РИХАРД ЗОРГЕ

РИХАРД ЗОРГЕ

Я сам себя обрек

На вечные скитанъя

Не нужен страннику покой…

Из юношеских стихов Р. Зорге

До 1964 года в Советском Союзе на дело Зорге было наложено табу. Непроницаемая завеса молчания окутывала его имя. Но в тот год молчание было взорвано. Тогдашний советский лидер Н. С. Хрущев совершенно случайно попал на закрытый просмотр кинофильма французского режиссера Ива Чампи «Кто вы, доктор Зорге?». Лента очень понравилась Никите Сергеевичу, и он воскликнул: «Так ведь это же герой!»

Моментально заработала советская пропагандистская машина, старательно лепя очередного «героя незримого фронта». Во всех газетах и журналах появились разнообразные материалы о Зорге, его родственниках, его соратниках, пространные рецензии на фильм Ива Чампи. Зорге задним числом присвоили звание Героя Советского Союза, его помощники были награждены боевыми орденами.

С тех пор к примерно трем десяткам книг, выпущенных в США, ФРГ, Франции, прибавилось примерно столько же изданных в СССР. В книгах, выпущенных на Западе, Зорге почти всегда наделялся несвойственными ему эгоистическими и анархическими качествами. Его изображают грубым, деспотичным сверхчеловеком, циничным прожигателем жизни и просто авантюристом. Советские же авторы, как правило, идеализировали его, изображали «твердокаменным» коммунистом-интернационалистом, поборником пролетарской солидарности, без недостатков, ошибок, сомнений и слабостей, создав образ новоявленного святого-великомученика. Кем же на самом деле был этот человек, названный тогдашним шефом ЦРУ «Звездой советского шпионажа»?

Рихард Зорге родился 4 октября 1895 года в Баку, в семье немецкого механика нефтяного промысла Адольфа Зорге. Мать его была простой русской женщиной из бедной семьи железнодорожного рабочего. Рихард был самым младшим из четырех детей. Когда Рихарду исполнилось три года, семья переехала в Германию. Детство и юность Рихарда Зорге закончились в дни школьных каникул 1914 года. Началась Первая мировая война. Он был тогда еще слишком юн, чтобы сразу разобраться в смысле этого трагического события. Зараженный духом романтики, писал высокопарные философские стихи и мечтал о ратных подвигах. Рихард считал, что человек должен быть оригинальным не только в мыслях, но и в поступках, и что подвиг существует ради самого подвига. И восемнадцатилетний Рихард, так и не окончив реальное училище, бежал из дому, записался добровольцем в действующую армию. Постепенно романтические настроения прошли. Рядового Зорге, служащего легкой артиллерии, отправили в Бельгию, где уже начались ожесточенные сражения. Тысячи убитых, искалеченных, потоки крови — все это не могло не оставить след в душе юноши. Впоследствии Зорге писал: «Первая мировая война 1914–1918 годов оказала глубочайшее влияние всю мою дальнейшую судьбу. Если бы даже у меня не было бы никаких других убеждений, одной только ненависти к этой войне было бы достаточно, чтобы я стал коммунистом…». Три ранения — таков итог войны для Зорге. На фронте погибли два любимых брата.

Война стала большой политической и гражданской школой для Зорге. На ней он нашел настоящих друзей, которые открыли ему глаза на многое.

Октябрьская революция в России пробудила в Рихарде небывалую энергию. Выбор был сделан раз и навсегда: революционная работа. Звать к борьбе к свержению существующего строя… Он вступил в Коммунистическую партию Германии. Началась партийная жизнь. Зорге создал кружок среди матросов. Во время восстания участвовал в демонстрациях. А в затишье учился, посещал студенческие сходки. В 24 года Зорге окончил университет и стал доктором государственно-правовых наук и социологии. Популярность Зорге росла. То была известность умного агитатора, партийного работника высокой квалификации. Рихарда знали, к нему шли студенты, рабочие. В 1920 году он стал редактором партийной газеты. В Рихарде появилась новая страсть: журналистика. Зорге много писал. Но вскоре его арестовали и отправили в тюрьму. Отсидев срок, он вернулся полный прежнего энтузиазма. Зорге был автором книг по политологии и социологии. Его стали считать теоретиком-исследователем. Как активный политический деятель, он вновь подвергался преследованиям и вынужден был эмигрировать. Партийные соратники предложили ему поехать в Россию. Зорге с радостью согласился. «Ведь там моя Родина», — говорил он. В 1925 году Зорге стал гражданином СССР и вступил в коммунистическую партию. Он работал референтом, политическим и ученым секретарем в Институте марксизма-ленинизма. Эта работа требовала не только эрудиции, но и большой усидчивости, отнимала много времени. Вечерами он посещал клуб немецких коммунистов, где Рихарда избрали первым председателем правления. В правление входило тридцать человек, но Зорге был самым активным из них.

