АРЕНД (Arendt) Ханна (1906-1975)

АРЕНД (Arendt) Ханна (1906-1975)

- немецко-американский философ и политолог, доктор философии (1928), член- корреспондент Германской академии языка и литературы (ФРГ), действительный член Американской академии политических наук.

Наследие А. включает в себя более 450 работ, разнообразных по проблематике, но объединенных общей установкой на осмысление современности: “думать над тем, что мы делаем” Основные работы: “Происхождение тоталитаризма” (1951), “Положение человека” (1959), “Кризис в культуре” (1961), “Эйхман в Иерусалиме” (1963), “Между прошлым и будущим. Шесть упражнений в политической мысли” (1964), незавершенная “Жизнь души” вышедшие посмертно “Лекции по политической философии Канта” а также опубликованный в Великобритании сборник “Ханна Аренд: двадцать лет спустя” (1996) и др.

В контексте постмодернистских аналитик правомерно констатировать, что тексты А. концептуально предвосхитили ряд подходов, фундирующих современный философский постмодернизм. Так, по ее мысли, “поскольку действие совершается в отношении существ, способных на свои собственные действия, реакция, помимо того, что является ответом, есть всегда новое действие, которое направляет себя и воздействует на других. Поэтому действие и реакция среди людей никогда не движутся по замкнутому кругу и никогда не могут быть надежно ограничены двумя партнерами” Это, согласно А. означает, что “моментный акт в самых ограниченных обстоятельствах несет... семена безграничности, поскольку один поступок, а иногда и одно слово, достаточны для того, чтобы изменить каждую констелляцию” Тем самым последствия оказываются “безграничны, поскольку действие, хоть и может... проистекать ниоткуда, становится медиумом, где каждая реакция становится цепной реакцией” С точки зрения А. по отношению к социальным контекстам “множество” следует понимать не только как количественное (“множественность”), но, в первую очередь, как качественное (“разнообразие”), в границах которого “неуловимые идентичности... ускользают от любых генерализаций”

Теоретическое моделирование социальной процессуальности возможно, согласно А., лишь посредством создания историй как определенных нарративов (см.), под которыми А. понимает не Историю в ее объективном течении, но “рассказанные истории” как конструируемую рассказчиком модель событийности. По убеждению А. “действие полностью раскрывается только рассказчику, то есть ретроспективному взгляду историка, который действительно лучше участников знает, что произошло” поскольку имеет возможность оценить события с точки зрения известного ему финала. При этом, в отличие от постмодернистских подходов, А. не отвергала наличие у события Истории определенного смысла: “неважно, сколь абстрактно могут звучать наши теории или сколь последовательными могут оказаться наши аргументы, за ними лежат случаи и истории, которые, по крайней мере, для нас самих, содержат, как в скорлупе, полный смысл того, что бы мы ни должны были сказать” Вместе с тем, по ее мнению, “истории” как рассказы об исторической событийности, в свою очередь, “ускользают от любого обобщения и, следовательно, от любой объективации” Как отмечала А., “нить традиции оборвана, и мы не будем в состоянии восстановить ее. Что утрачено, так это непрерывность прошлого. То, с чем мы оставлены, все же прошлое, но прошлое уже фрагментированное”

В этом контексте важнейшей особенностью творчества А. выступает ориентация на исследование кругшомасштаб- ных социальных феноменов и процессов (“Между прошлым и будущим...”) в максимальном приближении их к масштабу индивидуально-конкретной человеческой жизни (“удел человека”). По выражению А., на земле живут “люди, а не Человек” (“men, not Man”), и сущностной характеристикой человека, принципиально отличающей его от животного, является его неизбывное стремление “показать в делах и словах, кем он является в своей уникальности” Именно в этом контексте целью теоретической деятельности А. явилось, по оценке П. Рикёра, построение “нетоталитарной вселенной”

С точки зрения А. центральной характеристикой любого общества является баланс между публичностью и приватностью, который в индивидуальном измерении предстает в возможности реализовать себя как в общественной, так и в частной сферах. Нарушение гармоничного соотношения между этими сферами искажает нормальное течение человеческой жизни. Перекос в пользу публичности, характеризующий тоталитарные общества, максимально расширяет границы официальной легитимности, до минимума сводя возможности проявления человеком себя в приватной сфере. Между тем, согласно концепции А. индивидуальность человека, делающая осуществимыми его главные жизненные репертуары, требует для собственного существования некоего “частного адреса” неотчуждаемую ни при каких условиях “приватную долю мира, фрагмент бытия” внутри которого творится личная жизнь, защищенная от вмешательства публичности, как на уровне воздействий, так и на уровне оценки.

