ЛОГОЦЕНТРИЗМ

ЛОГОЦЕНТРИЗМ

понятие, введенное философией постмодернизма для критической характеристики классической культурной традиции (см. Классика — Неклассика — Постнеклассика), основания которой оцениваются как фундированные идеей тотально господствующего Логоса (см.). Данная установка имеет следствием, с точки зрения постмодернизма, неправомерное осмысление бытия в качестве начала, имеющего имманентную “логику” и подчиненного динамическим законам линейного детерминизма.

Л., согласно ряду концептуальных версий постмодернистской философии, включает в свою структуру такие составляющие, как логофилия и логофобия.

Логофилия отражает высокий общественный и культурный статус дискурса (см.) в западной традиции, базирующийся на доминировании приоритетов рациональности и логоса в европейской культуре. Понятие “логофилия”, по мысли М. Фуко (см.), отражает духовную парадигму “видимого глубокого почтения” к дискурсу со стороны классического стиля мышления. Согласно Фуко, применительно к европейской интеллектуальной традиции правомерно говорить о двойственности восприятия культурой самого феномена дискурса. С одной стороны, пафосный рационализм Запада представляет дискурсу почетное место в иерархии культурных ценностей культуры: “Казалось бы, какая цивилизация более уважительно, чем наша, относилась к дискурсу?” (Фуко). Однако, с другой стороны, по Фуко, фиксируется далеко не однозначное к нему отношение: за демонстрируемой логофилией европейской классики скрывается “своего рода страх” перед дискурсом, т. е. реальная логофобыя. Фуко усматривал в показательной логофилии западной культуры скрытое отторжение ею непредсказуемых возможностей дискурса, его потенциально неограниченной творческой креативности.

Логофобия в трактовке Фуко выражает неприятие классической европейской культурой безграничности созидательного потенциала дискурса в контексте продуцирования смыслов. По оценке Фуко, логофобия классической культуры перед дискурсом есть “страх... перед лицом всего, что тут может быть неудержимого, прерывистого, воинственного, а также беспорядочного и гибельного, перед лицом этого грандиозного, нескончаемого и необузданного бурления дискурса” Именно этот страх за неприкосновенность собственных рационально организованных, фундированных линейностью оснований лежит, по Фуко, в основе интенций европейской классики на жесткую регламентацию дискурсивной сферы: “все происходит так, как если бы запреты, запруды, пороги и пределы располагались таким образом, чтобы хоть частично овладеть стремительным разрастанием дискурса”

Стратегия философии постмодерна, призванная осуществить условно-пока- зательное “снятие” логофилии и лого- фобии, нередко именуется логомахией. Последняя призвана осуществить радикальный отказ от Л. и переосмыслить феномен логоса в игровом контексте. На смену традиционно “непротиворечивой логике философов” постмодернизм, по оценке Ж. Деррида (см.), выдвигает принципиально игровую систему отсчета. В ее рамках, согласно Деррида, то, что в классической традиции воспринималось в качестве “прочного и устойчивого логоса” на самом деле носит принципиально алогичный характер, “скрывает игру” в самих своих основаниях. По мысли Деррида, “перенесение внимания на полисемию или на политематизацию представляет, наверное, прогресс по сравнению с линейностью письма или моносемантического прочтения, озабоченного привязкой к смыслу-опекуну, к главному означающему текста или к его основному референту”.

Постмодернистская парадигма в философии, фундированная, по Деррида, стратегией радикального преодоления Л. в режиме “деконструкции логоса” принципиально альтернативна мировоззрению модернизма (см.), фундированному пафосным идеалом “логократии” восходящим к платоновской модели устройства мира и социума. Программная установка Л. формулируется Деррида так: “прослеживать и консолидировать то, что в научной практике всегда уже начинало выходить за логоцентристское закрытие” По оценке Фуко, процедуры преодоления Л. по отношению к европейской культуре должны быть реализованы по меньшей мере по двум фундаментальным векторам: отказа от логоцентристской онтологии *и преодоления логоцентристской познавательной программы.

Так, применительно к онтологии, Фуко постулирует принципиальное отсутствие исходного “смысла” бытия мироздания: “за вещами находится... не столько их сущностная и вневременная тайна, но тайна, заключающаяся в том, что у них нет сути, или что суть их была выстроена по частицам из чуждых им образов” Соответственно этому, по Фуко, “теоретико-познавательная” стратегия философии постмодерна не может истолковываться как герменевтическая процедура дешифровки скрытого смысла феноменологического ряда бытия. Любая форма дискурса в этом контексте, с точки зрения Фуко, артикулируется “как насилие, которое мы совершаем над вещами, во всяком случае — как некую практику, которую мы им навязываем”

В таковом парадигмальном контексте вербальная сфера с точки зрения постмодернистской философии также предстает ни чем иным, как спонтанной игрой означающего/цепочки означающих, находящихся в свою очередь в процессе имманентной самоорганизации. Как констатировал Р. Барт (см.), “нет больше логической ячейки языка фразы” Классическая презумпция наличия “латентного смысла” истории подвергается критике со стороны Деррида, который провозгласил “освобождение означающего от его зависимости или происхождения от логоса и связанного с ним понятия истины, или первичного означаемого”

А. А. Грицанов