В Москве Зорге познакомился с Екатериной Александровной Максимовой. Сначала она давала ему уроки русского языка, которым Рихард в ту пору владел не очень хорошо. Они подружились. Дружба переросла в любовь. Впервые Рихард испытал глубокое чувство. Он встретил девушку, которая понимала его. Литература, искусство, музыка — вот сфера, в которой оба растворялись. Однако Зорге продолжал много работать. За два года в журналах было опубликовано семнадцать серьезных исследований: «Материальное положение пролетариата в Германии», «Экономическая депрессия в Германии», «Национал-фашизм в Германии» и др. За эти же два года написаны объемные работы: «Экономические статьи Версальского мирного договора», «Новый германский империализм». Из немецких газет он узнал, что его работы получили широкую известность в Германии. Друзья взяли их на вооружение, враги всячески обливали автора грязью. Да, это тоже была борьба. И все-таки Зорге был недоволен собой. Активная натура требовала действия. Стоять с врагом лицом к лицу, принимать прямое участие в схватках с теми, кто посягает на Советское государство, — вот к чему он стремился.

В клубе немецких коммунистов он познакомился с тогдашним шефом советской разведки Яном Карловичем Берзиным. Берзину понравилась активная натура Зорге. Он много рассказывал Рихарду о международном положении, заинтересовал его дальневосточными проблемами. При очередной встрече с Яном Карловичем Зорге сказал: «Я заболел Дальним Востоком. Пошлите меня в Китай!» Так Рихард Зорге стал военным разведчиком. Три года жизни в Китае были наполнены работой, бесконечными поездками, встречами. Зорге изучал страну, японский и китайский языки. Он словно предчувствовал, что все это может пригодиться в будущем. Его чемоданы были набиты научными материалами о Китае. В кругу китайских журналистов он цитировал стихи древнего поэта Ли Сяньюна: «Я исходил страну из края в край… Давно я не был дома, но, как встарь, не знают роздыха копье и щит…».

В Маньчжурии разворачивались события чрезвычайной международной важности. «Мукденский инцидент», а другими словами — оккупация Японией Маньчжурии началась 18 сентября 1931 года. К концу 1932 года почти все главные города и железнодорожные узлы Маньчжурии оказались в руках японцев. Заняв Северную Маньчжурию, японские войска стали концентрироваться на дальневосточной границе Советского Союза.

От организации Зорге требовалась предельная оперативность. Его радиограммы беспрестанно шли в Центр. В это беспокойное время Зорге и его помощники находились на переднем крае событий.

В январе 1933 года Зорге отозвали в Москву. Он выполнил свою задачу. Центр заблаговременно был информирован о развертывающихся в Китае событиях. Зорге догадывался о том, что могло явиться причиной его внезапного вызова в Москву. С приходом Гитлера к власти Германия превращалась в потенциального противника номер один. Гитлер призвал к восстановлению политической и военной мощи Германии, чтобы потом использовать эту мощь для завоевания Советского Союза. Также он знал, что правящие круги США, Англии, Франции толкали Японию на выступление против Советского Союза. Обстановка на Дальнем Востоке обострилась до крайности. Япония отказалась подписать с Советским Союзом пакт о ненападении. Она превращалась в наиболее вероятного союзника третьего рейха. Чутье разведчика не обмануло Зорге. При очередной встрече Берзин сказал ему «Необходимо выяснить, каковы планы Германии и Японии, откуда Советскому Союзу грозит главная опасность. Это будет операция „Рамзай“, ее цель — защита Советского Союза».

«Почему у операции такое странное название — „Рамзай?“ — спросил Зорге.

