XXXIX. Меры к поднятию уровня общественной нравственности (Посвящается высокоуважаемому Василию Васильевичу Розанову*)

XXXIX. Меры к поднятию уровня общественной нравственности (Посвящается высокоуважаемому Василию Васильевичу Розанову*)

I. Громкие голоса давно указывают на необходимость изменения наших законов о брачном и внебрачном сожитии и, в особенности, о детях так называемых "незаконнорожденных".

______________________

* Читатель да не осудит меня, что я сохраняю и это посвящение. Вопрос о семье есть не только ход мысли, но и движение общества: и движения сердца, играющие здесь, должны быть сохранены, как они есть. В. Р-в.

______________________

Законодательство наше не может само не видеть, что наши жестокие законы по отношению к этим ни в чем не повинным детям не только не принесли собою ожидавшейся от них нравственной пользы, но, напротив, в них именно общество наше, все глубже и глубже погрязающее в разврате и до мозга костей проникнутое ложью и фарисейским лицемерием, находит оправдание того усыпления у него священнейших чувств материнской и отцовской любви, которую обретают в их сердцах несчастные дети, рожденные ими вне брака.

Если не подлежит сомнению, что по самой природе своей сила этой любви у родителей честных не способна охлаждаться от точки зрения мертвой буквы закона на условия рождения тех и других детей, то можно ли не согласиться, что, вместо того чтобы рождение детей вне брака и заботливость об них родителей, - ставились первым из них в позор, а вторым в наказание, следовало бы самое выражение "незаконнорожденные дети" не только вычеркнуть из законов гражданских для того, чтобы они удовлетворяли нравственным требованиям высшего порядка, но и признать, безусловно, обязательным для каждого честного отца и для каждой честной матери одинаково свято исполнять долг родителей к своим детям, будут ли они прижиты ими в браке или вне брака.

Что же касается Церкви, то она должна отцам холостым воспретить брак с иною женщиною, кроме как с тою, с которою им прижиты дети.

Более чем вероятно, что, воспитавшись в этих принципах, последующие поколения обрели б в них мотивы, которые были бы способны в значительно большей степени, чем теперь, обуздывать у многих их животные порывы к удовлетворению половых инстинктов, при отсутствии возможности быть готовым к честному исполнению обязанностей отца и матери по отношению к могущим родиться у них детям.

Надежда на такую вероятность едва ли может подлежать сомнению, ввиду той обратной аналогии, которую находим мы в мотивах к детоубийству, почти во всех случаях.

Можно ли отрицать, что для огромного большинства, в особенности девиц, единственным побуждением к убийству рождаемых ими детей служит стыд пред общественным мнением. И в какой мере могуществен этот стыд, красноречивее всего свидетельствует его способность подавлять в сердце молодой и неиспорченной женщины наисильнейший из инстинктов и наиблагороднейшее из ее чувств - любовь матери к своему ребенку.

Источником же для столь страшного ей фарисейского общественного мнения служит, бесспорно, закон, карающий внебрачное сожитие. Нужды нет, что закон этот, никогда не применяющийся, остается мертвою буквою и занимает только лишнее место в нашем "Своде", тем не менее, однако, он оказывается в состоянии подвигнуть молодую женщину на такое страшное преступление, как детоубийство! Удивительно ли, что общественная совесть, в лице суда присяжных заседателей, сплошь и рядом оправдывает этих преступниц, не взирая на отсутствие малейшего посягательства этих последних уклониться от наказания.

Оправдание же это находит себе прямое объяснение в том противоречии, которое обретается здесь в самом принципе наказания.

А противоречием этим является то обстоятельство, что приходится приговорить к наказанию человека за его чрезмерную стыдливость, породившую тяжелое преступление.

Спрашивается: а может ли вообще стыдливость считаться совместимою с преступною безнравственностью, лежащею в основе всех других преступлений, за исключением совершаемых в состоянии аффекта, в котором в наивысшей степени бесспорно находится мать-детоубийца?

Ввиду-то этого, настоит ли еще надобность говорить о степени целесообразности закона, о котором идет речь!

II. Фарисеи станут, конечно, доказывать противное и, чего доброго, усмотрят даже в этом и поощрение блуду, и прелюбодеянию, и даже посягательство на таинство брака.

