ЧТО ДАТЬ ИНСПЕКТОРУ: ШТРАФ ИЛИ ВЗЯТКУ?

ЧТО ДАТЬ ИНСПЕКТОРУ: ШТРАФ ИЛИ ВЗЯТКУ?

Протягивая инспектору ДПС сторублевую купюру с искренним намерением заплатить штраф, каждый сидящий за рулем имеет шанс стать невольным участником милицейского эксперимента, в котором роли строго распределены. Гаишнику назначено быть временно честным, сотруднику УБЭПа — оперативным, а водителю — законченным уголовником.

Последнему, увы, деваться некуда: он заказан по приказу свыше…

Из письма заключенного Н.:

«…Прости меня, мама, за то, что не рассказал тебе всю правду сразу — думал, обойдется. А вот теперь хочу, чтобы ты знала, почему я оказался здесь. И главное — что я не преступник.

Так вот. В тот вечер по дороге домой меня остановил гаишник, заявил, что я превысил скорость и даже предъявил спидган. На удивление вежливо он пригласил меня в свою машину и, когда я сел рядом, сочувственно произнес:

— А штрафчикто немалый. Триста рубчиков!

По многолетней привычке спорить с ним я не стал, знаю — бесполезно. И вынул из кармана три сотни — мельче купюр не было. Гаишник как-то театрально посуровел и вскинул брови:

— Это — взятка…

Я ответил, что это — штраф.

— Нет, — стоял он на своем, — взятка.

Эту единственную за все время нашего дальнейшего общения фразу он повторил пять или шесть раз. И, что странно, — при этом своей авторучкой совершенно недвусмысленно показывал на планшет. Как я понял, на то место, куда следует положить деньги.

Я и положил.

Тотчас же, как в плохом детективе, возле моей двери вырос рыжий верзила, выволок меня из гаишной машины, мгновенно надел наручники и обыскал. Второй — чуть пониже ростом — сунул к носу удостоверение сотрудника УБЭПа и заявил:

— Вы задержаны с поличным при попытке дать взятку сотруднику ГИБДД.

Первая мысль, которая меня ошпарила, была не о взятке — взятку я не давал. Удивило другое: а откуда, собственно, убэповцы взялись? И лишь позднее один из них на следствии, ехидно улыбаясь во весь кривозубый рот, похвастал:

— У нас все отработано, старик. Как только инспектор получает деньги, он жмет на педаль тормоза. Загоревшиеся стоп-сигналы на его машине — это приказ для нас брать тебя живым. Или, хаха, мертвым.

Так вот, в тот вечер оперативники доставили меня в ОВД, сами же допросили и, казалось, отпустили с миром. Однако с того дня все и завертелось. Изо дня в день — почти два месяца — меня таскали на очные ставки с гаишником и убэповцами, заставляли признаться в том, что я дал взятку и что отпираться бессмысленно…

Все это казалось глупейшим недоразумением, которое, конечно же, станет очевидным на суде. Но, увы, этого не случилось.

Я помню твой недоуменный взгляд в зале суда и знаю, что из всего сказанного гаишником и судьей ты так ничего и не поняла. Да и как можно было разобраться, если все заседание длилось чуть более десяти минут…

Но ты должна понять главное: я не виновен.

Ну, разве что только перед тобой…».

По неофициальным данным, в следственных органах сегодня в производстве находятся десятки уголовных дел в отношении водителей по фактам дачи взяток сотрудникам ДПС. В каждом из них в качестве основного доказательства вины водителя фигурируют только показания сотрудников ДПС, УБЭПа и диктофонная запись, на которой инспектор как пономарь долдонит одну и ту же фразу: «Это — взятка…».

Гигантская часть сфабрикованных таким образом дел уже доведена до суда. Последний, как полноправный участник эксперимента, всегда выносит обвинительный приговор в рамках части 2 статьи 291 УК РФ, предусматривающей лишение свободы на срок до 8 лет. Правда, учитывая крайнюю сомнительность вины подсудимого в даче взятки и факт перенаселения российских тюрем, не всегда отправляет его на лесоповал: нередко водителю впаривают условный срок, а в лучшем случае — штраф в размере… не менее ста тысяч рублей!

Совершенно очевидно, что эксперимент по изобличению водителей-взяткодателей, начатый неизвестным нам серым кардиналом с голубыми погонами, после своего успешного завершения в столице может быть — по заведенной традиции — экспортирован в другие города и веси.

Впору задаться вопросами: кому и зачем, собственно, нужен конвейер по превращению водителей в преступников?

Ответ очевиден: органам ГИБДД и УБЭПу.

Первые, похоже, озаботились разрушением своего статуса взяточников и возвращением анекдотично звучащего имиджа «честный милиционер». Благодаря этому, не исключено, на костях водителей-уголовников вскоре будет раз и навсегда похоронена практика финансовых взаимоотношений между водителями и сотрудниками ДПС: никто из сидящих за рулем не захочет рисковать свободой, расстегивая на дороге кошелек. И когда деньги мимо кармана инспектора ДПС поплывут исключительно в государственную казну, придорожные милиционеры дружными рядами покинут свои тесные ряды. Ибо без прибавки к их скромной зарплате жалованье придорожного коллеги дворника покажется неправдоподобно большим.