„Рамзай“ — значит „Р.З.“, а „Р.З.“ — это Рихард Зорге» Рихард мог бы сказать, что продолжительная работа в Китае измучила его вконец, что он мечтал всерьез заняться научными исследованиями и что он только что женился на Екатерине Максимовой. Имеет человек право на личное счастье, на спокойную работу?.. Ведь он только-только вернулся. Но он ничего не сказал. Для него все личное отодвигалось на второй план. В 1933 году Рихард Зорге под видом немецкого журналиста приехал в Японию — в страну с самым жестким в мире полицейским режимом. Вот что сам Зорге писал по этому поводу: «Трудность обстановки здесь состоит в том, что вообще не существует безопасности. Ни в какое время дня и ночи вы не гарантированы от полицейского вмешательства. В этом чрезвычайная трудность работы в данной стране, в этом причина того, что эта работа так держит в непрерывном напряжении».

Несколько лет Зорге посвятил изучению экономики, культуры, истории Японии, овладел японским языком, научился разбираться в структуре хозяйства, не были для него тайной и взаимоотношения монополий, а также все нюансы политики, проводимой правящими кругами. В Японию приехал крупный востоковед. «Уровень моих познаний, необходимых для работы в Японии, — писал позднее Зорге, — был нисколько не ниже того, что давали германские университеты. Еще будучи в Китае, я взялся за написание нескольких статей о Японии, с тем чтобы составить о ней общее представление». Он мог бы с успехом вести несколько курсов в университете, стать почтенным ученым. Однако его активная натура требовала немедленного действия на благо людей. А высшим благом он видел мир и безопасность Советского Союза. Ради этого стоило отказаться от кабинетной жизни ученого, рисковать собственной головой. «Если бы мне довелось жить в условиях мирного общества и в мирном политическом окружении, то я бы, по всей вероятности, стал ученым. По крайней мере, я знаю определенно — профессию разведчика я не избрал бы».

В удивительно корогкий срок Зорге создал в Японии хорошо законспирированную разведывательную организацию. Под его руководством работали две группы подпольщиков общей численностью 35 человек.

Организация Зорге была интернациональной. Ее ядро составляли, сам Рихард — по материнской линии русский, по отцу немец; Макс Клаузен — немец; Бранко Вукелич — югослав; Одзаки Ходзуми и Мияги Етоку — японцы. Все они имели опыт подпольной работы. Четыре коммуниста и один, Одзаки, убежденный марксист, не состоявший в партии. Зорге и Одзаки были не только талантливыми журналистами, но и крупными учеными — социологами и востоковедами, авторами ряда исследований. Великолепный лингвист и журналист Вукелич; художник-искусствовед Мияги; моряк торгового флота, одаренный инженер-самоучка Клаузен — это были люди убежденные, преданные общему делу, бескорыстные, самоотверженные. Не за деньги и награды рисковали жизнью Рамзай и его соратники. Генерал Уиллоуби — ас американской разведки — с удивлением констатировал: «Деятельность организации практически ничего не стоила Советскому Союзу. Они даже пытались сократить свои расходы и приказывали, чтобы часть доходов от Клаузена шла в Центр (радист Зорге в качестве прикрытия создал прибыльную фотофирму)… Одзаки, например, никогда не получал ни гроша для себя и фактически терпел убытки». А генерал Макартур, шеф Уиллоуби, был поражен той суммой, которую тратил на себя Зорге. «Мой водитель в Соединенных Штатах получает больше», — констатировал генерал.

Поначалу в токийской ассоциации журналистов Рихарда встретили сдержанно (здесь остерегались немецких журналистов), но постепенно лед растаял. Рихард в политические споры не ввязывался, когда же просили высказать свое мнение, высказывался. Он обладал безошибочным политическим чутьем: всякий раз давал смелые прогнозы, и прогнозы оказывались верными. Речь его отличалась лаконичностью, образностью. В нем было нечто располагающее на откровенность, вызывающее невольное уважение. К его негромкому голосу стали прислушиваться все чаще и чаще. Его статьи, насыщенные познавательным материалом, размышлениями о судьбе Японии, содержавшие четкие политические выводы, заметили сразу же не только в Германии, но и в других странах. Все поняли, что на журналистском небосводе вспыхнула новая звезда. Тогда-то к Зорге и потянулись, стремясь выудить у него что-нибудь для себя: ведь этот человек был прямо-таки напичкан ценнейшей информацией.

Около 160 источников разведывательной информации использовал Зорге. Среди них: премьер-министр, министры, генералы, крупные промышленники. Ему удалось получить из посольства Германии в Токио важнейшие военные и политические сведения. Зорге сумел настолько войти в доверие к немецкому послу в Японии Эйгену Отто, что тот даже просил его редактировать посольские донесения из Токио в Берлин. Он сгал пресс-атташе этого посольства и самым близким другом и советником германского посла. Вступил в нацистскую партию.