Отказываясь от критической оценки таких толкований, я, не обинуясь, прямо, однако, выскажу, что существующие ныне условия брака заключают в себе столько лжи и столько порождают собою зла, что усугублять его еще более едва ли уже и возможно. И ввиду-то того, что условия эти являются грубым кощунством над таинством брака, ибо в основе огромного большинства наших браков лежит публичная продажность, обман и лицемерие, давно пора как законам церковным, так и гражданским, ради подъема уровня общественной нравственности, изменить эти условия к лучшему.

Бесспорно, что хотя сознание в необходимости этих изменений и назрело веками и требуются они все настойчивее и настойчивее, тем не менее, решение этого вопроса обставлено такими осложнениями и трудностями, пред которыми всегда останавливалось в нерешительности наше законодательство, и, главным образом, потому, что одновременно с вопросом об упорядочении условий для брака неизбежно возникает вопрос о разводе, встречающий будто бы противоречие в строгих догматах нашей церкви о браке и его нерасторжимости.

Нельзя, конечно, не согласиться, что догматы Церкви иными и быть не должны, как строгими и неизменными, и что Таинства, ею освящаемые, а в том числе и брак, не должны и не могут быть никем расторгаемы. Но вместе с тем самой церкви не только принадлежит бесспорное право, но именно на ней самой и лежит обязанность охранять святость совершаемых ею Таинств. Поэтому-то и строго требуется ее догматами для каждого из Таинств наличность условий, при которых они лишь и могут иметь присущую им важность. Так, например: епископ должен быть непорочен (Послание апост. Павла к Тимофею. 3, 2). Кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о церкви Божией? Епископы должны быть хранящие Таинство веры в чистой совести. 5 г.

Усмотрев же, что епископ или священник, первоначально вполне удовлетворявшие требованиям своего сана, впали в греховность (пьянство, блуд и др.), Синод лишает их сана и немедленно отлучает от паствы, дабы они своим дурным примером не причинили ей зла и не оскорбляли Церковь своею неприглядною для нее службою.

III. То же самое, несомненно, должно быть применяемо и по отношению к браку, потому что и брак как Таинство должен быть признаваем таковым лишь при действительном существовании требующихся для него Церковью условий, а именно: добровольное, торжественное обещание перед Богом и людьми хранить супружескую верность во имя той взаимной любви, которая только и должна влечь к брачному союзу и лежать в его основе.

И оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью. Еванг. Марка. 10, 8.

Мужья, любите своих жен, как Христос возлюбил Церковь. Поел. ап. Павла к Ефессеям. 5, 25.

Как Церковь повинуется Христу, так и жены должны повиноваться во всем своим мужьям. 5, 24.

Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу. 5, 27.

Жены должны любить мужей, любить детей, быть целомудренными, чистыми, почтительными о долге, добрыми, покорными своим мужьям, да не порицается слово Божие. Ап. Павла к Титу. 2, 25.

Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога и вы не свои. Послание апост. Павла к Коринфянам. 6, 19.

Если муж умрет, жена свободна выйти за кого хочет, только в Господе. 7,39.

Тайна сия велика по отношению к Христу и Церкви. Поел. ап. Павла к Ефессеям. 5, 37.

Из всех этих учений Св. Апостолов как нельзя более ясно, что брак есть Таинство, в котором тогда только может быть допущено благословение церкви на супружеский союз, когда он может быть уподоблен союзу Христа с Церковью, а одно уже такое уподобление красноречиво свидетельствует, что в Таинстве брака испрашивается церковью благодать на рождение и воспитание детей в христианских началах, а отнюдь не на право лишь половых общений как цели самой по себе, ибо таковая цель была бы только грубым кощунством над Таинством и над Церковью, в которой совершилось бы такое благословение.

К великому стыду нашему, такое кощунство над Таинством брака в такой мере стало для нас явлением обыденным и вошло в наши нравы*, что брак по влечению действительно любовному и бескорыстному, сплошь и рядом, вызывает к себе не сочувствие и одобрение у родных и окружающих, а скорее неприязнь и противодействие.

______________________

* Автор не замечает, что и "не могло не войти в нравы", не могло не "стать". Ибо раз хотя одна семья (повенчанная с любовью, а потом разлюбившая) существует, ссорится, изменяет, то она как микрококк уже заразит собой все общество. "А если есть - то и возможно". Метафизика всегда лежит в основе физики. В. Р-в.

