценю интеллектуальные способности профессора Хайека, чтобы освободить его от обвинения в сознательной фальсификации понятий.

Политические системы, сложившиеся в России и в Китае, никоим образом не служили «социальной справедливости», ни в каком смысле этого выражения: они довели до предела все несправедливости феодального строя, который в этих странах не успел разложиться и оделся в новый идеологический костюм. Сталин в минуты откровенности сравнивал свое положение с властью царя, а Мао писал стихи о «благородных» императорах, основателях династий, к которым он себя причислял. Обличать «социализм» на материале таких систем – это вовсе не логическая ошибка, а намеренный прием политической демагогии. Мы будем держаться обычного представления, связывающего социализм с «социальной справедливостью», как ее понимали – и понимают сейчас – бедные и угнетенные всех стран.