В своей работе Рамзай и его помощники никогда не прибегали к насилию, шантажу, подкупу, диверсиям, террору и другим нечестным приемам. Успех деятельности группы Рамзая обеспечивала новаторская технология добычи и обработки разведывательной информации, которую придумал Зорге. Подавляющее большинство нелегальных сотрудников советской секретной службы, находящихся за рубежом, считали: главное, получить информацию и побыстрей отправить ее в Центр — там разберутся! У Рамзая была другая схема: добыть сведения, проверить и перепроверить их, проанализировать, убедиться в достоверности и уж потом сообщать в Москву. Как писали специалисты из военного ведомства США, никогда в истории не существовало столь смелой и успешной разведывательной организации. За годы работы в Японии Зорге передал в Москву бесчисленное количество важных сообщений, каждое из которых подвергалось с его стороны анализу и тщательной проверки. Вот некоторые из важных сообщений, направленных им в Центр. Еще в июле 1940 года за пять месяцев до утверждения Гитлером «Плана Барбаросса» — директивы о молниеносной войне против СССР — Зорге передавал сообщения о подготовке фашистской агрессии. В мае 1941 года он указал точную дату нападения Германии на Советский Союз и количество дивизий. Однако эти ценные сведения, как ни странно, оставались без внимания и отправлялись в архив. Почему? Дело было в том, что Зорге не доверяли. Не доверял Сталин. Советский вождь боялся столкновения с мощным нацистским рейхом и старался не дать повода германскому правительству для агрессии на Восток. Любые сведения о том, что немцы готовятся выступить против СССР, он рассматривал как дезинформацию западных держав, в первую очередь Великобритании: им, мол, выгодно было столкнуть Советский Союз с Германией, чтобы отвлечь от себя значительные силы вермахта и существенно облегчить свое положение. Поскольку Зорге продолжал упорно доказывать свои сведения, Сталин зачислил его в двойные агенты. Были вдвое сокращены и без того скромные денежные ассигнования на работу токийской резидентуры. Она отвлекалась на выполнение второстепенных заданий, на бесконечные проверки и перепроверки полученных ею материалов. Зорге ощущал не только слежку кемпентай — японской контрразведки, но и недоверие Центра. И не мог понять — почему?

Вот что вспоминал его ближайший помощник — радист Макс Клаузен: «Ведь мы еще за несколько месяцев до нападения Германии на СССР сообщали, что у границы Советского Союза сосредоточено по меньшей мере 150 дивизий и что война начнется в середине июня. Мы получили странную радиограмму, в которой говорилось, что возможность нападения представляется Центру невероятной. Рихард был вне себя. Он вскочил, как всегда, когда сильно волновался, и воскликнул: „Это уж слишком!“. Он прекрасно сознавал, какие огромные потери понесет Советский Союз, если своевременно не подготовится к отражению удара». Безусловно, он не мог не знать о сталинских репрессиях в Союзе. О том, что им подверглось и командование Красной Армии, и руководство советской разведки, многие оперативные работники, разведчики-нелегалы. Ведь за рубежом и, в частности, в Японии, о московских судебных процессах, тотальных чистках тогда писали достаточно. Знал он и о перебежчиках — крупных работниках советской разведки. Нельзя исключить, что у Зорге возникали мысли о том, что и ему не избежать трагической судьбы многих советских разведчиков, безжалостно расстрелянных или брошенных на длительные сроки в лагеря, если бы он вернулся в Советский Союз.

Но Рамзай продолжал честно выполнять свой долг. Ему не верят? Он найдет новые доказательства, неоспоримые факты! Он заставит Центр поверить! Жизнь скоро подтвердила правоту Рамзая. Нападение Германии произошло в тот же день и час, о которых сообщал Зорге. Вот почему информация Зорге, поступавшая после 22 июня, немедленно шла в ход. Сообщение о том, что Япония не вступит в войну против Советского Союза, сыграла немалую (если не решающую) роль в принятии Сталиным решения перебросить свежие, хорошо обученные дивизии с Дальнего Востока и Сибири под Москву. В середине 1941 года Зорге сумел добыть сведения исключительной важности: Япония сосредоточивала силы для войны на Тихом океане и готовила нападение на американскую базу Перл-Харбор. Как теперь выяснилось, он поставил на карту жизнь свою и своих помощников, чтобы помочь Соединенным Штатам, в которых уже тогда видел потенциального союзника СССР в борьбе против гитлеровской Германии.