______________________

Благодаря-то этому браки у нас, за весьма редкими исключениями, представляют собою явный и заведомый для всех обман, а еще вернее, возмутительную куплю и продажу.

Удивительно ли, что такие браки порождают собою одни лишь пороки и разврат и служат неизбежным источником взаимной вражды и ненависти, отравляющих жизнь всего семейства и влекущих за собою ту глубокую степень ожесточения человеческого сердца, когда оно не останавливается пред самыми тягчайшими преступлениями. Нужно ли еще говорить о том гибельном влиянии, которое имеют подобные родители на своих детей? И могут ли такие родители служить для них примером добра, правды, любви? и может ли Церковь испрашивать для них благословение на воспитание ими своих детей в христианских началах? Где нет любви, там нет человека, там нет и места для чувств отца и для чувств матери!

Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. I Послание Иоанна. 4, 8.

Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. 4, 8. Брак есть, бесспорно, великое Таинство, но только в смысле благодатной почвы, на которой из доброго семени родится человек. И великая задача Церкви должна заключаться в том, чтобы зорко выбирать эту почву и охранять ее от плевел. Как пастуху, оберегающему свое стадо от паршивой овцы, так пастырю Церкви, на глазах которого родятся, живут и умирают пасомые им, подобает знать, кому из них может быть дано благословение на брачный союз и кому не может быть дано право на это Таинство.

Пастырям Церкви следует хорошо помнить предназначаемое для них поучение Св. Евангелистов:

Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления. Не будьте сообщниками их. Послание ап. Павла к Ефессеям. V, 6-7.

Рук ни на кого не возлагайте поспешно и не делайтесь участниками в чужих грехах. I Послание к Тимофею. V, 2, 2.

Приближаются ко Мне люди сии устами своими и чтут Меня языком; сердце же их далеко отстоит от Меня. Ев. Матф. 15, 8.

Согрешающих обличай пред всеми, чтобы и прочие страх имели. I Послание к Тимоф. V, 20.

Браку всех да будет честен и ложо непорочно. Послание к Евреям. XIII, 4. IV. Приняв в основание, что дурное семя дает дурной плод, Церковь так же, как и законы гражданские, не должна давать права на брачный союз людям заведомо порочным и преступным.

Правом на брачный союз, как совмещающим в себе сумму важных гражданских прав по отношению к семье и по отношению к государству, воспитанием из своих детей честных и полезных для него граждан, должны пользоваться только люди свободные от пороков: люди, взаимность которых не подлежит для Церкви сомнению.

Только при таких условиях представилась бы возможность внести в семейную жизнь:

Плод духа: любовь, радость, мир, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание. Послание к Галат. 5, 25, 29.

Не следует же допускать к таинству брака людей порочных и ищущих в брачном сожитии одного лишь грубого, и даже без взаимности, полового влечения, ибо дела плоти известны: прелюбодеяние, блуд, вражда, ссоры, зависть, гнев, распря, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство и т.п.

Поступающие так, Царства Божия не наследуют. 5, 19, 21.

Не давайте святыни псам. Ев. Матфея. 7, 6.

Иисус Христос, указав нам в своем высоком учении основы для достижения нами идеального нравственного развития и признавая брак нерасторжимым, допускает развод только вследствие прелюбодеяния.

Кто разведется с женою не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует, и женившийся на разведенной - прелюбодействует. Ев. Марк. 19, 9.

Что Бог сочетал, того человек да не разлучает. 10, 9.

Но может ли найти себе место и малейшее сомнение в том, что именно с точки зрения христианского учения было бы безусловным кощунством признавать сочетанным Богом даже и такие браки, где благодаря обману испрашивается благословение Церкви на совершение таинства.

Казалось бы, напротив, что все такие браки должны быть признаваемы недействительными и подлежащими расторжению, "да не порицается Слово Божие", и тем более, когда этого сами требуют сочетавшиеся такими браками.

Можно ли не согласиться с тем, что Иисус Христос, допуская как повод к разводу - прелюбодеяние, не только не ограничил тем возможность к разводу, но, напротив, лишь указал на широкий повод к тому - расширением самого понятия о прелюбодеянии:

Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй, а Я вам говорю - кто смотрит на женщину с вожделением - уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. Ев. Матф. 5, 27, 28.

Если же мы примем в соображение, что во времена Иисуса Христа прелюбодеев нередко публично побивали камнями, то мешать разводиться с таковыми в наше время, и притом еще на основании учения Христа, является, бесспорно, лишь следствием неверного толкования истинного смысла, лежащего в основе этого учения.

