14. Зачем нужен капиталист?

14. Зачем нужен капиталист?

Излюбленный аргумент сторонников капитализма состоит в том, что собственник предприятия – капиталист – тоже работник, а именно, «организатор производства», имеющий специальные навыки инициативы, руководства и конкуренции, без которых производство не могло бы преуспевать. В наше время этот аргумент сомнителен, так как все современные сколько-нибудь крупные фирмы управляются наемными директорами, акционеры же почти никогда не участвуют в принятии решений, а всего лишь «получают дивиденды». Но во времена Маркса единоличный собственник предприятия был самой обычной фигурой. Так как он нанимал инженеров и мастеров, то его роль «организатора производства» сводилась к выбору руководящего персонала на своем предприятии и к определению рыночной политики, то есть поведения по отношению к потребителям, торговцам и конкурентам. На языке нашего времени он был «специалист по человеческим отношениям», но не в том смысле, какой вкладывается в это выражение деловой практикой современных компаний. Главными качествами собственника были хитрость, скрытность и изворотливость в конкурентной борьбе. Как мы видели, даже современный нам апологет капитализма профессор Хайек не стыдится признать, что именно эти качества необходимы удачливому дельцу. Рыночное хозяйство есть то, что древние называли bellum omnium contra omnes, война всех против всех; в литературе наилучшее описание делового мира оставил Бальзак. Популярное сравнение этого мира с джунглями, а собственника-капиталиста с хищником слишком лестно для этих людей: джунглями управляют безжалостные, но неуклонно соблюдаемые биологические законы, вынуждающие хищника «эксплуатировать» животных других видов, но почти никогда не сталкивающие его в прямой борьбе с собратьями по виду. Вопреки французской пословице, волки никогда не пожирают друг друга; во всей живой природе пожирают друг друга только собственники, ведущие между собой нескончаемую войну без правил. Потому что соблюдение «моральных правил» даже в наши дни сделало бы предпринимателя жертвой его не столь разборчивых конкурентов; если же говорить о первоначальном «неограниченном капитализме», то все искусство удачливого дельца состояло в умении обходить законы. Историки раскопали в архивах, как начинали Рокфеллеры, Морганы и Вандербильты, и утверждают, что «в основании всех крупных состояний лежит преступление». Но стоит ли обращаться к практике «неограниченного капитализма»? Этот мавр сделал свое дело и породил наш замечательный «расширенный порядок», который, как многие благородные сыновья, стыдится имени своего отца. Допустим, для простоты, что нынешние капиталисты строго соблюдают установленные государством законы – потому что «моральные правила» Хайека вряд ли имеют для них – и для него – какой-нибудь другой смысл. Но обратите внимание на терминологию Хайека: вместо капитализма нынешний деловой мир называется «расширенным порядком», а законы, соблюдаемые во избежание уголовного наказания, называются «моральными правилами». Наименования не так уж безразличны, как можно подумать. Вспомните, что означают на родном языке профессора Хайека имена чертей^[34].

Видимая эффективность современного капитализма и возможные последствия этой системы для нашего вида будут рассмотрены дальше, в третьей части нашего исследования^[35]. Теперь нас интересуют лишь качества капиталиста как «организатора производства», оправдывающие, как нам говорят, его исключительно щедрое вознаграждение. Эти качества не выглядели сколько-нибудь привлекательно при «неограниченном капитализме», когда еще не было отменено рабство негров, а положение «свободных» рабочих казалось, подтверждало гипотезу Маркса о «стоимости» рабочей силы. Несомненно, характер и поведение типичного капиталиста того времени резко противоречили принципам христианской нравственности, запечатленным историей в сознании рабочих. Несомненно, контраст между образом жизни капиталиста и рабочего воспринимался как несправедливость и вызывал у них негодование. Движение «луддитов» в Англии, ломавших машины, восстания лионских ткачей и множество других грозных явлений свидетельствуют о том, что ненависть к господствующему классу еще до возникновения социалистических учений стала постоянным мотивом европейской общественной жизни.

Причины такой психической установки следует искать не только в экономических условиях, создавших определенный тип общества, но и в этических представлениях людей, оценивающих создавшиеся отношения. Откуда взялись этические представления, требовавшие, чтобы «ленивое брюхо не поглощало того, что создают прилежные руки»? Есть ли на самом деле «эксплуатация» рабочих при капитализме, и что это такое? Что такое «социальная справедливость» – только ли демагогический лозунг, выражающий зависть неудачников и неспособных? Можно ли придать этим словам объективный смысл?

***

Прежде всего надо отдать себе отчет, что слова эти относятся к так называемым «ценностям», то есть к традиционным представлениям о том, что хорошо и что плохо, а вовсе не к тем или иным условиям производства. Отчаявшиеся рабочие, ломавшие машины, этого не понимали. Точно так же заблуждались марксисты, усматривавшие социальную несправедливость в капиталистической организации производства. Сам Маркс понимал, что эта организация подобна сложной, эффективно работающей машине, и вовсе не хотел разрушить ее, а напротив, хотел использовать ее в интересах тружеников, устранив только «несправедливое» распределение доходов. Я оставляю пока в стороне вопрос, возможно это или нет. Если интересующие нас понятия относятся к традиции нашей культуры, более того, к традиции любой культуры, то они должны быть несравненно старше капитализма. Понятия о том, что хорошо и что плохо, надо искать в самой «природе человека», если только само это выражение удастся определить.