СМЕШАННЫЕ ПРИСЯЖНЫЕ СУДЫ В ВОПРОСАХ СЕМЬИ И БРАКА

СМЕШАННЫЕ ПРИСЯЖНЫЕ СУДЫ В ВОПРОСАХ СЕМЬИ И БРАКА

Было бы совершенно напрасною попыткою утверждать, что государство не имеет огромной доли участия в семье и браке: семья есть ячейка государства, есть клеточка огромного политического тела. Столь же напрасно было бы пытаться доказать, что семья и брак не подлежат вовсе суждению самих супругов, людей совершенно частных, но состоящих в браке и несущих как сладость, так и горечь его. И индивидуум, и государство совместно с церковью имеют в этом чрезвычайно сложном институте свою долю интереса, а следовательно, и долю права наблюдать за ним и регулировать его. Эта сложность заинтересованных сторон прямо приводит к мысли о создании смешанного учреждения, которое ведало бы вопросы семьи и брака. Пусть это учреждение называется "судом" или "комиссиею", пусть оно действует без присяги или под присягою и в последнем случае называется "присяжным судом" или "присяжною комиссией". Не в названиях дело; дело в составе ее, куда вошли бы все три заинтересованные стороны: четыре священника, четыре коронных судьи, четыре совершенно частных человека, по выбору или по назначению. Подробности можно урегулировать, о подробностях можно сговориться. Важна мысль, важен план - и мы его предлагаем и на нем настаиваем.

Процедура развода ведь уже давно поставлена не на почву прелюбодеяния, о котором в бездне случаев никто не спорит, но о так называемых "юридических доказательствах" прелюбодеяния, т. е. о доказательствах, имеющих силу перед лицом закона и перед "господами судьями". Как известно, даже личное сознание которой-нибудь стороны в вине своей или признание обеими сторонами, что между ними все кончено и никакой совместной жизни нет, супружества вовсе нет, - все это не принимается теперь во внимание и не служит поводом к формальной кассации умершей связи.

Внимание "разводителей" начинается там, где есть третий свидетель и где есть протокол. Но "протокол" и "свидетель" - это есть элементы не таинства, а суда; а когда это дело "суда", то надо давно подумать о совершенстве суда, об организации суда, о компетенции и беспристрастии "господ судей". Что это за археология, что за древности "Любушина суда", которым довольствовались чехи в доисторическую пору и перешли к более совершенным формам, как только переступили за порог мифов и вступили на путь ясных и точных исторических фактов! Не слишком ли элементарен и суд у нас о семье и над семьею? Приходит в суд муж, плачет. "Тебе чего?" - "Жена четвертый год у соседа живет и надо мной насмехается". - "Свидетели есть?" - "Как же, вся деревня - свидетель". - "Да нет, не такой свидетель, что она не живет с тобою, и не такой свидетель, что она живет с другим, а такой особенный свидетель и даже три свидетеля, что слов их свидетельства ни в бумагу вписать, ни вслух сказать нельзя, - вот мы такого послушаем, а тогда и слово молчим". - "Смилостивьтесь, отцы, нет такого свидетеля: такой свидетель больших денег стоит, а у меня - котомка за плечами, а жена мне нужна, потому хозяйство, да и дети". - "Пошел, пошел..."

Согласитесь, что это "Суд Любуши" по наивной простоте.

Или приходит женщина, горло завязано. "Зарезал меня муж-то". - "Ну, однако, не дорезал?" - "Нет, не дорезал, лезвие-то в сторону свернулось". - "Этакий грех, этакий грех... Ведь и говорено вам было - "лучше не жениться"; однако ничего, заживет: а вы храните любовь и согласие и внимательнее блюдите святое таинство. Иди, милая, с Богом". - "Да как же, ведь он меня зарежет". - "Иди, иди, милая, нам некогда".

Согласитесь, что все это уж слишком просто, и в таком деликатнейшем деле.

Если вы имеете вексель, на котором неправильные подписи, вы обратитесь к усовершенствованному суду, который внимательно и зорко разберет ваш возможный ущерб на 200 руб. и жестоко накажет того, кто покусился нанести вам этот ущерб, этот булавочный укол вашему состоянию. Но вы с ума сходите от горя; ваша жизнь разбита; вы близки к сумасшествию или к преступлению - и вам отвечают: "Успокойтесь", "примите брому". - "Да ведь есть Божий суд?..." - "Ну, что вы, тот будет за гробом". - "Но есть человеческий суд для дел совести, для мук совести. Я не животное, а человек; я - христианин и прошу христианского суда над тем и о том, что сводит меня с ума". - "Вот какая сложная оказия. Есть свидетели-то?" - "Свидетель - лицо мое, слезы мои; друзья мои, родные мои, все знают и видели жизнь мою личную и нашу совместную жизнь. Их послушайте, меня спросите". - "Нечего нам спрашивать и нечего нам слушать, мы слушаем только особых свидетелей и которые имеют хитрость такое видеть, чего никто не видит и чего никому не показывают". - "Тогда я застрелюсь". - "Пожалуйста, только не в учреждении, а отойдя шагов 50 в сторону".

Весь секрет археологии, которую мы оставляем в силе, лежит в том, что не обращено внимания на сложность семьи и на то, что в семейном праве, в брачном праве есть три участника, которые имеют каждый свою компетенцию в деле. Государство стоит на факте семьи и на желательности этого факта для каждого индивидуума и во все дни его жизни. Государство никак не может становиться на почву номинального брака, - оно заинтересовано только нравственною стороною всякого фактического супружества, где бы и как бы оно ни сложилось; и оно также не может допускать ни крови, ни преступлений, ни тайного прелюбодеяния, которое растлевает нравы, а ему нужны чистые нравы и здоровое народонаселение. В сущности, эта точка зрения есть точка зрения и индивидуума, и он никогда не пойдет вразрез с государственным воззрением на семью как на факт, который есть только тогда, когда он цел и когда он чист. И вот, нам думается, смешанный суд или смешанная комиссия с правом признавать семью упраздненною юридически после того, как она фактически не существует, и с правом одному невинному или обоим сомнительно виновным сторонам открывать возможность вступления в новую семью, - такой суд есть потребность времени.

Семья есть самый тонкий институт, весь сотканный из духа, нервов и крови. Нельзя тут взять циркуль и отмерить, взять линейку и провести черту. Нужно тут послушать, нужно тут поспрашивать; нужно духовно судить духовное и совестно судить вопросы совести.

"Нов. Вр.", 1900 г.