Неужели же возможно признать не противным христианскому учению, что даже и в тех случаях, когда виновные в прелюбодеянии сами сознаются в своей вине, то и тогда, не доверяя им, как чему-то невозможному, наши законы требуют подтверждения таких фактов - свидетельскими показаниями под присягою.

Спрашивается: мыслимо ли такое условие для людей, хотя мало-мальски порядочных, ввиду того что тут требуется наличность такого бесстыдного и грубого цинизма, которым по самому существу своему и не подобало бы исходить от наших пастырей Церкви, тем более что всем нам очень хорошо известно, и в особенности нашему духовенству, ведающему бракоразводные дела, что требующаяся формальность является не более как заведомой фикцией и порождающей собою лишь другое преступление - ложное свидетельство под присягою?

С другой же стороны, спрашивается: чье и какое благо имеется в виду охранить неразрешением развода людям, у которых взаимная любовь сменилась взаимною ненавистью или же отвращением одной стороны к порокам другой?

Обращаясь к поучениям Св. Евангелистов, мы находим в первом послании ап. Павла к Коринфянам, 7,15: что, если неверующий хочет развестись, - пусть разведется; муж: или жена в таких случаях не связаны; к миру призвал нас Господь.

Приняв в соображение, что и язычник может быть прекрасным человеком, а христианин может быть человеком порочным, можно ли допустить, что если с первым дозволяется развестись, то с последним нельзя, только потому, что он христианин. С этим, очевидно, согласиться нельзя, ибо дурной христианин гораздо больше грешен пред Богом, ибо ему заповеди Божий были известны, а неверующий их не знает.

Не сплошь ли и рядом повторяются случаи, когда жена остается верующею в Бога, а муж, ставши атеистом, не признает святости веры; спрашивается: разве к такому мужу, желающему развода с женою, не всецело должны относиться сейчас приведенные слова из I Послания ап. Павла к Коринфянам, VII, 15? Если неверующий хочет развестись - пусть разведется, муж или жена в таких случаях не связаны; к миру призвал нас Господь.

Казалось бы, что раз муж или жена заявляют о желании развестись, то одним уже этим они достаточно наглядно обличают отсутствие в них той степени подчиненности требованиям своей религии, которые присущи людям верующим.

Но дело в том, что желать развода могут супруги или неспособные прибегать к обману и лицемерию по отношению к лицу, в котором разочаровались они, или же желающие положить конец тому заведомому обману, на который решились они при вступлении в брак, или по легкомыслию, или ради желания на то родителей своих. Как то, так и другое положение тем более является возможным, что в брак, в особенности у нас, так нередко вступают молодые люди, в особенности девушки, которые едва лишь переступили порог своего отрочества, когда пробуждающееся у них и взаимно их охмеляющее животное половое влечение побуждает и того и другого к возможно скорейшему обладанию друг другом, и когда та и другая сторона, отрезвившись от иллюзии, убедится, что, кроме отношений самца и самки, между ними ничего общего не существует, - спрашивается: во имя чего супруги эти, ступив на ложный путь по легкомыслию и бессознательно, должны сознательно продолжать этот путь, невзирая на всю его очевидную для них опасность, подвергаться которой они не желают?

Разрешая развод вследствие лишь прелюбодеяния, законы наши воспрещают виновному супругу, а на самом деле (что бывает наичаще) не виновному, но только принявшему на себя вину, вступать в новый брак. Спрашивается: не обрекается ли тем, заведомо, на разврат этот супруг? и не поощряется ли этим проституция?

Не лучше ли было бы, если бы даже и виновный супруг вступал в новый брак, чем вынуждать его коснеть в разврате? Точно в прелюбодеяние не может впасть человек, способный с другою женою быть примерным супругом!

Да и почему, спрашивается: седьмая заповедь в такой мере наказуется строже других, что только против нее провинившемуся не полагается ни покаяния, ни помилования?*

______________________

* Очень важно. В этом смысле ("почему не применено покаяние и прощение при разводе") высказывался в устных со мной беседах и петербургский священник от. Городцев. В. Р-в.

______________________

Наконец, можно ли принуждать жить с человеком, ставшим дурным и от которого сам Господь отвращается? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас, отойдите от меня творящие беззаконие. Ев. Матфея. VII, 23.