Однако советский Центр по неясным причинам эту информацию до американских коллег не довел.

За годы работы Рамзай показал себя непревзойденным мастером конспирации. Вот почему его организации удалось почти восемь лет избегать разоблачения, несмотря на слежку, которую японская контрразведка установила за ним и его сотрудниками. Однако кольцо вокруг Зорге стягивалось все туже. До сих пор остаются невыясненными все обстоятельства провала группы Зорге. 18 октября 1941 года Зорге был арестован японской полицией.

Отношение к Зорге Сталина и руководства советской разведки, а также тот факт, что после ареста Зорге с советской стороны не было даже попыток его освободить, наталкивает на мысль, что он стал больше не нужен советскому руководству и его просто-напросто «сдали» японским властям Сразу же после ареста Зорге в России была арестована его жена — она была сослана в район Красноярска, где погибла в 1943 году.

Следствие по делу Рамзая тянулось почти два года. Несмотря на требования немецкого правительства выдать Зорге и его радиста Клаузена, японцы этого не сделали. Они предпочли сами провести расследование, и 29 сентября 1943 года Токийский районный суд вынес советскому разведчику смертный приговор. Но еще целый год Зорге находился в тюрьме в ожидании казни.

В ходе следствия Зорге нередко подвергали жестоким пыткам, чтобы добиться признания им своей вины. Однако и во время следствия, и на суде он неоднократно заявлял, что не признает себя виновным. «Ни один из японских законов нами нарушен не был. Я уже объяснял мотивы своих поступков. Они являются логичным следствием всей моей жизни. Вы хотите доказать, что вся моя жизнь стояла и стоит вне закона. Какого закона? Октябрьская революция указала мне путь, которым должно идти международное рабочее движение. Я тогда принял решение поддерживать мировое коммунистическое движение не только теоретически и идеологически, но и действенно, практически в нем участвовать. Все, что я предпринимал в жизни, тот путь, которым я шел, был обусловлен тем решением, которое я принял двадцать пять лет назад. Происходящая германо-советская война еще больше укрепила меня в правильности того коммунистического пути, который я избрал. Я об этом заявляю с полным учетом того, что со мной произошло за двадцать пять лет моей борьбы, в частности и с учетом того, что со мной произошло 18 октября 1941 года…» После суда Зорге подал апелляцию в Верховный суд, но ее довольно скоро отклонили. День казни в приговоре не был указан.

В тюрьме у Зорге невероятно обострился слух, и он мог слышать, несмотря на мощную стену, репродуктор, находившийся где-то в городе. Таким образом, он получал какие-то новости из внешнего мира. К тому же ему симпатизировал японский переводчик, приставленный официально во время суда (Зорге скрывал, что знает японский язык), и тоже сообщал последние новости. Зорге, конечно, понимал, что в итоге победа будет за странами антигитлеровской коалиции, однако конца войны он не дождался. 7 ноября (этот день — официальный советский праздник — очевидно, был выбран специально) 1944 года около 10 часов утра за ним пришли.

Вошедший в камеру начальник тюрьмы Ичидзима сказал: «Сегодня ваш праздник. Надеюсь, вы умрете спокойно», — и затем спросил, не хочет ли Зорге добавить что-либо к своему завещанию.

«Мое завещание останется таким, каким я его написал».

«Имеете ли вы что-нибудь еще сказать?»

«Да, имею. Вы правы, господин начальник тюрьмы: сегодня у меня праздник. Великий праздник — двадцать седьмая годовщина Октябрьской социалистической революции. Я хочу добавить несколько слов к своему завещанию. Передайте живым: Зорге умер со словами: „Да здравствует Советский Союз, да здравствует Красная Армия!“».

Согласно ритуалу при казни присутствовал буддийский священник. Он должен был прочитать молитву у тюремного алтаря. Но, повернувшись к священнику, Зорге учтиво произнес:

«Я благодарю вас за вашу любезность. Ваши услуги не понадобятся. Я готов».

Зорге провели через тюремный двор к железобетонной камере, где происходили казни. Он встал на крышку люка и сам надел на шею петлю. В 10.20 люк под Рихардом Зорге провалился.

Бесстрастный медицинский протокол, составленный тюремным врачом, зафиксировал такую подробность: после того, как Зорге сняли с виселицы, сердце его билось еще 8 минут.