Смешно до коликов: с утра инспектор ДПС, озадаченный экспериментом, от денег напрочь отказывается, а после обеда, по окончании эксперимента, возвращается к привычному для себя ремеслу…

Вторые по списку — опера из УБЭПа. Они отрабатывают свой хлеб, вопреки завещанию Суворова, не уменьем, а числом. Ведь снижение показателей по выявлению и раскрытию преступлений — не дай бог! — может отодвинуть очередь на новое звание или новую квартиру, привести к сокращению рабочих мест и пустить гвардию бойцов невидимого фронта по миру. Одним словом, чем больше число бандитов на одну душу населения, тем выше благосостояние «внутренних органов».

Передавая деньги сотруднику ГИБДД, всяк сидевший за рулем, а теперь — на скамье подсудимых, искренне полагал, что он, таким образом, на месте оплачивает штраф за нарушение ПДД. При этом каждый из них ожидал не добрых молодцев с наручниками, а квитанцию об оплате штрафа. И не каждый из них мог сразу сообразить, что гаишникам брать штрафы на месте запрещено.

Авторы эксперимента так и не вспомнили, что по смыслу статьи 291 Уголовного кодекса РФ субъективная сторона состава дачи взятки характеризуется виной в виде прямого умысла. Иначе говоря, виновный сознает, что он передает должностному лицу незаконное вознаграждение за выгодное ему действие или бездействие и желает этого. В нашем случае — за несоставление протокола.

Поскольку прямой умысел доказать едва ли возможно, оперативники в качестве «неопровержимого» доказательства покушения на дачу взятки пускают в ход диктофонную запись, которая после далеко не студийной обработки выдает только выгодные для озвучивания в суде фразы. Одно из заключений фоноскопической экспертизы, проведенной в рамках возбужденного против гражданина Андронова уголовного дела, например, гласит, что на аудиокассете с записью разговора инспектора ДПС ОГИБДД ЮгоЗападного округа столицы Гусева и водителя Андронова «имеются нарушения непрерывности фонограммы, которые классифицируются, как стирание информации, и внесены после производства звукозаписи». Запись удалялась? конечно же? в тех местах, где инспектор объявляет водителю размер штрафа, провоцирует на дачу взятки, а то и вовсе занимается вымогательством. Поскольку пленка находилась только в распоряжении следственных органов, кроме них стирание звукозаписи производить, естественно, было некому.

Между тем, как гласит статья 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», основанием для проведения оперативно-розыскных мероприятий, а в их рамках и производства звукозаписи, является лишь наличие у органов сведений о признаках противоправного деяния и лицах, его подготавливающих. Иначе говоря, только в случае, если гражданин Н. готовился взорвать Большой Каменный мост, предать Родину или дать взятку сотруднику ДПС и это стало известно органам внутренних дел. А подсовывать диктофон каждому Иванову, Петрову или Сидорову по общепоисковому принципу: «А вдруг он предложит инспектору ДПС бабки?», подозревая всех и каждого, упомянутый закон не позволяет!

Прибегают следственные органы и вовсе к избитому приему: поскольку свидетель не вправе отказываться от дачи показаний, а тем более — лжесвидетельствовать, они сначала привлекают водителя в качестве свидетеля собственного дела и выковыривают из него всю интересующую их информацию. А потом, когда ее можно легко повернуть против водителя, из свидетеля превращают его в обвиняемого. Последний по закону может хранить молчание. Но к чему? Ведь будучи свидетелем он сам на себя уже настучал!

Таким образом, все материалы предварительного следствия собираются исключительно с обвинительным уклоном, чтобы любыми средствами «закрепить» результаты оперативного мероприятия и оправдать само его проведение. Экспериментирующие органы ГИБДД, дознания и следствия столь уверены в непогрешимости своего дела, что даже, как видно, не заботятся о чистоте эксперимента!

Но, увы, ни один суд, выносивший приговор водителям за дачу взятки, не принял во внимание, что доказательства чьей-либо вины, полученные с нарушением закона, как гласит статья 75 УПК РФ, не имеют юридической силы.

И значит, не могут быть положены в основу обвинения…

А потому не стоит ждать милости от природы. Избежать милицейских застенков можно, лишь уповая на свод нехитрых правил и собственную сообразительность. Ибо приговоренный Дорогомиловским судом за покушение на дачу взятки к двум годам условно Ильдар Бичаров, нары не занял. И для всех «желающих» они пока свободны…

Понятное дело — взятки лучше вовсе не давать. Никогда, никому, ни при каких обстоятельствах. Но уж если ваши 300 рублей по недоразумению все же перекочевали к инспектору, даже под дулом автомата не стоит в дальнейшем признаваться в своей причастности к ним. Ведь доказать, что купюры переданы лично водителем, следствию вряд ли удастся, ибо деньги не только не пахнут — они даже редко хранят на себе… отпечатки пальцев.

Помнить надо и о том, что в кармане у инспектора, возможно, мотает на ус все сказанное водителем диктофон. А потому молчание — не просто золото.

Молчание — это свобода…