Если согрешит против тебя брат, - обличи его наедине; если же он не послушает тебя или свидетелей, скажи Церкви, и если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь. Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. Ев. Матфея. XVIII, 15, 18.

Дерево, не приносящее плода, срубают и бросают в огонь. Ев. Матфея. VII, 19.

А негодного раба выбросьте в тьму внешнюю. V, 8. Ап. Павел к Ефессеям.

Фарисеи и тут, без сомнения, станут грудью за мертвую букву закона, охраняя ее неприкосновенность и целость, хотя и для них самих воочию ясно, что благодаря ложному ее толкованию оно порождает глубочайшее зло, не принося никому ни малейшей пользы.

Нужно ли говорить о том, что законы таковыми быть не могут и не должны.

Мы знаем, что закон добр, если кто его законно употребляет. I Послание ап. Петра к Тимофею. VIII, 9.

V. Развод, без сомнения, оказался бы одним из могучих средств к подъему нравственного развития женщин, главным образом в том отношении, что он одинаково образумит и тех матерей, и тех дочерей, из которых первые учат, а вторые учатся искусству при помощи обмана, лицемерия и бесстыдного кокетства, чтобы не сказать иначе, поскорее, а главное повыгоднее как для семьи, так и для себя выйти замуж за каждого встречного подходящего жениха, нимало не заботясь о том, в какой мере уровень его нравственного развития может служить надежным ручательством, что он способен быть честным и добрым семьянином и не способен будет ради разврата воспользоваться возможностью развода.

В свою очередь и мужчины будут искать и для себя тех же ручательств, ибо мотивы корыстные, которыми большинство руководствуется теперь, при возможности развода неизбежно должны будут потерять свое значение*.

______________________

* Как только кончится абсолютная связанность в семье юридического характера - так начнется нравственная их связанность, по преднамерению - временная, но которая красотою своею фактически перейдет (почти повсеместно) в вечную. В. Р-в.

______________________

Возможность развода послужила бы, без сомнения, прекрасною школою для развития между супругами той взаимной вежливости и уважения друг к другу, которые так желательны и необходимы как добрый пример для их детей и которые представляют теперь такую великую редкость, благодаря именно тому, что и та и другая сторона смело рассчитывают на безнаказанность, питая надежду на крепость их насильственно связующих брачных цепей. Цепи эти находили бы себе полное оправдание, если бы в пользу их целесообразности свидетельствовал нам жизненный опыт. Но, увы! Именно этот опыт слишком красноречиво убеждает нас, что насильственные брачные узы не только являются фикцией в действительности, но фикция эта постоянно растет все больше и больше, по мере того как, благодаря успехам все той же цивилизации, женщины завоевывают себе все большую и большую свободу и равенство прав с мужчинами.

Если принять в соображение, что за исключением, быть может, одной из ста тысяч, все помыслы у женщин всецело сосредоточены на половой сфере и на старании искушать своими прелестями мужчин и тем привлекать их к себе; что женщины как существа, руководствующиеся исключительно чувствами, именно вследствие этого и не владеют тою силою воли, которая дала бы им возможность сдерживать свои страстные порывы, то нельзя не согласиться, что эти-то присущие природе женщины особенности и служили всегда как для законов церковных, так и гражданских главным основанием к строгим требованиям от жен - полного подчинения своим мужьям. Если, невзирая, однако, на это, женщины, при всем противодействии мужчин, успевают все шире и шире завоевывать себе равноправность с ними, то удивительно ли, что, не сочувствуя этому, молодое поколение мужчин все меньше и меньше проявляет желание вступать в брак, предпочитая внебрачные сожития.

При таком положении дела вопрос о браке является, бесспорно, вопросом огромной важности по отношению к судьбе нравственного развития общества. И задачи законодателей должны, поэтому, заключаться в том, чтобы законы гражданские о браке создавались не для того лишь, чтобы изображать собою недосягаемый идеал для обыкновенных смертных, а вполне отвечали как данному времени, так и уровню нравственного развития данного народа и ни в каком случае не шли вразрез с другими законами, имеющими к ним прямое отношение; так, напр., можно ли, с одной стороны, требовать от жен, чтобы они не только также во всем повиновались своим мужьям, как Церковь повинуется Христу, но, чтобы они боялись своих мужей, а с другой стороны, предоставлять этим же женам равноправность с мужчинами? Наилучшими законами и обычаями должны быть признаны те, которые благотворно влияют на нравы людей. Законы же и обычаи, которые способны действовать благотворно в особенности на характер сво-енравнейшего в мире существа - женщины, должны безусловно считаться идеальнейшими и заслуживающими подражания.

