ПСИХОЛОГИЯ ПЫТКИ

ПСИХОЛОГИЯ ПЫТКИ

Начиная с чудовищных беззаконий, которые чинил император Нерон по отношению к только что появившимся и являвшимся в основе своей пассивными христианам, вплоть до нашего времени, когда нестабильные военные и гражданские режимы продолжают угнетать свои народы по всему миру, оправданием использованию репрессивных методов служило и служит одно — необходимость сохранения существующего положения в обществе — «стасус кво» (status quo). Хотя вопрос, кто нуждается в защите и от кого, в большинстве случаев бывает спорным и решается чисто субъективно, сохранение незыблемости существующего порядка является естественной, неотъемлемой, более того, обязательной функцией любого правительства. Общество имеет право и обязано выразить свою тревогу всякий раз, когда использование репрессивных методов воздействия выходит далеко за рамки мер, необходимых для отправления этой функции, и превращается в «бесчеловечноеобращение» или «пытку», когда смешиваются понятия «справедливого возмездия» и «мести», когда законные действия правительства, направленные на обеспечение национальной безопасности, подменяются попытками подавления политических свобод или когда религиозный пыл одной конфессии перерастает в действия, направленные против другой.

Нам следует быть особенно тщательными в оценке того, что касается психологических мотивов «диктатора», ибо несмотря на все его заверения в приверженности абстрактным идеям свободы и справедливости, он в скором времени проявляет себя в непременном качестве гонителя этих фундаментальных прав человека. Он не действует в одиночку, и совершенно очевидно то, что любой режим, будь это современный африканский или латино-американский режим, возникший в результате военного переворота, или режим религиозного фанатизма XVII века в Англии, навязывает своим политическим, военным, судебным и религиозным властям, а также органам безопасности, в равной степени своекорыстные мотивы в проведении в жизнь тех или иных законов и в санкционировании определенного социального поведения. Например, невероятно, чтобы государственный палач занимался своим ремеслом из чисто человеколюбивых соображений отправления правосудия и восстановления справедливости; в большей мере он — оплачиваемый слуга государства, проводящий в жизнь его законы, которые зачастую не имеют ничего общего со справедливостью.

Хотя «История телесных наказаний» написана в прошлом веке, ее автор, Джордж Райли Скотт, приводит в этой книге ряд очень интересных аналогий:

«Если кто-то желает приблизиться к правде жизни насколько возможно ближе, ему следует немедленно отказаться от представления о том, что в этом мире существует в чистом виде такое явление, как альтруизм. Благодеяние, совершаемое кем бы то ни было, бывает почти всегда случайным, и в каком-то смысле этот кто бы то ни был попросту не может не совершить его из каких-то прозаических соображений, далеких от соображений всеми восхваляемой, но, в сущности, вынужденной добродетели. Птицы, поедающие личинок, творят благо для крестьянина, но по прошествии времени крестьянин уже не вспоминает об их вспомоществовании во имя Всемогущего. Он возносит хвалы своим пернатым друзьям, но сразу, как только в землю брошены первые зерна, он выставляет на поле чучело, дабы отпугнуть своих недавних союзников, и если случается, что на неприкосновенную территорию залетает какой-нибудь дерзкий воробей-одиночка, крестьянин клянет его на чем свет стоит и тянется за ружьем. Кот убивает мышей, и найдутся такие, кто возьмется утверждать, что милостивый Господь создал этого зверя во благо человека и единственно с целью искоренения мышиного рода-племени. Однако с не меньшим удовольствием кот умерщвляет канареек и цыплят, а это уже вовсе не нравится птичьему владельцу. Точно так же основной поведенческий мотив подавляющего большинства мужчин и женщин, действующих, как им кажется, из благих намерений, не имеет ничего общего с декларирумыми целями, а любой достигнутый временный успех или не содействует достижению желаемой цели, или вовсе оборачивается своей противоположностью».