Разрушение государством таких преград между личностью и внешним миром необходимо ведет к гибели человеческой индивидуальности, которая в иерархии ценностей А. выступает в качестве максимально значимой. Жизненные ценности индивидуального и общечеловеческого уровней замещаются идеологическими догмами, требующими бездоказательного принятия самих себя на веру Эти же догмы действуют как поведенческие клише, ибо предполагают социальный “автоматизм” Не менее значимой для жизни является, однако, и сфера публичности. Согласно А. “без публичности личность лишена человечности” А. ссылается на то, что в латинский глагол “жить” фактически звучит как “быть среди людей”, а “умирать”, соответственно, “перестать быть среди людей” Более того, сфера публичности, по А. имеет особое значение, поскольку только в сфере политики существует такой феномен, как свобода.

Понятие “свобода” у А. весьма многозначно. Она фиксирует, что политическая свобода выступает как “сопротивление” (в плане воздействия) и как “особое личное мнение” (в контексте несогласия). В зоне приватности, где “свободность” как параметр человека изначально задана, свобода не конституируется в качестве особого феномена. Поэтому, по мысли А. свобода задает новые формы публичности. Креационный потенциал свободы, инспирирующий “начинание нового” был обнаружен А. в особом срезе человеческой жизнедеятельности — “активности”

По А. в отличие от “труда”, обеспечивающего воспроизводство биологических процессов человеческого организма и не требующего для своего осуществления Другого (см.), и “производства” воспроизводящего неорганическое тело цивилизации и реализующего связь между людьми лишь в контексте, заданном технологической программой, “активность” выстраивается в рамках не субъект-объектных, но субъект-субъ- ектных отношений. “Активность” принципиально коммуникативна и именно в контексте свободной коммуникации человек выступает не как “рабочее животное” или “человек производящий” но как творческий субъект “начинания нового” Источник свободы, таким образом, выводится А. как за пределы интеллектуальной, так и за пределы эмоционально-волевой сфер. “Активность” отвергает прагматичный подход к жизни и происходящее в ее рамках общение выступает самоцелью. Между тем, согласно А. свобода как проявление этой “активности” оказывается чрезвычайно значимой для общества, подвигая его к “рождению того, чего еще никогда не бывало” Именно свобода, по А., в состоянии преодолеть барьеры даже тоталитарных общественных систем. В событийной системе отсчета свобода реализуется, по А. как революция, которая не только разрушает “окаменелость” тоталитаризма и освобождает человека от ложных идеологических догм, но и привносит в мир “рождение нового” По мысли А. поскольку творческая креативность возможна лишь для человека, обладающего индивидуальностью, постольку свобода выступает связующим звеном между публичностью и приватностью, всеобщей историей и “уделом человека”

Универсальные определения каждого существования, по А. “рожденностъ” и “смертность” Если на уровне индивида “рожденность” реализуется в “активности” то “смертность” проявляется в утрате креативности и индивидуальности. По убеждению А., в масштабах общества “смертность” есть лишение человека индивидуальности, предпринятое в качестве тотальной акции. Таким образом тоталитаризм, предполагающий “тотального человека” представителя массы как конгломерата, сплоченность которого не имманентна ему, является результатом целенаправленного насилия посредством идеологической обработки с последующим политическим манипулированием. “Рожденность” же на социальном уровне есть “революция” как “перехват истории” и прорыв к творчеству и свободе.

Творчество А. занимает важное место в историко-философской традиции 20 в., поскольку, с одной стороны, оно может быть оценено как относящееся к философии неклассического типа, с другой же в текстах А. были во многом предвосхищены фундаментальные идеи современного философского постмодернизма.

А. А. Грицанов