На основании личных наблюдений, во мне давно сложилось убеждение, что между народами Европы первое место по своей чарующей женственности и добросердечию занимают румынские женщины интеллигентного общества, а в Азии еще неизмеримо выше их стоят, в этом отношении, японки. В чем же заключается причина этой особенности? Мне, по крайней мере, кажется, что она объясняется единственно лишь теми особенностями, которые присущи брачным узам в той и другой стране. Что касается Румынии, то в ней, невзирая на православное вероисповедание, развод допускается настолько легко и часто, что нередко в обществе можно встретить интеллигентных дам, которые раз пять или шесть разводились и вновь выходили замуж. Что же касается Японии, то там браки совершаются на условленный срок, после которого, при миролюбивом и согласном сожитии, устанавливается новый срок и т.д. Благодаря-то этим особенностям и тут и там устраняются самые поводы к изменам, обману, лицемерию и ненависти, которые столь глубоко развращают супругов.

VI. Как на одну из важнейших невыгод развода обыкновенно указывают на судьбу детей разводящихся родителей.

Что в основе этого опасения лежит умышленная неправда и преувеличение, свидетельствует тот факт, что в большинстве случаев именно из-за детей возникают споры между отцом и матерью, не желающими уступить их друг другу.

Что же касается людей богатых, то развод, обыкновенно, не причиняет ущерба материальному благосостоянию детей. Во всяком же случае, может ли еще требовать здесь ответа вопрос: потеряют или выиграют дети, которые избавлены будут от гибельного влияния на них порочных или ненавидящих друг друга родителей?

Наконец, ведь разлучающиеся с семьей отец или мать - могли же и совсем умереть!

Возвращаясь к так называемым "незаконнорожденным" детям, можно ли не выразить желания, конечно, огромного большинства между ними, чтобы, делая добро, делать его вполне, ибо в противном случае никакими полумерами строгая справедливость здесь удовлетворена не будет.

Нельзя не согласиться, что одно уже то должно быть признано глубоко несправедливым, что, вопреки основному закону нашего свода, в силу которого каждый сам отвечает за свою вину, - одни лишь ни в чем не повинные дети "незаконнорожденные" обрекаются на тяжелое наказание за грех своих родителей.

Не удовольствуясь лишением этих детей многих гражданских прав, закон наделяет их своего рода волчьим билетом, который на всю жизнь налагает на них клеймо позора, ничем не заслуженное, глубоко оскорбляющее их самолюбие и самоуважение!

Можно ли также признать справедливым, что одним из этих "незаконнорожденных", без малейшей с их стороны заслуги и лишь в награду их родителям за вступление в брак, восстановляются все права, наравне с детьми, в браке рожденными, между тем как 99 из 100, даже в тех случаях, когда их родители - или вследствие невозможности, или вследствие запрещения законом вступить в брак - искренно готовы наделить своих "незаконнорожденных" детей и своим именем, и своими правами, - закон 12 марта в одних случаях, безусловно, этого не дозволяет, а в других, в высокой степени и ко вреду детям, ограничивает права родителей!

Так, например, нельзя узаконять детей, рожденных от прелюбодеяния. И даже в тех случаях, когда их отец или мать пожелали бы усыновить этих детей, то и тогда закон 12 марта, отказывая этим детям во многом, лишает их права даже наследовать не только потомственное дворянство, но и потомственное гражданство.

Давно прошло то время, когда потомственному дворянину присвоено было исключительное право владеть людьми, как своими рабами. Подобное право, понятно, только и могло быть даваемо, по крайней мере в принципе, людям, отличавшимся своим благородством, которое способно было служить для государства надежным ручательством за судьбу людей, отдававшихся им в рабство. Но в настоящее время, когда правом рабовладения пользоваться уже никто не может, когда потомственными дворянами могут стать люди не только "неблагородные" по рождению, но и не получившие ни воспитания, ни образования, а, может быть, даже и "незаконнорожденные", как, напр., чиновники, выслужившиеся из писарей или фельдшеров и награжденные орденом Св. Владимира за усердие к письмоводству и делопроизводству, а, вернее, за холопское подобострастие и уменье угождать начальству; или же потомственное дворянство дается разбогатевшим мужикам за их денежные пожертвования; - ввиду-то всего этого, придавать второстепенным правам, сопряженным с потомственным дворянством, столь важное значение, чтобы званием этим не имели права пользоваться вне брака рожденные дети потомственных дворян, усыновляемые своими родителями, - очевидно, лишено всякого основания!

Не менее суровым является и закон, не дозволяющий родителям, имеющим своих детей, усыновлять чужих (на самом же деле своих, но рожденных от прелюбодеяния), хотя бы и муж, и жена этого желали.

Найдет ли себе строгое оправдание и закон, дозволяющий усыновлять чужих детей (а в действительности и наичаще своих "незаконных") и разрешающий передавать им права потомственного дворянства, - но лишать их права на родовое наследство, даже и тогда, когда отец или мать не имели других детей?

Закон имеет здесь, конечно, своею задачею охрану имущественных прав детей, в браке рожденных, и вообще кровного родства; но подобное вмешательство в права родителей по отношению к детям могло бы иметь основание лишь при предварительном признании их неправоспособности, вследствие ненормальности их рассудка. Если же к тому повода не имеется, то нельзя не согласиться, что не дело законов гражданских вторгаться в имущественные права родителей и усыновителей*. Не дело, потому что закон этот, порождая собою недобрые чувства и у родителей, и у детей, рожденных от прелюбодеяния и которых эти родители желали бы признать равноправными со всеми другими своими детьми, - он порождает и ухищрения к тому, чтобы теми и другими средствами обойти суровый закон, с которым не может примириться чадолюбивое сердце отца и матери.

______________________

* Конечно. Считают в моем кошельке. В сущности, корень всего не в гражданской стороне, а в "прелюбодеянии"; но что тут "прелюбодей боится прелюбодеяния", очевидно из того, что из вновь составленного проекта "Уложения" исключена даже статья прежних законов, карающая за скотоложество, - но оставлены все статьи, карающие за бесцерковное сожитие. В. Р-в.

______________________

VII. Невзирая на все мое идолопоклонство перед Л.Н. Толстым и на полное согласие мое с большинством его мнений по вопросу о браке, я, тем не менее, не нахожу возможным согласиться с Л.Н., что вступившие в брак, что бы ни произошло между ними, не только должны оставаться навсегда неразрывно связанными, но даже обязанными один другому всегда давать и удовлетворение физическое...

Согласиться с таким безусловным требованием мне казалось бы совершенно немыслимым как в силу психологических, так и в силу физиологических причин, и притом, все равно, будет ли речь идти здесь о людях с более или менее высоким нравственным развитием или же о таких, которые ищут в браке главным образом удовлетворения полового инстинкта.

Что касается первых, то спрашивается: если, с летами, один из супругов впал в порок, который вызвал к нему заслуженное презрение или отвращение другого супруга, то на какую же иную, как не глубоко оскорбительную и унизительную, роль должен обрекать себя этот последний, если уважение его к своему человеческому достоинству не способно быть подавленным, как у большинства животных, половым влечением? При таких условиях не лучше ли им развестись, чем дать разжигаться взаимной ненависти?

Что же касается второй категории супругов, то и здесь отвращение, и ничем не примиримое, может быть вызвано у супругов и физическими их недостатками, врожденными или приобретенными.

Для того чтобы стало понятным, почему в одних случаях супруги, или любовники, страстно друг к другу привязываются, а в других случаях, напротив, самая горячая страсть угасает у них на первых же порах, следует иметь в виду, что причина здесь заключается единственно лишь в том соответствии или несоответствии двух организмов, которые можно было бы назвать удачным или неудачным половым подбором. Но и удачный подбор может впоследствии пострадать от приобретенного недостатка, обусловленного несчастными родами. При этом недостатке, глядя на его степени, никакая красота не способна искупить его для несчастной женщины.

Отнимать у этого мотива его важное значение по отношению к брачному сожитию - не будет ли прямым противоречием закону, предоставляющему жене право требовать формального развода с мужем, одержимым физическим недостатком, имеющим обратную аналогию с вышеуказанным недостатком у женщины?

Ввиду-то таких обстоятельств, найдет ли себе основательное оправдание требование от людей, чтобы они, вступая в брак, ради наслаждения брачного жизнью, довольствовались ею, и в той ничтожной степени, которая физически неспособна дать им удовлетворение в степени для них потребной и, делая их тем глубоко несчастными, столь часто повергает их в отчаяние, доводящее даже до посягательств на жизнь ненавистного им супруга, чтобы только избавиться от половых общений с ним.

Точно так же находил бы я невозможным согласиться с доводами Льва Николаевича в пользу безбрачия или, вернее, девственности. Иное дело, если бы речь шла исключительно о людях, не только стремящихся к идеалу нравственного совершенства, но и таких из них, для которых философское миросозерцание составляет неисчерпаемый источник наивысшего счастия их жизни. Для таких людей девственность, действительность, совмещает в себе единственное верное условие избавиться в жизни того источника вечных мучений, которыми столь богаты и брачные и внебрачные союзы, ибо как те, так и другие, за весьма редкими счастливыми исключениями, сплошь и рядом отравляют жизнь страданиями, причиняемыми то чувством ревности, то заботами о нуждах семьи, то болезнями детей и всею их дальнейшею судьбою.

Но дело в том, что девственники, за исключением святых отцов, представляют собою такую редкость, что даже между великими учеными, мыслителями, поэтами все они известны наперечет; да и девственностью своею они обязаны были не предвзятому принципу, а исключительным, благоприятствовавшим тому условиям. Оно и понятно, ввиду того что половой инстинкт пробуждается в человеке в том юношеском возрасте, когда ему еще совершенно чуждо философское миросозерцание и та сила воли, которая способна господствовать над страстями.

VIII. В заключение не могу обойти молчанием и того противоречия, которое обличается у Льва Николаевича по отношению к браку вообще.

Дело в том, что, с одной стороны, Лев Николаевич склоняется в пользу безбрачия, и как на мотив, примиряющий с мыслью о прекращении вследствие этого рода человеческого, Лев Николаевич ссылается на учение астрономов, доказывающих неизбежную и без того гибель всего живущего на земле от постоянно возрастающего понижения солнечной теплоты.

Замечу мимоходом, что если предсказанию этому и действительно предстоит осуществиться, то, во всяком случае, оно, по вычислению тех же астрономов, осуществится не раньше как через многие миллионы лет, между тем как если бы из 100 человек у 5 явилось желание остаться девственниками, то род человеческий исчез бы с лица земли лет через 300 или 200, а может быть, и еще скорее.

Во имя же чего, спрашивается, род человеческий отказался бы от возможности многие миллионы лет пользоваться столь дорогими для него благами жизни и совершил над собою самоубийство?

Невзирая на то, что высокомерный царь земли во многих отношениях должен был бы признать большинство людей ниже животных, при одном уже сравнении его с животными возмущается негодованием; между тем, как он же собственным своим опытом над домашними животными давно имел возможность убедиться в тех блестящих результатах, которые дает забота о том, чтобы производители данной породы не имели в себе пороков; казалось бы, что ввиду этого, ничто не могло бы быть более естественным, а в то же время и большим благом для человечества, как руководствоваться ему тем же и относительно своей собственной физической культуры. Но, увы! при всей своей очевидной благотворности, это разумное требование гигиены, вместо того чтобы лечь в основу государственных законов, всегда оставалось в таком пренебрежении, что даже красноречивейшие статистические данные всегда оставались гласом вопиющего в пустыне.

Сводя к короткому итогу все, выше мною высказанное, я находил бы насущно необходимым для подъема все ниже и ниже падающего уровня у нас общественного нравственного развития:

1. Ограничение прав на брачный союз:

Возрастом: для мужчин от 25 до 60 лет и для женщин до 40 лет. Причем жених не должен быть старше более чем на 20 лет, а невеста не должна быть старше жениха более чем на 5 лет. Болезнями: сифилис, чахотка, проказа, рак, болезни мозга, идиотизм.

2. Пороками: пьянство, распутство, тяжкие преступления уголовные.

Расторжение брака (развод) по причинам: прелюбодеяния, пьянства, сифилиса, физических недостатков к супружескому сожитию, болезни мозга, истязания супруга, уголовных преступлений, влекущих за собою ссылку, а равно и наказания за преступления, противные правилам чести.

3. Равноправность детей, как в браке, так и вне брака рожденных.

4. Имущественная равноправность сыновей и дочерей.

Доктор медицины

Ф. Фейгин